***
Несмотря на просьбу Сондже и отказ Ильхуна смотреть ему в глаза, Санхек отправился в патруль один. Логически он понимал, что это ничего не меняет, и в штабе ему было легче говорить себе это, но, оказавшись на улице, он обнаружил, что с этим сложнее справиться. Санхек дрожал на ходу, скорее от волнения, чем от холода. Он был на улице уже несколько часов, и страх, который он испытывал, выматывал его. Он постоянно крутил головой, что, как он знал, выдавало его повышенную настороженность и, вероятно, выглядело крайне подозрительно. Но он ничего не мог с собой поделать. Улицы в его патрульной зоне сейчас были призрачно пустынны, а надвигающийся туман лишь усиливал эффект таинственности. — Это глупо, — пробормотал он, слегка касаясь рукояти своего кинжала, чтобы успокоиться. Как только он это произнес, по его чарам пробежала рябь, тату солнца нагрелась энергией, а сердце Санхека пропустило удар и затем понеслось вскачь. Он остановился. Это было дурным тоном — дать вампиру понять, что ты его заметил, но Санхек не мог притворяться, его учащенное сердцебиение все равно выдало бы его. Он оглянулся на улицу, раскинувшуюся перед ним, и не заметил никакого движения, но видимость сейчас была не очень хорошей. Раздался какой-то скрежет, словно ботинки стучали по кирпичу, и Санхек обернулся, увидев, как на асфальт спрыгивает фигура. Знакомый силуэт выпрямился, и весь страх вмиг покинул Санхека, он почувствовал слабость и ощущение, что может упасть в обморок. — О, Джехван, — выдохнул он, схватившись рукой за живот, пытаясь угомонить страх. — Ты меня напугал. Джехван приблизился к Санхеку, его лицо было мрачным. — Испугался? — прошептал Джехван. — У тебя сердце колотится. — Да, я… да, — неуверенно сказал Санхек. Он не хотел рассказывать Джехвану о сумасшедшем вампире, который убил полицейского. Пусть Джехван сам решает, как это понимать. — Я получил твое сообщение, — сказал Джехван, подойдя к Санхеку очень близко, а затем обошел его стороной. От Джехвана пахло розами. Санхек моргнул, а затем последовал за ним, так что они шли бок о бок по улице. — Я мог бы послать Воншика с ответом, но решил, что раз ты не против, то приду сам. Санхек посмотрел на Джехвана, пытаясь уловить что-то в его выражении лица, так как по голосу ничего не понял. Но лицо Джехвана сохраняло нейтральное выражение. — Джехван, — прошептал Санхек. — Мне так жаль. Глаза Джехвана на мгновение закрылись, а когда он снова открыл их, то сосредоточился на дороге перед ними. — Воншик так и сказал, — спокойно ответил Джехван. — Но ты не виноват в том, что Хакен такой, какой он есть. Санхек сжал руки в кулаки. — Хакен не имел права, — с жаром произнес он. — Он перешел черту, слишком, мать его, перешел. К большому удивлению Санхека, рот Джехвана при этом слегка дернулся в улыбке. — Это освежает, — сказал Джехван, наконец-то взглянув на Санхека. — Когда ты для разнообразия злишься на кого-то другого. Санхек поперхнулся, а затем рассмеялся, и его смех эхом разнесся по пустой улице. Через мгновение к нему присоединился Джехван, зубы которого сверкнули в свете фонарей. Санхек подумал, что уже давно не видел клыков. А еще они давно так не смеялись. Это было приятно, и напряжение внутри Санхека ослабло. Когда смех утих, Джехван снова заговорил. — Не слишком сердись на Хакена, — тихо проговорил он, все еще мягко улыбаясь. Санхек удивленно посмотрел на него. — Он любит тебя и хочет для тебя самого лучшего. Я не могу его в этом винить. Даже если его методы не самые добрые. Санхек остановился, Джехван тоже, и повернулся к нему, недоуменно приподняв бровь. — Джехван, — мягко сказал Санхек. –Ты обещал