***
Воншик медленно пришел в сознание, как будто сон был чем-то темным и липким, опутывающим его словно паутина. Он долгое время не мог пошевелиться и не мог даже открыть глаза, хотя мог слышать и чувствовать. Было холодно, он услышал какой-то шум, который был ему знаком, но он не мог дать ему названия, а затем наступила тишина. Наконец, он нашел в себе силы, чтобы открыть глаза, все его тело содрогнулось, когда он сделал глубокий вздох, и заклинание, опутавшее его, рассеялось. Джехван стоял, склонившись над ним, луна окаймляла его силуэт, а на его лице по-прежнему читалось радостное возбуждение. -Придурок,- произнес Воншик дрожащим голосом, - Что это была за хрень? Джехван улыбнулся. - Я был магом, когда был человеком, - сказал Джехван, - Все меняется, когда ты становишься вампиром. Магией, которой пользуются люди, только они и могут владеть. И поэтому многие заклинания, которыми я владел ранее, стали мне недоступны. Но все же, кое-какие навыки у меня остались. Воншик пытался совладать со своим дыханием. Кажется, они успели покинуть город и теперь находились в каком-то лесу. Воншик чувствовал под собой траву и сухие листья. Он осмотрелся, в свете луны увидев позади Джехвана кучу свежевскопанной земли и лопату. Вампир вырыл глубокую яму. Сердце Воншика забилось чаще, а улыбка на лице Джехвана стала шире. -Скажи мне, Воншик, - сказал Джехван, медленно произнеся имя охотника. Почему-то, из его уст оно прозвучало мерзко. - Почему ты хочешь стать вампиром? Твой любовник находится в заключении и в не совсем здравом состоянии рассудка. А твой лучший друг— в общем, да. Так чего же ты хочешь этим достичь? Воншик сглотнул, черты его лица выровнялись и стали жестче. - Это не имеет значения, по крайней мере, для тебя. -Имеет, потому что именно меня ты попросил стать твоим создателем, и после сегодняшней ночи между нами установится очень глубокая связь, - Воншик при этом скривил лицо, Джехван же лишь фыркнул, - Беднякам не приходится выбирать, любовь моя. Не каждый вампир согласится обратить такого, как ты. А я все еще могу передумать. Поэтому. Расскажи мне, - его голос стал пугающе шелковистым, Воншик задрожал от ощущения опасности. -Я хочу освободить его, - сказал Воншик, с горечью выговаривая слова, - Если Хакен может позволить себе нарушать правила, значит, могу и я. Я больше не собираюсь сидеть сложа руки, Хонбин все еще… он все еще остается Хонбином, пусть где-то там, глубоко. И я хочу быть с ним, даже если мне придется пройти через все это. Джехван тяжело вздохнул. - Ох, какая сопливая причина, - он больше не улыбался. - А как именно ты собираешься освободить его? - У меня есть план, - коротко ответил Воншик. - Откуда я знаю, что ты и в самом деле собираешься обратить меня? Почему ты… вообще интересуешься этим? Воншику не на что было жаловаться, однако он совсем не понимал, почему Джехван так хотел выслушать его историю, не ожидал, что он будет принимать во всем этом такое активное участие. -Ты не знаешь, - промурлыкал Джехван, - Но, как я уже сказал, беднякам не приходится выбирать, а я не люблю скуку. Я долгое время был одинок, а это все звучит очень весело. Охотник, обращенный в вампира? Вкусненько. К тому же, я знаю наверняка, что это точно позлит Тэгуна. Хотя, спасать своего любимого Чудика будешь исключительно своими силами. Воншик кивнул. - А я и не ждал, что ты останешься со мной после обращения. -Я не собираюсь оставлять тебя, а как же все веселье? К тому же, один ты долго не протянешь, - Джехван поднял голову вверх и закрыл глаза. - Нам бы лучше начать, иначе не хватит времени. -А как это происходит?, - с некоторой опаской спросил Воншик, боязливо косясь в сторону… могилы. Его собственной