***
Санхек припарковался сразу после захода солнца, однако улицы к этому времени уже почти опустели. Началась мелкая, колючая изморось, поэтому Санхек шел быстро, высоко подняв ворот, что не спасало его шею от противной холодной влаги. Он прошел мимо молодой девушки, закрывающей кофейню; девушка вздрогнула, когда увидела его, и повернулась к нему боком. Наверное, она прятала нож за поясом. Что ж, это было разумной защитой против людей. Было тихо, когда Санхек зашёл в дом. Он не знал, где были Воншик с Хонбином, хотя, наверное, они всё-таки находились дома, солнце село совсем недавно. Они не показывались на глаза Санхеку, и это было хорошо. Он не знал, как объяснил бы свое присутствие. Считали ли они, что его помощь будет разовой акцией? Скорее всего, нет. Санхек решил не думать насчет этого, им удалось уговорить его на эту авантюру и это главное. По пути в комнату Джехвана он заглянул на кухню и прихватил парочку упаковок с кровью. Их количество существенно уменьшалось, и Санхек невольно задумался о том, кто же занимался пополнением запасов. Смогут ли Воншик с Хонбином позаботиться об этом, если Джехван в скором времени не выйдет из своего коматозного состояния? Может, они наведуются к Тэгуну. А может, Санхеку стоило самому с ним связаться и попросить принести крови. Санхек без стука открыл дверь спальни Джехвана. На полу все ещё валялись осколки стекла, Санхек сделал мысленную пометку попросить Джехвана убрать их. Санхек заметил, что один из многочисленных хрустальных подсвечников отсутствовал, и вспомнил, что Воншик упоминал насилие со стороны Джехвана по отношению к ним. Во время приступов ярости Джехвану, очевидно, нравилось разбрасываться вещами. Джехван все еще лежал в кровати и пошевелился только тогда, когда Санхек тихо прикрыл за собой дверь. Джехван выглядел немного лучше, чем вчера, на лице не было следов новых слез, чему Санхек был рад. Джехван сел на кровати. Казалось, он ещё не полностью проснулся. — Любовь моя? — произнес Джехван. Затем что-то прояснилось на его лице. — Ты вернулся. Санхек кинул одну из упаковок с кровью Джехвану на колени. — Выпей это, — приказал он. — И сходи в душ. Тебе не помешает освежиться. Джехван переводил взгляд с крови на лицо Санхека и обратно. — Любовь моя, я— — Я подожду тебя в библиотеке, — сказал Санхек. — Встретимся там. Санхек вышел прежде, чем Джехван успел что-либо ещё сказать. Санхек заметил, что Джехван воспринял его возвращение, как знак чего-то… хорошего, позитивного. Для него самого, по крайней мере, и Санхек не хотел за это цепляться. Для них обоих было бы намного лучше, милосерднее и добрее, если бы они расстались окончательно и больше не встречались, но Джехван лишил их этой опции и сейчас видел в действиях Санхека выбор, хотя по сути его не было. Санхек хорошо знал дорогу до библиотеки, знакомое окружение приносило комфорт. Он довольно много времени проводил в библиотеке, даже несмотря на то, что большая часть его времяпрепровождения в этом доме сводилась, по сути, к сексу. Санхеку нравилась библиотека. Она казалась ему более облюбованной, если не сказать обжитой. Возможно так казалось, потому что здесь чувствовалось участие Джехвана, он лично приложил руку к ее созданию. Многие книги принадлежали Джехвану и были организованы именно в том порядке, который был для него удобен. Весь остальной дом, не считая спальни Джехвана, был словно святилищем его создателя и остался почти нетронутым ещё с тех времён, когда он жил здесь. В ожидании Джехвана Санхек просматривал книжные полки. Он читал некоторые из книг, которые Джехван одалживал ему или те, которые Санхек брал без спроса, но затем всегда возвращал обратно. Джехван, скорее всего, был в курсе этих маленьких краж. Санхек почти никогда не запоминал конкретное место на полке, откуда он утаскивал очередную книгу, а Джехван всегда отличался чрезмерной щепетильностью насчёт правильного порядка для своих вещей. Прошло десять минут, пятнадцать, и затем Санхек услышал тихий звук открывшейся двери. Санхек сел на кушетку, вельветовую, зелёную и совершенно ужасную, и приготовился.***