быть честным, пожалуйста, не притворяйся передо мной. — Ты бы предпочел, чтобы я пришел к тебе в слезах, разбитый? — спросил Джехван, наклонив голову, обнажая шею. Его улыбка стала немного грустной. — Я тебе нравлюсь таким? Полагаю, по сравнению с тем, каким я был раньше, теперь все стало лучше. — Нет, — тут же ответил Санхек, словно это вырвалось у него непроизвольно. — Нет, я просто… я был уверен, что его слова… ранят тебя. Джехван отвел взгляд, скрестив руки на груди. — Да, — сказал он. — Это так. Я… я не буду притворяться, что мне это не повредило. Но я все лучше справляюсь с этим. А может, просто некуда уже больше ломаться. , — он пожал плечами. — Но то, что ты сказал, ранило и меня, а Хакен… теперь все встало на свои места, некоторые вещи стали более понятными. Я понимаю. И теперь я знаю, как не повторять прошлых ошибок. И почему, — он посмотрел на Санхека сквозь ресницы. — Ты не можешь требовать от меня честности и отказываться давать ее в ответ. Санхек вздрогнул. — Я пытался защитить тебя, Джехван. Я не хочу причинять тебе новые страдания. Джехван смотрел на него, не моргая, и Санхек отвернулся, боясь, что все его секреты будут обнажены под этим взглядом. Все его мечты, его страхи перед смертью и любовью. Его страхи перед Джехваном. — Будь честен, Санхек, — тихо сказал Джехван, и по позвоночнику Санхека пробежала дрожь. — То, что сказал Хакен — это правда? — его голос понизился еще больше, так что его стало почти не слышно. — Ты почти полюбил меня? Я и сейчас почти влюблен в тебя, подумал Санхек и снова вздрогнул. Он не хотел снова проходить через это, боялся сорваться, сказать что-то более откровенное. — Думаю, да, — уклончиво ответил он, прекрасно понимая, что это правда. — Я… я был близок к чему-то. Поэтому, когда мы в конце концов действительно расстались, мне было так больно. — Я не… поддерживал подобные чувства, — сказал Джехван, и в его голосе зазвучали нотки жалости. — Я не хотел любви. Как же ты… почему? Почему у тебя были… были чувства ко мне? — Почему кто-то любит кого-то другого? — с отчаянием произнес Санхек. Он не хотел думать об этом, о том, что именно в Джехване привлекло его поначалу, как сладкий мед. Ведь в Джехване эти черты остались и сейчас, и они были все такими же соблазнительными. — Я просто… ты заставлял меня улыбаться. Ты умный, харизматичный и… — он взглянул на Джехвана и осекся, отпрянув назад, потому что у Джехвана было то самое выражение лица, острое, расчетливое, словно он делал заметки. — Нет, — сказал Санхек. — Нет, Джехван, нет, ты… не надо. Ты не можешь просто обманом заставить меня полюбить тебя. Я уже говорил тебе, ты не можешь играть и притворяться, чтобы заставить меня быть рядом, это чертовски нечестно, — он задрожал, гадая, успел ли он вовремя избежать опасности. — А если я не играю? — спросил Джехван, напряженно понизив голос. — Что, если я действительно разберусь с этим, что, если… — А ты сможешь? — прервал его Санхек, его собственный голос слегка дрогнул от страха. — Ты успеешь сделать это до того, как я умру? Лицо Джехвана перекосилось, и он тяжело сглотнул. — Я могу попробовать. Санхек покачал головой. — Я не могу больше любить тебя, — сказал он, и ложь показалась ему кислотой на языке. Но он не мог допустить, чтобы Джехван пытался заставить его влюбиться, разыгрывал спектакль, чтобы заполучить сердце Санхека перед смертью. Ему нужно было сосредоточиться на собственном восстановлении, на том, чтобы двигаться дальше без Санхека. Ради них обоих. — Все пошло слишком неправильно, — продолжал он. — Я уже говорил тебе, Джехван, дружба — это все, что я могу дать. — Тебе не все равно, — твердо