могилы. Джехван снова выпрямил голову и пристально посмотрел на Воншика. Это движение было таким скользящим, текучим, что чары Воншика тут же предупредили его об опасности. - Мне придется убить тебя. Сердце Воншика на мгновение остановилось, прежде чем начать биться с удвоенной силой. -Что? -Чтобы обратиться, человек должен находиться на самом пороге смерти, либо быть свежим трупом. Лучше всего это работает, если человек умирает от клыков вампира, так сказать, если его выпьют досуха. Затем, должен произойти обмен, вампир должен дать человеку своей крови. И не обязательно при этом быть живым, самого действия вполне достаточно. А потом… - Джехван многозначительно посмотрел в сторону могилы, а Воншик смог, наконец, нормально вздохнуть, больше не прикованный к себе этим пронзительным взглядом. - Создатель и его дитя должны пролежать подле друг друга в земле один день, пока не наступит следующая ночь. А затем… либо из могилы восстанет новый вампир, либо... - …там останется труп. Свежеиспеченный, - закончил за него Воншик. - Но как же именно происходит превращение? - Знание ответов тебе не поможет, - ответил Джехван. Он двинулся вперед, не обременив себя человеческой скоростью, так что спустя миг он уже оказался сверху Воншика и принюхивался к его шее. Чары Воншика тут же сработали, но Джехван даже не дернулся и сильно прикусил зубами его кожу. Даже такое игривое касание клыков было трудно вынести. Воншик зажмурился, отворачивая лицо в сторону. Назад дороги не было, только не сейчас, никаких путей для отступления. Он сомневался, что Джехван теперь отпустит его. Он просто надеялся, что все это сработает, и что это не уловка Джехвана, чтобы просто убить его. Воншик открыл глаза и уставился на листву над его головой. И как все дошло до такого. Что он вообще творит. -Ты должен дать мне разрешение, - прошептал Джехван над его кожей, прерывая его мысли. Воншик пытался подавить слезы, но у него не слишком это получалось. Он сжал ладони в кулаки, сгребая сухие листья, и подумал о Хонбине. О его глазах, о его волосах, так мило растрепанных по утрам, о ямочках на его щеках, которые появлялись, когда он улыбался… - Обрати меня, - выдохнул Воншик, - Укуси меня. Просто— Давай уже покончим с этим. Джехван грубо укусил его в шею, его клыки с легкостью разорвали кожу, и Воншик подавился воздухом. Джехван продолжал вонзать свои клыки в его плоть, слишком резко, и Воншик чувствовал острую боль, это было намного больнее, чем он ожидал, так что он не смог сдержать тихий вскрик. Его чары продолжали истерично расходовать его энергию, он пытался их успокоить, но тщетно – он просто не мог сосредоточиться. Джехван на мгновение отстранился, горячая кровь быстро стекала по шее, груди и спине Воншика, впитывалась в ворот его рубашки… Рот Джехвана накрыл свежие рваные раны, и вампир пил его кровь глубокими глотками. Он вцепился в Воншика, придавив его к земле. Воншик подумал, что возможно, нужно было позволить ему зачаровать себя, так было бы намного легче, но эта мысль мгновенно испарилась, как только Джехван укусил его снова, еще сильнее, рядом с предыдущими ранами. Деревья над его головой начали расплываться, звуки стали тише, а ощущения не такими четкими. Его пульс успокаивался и замедлялся, и Воншик был рад этому. Его чары стали намного тише, и их остаточная слабая дрожь казалась наполненной печалью. Он не понял, когда успел закрыть глаза, со временем не осталось ничего, кроме громкого стука сердца в его ушах, а вскоре затих даже этот звук, оставив после себя лишь спокойствие и мертвую тишину.***