Джехван медленно прошел в комнату, тихо прикрыв за собой дверь. Санхек сидел на одной из кушеток и глядел на него с осторожностью. Джехван не стал ничего делать по этому поводу, потому что не знал, что происходило и чего хотел от него Санхек. Джехван вымылся, переоделся в очередные брюки и первую попавшуюся чистую рубашку. Волосы у него все ещё были влажными после душа. Что бы там ни выискивал Санхек в лице Джехвана, он, кажется, это нашел, потому его плечи заметно расслабились, а затем он указал Джехвану на место рядом с собой. — Садись, — сказал Санхек. Джехван взглянул на него и поплелся в сторону кушетки. Душ, действительно, немного взбодрил его — вампирский сон отличался от человеческого, однако водные процедуры помогали одинаково — но Джехван чувствовал себя как-то не так, он все ещё был как будто изможден. Уже очень и очень давно он не чувствовал столь большую нехватку крови, но это было ещё не все. Он ощущал тепло, исходящее от тела Санхека. Казалось, что присутствие Санхека нежно касается его кожи. Это было агонией. — Хорошо, — сказал Санхек. Его голос звучал бодро. Джехван сейчас ненавидел этот тон. — Теперь нам нужно разобраться со всем этим. — С чем? — не понял Джехван. Санхек указал на пространство между ними двумя. — С этим. Ты должен выйти из состояния, в котором находишься, и снова стать самим собой. Джехван почувствовал, как что-то закипело внутри него. Он уже успел привыкнуть к постоянной апатии и страданиям, так что сначала даже не смог идентифицировать новую эмоцию. Ею оказался гнев. — Ах, точно, — бросил Джехван саркастично. — Всего-то надо щелкнуть пальцами, разлюбить тебя, и все снова будет в порядке. — Джехван— — И как это я сам до этого раньше не додумался… — Я понимаю, — перебил его Санхек. — Я понимаю, что тебе больно, Джехван. Но ты не живешь, не функционируешь. Ты не можешь просто так взять и сломаться, просто не можешь… Это не честно, по крайней мере, по отношению к Воншику, или к Хонбину. Это не честно по отношению ко мне. Джехван открыл рот, возмущение висело буквально на кончике языка. Со стороны Санхека взывать к чувству справедливости казалось особенно жестоким. А куда делось чувство справедливости самого Санхека? Все это так же было не честно к Джехвану, он просто хотел… Джехван прекратил эту линию мыслей, закрыл рот. — Но я не знаю, как, — тихо, почти шепотом произнес Джехван. — Я не знаю, как нормально функционировать, любовь моя. Санхек немного сгорбился, потер виски пальцами. Джехвану хотелось дотронуться до него, размять его плечи и снять напряжение, хотелось погладить его по спине. — А я не знаю, что вообще должен делать, — выдохнул Санхек. Наверное, эти слова не предназначались для ушей Джехвана, но он все равно их услышал. — А ты уверен… Уверен, что не можешь влюбиться в меня в ответ? — слова вышли тихими, откровенными и отчаянными, их как будто вырвали из его плоти. Санхек поднял взгляд, нахмурившись, но выражение его лица казалось более мягким, как будто он готов был немного открыться. — Ты же понимаешь, что я не могу этого сделать, Джехван, — ответил Санхек так же тихо. — Ты же разорвешь меня куски, и ты прекрасно это знаешь. Джехван не мог оторвать от него глаз. Он чувствовал, что трясется, дрожит, как в холодные зимние дни, когда он ещё был человеком. Дрожит, как в тот момент, когда был прижат телом Санхека к кровати, когда Санхек был внутри него. А сейчас Санхек отвернулся от него и с болью в глазах смотрел на пустой камин. Джехвану хотелось спорить, хотелось заверить Санхека, что тот был не прав, но на самом деле каждое его слово было правдой. И Джехван сожалел об этом. Сожалел о том, что довел их ситуацию до той степени, где Санхек больше не мог исполнить единственное желание Джехвана. — Прости меня, — сказал Джехван. Он говорил это от всего своего сердца. Санхек раздражённо выдохнул. — Да ты хоть понимаешь… Ладно, это сейчас неважно. Молчание тянулось долго. Джехван смотрел на Санхека, который не смотрел на него в ответ. Казалось, он хотел что-то сказать, но не мог подобрать нужных слов. — Так, и что теперь будем делать? — спросил Джехван, ему даже почти удалось сымитировать оживленный тон Санхека. Почти. — Ну, тебе, для начала, не помешало бы вытащить свою голову из задницы, — пробормотал Санхек. Джехван против воли вздрогнул. Санхек выпрямился и, наконец, посмотрел на Джехвана. — Прости, я просто не привык… Не привык общаться с тобой мягко. Я хотел сказать, что ты долгое время жил, не осознавая себя, и поэтому теперь нужно вытащить все то дерьмо, которое ты в себе сдерживал. Ты не знаешь, как справиться с этими чувствами, потому что ты просто не позволял себе чувствовать. Джехван отпрянул