Vampire AU (Immortals)

Джехван проснулся сразу после заката, перевернулся на другой бок и решительно вернулся обратно ко сну. Когда он проснулся во второй раз, то было уже относительно поздно и дом был пуст. Воншик с Чудиком теперь частенько сматывались из дома ни свет ни заря. Джехван не знал, куда они уходили. Он не спрашивал, они не рассказывали. Он знал, что должен был встать с кровати, но не мог заставить себя сделать это. У него было время в запасе; Санхек должен пойти на работу позже, а поэтому в данный момент он, скорее всего, был дома. Дома и в безопасности, правда, не совсем в порядке. Джехван закрыл глаза и постарался отогнать из головы образы прошлой ночи, те звуки. Он вслепую потянулся рукой к прикроватной тумбочке за лежащим на ней ноутбуком. Ему необходимо было отвлечься, посмотреть что-нибудь. Он сел на кровати, открыл ноутбук, нашел нужную ему вкладку и выбрал ее, ткнув на свой тачпад чуть сильнее, чем было необходимо. Включился эпизод «Во все тяжкие», Джехван надел солнцезащитные очки, и комната наполнилась звуками, которые смогли заглушить его мысли; яркость экрана, пусть и установленная на самом низком уровне, сожгла все остаточные образы в голове. Он успел посмотреть несколько серий одну за другой, когда почувствовал волнение домашних чар. Он вздохнул, решив, что это Воншик и Чудик вернулись раньше обычного, но затем понял, что это был человек… это был— Санхек. Даже ненависть на самого себя не смогла остановить чистую радость, которая расплылась в его груди. И он надеялся, что может быть… может быть, он сможет все исправить. Может быть, он сможет перестать быть таким чертовым трусом. Хотя он ощутил, что Санхек ещё только приближался к дому, Джехван быстро захлопнул ноутбук и отложил его в сторону. За ноутбуком последовали и солнцезащитные очки, исчезнувшие в ящике тумбочки. Он лежал на кровати, само воплощение собранности и спокойствия, когда дверь в его спальню с грохотом распахнулась, едва не вылетев из петель. Джехван соскользнул с кровати и встал на ноги, взглянув на Санхека, который пристально смотрел на него в ответ. — Будь любезен не ломать мой дом, — произнес Джехван с сарказмом. — А ты будь любезен объяснить мне, какого хрена ты все ещё меня преследуешь! — прикрикнул Санхек. Он зашёл в комнату и с силой захлопнул за собой дверь, игнорируя слова Джехвана. — Назови мне одну причину не заколоть тебя, Джехван. Всего лишь одну. Потому что прямо сейчас я очень сильно хочу прибить тебя. Джехван приподнял брови, выражая невинную обиду на обвинение, Санхек же просто продолжал на него с яростью смотреть. Теперь в чертах Санхека не осталось ничего от парнишки, которого видел вчера Джехван, того сломленного мальчика, который плакал в темном переулке. Нынешний Санхек состоял целиком и полностью из острых лезвий и прочной брони. — Moi? — Джехван думал о том, какая ложь могла бы помочь ему выпутаться из этой ситуации. — Понятия не имею, о чем ты говоришь. — Ох, засунь свою ложь себе в зад, Джехван, — громко произнес Санхек. Джехван не мог припомнить случая, когда он видел бы Санхека в столь агрессивном состоянии, в нем как будто горел огонь из злости. А ведь Джехван видел его довольно разъяренным, и это не шло ни в какое сравнение с тем, что было сейчас. Щеки Санхека покраснели от гнева, румянец был похож на тот, который появлялся в те моменты, когда Джехван доводил Санхека до оргазма одними пальцами. — Я виделся с Кенсу, — сказал Санхек. Джехван нахмурился, внутри него что-то болезненно сжалось. Черт возьми. Он надеялся, что… Зря он надеялся. За молчание Кенсу потребовал бы дополнительную плату. К тому же, Джехван никогда четко не обозначивал, что Кенсу должен был хранить этот секрет. Джехван просто думал, что это как бы подразумевалось. Он пытался сохранять невозмутимое выражение лица, хотя прекрасно понимал, что его разоблачили. — Да? — спросил Джехван непринужденно. Ладони Санхека сжались в