Ощущения были слишком смутными, когда Воншик проснулся. Где-то в его сознании маячило отдаленное воспоминание, в котором была боль, где его тело горело, а сам он страдал, но подобно сну, оно покрылось смутной дымкой и ускользало от Воншика, заставляя его сомневаться в том, что это вообще было реальностью. Он полностью пришел в себя, когда выбрался из своей земляной колыбели, сначала освободив руку, затем плечо, и наконец, лицо. Он сделал глубокий глоток воздуха, но тут же понял, что это действие не принесло ему никакого облегчения, лишь только больше земли оказалось у него во рту. Ее сырой, густой запах плотно висел в воздухе. Воншик смог с поразительной легкостью выбраться на поверхность, хотя был похоронен довольно глубоко, и встал на удивительно твердые ноги. Он замотал головой, и кусочки земли из его волос полетели вниз. И затем, наконец, он взглянул на мир вокруг себя. Он видел. Это было первым, что он заметил. Все выглядело не настолько светлым, как днем, однако он мог видеть каждую тень, каждую мельчайшую деталь с такой четкостью, с которой раньше никогда не мог видеть даже при свете дня. Все вокруг было кристально чистым. Как будто бы у Воншика всегда было плохое зрение, и он не знал об этом, а сейчас он наконец-то прозрел. Вторым, что он заметил, оказалась тишина. Не полная тишина, конечно. На самом деле, мир вокруг него был наполнен звуками. Справа от него стоял Джехван и тихо жаловался на что-то, на дереве шевелилась птица, Воншик слышал, как стрекочут сверчки, и этот звук казался ему оглушительно громким. Где-то вдалеке от него какое-то существо дернулось во сне, его быстрое сердцебиение говорило о том, что это грызун. Нет, вокруг было даже шумно, звенящая же тишина исходила изнутри. Его чары были мертвы. Лишь так можно было это описать. Они были вместе с ним в течение нескольких лет, поэтому так странно было не слышать и не чувствовать их жизни, их постоянных перешептываний и тепла. Он был взвинчен, полон энергии и сил, но там, где должно было быть биение его сердца, где должен был быть звук крови, стучащей в ушах, теперь там остались лишь мертвая неподвижность и глухая тишина. Воншик посмотрел вниз на свои ладони. И это были все еще его ладони. Может быть, они были чуть бледнее, чем раньше, да и структура кожи стала иной, но они по-прежнему принадлежали ему. - Сработало, - прошептал он, и звук собственного голоса показался ему очень странным, то, как его вибрации проходили сквозь грудную клетку, казалось неземным. Он обернулся и увидел, как Джехван наклонился вниз и энергично тряс головой. -У меня грязь в волосах, - проворчал он, - Но да, все получилось, мои поздравления, ты теперь вампир. Воншик не знал, чего он ожидал, но точно не этого. Он думал, что разрыв между его личностью и вампирской сущностью будет намного больше, думал, что обращение затрагивает не только физическую, но и моральную сторону. Его человеческие воспоминания не исчезли, они остались на месте, разве что стали чуть более расплывчатыми, однако все его эмоции сохранились в полном объеме, его любовь к Хонбину, и к Хакену тоже, его отчаяние и страх, все это осталось на своих местах. Он коснулся своей шеи, того места, где Джехван разорвал его кожу своими зубами, и конечно же, не почувствовал никаких рубцов и следов. Однако, воспоминания этот процесс оставил не совсем приятные. -Прости за это, - сказал Джехван, и впервые Воншик смог посмотреть ему в глаза без страха. - Обычно этот процесс занимает долгое время, ну, чтобы выпить всю кровь и так далее, а я хотел покончить с этим побыстрее, - Воншик лишь коротко кивнул, но даже это движение теперь было иным. - Как ты себя чувствуешь? На этот вопрос просто не возможно было дать ответа. - Я голоден, - выпалил Воншик, даже не задумавшись о том, что говорит, и этот ответ удивил его