сказал Джехван. — Ты не можешь отнять это у меня. — Да, — сказал Санхек, тяжело вздохнув. — Мне не все равно. Я уже говорил тебе об этом. И я говорил тебе, что мы можем быть друзьями, и мы правда можем, это все еще в силе, но ты сказал, что не хочешь этого. Ты не сможешь этого сделать. Джехван нахмурился, глядя вниз. — Я всегда был человеком, для которого нужно либо все, либо ничего, — пробормотал он. — Уж мне ли этого не знать, — сказал Санхек почти не слышно. Отчасти он был рад этому. Ему хотелось быть рядом с Джехваном, но он понимал, что будет лучше, если они не будут видеться часто, как бы сильно он этого ни желал. Если Джехван продолжит свое возрождение, если он будет стараться, очень стараться — Санхек не выдержит. Он был в опасности. Джехван вздохнул и провел ладонями по лицу. Затем он улыбнулся Санхеку, но улыбка не коснулась его глаз. — Я оставлю тебя, возвращайся к работе, — сказал он, отворачиваясь, и Санхек слегка вздрогнул. — Джехван, — позвал он, и Джехван обернулся. — Я… я рад. Что тебе становится лучше. Что я больше не нужен тебе так сильно. Умом он был рад этому, но в глубине души все скручивалось от боли. Джехван опустил взгляд, посмотрел на Санхека из-под полуприкрытых век. — Я справляюсь все лучше, — прошептал он, нечто совершенно вампирское зазвучало в его голосе, от чего волосы на затылке Санхека встали дыбом. — Но ты ошибаешься, если думаешь, что я не нуждаюсь в тебе. Ты ошибаешься, если думаешь, что мои чувства изменились. Я по-прежнему люблю тебя так же сильно, как и раньше. Возможно, даже больше. Санхек почувствовал, как по щекам разливается жар, и что он не может вздохнуть, подыскивая слова для ответа, но Джехван уже ушел, и туман клубился на том месте, где он только что стоял. — Ох, — прошептал Санхек, касаясь кончиками ледяных пальцев своего теплого лица. — О-ох. Он простоял так довольно долго, слова Джехвана крутились у него в голове. Это было ужасно с его стороны, эгоистично и уродливо, что они согревали его. Он должен был хотеть, чтобы Джехван разлюбил его, но сам был так близок к тому, чтобы влюбиться, что не хотел оставаться в этом одиноким. Он боялся, что его чувства к Джехвану расцветут, когда сам Джехван уже разлюбит его. Внезапная серия тихих сигналов прервала мысли Санхека и заставила его подскочить, сердце заколотилось с новой силой. Он пошарил в заднем кармане в поисках телефона и отключил будильник, который напоминал ему о том, что пора возвращаться в штаб-квартиру. Слава богу, его смена сегодня была недолгой. Он с огромным облегчением повернул обратно к штабу. Дом был тихим, когда он подходил к нему, но это не соответствовало тому хаосу, который творился внутри. Войдя на главный этаж офиса, Санхек увидел сцену, очень похожую на ту, что случилась двумя ночами ранее: десятки людей толпились внутри, слышались тихие разговоры. У Санхека свело желудок, сердце словно сжалось. Произошло еще одно нападение. Но был ли это другой полицейский или на этот раз кто-то из своих? Санхек на цыпочках прошелся по толпе в поисках Ильхуна и Сондже, надеясь, молясь — и заметил светлые волосы Ильхуна рядом с черноволосым человеком, в котором Санхек разглядел Сондже. Оказавшись рядом с ними, он заметил третьего человека с короткими каштановыми волосами — Хеншика, выглядевшего осунувшимся. Он давно не появлялся в офисе, и Санхек задался вопросом, что привело его сюда сегодня. — О, Санхек, — сказал Сондже, протягивая руку, и Санхек взял ее, она слегка дрожала. — Слава богу. Санхек осмотрел его лицо и обнаружил, что оно слишком бледное, затем посмотрел на Ильхуна рядом с ним, который тоже выглядел потрясенным. Хеншик