кулаки. — А он теперь у нас ясновидящий? Он что, достал хрустальный шар и сказал, что видел, как я движусь в тенях твоей жизни? — Он сказал, что ты заказал у него амулет, который скроет тебя именно от моих чар, — бросил Санхек, и теперь Джехван не мог не поморщиться. — Я бы сказал, что не мог поверить, что ты дошел до такой крайности, чтобы продолжать сталкерить меня, чтобы держать меня в своих собственнических грязных руках… Но знаешь, сейчас мне очень легко в это верится. Джехван сглотнул ком из гнева, который поднимался в его горле. Он следил за Санхеком лишь потому, что хотел его защитить. Но естественно, Санхек будет считать по-другому. И Джехван не мог вот так сразу взять и выложить перед ним все, о чем думал последнее время, поэтому он просто смотрел на Санхека, плотно сомкнув губы. Грудь Санхека поднималась и опускалась под частым тяжёлым дыханием, как будто он только что пробежал марафон. — Видел что-нибудь веселое? — спросил Санхек с издёвкой. — В течение всех этих недель, что ты преследуешь меня… Много было интересного? Или что-нибудь, из-за чего ты снова готов поссориться? — Ты не был счастлив, — прошептал Джехван, очень тихо, едва шевеля губами. — Я видел тебя вчера ночью, за клубом. Лицо Санхека покраснело еще больше. — Это… Я… — Санхек запинался от чрезмерного наплыва одновременно гнева и стыда. — Ты не имел права на это смотреть– Это тебя не касается. Моя жизнь вообще больше тебя не касается! — Касается, — сказал Джехван. Он с трудом подавил внезапный сильный порыв разбить что-нибудь, уничтожить всю старинную, нелепую мебель в своей спальне. Сломать что-нибудь, точно так же, как сам он сломался где-то на этом долгом пути. — Мы с тобой общаемся два года. Ты являешься частью моей жизни уже два года— — Да, и теперь все кончено! — крикнул Санхек, от раздражения вскидывая руки. — И это значит, что моя жизнь больше не твоего ума дело! Я хочу, чтобы ты просто исчез из нее, и я уже говорил тебе об этом. Джехван сглотнул, слишком хорошо припоминая их последний разговор. Он прокручивал его у себя в голове снова и снова, и чем больше он думал об этом, тем сильнее становилось осознание, что он совершил ужасную ошибку. Потому что в этот раз, кажется, Санхек действительно покончил с ним. Джехван обнял себя руками, пытаясь держаться, пытаясь не разваливаться на части. Он жил не один век и впервые чувствовал себя настолько разбитым. Санхек был способен ранить его с помощью слов так сильно, как Тэгуну, сколько бы он не пытался, даже не снилось. — Но ты звал мое имя, — прошептал Джехван, глядя в пол. Да, в тот момент Джехван пребывал в агонии, но именно благодаря тому моменту в его сердце разлилась сладкая боль, появилась надежда, что, может быть, Санхек скучал по Джехвану так же сильно, как Джехван скучал по Санхеку. — Да, потому что иногда мне приходится думать о тебе, чтобы кончить, — сказал Санхек. — И после этого я чувствую себя дерьмово, потому что я ненавижу то, что из-за тебя мне теперь ничего не остаётся, кроме этого. Эти слова ощущались пощечиной на лице Джехвана, он едва не отпрянул назад, как от удара. Иногда он задумывался над тем, с насколько разных углов они с Санхеком смотрят на эту ситуацию. Из-за этого разговоры становились трудными, понимание — практически невозможным, ведь для Джехвана это имело сакральный смысл, а для Санхека — смысла не было вовсе. — Я надеялся, что мы сможем поговорить об этом, — тихо сказал Джехван. Санхек рассмеялся, в его смехе звучала снисходительная печаль. — Поговорить? Теперь, когда уже, блять, настолько поздно, ты хочешь поговорить? С разговорами покончено, Джехван. Ты просрал свой последний шанс. Я здесь не за этим. — Так зачем же ты здесь, любовь моя? Санхек шумно втянул воздух, разозлившись, когда услышал это нежное обращение, но решил спустить это с рук. Джехван тихо вздрогнул. — Я пришел забрать амулет, и мне плевать, если придется расплачиваться с Кенсу почками, но я не