самого. Он думал об этом. Он чувствовал голод, но не в желудке, это ощущение вообще не имело в себе физической основы. Оно было сродни какой-то тяге, как нематериальное принуждение. И он должен был накормить его. Оно затмило все его стремления, даже желание освободить Хонбина. Сперва он должен был позаботиться об этом голоде, так говорило ему тело. Итак, вот что представляла собой жажда крови. Он думал, что будет хуже, однако понимал, что она поглотит его, если оставить ее без внимания. Похоже на монстра, прячущегося в шкафу. Джехван улыбнулся. - Ах да, конечно. А я и забыл, как сильно новообращенные нуждаются в питании. Что ж, мы позаботимся об этом прямо сейчас, а то ты станешь слишком дерганным от голода. Джехван отвернулся и унесся прочь. Если бы Воншик был человеком, он бы этого даже не увидел. Воншик медлил. Позаботиться о голоде означало убить человека, выпить до последней капли его кровь и его жизнь. Воншик избегал мыслей об этой стороне дела до последнего момента, так как это вселяло в него ужас. Он видел эти тела, эти пустые оболочки из растерзанной плоти, а теперь он лично знал, какого это – умереть от клыков вампира. Когда он был человеком, мысль о том, что нужно пить кровь, чтобы выжить, вызывала в нем отвращение, сам факт того, что люди рассматривались как пища, был ужасен. Теперь же он не мог в полной мере ощущать эти эмоции. Он помнил, что они у него были, осознавал, что сейчас он должен был их испытывать, но они как будто были скрыты под прочной стеклянной стеной, перекрытой внутренней жаждой. Они не имели значения. Имело значение лишь удовлетворение голода. Воншик побежал за Джехваном, и его движения были настолько легкими и невесомыми, что казалось, будто он летит сквозь пространство. Его смех раздался эхом среди деревьев, и в этом смехе не было ничего человеческого.***
Из-за жажды Воншик потерял три ночи. Возможно, «потерял» не совсем правильное слово, ведь он помнил все, что с ним происходило большую часть времени, так что речь не идет о часах и минутах. Скорее можно сказать, что на три ночи Воншик потерял себя. Он не мог объяснить, как это произошло. В один момент все было хорошо, а уже в следующий миг не было, прячущийся монстр выбирался из шкафа и блокировал все мысли, затмевал все остатки разумного «я», пока Воншик не оставался лишь наедине с жаждой, неспособный сосредоточиться на чем-либо другом. Как будто бы кто-то на время забирал контроль над его телом, кто-то чужой, но когда Воншик снова приходил в себя, он понимал, что это был он сам, лишь подвергнувшийся безумию. Жажда заполняла его полностью, она впитывалась в кости, и за эти три ночи Воншик смог понять безумие Хонбина. И он утолял эту жажду. Джехвану приходилось брать на себя большую часть охоты, Воншик слишком забывался в голоде, чтобы делать это аккуратно и разумно. Даже в таком состоянии Воншик чувствовал ужас от этого процесса, но он не был в состоянии остановиться, не был в состоянии подумать. Он мог лишь поглощать. А затем, оно пошло на убыль. Без этой жажды, давящей на него, он снова стал самим собой, просыпаясь на четвертую ночь в качестве вампира и, наконец, не теряя рассудка – хотя голод все еще маячил где-то на краешке его сознания. Интересно, сможет ли он еще когда-нибудь ощутить не только вкус крови? -Должен был предупредить тебя насчет этого,- сказал Джехван, когда они сидели за деревянным столом в его кухне, пожалуй, самой скромной комнате во всем огромном жилище Джехвана. Джехван жил глубоко под землей, и его убежище оказалось намного больше, чем ожидал Воншик. Здесь было несколько спален, несколько ванных комнат и так далее. Однако, убранство в этом доме как раз соответствовало ожиданиям Воншика: