«От тебя не избавишься, верно?»

POV Криса. Громкие и немного раздражающие стоны отражались от стен и больно били прямо по голове. Это не те стоны, которые я хотел услышать после почти полугода воздержания, но никто не ожидал, что все обернется так. Я знал, что Дамиан обязательно приедет на эти соревнования, верил. Но хотелось бы, конечно, чтобы приехал он не с такими новостями, которыми ошарашил меня несколько часов назад. Всю злость, переполнявшую меня с ног до головы, я вымещал на девушке, от которой сейчас воротило не меньше, чем от чего-то мерзкого и неприятного. Заказывать на ночь проститутку… да уж, казалось, дно уже было мною достигнуто и глубже падать просто некуда. Девушка совсем меня не возбуждала, член стоял колом лишь из-за того, что перед моими глазами сейчас стояла совершенно не она. Желтые волосы до плеч, ясные зеленые глаза, руки, обнимающие за плечи, и худые ноги, обхватывающие мою талию – вот как нехорошо сейчас шутила надо мной моя фантазия. Перед своими глазами я видел Дамиана, и эта иллюзия просто сводила меня с ума. Я злился так, как никогда еще не злился. Чувствовал свою никчемность, чувствовал, как сердце дает трещину. Сейчас я даже немного жалел, что отпустил мальчишку. Надо было оттрахать сопляка так, чтобы в его голову отныне больше никогда не закрадывались мысли о каких-то других людях, помимо меня. Страдать надо было ему, а не этой девчонке, которая явно была в шоке от свалившейся на нее агрессии. Но она отрабатывала деньги, так что не имела права жаловаться. Всё равно сейчас перед собой я видел не ее, поэтому всё, что я в данный момент делал, казалось мне донельзя правильным. Спустя несколько минут я кончил и вышел из девушки, стягивая с себя использованный презерватив. Возбуждение спало, и больше мне уже ничего не хотелось. — А у тебя интересный подход к получению удовольствия, — с усмешкой произнесла девчонка, приподнимаясь с кровати. — Давно у меня не было такого жесткого секса. Тяжелый день? — Я не для разговоров тебя вызвал, — холодно и с раздражением произнес я. – Одевайся и уходи. Не тот голос, который я хочу слышать у себя в квартире, не тот человек, которого я хочу видеть. Всё не то, всё не так. На мое заявление девушка лишь хмыкнула и послушно встала, начав собирать свои вещи с пола. Сейчас я чувствовал себя просто нереальным придурком. Даже было себя немного жалко, что тут скрывать. В моей жизни существовало только два человека, которых я искренне и по-настоящему любил, но все закончилось одинаково. Везде в конце всего был ненавистный мне Франц Каллизен. Наверное, это было какое-то проклятие или наказание, я не знаю. Проститутка, наконец, покинула мой дом, напоследок сказав что-то вроде «если еще раз захочешь перепихнуться, звони», и оставила в коридоре на банкетке бумажку со своим телефоном. Меня всего передернуло от одной лишь мысли еще раз переспать с ней, поэтому, недолго думая, я взял раздражающую бумажку и отправил туда, где всякому подобному мусору и место – в мусорное ведро. Немного пугало то, что секса с кем-либо, кроме Дамиана, я не представлял вообще, а если и представлял, то меня всего от этого воротило. Приехали, Крис, только не говори, что собираешься стать теперь асексуалом, помешанным только на одном человеке. — Ха-ха, да, вот ведь прикол будет, — вслух произнес я, улыбнувшись, как вдруг неожиданно для самого себя почувствовал неприятный укол в области сердца. Блять, больно. А вот это уже действительно очень смешно. Зарывшись руками в свои волосы, я крепко вцепился в них пальцами, раздражаясь оттого, что совсем ничего не чувствую. — Ненавижу тебя, блять! – громко заорал я и со всего маху врезал кулаком в стену. Сука, я ждал его столько времени, надеялся, что мы сможем поговорить с ним без вмешательства его папаши, верил, что у нас получится что-нибудь придумать, хотел украсть его и оставить здесь навсегда. Он не выходил на связь со мной целых полгода, напрасно я, как сказочный долбоеб, верил, что он тоже ждет и