позволю ему сделать тебе ещё один, — прорычал Санхек. Джехван судорожно замотал головой. — Нет, ты не можешь его забрать, — сказал он с нотками мольбы и отчаяния, и он ненавидел этот свой голос. — Санхек, я просто хочу защитить тебя… — Нет, — перебил его Санхек. — Ты пытаешься меня контролировать, обладать мной, как ты делал с того самого момента, когда соблазнил меня, а мне ведь тогда только исполнилось восемнадцать лет. Я был юным и глупым, мне не с чем было сравнивать. Я был ребенком. Черт, зря я не слушал Хакена. — Не говори так, будто бы я воспользовался тобой, а ты этого не хотел. — То, что я хотел этого, не отменяет того факта, что ты воспользовался мной, — сказал Санхек. В его голосе звучала грусть, и Джехван мог бы почувствовать себя виноватым, но он видел, что Санхек печалился не за себя; ему было грустно за Джехвана. Потому что Джехван превратился в ничто, в пустое место, которому можно было только посочувствовать и пожалеть. — Я и не надеюсь, что ты увидишь эту разницу, не жду, что ты осознаешь весь вред, который причинил мне. Потому что ты не понимаешь и никогда не понимал, Джехван. Ты вообще ни черта не видишь. Я уже совсем не тот человек, которым был раньше, потому что ты буквально разорвал меня на куски. И я больше не собираюсь пытаться донести до тебя это, больше не буду пытаться спасти тебя. Это не моя забота. Джехван почувствовал, как его горло сдавило, он не мог понять, каким образом все вдруг пошло наперекосяк. Но у него не было возможности ничего сказать, потому что жалость в глазах Санхека сменилась чем-то тяжёлым. — А теперь отдай мне чертов амулет, — сказал Санхек. — Нет, — сказал Джехван. Он понимал, что все это приобретало довольно уродливые обороты, но не знал, как это остановить. Как бы донести до Санхека, что он всего лишь пытался защитить его, помочь ему выжить, и что все это больше не было лишь игрой. Их отношения длились два года, и это могло показаться долгим промежутком времени для Санхека, но для Джехвана оно было похоже на миг, когда он моргнул, его внимание переключилось всего на пару мгновений, а Санхек вдруг больше не был юным и впечатлительным, больше не был мягким и добрым, он превратился в высокого, сильного и опытного охотника. Эта трансформация произошла с ним за два коротких года, а что случится с ним ещё через два? А затем, через два после, и так далее. Санхек был охотником, и Джехван не мог рассчитывать на обычный срок жизни человека, на те смешные шестьдесят лет, по прошествии которых Санхек состарится. Если повезёт, у него будет десять лет, а затем работа Санхека возьмёт свое, и однажды ночью он умрет где-нибудь на улицах, сломанный, без единой капли крови. Неужели было не очевидно, почему Джехван все ещё держался достаточно близко к нему, чтобы помочь в случае чего? Санхек шагнул вперёд, остановился на расстоянии вздоха от лица Джехвана, и господи, как же Санхек вырос за эти годы, Джехвану пришлось немного поднять голову. Санхек смотрел сверху вниз, прямо в его глаза, бесстрашный, гордый и такой красивый. — Я больше не собираюсь это терпеть, — прошептал Санхек. Его гнев преодолел ту стадию, когда он повышал голос. — Ты все просрал, Джехван. Я давал тебе так много шансов. И теперь я не позволю тебе вмешиваться в мою жизнь даже издалека. Я готов двигаться дальше. А ты можешь вернуться к той херне, которой ты занимался последние триста лет до встречи со мной, и теперь ты прекратишь мешать мне делать мою работу, которой я не могу заниматься нормально из-за того, что ты меня преследуешь. — Я не могу прекратить, — сказал Джехван, и он говорил это от всего сердца. Он не мог. Не мог просто бездействовать и ждать, когда Санхека убьют. Он сам не переживет этого. — Так значит, не прекратишь, — с горечью произнес Санхек и усмехнулся. Его смех разбился со звоном стекла. — Блять, я не смогу избавиться от тебя, да? Единственный верный способ — это чертова могила. — Я последую за