назад, вжавшись в спинку дивана. — Я не понимаю, что— — Ты только и делаешь, что подавляешь чувства, подавляешь и подавляешь, а затем кидаешься на тех, кто подбирается к тебе слишком близко. Ты делал так на протяжении трёх сотен лет, и это стало твоим своеобразным способом справляться с жизнью. Но ты не можешь продолжать в том же духе, Джехван. Джехван резко вскочил на ноги и несдержанно шагнул вперед, но затем остановился. Он ощущал это желание наброситься, взорваться, прямо как Санхек и говорил. Ему хотелось вывернуть все слова против Санхека, реагировать со злостью до тех пор, пока Санхек не перестал бы на него давить и ушел. Внутри него было похоронено столь много боли, что ему не хотелось смотреть ни на единую ее часть. — Я не знаю, как начать, — сказал Джехван. — Или с чего начать. Я не могу этого сделать. Санхек смотрел на него прямо, с пониманием. — Ты не можешь? Или не хочешь? Джехван отвернулся от него. Теперь настала его очередь таращиться в пустой камин. Его снова поразило то, насколько хорошо на самом деле Санхек его знал. И казалось совсем уж фантастикой, что Санхек, который видел его насквозь и понимал, не отвечал ему взаимностью. — Я не смогу сделать этого в одиночку, — сказал Джехван в пустоту. Он услышал, как Санхек глубоко вдохнул, а затем тяжело выдохнул. — Я могу быть рядом для этого, — сказал Санхек. Джехван, услышав это, резко повернулся к нему. Лицо Санхека не выражало ровным счетом ничего. — Я помогу тебе, но только как друг. Это все, что я могу предложить. — Друг? — воскликнул Джехван. Он слышал эту интонацию в своем голосе, как будто сказал о чем-то грязном. Но его это не сильно заботило. — Если ты хочешь попробовать, — спокойно ответил Санхек. — Мы можем дать нам шанс, как друзьям. Только при таком условии. Но самое главное, что ты действительно должен приложить усилия. Мы попробуем поработать над тем, чтобы ты… — Чтобы я разлюбил тебя, — закончил за него Джехван. Его грудь сдавило. — Чтобы я смог это исправить. Это. Только вот что являло собой то самое это? Он пробовал сделать это ещё в самом начале; он пытался не влюбиться, и, когда потерпел неудачу, хотел избавиться от этой любви. Но ничего не получилось. Может быть, теперь все будет по-другому — Джехван во всем признался, и хотя это признание принесло ему колоссальную боль, оно так же послужило и облегчением от того, что его постыдная тайна была раскрыта. И может быть, если Санхек будет помогать ему, то они справятся. Санхек был неотъемлемой частью всего этого. Возможно, именно поэтому у Джехвана ничего не вышло в самом начале. Если они смогут сделать так, что Джехван больше не будет любить, то боль, естественно, исчезнет. И может быть, в таком случае Джехван сможет видеться с Санхеком, не испытывая этого жгучего желания вести себя с ним нежно, относиться бережно как к его телу, так и к чувствам. Это желание тоже причиняло боль, потому что отрицание его было сродни отрицанию необходимости дышать, как в те времена, когда Джехван был смертным. Джехвану хотелось повернуть все вспять, вернуться к тому времени, когда ему было все равно, но… Как он мог перестать любить, когда эта любовь стала слишком важной частью его самого? Где-то глубоко, в самой потаённый части его души, он знал, что никогда не сможет вернуться к тому, кем был раньше. Он никогда не будет прежним, потому что его сердце отныне будут покрывать рубцы и шрамы в форме отпечатков пальцев Санхека. — Джехван, — мягко произнес Санхек. — Я не совсем это имел в виду. Мы поработаем над тем, чтобы ты снова стал человеком. То есть, я знаю, что ты не человек, но ты всё ещё личность. И ты так долго пребывал в своем нынешнем состоянии, что в тебе не осталось ничего, кроме жалости и подавленности, и находиться рядом с тобой — ужасно. — Ну спасибо, любовь моя, — сказал Джехван. Он снова сел на диван. Санхек проигнорировал этот сарказм. — Если в конце концов ты перестанешь любить меня, то пусть будет так. Но это не главная цель. Любовь — далеко не корень проблемы, а я не настолько эгоист, чтобы делать все это лишь за тем, чтобы облегчить себе жизнь. Конечно, не без этого. Но правда в том, что ты, Джехван, был той ещё занозой в заднице задолго до того, как полюбил меня. Джехван фыркнул. Этого он, по крайней мере, не мог отрицать. Санхек смотрел на него долгое время. От странной почти что нежности в его взгляде Джехвану хотелось сжать зубы. — Но