скучает. Напрасно утешал себя мыслями, что он не связывается со мной из-за своего отца. Пока я здесь, как малолетняя школьница, хранил верность, Дамиан времени не терял. Ублюдок. Мне казалось, что я потихоньку начинаю сходить с ума. Голова кружилась, перед глазами плыло, а смех всё никак не прекращался. Да уж, стал тряпкой из-за какого-то малолетнего пацана, который этого ни хрена, как оказалось, не стоит. Сейчас хотелось уничтожить все, что связывало меня с ним, все воспоминания, все вещи, просто всё. Дамиан любил фотографировать, сложно забыть этот факт его биографии, если учесть, как сильно раньше ему нравилось меня этим доставать. Если в руках у мальчишки оказывался объектив, он делал в день около ста разных нелепых снимков, среди которых сложно было найти хотя бы один нормальный. Блондин скидывал все фотографии мне на почту, и я однажды, сам того не ведая, начал их все распечатывать. Снимки были похожими друг на друга, чаще всего там можно было увидеть только одну картину – Дамиан на переднем плане с вытянутой рукой, в которой находился фотоаппарат, и я с недовольным лицом. Альбом с нашими общими фотографиями я хранил, даже перевез сюда, в Нью-Йорк. Мне не нравилось просматривать эти снимки. Они возвращали меня в то время, в которое теперь не хотелось возвращаться. И сейчас, будучи немного не в себе, я посчитал, что первым делом надо избавиться от альбома — и это будет самым правильным стартом для того, чтобы избавиться от Дамиана. Альбом хранился у меня в комнате под кроватью. Я относился к нему очень бережно, буквально сдувал с него пылинки, а теперь осознал, насколько это все-таки было бесполезным занятием. Достав из-под кровати толстый синий альбом, я уселся на пол и отрешенным взглядом посмотрел на него. На обложке красовалась надпись «BestMemories», которая сейчас воспринималась мной, как ирония. «Не смей открывать этот альбом. Просто выкинь его. Туда же, где ему и место – рядом с номером той дешевой шлюхи», — умолял я себя, но всё-таки не выдержал. Я помнил день, после которого началась череда этих снимков. Была осень, и Дамиан очень хотел сфотографировать меня, чтобы поставить на заставку своего мобильного телефона, так как на заставке моего сотового стояла его фотография. Мы тогда провозились очень долго, пока Дамиан наконец-таки не соизволил выбрать что-то угодное своей душе. На лице невольно появилась улыбка, но я тут же взял себя в руки. Альбом начинался с глупых фотографий сияющего Дамиана и хмурого меня, который даже в объектив не удосужился посмотреть, а, наоборот, старался от него скрыться, прикрыв рукой половину лица. Далее шли почти идентичные снимки, только вот менялось наше местонахождение: парк, какое-то кафе, мой дом, дом Дамиана, универмаг, спортивный комплекс. Я пролистывал страницы, а глупая улыбка никак не желала сходить с лица. На несколько секунд я даже почувствовал себя Джокером, который упал в кислоту, из-за чего на его лице навсегда застыла эта широкая, пугающая улыбка. Завершала альбом моя любимая фотография. Она была сделана, когда я этого не видел, то есть, когда спал. На этой фотографии мы с Дамианом лежим в темноте на кровати. Голова мальчишки покоится на моей руке, сам он, сонный и довольный, как всегда смотрит в камеру, а я блуждаю по царству Морфея. Хотя было весьма удивительно, что вспышка от фотоаппарата не разбудила меня, видать, сильно тогда устал. Я прекрасно помнил ночь, когда Дамиан сделал эту фотографию. Это был последний раз, когда мы с ним занялись сексом — буквально за два дня до того, как мне позвонил тренер Хилл и сообщил новость о том, что меня приглашают в национальную сборную Соединенных Штатов. Я горько вздохнул и, закрыв альбом, вернул его на место. «Хорошо, ты можешь не выкидывать его, но, пожалуйста, не доставай больше, ладно?» Договорившись с самим собой, я почувствовал долгожданное приближение усталости. *** Все остальные дни соревнования прошли для меня словно в тумане. Я играл, побеждал, давал интервью, встречался