тобой и туда, — прошептал Джехван, едва слышно и мягко, как шелест крыльев бабочки. Он смотрел на воротник рубашки Санхека и чувствовал себя слабым и ничтожными. Он погряз в этом слишком глубоко. Вся его жизнь была разрушена, превратилась в пыль. Ему больше нечего было терять. Потому что он и так все уже потерял. Санхек отступил на шаг назад и нахмурился, с непониманием. — Что? Джехван знал, что это должно было произойти сейчас, и ему казалось, что он тонул, его грудь сдавило от тяжести. — Я люблю тебя, Санхек, — выдавил он. Санхек замер. Его неподвижность была сравни вампирской, по крайней мере, для человека. Но Джехван все ещё видел, как судорожно поднималась и опускалась его грудная клетка, как дрожали кончики его пальцев; он слышал, как билось его сердце. Санхек был настолько шокирован, что не мог произнести ни звука. Он смотрел на Джехвана с широко раскрытыми глазами. — Почему ты не видишь этого, — сказал Джехван, и его голос был полон слез, которых, впрочем, он не собирался проливать сейчас. Санхек отвернулся от него и сделал несколько шагов к двери. Он поставил руки в бока, склонил голову в сторону, его спина и плечи были напряжены. Казалось, он пытался подобрать слова. Он мог бы многое сказать, мог многое бросить Джехвану в лицо, что ранило бы его. И Джехван понимал, что на то были причины, потому что он сам довел до такого, и только его вина в том, что он веками жил в отрицании и вел себя, как последний мудак. Но Джехван мечтал, надеялся, что однажды он сможет принять это в себе и признается, и когда это произойдет, то будет что-то значить. Наконец, Санхек повернулся к нему и тихо произнес: — Мы с тобой не Хакен с Тэгуном, между нами не может быть того же, что у них. Джехван прикрыл глаза, эмоции захлестывали его с головой. И как только Санхеку удавалось оставаться в стороне, ведь он прекрасно понимал Джехвана, знал его лучше, чем он сам. Ведь в этом все и было дело. Джехван смотрел на Хакена и Тэгуна и постоянно восхищался тем, как сложились их отношения, между вампиром и сначала смертным человеком, и как они были счастливы. Раньше Джехван презирал их, но затем его презрение сменилось завистью и страшным желанием иметь то же самое. Только с Санхеком. Когда Санхек заговорил, его слова медленно пробирались сквозь клубок из мыслей в голове Джехвана. — Я не Хакен, — сказал Санхек. Он произносил это так спокойно, как будто понятия не имел, что каждое его слово с болью врезается в Джехвана. — А ты не Тэгун. И чтобы ты не делал, мы не будем на них похожи. У нас все совершенно иначе. Это началось стихийно и продолжалось слишком болезненно. И все… все слишком поломано, чтобы закончиться счастливо, Джехван. Счастливого конца не будет. Джехван… он признался, сказал это, и все же… — Я люблю тебя, — повторил Джехван, исследуя взглядом почти безразличное лицо Санхека. — И… Именно поэтому я слежу за тобой, именно поэтому… Я все это делал… Просто… Почему ты просто не скажешь мне, что тоже меня любишь? — сказал Джехван, в его голосе звучали отчаяние и мольба, он знал, что жалок, и знал, что он чертов дурак— — Потому что я не люблю тебя, — твердо произнес Санхек. Потребовалось несколько мгновений, чтобы смысл слов дошел до Джехвана, чтобы пришла боль, как будто кто-то слишком быстро нанес ему ранение, и кровь вместе с агонией пришли лишь через пару секунд. Пусть с опозданием, но неизбежно пришли. Умирать было не так больно, как все это. Санхек смотрел на него. И ему было жаль его, Джехван видел это по его глазам, и тогда Джехван опустил взгляд на пол. Он слышал, как Санхек вздохнул. — Уходи, — прошептал Джехван, обнимая себя руками. — Амулет в ящике комода. Забирай его и уходи, прошу. — Джехван, — тихо сказал Санхек, но затем сразу же подошёл к комоду и забрал из ящика амулет. После этого он ушел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь. Джехван мечтал, чтобы так тихо он открыл ее в самом начале, как только пришел.