почему? — спросил Санхек. — Что было началом? Джехван отстранился, отсаживаясь от Санхека подальше. В его мыслях замелькали вспышки воспоминаний, слишком много, его накрыло сильной волной из смешанных эмоций. — Нет, не сегодня. Не сейчас. Это было слишком тяжело на данный момент. — Хорошо, — сказал Санхек и притянул к себе рюкзак, который ранее поставил себе под ноги. — Тогда сейчас мы посмотрим вчерашнюю серию Игры Престолов, — добавил он, извлекая из рюкзака свой ноутбук. — А после я иду на позднюю смену на работе, потому что не могу отпрашиваться второй день подряд. Джехван удивленно взглянул на него, совершенно сбитый с толку. — Хорошо? — спросил Санхек. — Хорошо, — отозвался Джехван на автомате, а затем пришел в себя. — Нет, какого хрена? — Друзья обычно так делают, знаешь, — сказал Санхек и включил видео. — Смотрят вместе сериалы. А так как я уверен в том, что вчерашнюю серию ты пропустил, то подумал, что мы могли бы посмотреть ее сейчас вместе. Джехван не стал говорить, что на самом деле не смотрел сериал уже несколько недель, по очевидным причинам. Вместо этого он просто наблюдал за тем, как Санхек устраивается поудобнее, подминает под себя ноги. Затем Санхек потянулся ещё за чем-то, что оказалось упаковкой крови. — Вот, — сказал он. — Выпей это. — Ох, любовь моя, — раздраженно выдохнул Джехван, но Санхек продолжал настойчиво смотреть на него, так что Джехван начал пить кровь, когда Санхек включил эпизод. Оказалось, что у Санхека в запасе было ещё две упаковки. Он протягивал их Джехвану сразу, как только заканчивалась предыдущая. Санхек сидел у самого подлокотника дивана, его ноги почти касались ног Джехвана; эта близость была умиротворяющей. Джехван выпил кровь, промолчал о том, что кровь Санхека была бы намного полезней. Между ними возникло молчаливое понимание того, что лучше сейчас было обойтись донорской кровью. — Какая хитрая манипуляция, — прокомментировал Джехван происходящее на экране, и Санхек улыбнулся. Улыбка выглядела вымученной. А между тем в голове Джехвана крутились мысли, слова Санхека кололи его разум. Почему? Что было началом? Эти темные мысли, воспоминания, они никуда не исчезали, все это время они прятались в потаённых уголках его разума. На протяжении веков Джехван прятался от них, боялся взглянуть, но сейчас он задумался о том, что, возможно, если он раскроет правду о них, как раскрыл свои чувства, то очистится. Однако при мысли о боли, которая его ждала, и том, что некоторые из этих воспоминаний он боялся принять даже внутри себя, Джехван отвернулся от этой идеи, сосредоточился на вкусе крови во рту и тепле, исходящем от тела Санхека. Если он будет достаточно хорошо притворяться, то сможет поверить в иллюзию, что все хорошо. Что хотя бы на минуту они с Санхеком были близки в том смысле, в котором хотелось Джехвану. Он думал, что Санхек пошутил насчёт работы, но Санхек не шутил. Как только серия закончилась, он захлопнул ноутбук и начал собираться, без слов, разрушив тот хрупкий и нежный момент и вернув Джехвана в реальный мир. Джехван наблюдал за ним, думал, нужно ли было что-то сказать. Слова вертелись на языке, сжигали горло, но он хотел говорить, хотел показать Санхеку, что он хочет и может попытаться все изменить. Джехван действительно хотел попробовать. Боже, как же сильно он желал, чтобы этой боли не стало. Санхек долгое время смотрел на него, и, наконец, сказал: — Пока, Джехван. Джехван ничего не ответил, его губы сжались в тонкую полосу, горло сдавило. Санхек вздохнул и начал уходить. Он шел медленно, хлопал себя по карманам, наверное, проверял ключи и бумажник. Это должно было случиться сейчас, Санхек был у самой двери, ведущей из дома, и Джехван негромко кашлянул, от чего Санхек притормозил. Слова, которые горели огнем во рту и которые будто были вырваны из плоти, оказались тихими и мягкими, когда сорвались с губ Джехвана. — Я жалею о том, что попросил обратить меня. Санхек на секунду застыл, а затем повернулся к Джехвану. Его глаза были широко раскрыты, казалось, он не мог поверить в услышанное. Джехван снова стиснул зубы. Он был не в силах сказать ничего больше, и Санхек это понял. Этого было достаточно для начала. Пусть маленького, но начала. — В следующий раз, когда мы увидимся, — сказал Санхек, тоже тихо, Джехвану показалось, что он услышал в его голосе лёгкую дрожь. — Мне захочется узнать, почему. И Санхек ушел.