выглядел измученным. — Что случилось? — спросил Санхек. — На Исина напали, предположительно тот же вампир, что и в прошлый раз, — тихо сказал Ильхун. Напали, подумал Санхек. — Он… Ильхун покачал головой, но заговорил Сондже: — Он был мертв, когда его нашли. Тело выпито досуха. Санхеку показалось, что весь воздух разом исчез из его легких, словно его ударили кулаком в поддых, и побледнел до тошноты. Он не был близок с Исином, не как Лухан, Минсок и Крис, но он знал его, видел почти каждую ночь, и он был хорошим охотником, хорошим человеком. Он немного поработал с Санхеком во время обучения. А теперь его не стало. Санхек облизнул губы. — Есть ли… есть ли у нас какие-нибудь зацепки? — спросил он дрожащим голосом. Сондже все еще держал его за руку, и он ободряюще сжал ее. — Как я уже сказал, они думают, что это тот же самый вампир, — сказал Ильхун. — Крис видел оба тела — он говорит, что метод убийства один и тот же. — Иссушение — это практически самый излюбленный метод всех вампиров, — заметил Санхек и постарался не думать о том, каково это — умереть вот так, прикованным к земле неизвестным существом, медленно высасывающим из тебя жизнь. — Видимо, это еще не все, — прошептал Сондже. — Но Крис не хочет говорить, что именно. Думаю, он не хочет нас пугать. Вряд ли это поможет. В стенах штаб-квартиры царил страх, передававшийся от одного человека к другому. Санхек читал его в глазах окружающих, в их дрожащих тихих голосах. Санхек посмотрел на Хеншика, который выглядел совсем крохотным и не смотрел ни на кого. — Хеншик? — спросил Санхек. — Ты пришел, когда услышал? Хеншик покачал головой. — Нет, — пробормотал он. — Я пришел, чтобы уволиться. Санхек вздрогнул и посмотрел на Ильхуна, чье лицо было словно каменным, затем на Сондже, который смотрел в сторону. — Что? — Я больше не могу, — тихо сказал Хеншик, голос его дрожал. — После того, что случилось со мной, я боюсь, Санхек, и теперь это… Исин был хорошим охотником, очень хорошим. Он был сильным. Что бы это ни было, оно смогло как-то обойти нашу защиту, и… Я просто напуган. Уже давно. Я хочу уйти. — он посмотрел на Ильхуна, Сондже и Санхека. — Я бы хотел, чтобы вы трое ушли вместе со мной. Санхек вспомнил слова Ильхуна. Я знаю, что Хеншик хочет бросить охоту, — говорил Ильхун, — но я не собираюсь ее бросать. Ильхун помотал головой. — Это не входит в планы, — слабо улыбнулся он Хеншику, и Санхек покачнулся, ухватившись за край соседнего стола, чтобы устоять на ногах. — Там Крис, — вдруг сказал Сондже, заглянув Санхеку через плечо. Санхек повернулся и увидел, что в комнату вошел Крис в сопровождении Лухана и Минсока. Глаза Криса были красными, он выглядел затравленным, Минсок рядом с ним казался сделанным из бледного мрамора, глаза были пусты, а по лицу Лухана текли беззвучные слезы. — Вы все уже слышали, — сказал Крис необычно сиплым голосом. — Я не хочу повторяться. Сегодня мы потеряли человека, и… и я потрясен до глубины души, но более того, я волнуюсь. Я беспокоюсь, потому что эта тварь, этот вампир, не просто убивает ради пропитания, он, похоже, нацелился на нас, и он проявил себя как крайне опасный, а у нас нет никаких зацепок, — он оглядел комнату. — Мы должны продолжать выполнять свою работу, как и полиция по делам вампиров, но сегодня я хочу, чтобы вы все остались здесь до рассвета, ради безопасности. Санхек вслепую потянулся назад, к нему подошел Сондже, уютно прижимаясь к его боку. Краем глаза Санхек заметил, как Ильхун провел руками по лицу. — Я тоже боюсь, — прошептал Сондже. Санхек закрыл глаза и задумался, сколько еще времени ему осталось.***