со своей старой командой. Один раз мы даже сходили выпить, и именно с ними я чувствовал себя так, словно я снова дома. Были общие темы для разговора, было что вспомнить, над чем посмеяться. С моей новой командой это казалось чем-то совсем нереальным, ведь нас даже приятелями назвать было нельзя. Просто талантливые сокомандники, которые хорошо и умело подстраивались под игру друг друга. Да, всё-таки сильно не хватало этой дружеской атмосферы, что окружала меня рядом с моими ребятами. Но, даже несмотря на всё это, в моей душе всё равно разрасталась неприятная пустота. Дамиана я с тех пор больше не видел вообще, и, наверное, это было хорошо, потому что сейчас, вспоминая мальчишку, я чувствовал лишь раздражение и даже ненависть. Он больше не нужен был мне и никогда не понадобится. На свете существует очень много красивых телок, которые с радостью скрасят мое одиночество. И среди них всех найдется одна та самая, которая не поступит со мной, как полная мразь. Во время нашего похода в бар я всё же не выдержал и спросил у команды, где Дамиан, и почему его не видно, но они лишь неопределенно отвечали, что сами видят его редко. Чаще всего мальчишка сидел в своем номере и особо не высовывался, даже на экскурсии по Нью-Йорку не ездил. И, знаете, мне было его абсолютно не жаль. Это не ему надо сейчас запираться в четырех стенах и строить из себя жертву. Я ненавидел людей, которые поступают подобным образом. Лучше пусть просто уезжает и продолжает развлекаться со своим треклятым куратором, а мне… а мне и так неплохо. *** Провожать тренера и своих ребят в аэропорту я не стал. Думаю, причина была предельно ясна. Последний день соревнований прошел очень пышно, некоторые парни даже расплакались оттого, что нам снова придется расставаться. В последний день я даже сыграл за них против своей новой команды, и мы закончили вничью, что поразило всех до единого. Во время этой дружеской игры я на некоторое время будто переместился в родные стены спортивного комплекса Брайтона, на свой родной лёд. А Дамиана на последнем дне соревнований и в помине не было. Тренер Хилл играл на публику, хлопал меня по плечу, даже выразил свою грусть, говоря о том, как же ему и ребятам больно снова расставаться со мной. Я поддакивал его словам и также улыбался, несмотря на то, что внутри меня разгоралась ярость. Я до сих пор считал, что виной всему происходящему был именно этот человек. На следующий день по телевизору я увидел, как журналисты и моя команда во главе с тренером провожали тренера Хилла. Эти двое пожали друг другу руки, как важные политики, и позволили несколько раз себя сфотографировать. После показывали команду, корреспонденты снова вякнули что-то неодобрительное в мою сторону, мол, не удосужился даже проводить по-человечески, но мне было на это наплевать. Дамиана по новостям в этот последний день я так и не увидел. И это правильно, так и должно было быть. Он уедет, уедет навсегда из моей жизни, останется в прошлом, а я начну двигаться вперед, и больше никакие отягчающие мысли не проникнут в мою голову. Мне было уже всё равно и глубоко плевать на всё, что нас связывало. Скоро это пройдет. Скоро это окончательно завершится. «Вот так и закончились одни из самых ожидаемых зимних соревнований. На сегодня всё. С вами был…» Я нажал на кнопку выключения телевизора и откинул пульт на диван. Да, на сегодня всё. Да, вот так и закончилась самая ожидаемая встреча за все эти полгода. Экран медленно гас, и я с полным безразличием смотрел, как сужается изображение, как вдруг на последних секундах позади корреспондента промелькнула знакомая фигура с копной желтых волос. Резко подорвавшись обратно к пульту, я вновь включил телек и с досадой обнаружил, что новости закончились, а на экране начали вещать прогноз погоды. — Пф, — фыркнул я, опустив голову и прижав ладонь к подбородку. Плечи начали подрагивать, и вскоре я зашелся в истеричном смехе, швырнув пульт куда-то в сторону стены. Да уж, я больной психопат.