Джехван долго шел домой, размышляя, не перегнул ли он палку, сказав Санхеку, что все еще любит его. Но он решил, что нет, Санхек ведь прекрасно все знал. Конечно, он не мог подумать, что чувства Джехвана ослабли. А Санхек… Я не могу больше любить тебя. Джехван ожидал этого и не позволял себе надеяться на обратное, но это все равно давило на него. В глубине души он все еще желал, чтобы Санхек влюбился в него. — И что тогда? — злобно пробормотал Джехван, спускаясь в туннели, ведущие к дому. — Вы поцелуетесь и потрахаетесь пару раз, прежде чем он умрет и заберет тебя с собой, а потом вас похоронят бок о бок? Великолепно. Счастливый конец, о котором я всегда мечтал, — решетка захлопнулась за ним. — Какой же я дурак. Ему нужно было перестать желать сердце Санхека, перестать мучить себя. Он никогда не получит его, никогда больше не почувствует прикосновения кожи Санхека к своей, никогда больше не ощутит его вкус на языке. И ему нужно было смириться с этим и, может быть… может быть, одного взгляда на Санхека будет достаточно, чтобы удовлетворить его жажду, одного звука его голоса, его присутствия рядом с Джехваном. Санхек все время предлагал дружбу, и Джехван не то чтобы не хотел ее, просто от Санхека он хотел большего. Но, возможно, ему стоит согласиться. Лучше так, чем вообще никак. А времени у них оставалось так мало. Он бы заметил это гораздо раньше, если бы не был занят своими мыслями, но, войдя в гостиную, он испытал легкий шок при виде своего задумчивого брата и его ворчливой жены. Хонбина и Воншика нигде не было видно, так что, возможно, их не было дома. — Тебе следует начать звонить заранее, дорогой брат, — непринужденно сказал Джехван, скользнув взглядом по Тэгуну и задержавшись на как обычно прищуренных глазах Хакена, после чего посмотрел в сторону коридора, намереваясь проскочить через комнату. — Так мои дети будут знать, когда вас ждать… — Мы пришли к тебе, — сказал Хакен, его голос зазвенел в темноте, и Джехван остановился, с трудом удерживаясь от ругательств. — Мне нужно поговорить с тобой. Джехван резко обернулся. Хакен стоял ближе к Джехвану, а Тэгун стоял в стороне, примостившись у дивана. — Опять? — спросил Джехван, едко произнеся это слово. Ему было все равно. Сегодня ему было не до того, чтобы терпеть новые обиды. — Пришел, чтобы содрать с меня швы, чтобы я еще больше истекал кровью? А с твоим телохранителем на этот раз, полагаю, все будет еще неприятнее… — Я хотел извиниться, — с трудом выговорил Хакен. Это осадило Джехвана. — Я не хотел заставлять тебя страдать, Джехван, но я не хочу, чтобы Санхек тоже страдал, и просто, когда дело касается вас двоих, ты знаешь, кого я выберу. Джехван настороженно посмотрел на Хакена; одной рукой он схватился за другую, как бы защищая себя. — Я понимаю, но твое вмешательство нежелательно, и всегда было нежелательно, а в данном конкретном случае оно было бессмысленным, — сказал он. — Санхек в ярости на тебя, и это ничего не изменило в наших отношениях. Несмотря на твои слова, он не может любить меня, Хакен. Возможно, когда-то мог, возможно, он до сих пор страдает из-за этого, но он поправится, потому что сейчас он свободен. А изменюсь я или нет — неважно. Поезд ушел. И я пытаюсь смириться с этим. Так что, пожалуйста, не мучай меня ложной надеждой. Тэгун уставился на затылок Хакена, а взгляд Хакена остановился на Джехване, он нахмурил брови. Уголки его рта были напряжены. — Ложной надеждой, — повторил Хакен. — Действительно, — ответил Джехван, склонив голову набок. — Когда ты говорил со мной, ты спрашивал, могу ли я измениться, могу ли я стать тем человеком, в которого он почти влюбился, но без той резкости, которая его оттолкнула. Это очень любопытно, но можно было бы подумать, что ты намекаешь на надежду, что мы с ним можем быть вместе, можем справиться со всеми трудностями, — Джехван вздохнул, с легким стоном. — Я не знаю, что ты пытаешься разыграть, Хакен, но… мы не можем. Он сказал мне, что не может меня любить, а даже если бы и мог… Джехван остановился, ведь он не мог выдать секрет Санхека. Даже если бы он смог, он умрет раньше, чем я смогу превратиться в того, кого он полюбит. Если вообще смогу. — Даже если бы он смог? — спросил Хакен, и Джехван должен был догадаться, что он не упустит этот вопрос. — Даже если бы он мог, он не так глуп, — пробормотал Джехван, тонко улыбаясь. — Он гораздо умнее, чем ты о нем думаешь, Хакен. — Да, но он еще молод, а мы не всегда можем контролировать такие вещи, — сказал Хакен, оглядываясь на Тэгуна, и Джехван снова вздохнул. — Мы не ты и Тэгун, — сказал Джехван, вспомнив, что Санхек говорил именно это. — И, кстати, я принимаю твои извинения. Но тебе нужно извиниться и перед Санхеком. Тебе нужно наладить с ним отношения. — Санхек простит меня через несколько недель, — сказал Хакен, слегка улыбнувшись, ласково, мягко. — Он всегда прощает. Да, подумал Джехван, чувствуя, как его охватывает грусть, Но ожидание — опасная игра, когда мы так близки к концу. Джехван коротко кивнул и сказал: — Возможно. Но все же тебе следует все исправить, — больше он ничего не посоветовал, и Тэгун слегка нахмурился, заметив что-то неладное. — А теперь прошу меня извинить, мне нужно кое-что выяснить. Если хотите, можете подождать возвращения моих дорогих детей. Они не должны долго отсутствовать. К счастью, Хакен больше ничего не сказал, и Тэгун не стал его останавливать, так что Джехван прошмыгнул по коридору в свою комнату, закрыв за собой дверь и вздохнув с облегчением. Через мгновение он на всякий случай запер дверь. Он решительно направился к комоду, открыл ящик и достал из него внушительных размеров деревянную шкатулку. Сама шкатулка была не важна, особенной ее делало наложенное на нее заклинание. Джехван достал ее из ящика и поставил на кровать. Защелка была, но замка не было, Джехван открыл ее и поднял крышку. В коробке лежала бледно-серая толстовка с капюшоном, потрепанная по краям, с небольшими дырочками на ткани. Джехван осторожно взял ее в руки, словно она была хрупкой и бесконечно ценной, и зарылся лицом в ткань. От нее густо пахло Санхеком, его мылом, шампунем, кондиционером для белья и кожей. На коробку было наложено заклинание Сохранения, благодаря которому толстовка застыла во времени, и запах не исчезал. Джехван, правда, вернул все, что Санхек случайно оставил в его доме. А вот это, напротив, Джехван вытащил из корзины для белья Санхека много месяцев назад. Это был бесцеремонный, жуткий и мерзкий поступок. Он понимал это и тогда, и сейчас. Но вот он здесь, с лицом, зарытым в украденную грязную толстовку. Вот до чего он опустился. Он вернет ее. Завтра ночью, ведь скоро наступит рассвет. Может, Хакен и был доволен тем, что Санхек придет сам когда-нибудь, но Джехван знал, что у них нет времени. Поэтому он должен был пойти сам. Толстовка давала ему отличный дополнительный повод, к тому же она позволяла снять с себя ответственность. Но пока… Джехван закрыл коробку, не возвращая толстовку на место, и убрал ее обратно в ящик. Немного поколебавшись, он расстегнул пуговицы на рубашке и снял ее, а затем натянул толстовку через голову. Она была великовата и, несомненно, предназначалась для сна, что Джехван и собирался в ней делать. Запах Санхека окружал его болезненным комфортом. Он накинул на голову капюшон и забрался в постель.