интерьеры были броскими, старинными и в каком-то роде готическими. Дракула бы гордился. Хотя, по крайней мере, никаких гробов. -Новообращенные вампиры зачастую слетают с катушек,- продолжал Джехван, - Это следствие затрат энергии, требуемой при обращении. Этого больше не случится, если ты будешь утолять свою жажду с нужной регулярностью. Воншик задумчиво глотнул из своего пакетика с кровью. Такие пакеты обычно есть в любом пункте переливания крови, и Воншик удивлялся, как Джехван смог их заполучить. У него имелся целый запас этих пакетов в холодильнике. Когда Воншик поднялся, Джехван сделал в пакете маленькую дырочку и засунул туда соломинку, как будто пил детский сок. Воншик вспомнил, как Джехван помогал ему с охотой и питанием, когда сам Воншик терял разум. Эти пакетики не могли сравниться с живым, дышащим— -Я думал, что все будет по-другому, - тихо сказал Воншик. Он не знал, как это описать. Это было отчаянием, даже безумием, но сама природа этого ощущения была странной. Он понимал, что происходило вокруг, но смысл ускользал от него, и каждое воспоминание казалось загороженным плотной стеной из тумана. Он думал, что это будет сродни постоянному стуку в ушах, напоминающему ему о голоде, физическом голоде, сводящем его с ума. Но жажда оказалась намного глубже, она была хищной и сильной. И человеческая кровь утоляла эту безумную жажду, хотя, нельзя сказать, что его тело желало именно крови. Но только кровь могла приглушить ее, поэтому другого варианта не существовало. Джехван молчал, и когда Воншик взглянул на него, то увидел, как тот пытается продырявить трубочкой еще один пакетик с кровью. Надо сказать, что Воншик не видел, чтобы он ел что-то еще помимо этого. Каждую ночь, каждого человека, которого Джехван зачаровывал в темных переулках, он отдавал на растерзание Воншику. Всех до единого. Когда они возвращались домой после охоты, все это казалось дешевым фильмом ужасов в воспоминаниях. Затем, они избавлялись от следов и грязи на теле Воншика. Если бы Воншик был в состоянии, он бы делал это сам, но в итоге Джехвану приходилось отмывать его от крови самостоятельно и затем укладывать спать. Все прошедшие три ночи были для Воншика сплошным мутным потоком из питания и сна. -А в чем вообще причина этой жажды?, - спросил Воншик, чтобы отвлечься от этих кошмарных воспоминаний. Он сам подписал себе этот приговор. Он сам разрушил это ранее нерушимое табу. И теперь, когда весь лед на его душе растаял, ему приходилось справляться с последствиями всего того, что он натворил. Теперь он не был разбит. По крайней мере, не так, как раньше. Где-то глубоко внутри себя он был до леденящего ужаса напуган происходящим. Но он смог подавить эти эмоции, он позволил голоду поглотить их, ведь назад дороги не было. Просто продолжай идти вперед, Воншик, шептал голос внутри него. Просто продолжай идти. Джехван сделал глоток из своего пакетика и пожал плечами. - Магия, - ответил он, - Наверное, это самое правдоподобное объяснение. Нам не нужно есть и пить, как людям, так как наши тела работают за счет чего-то иного. И это кровь. Человеческая кровь. Но на самом деле, мы не получаем от нее каких-либо питательных веществ. Просто в человеческой крови есть своего рода… как же это объяснить… некое магическое свойство, такое..пщщ! И именно это «пщщ» поддерживает в нас жизнь. И именно его требует наш голод, - он сделал еще один глоток, - Без него мы сходим с ума, деградируем. Наши тела слабеют, и мы теряем связь… с самими собой. Конечно, личность не исчезает полностью, но мы не можем управлять своим телом в такие моменты, я думаю, ты хорошо понимаешь, о чем я. Воншик кивнул. Да. Он прекрасно понимал его. Внутри него оставалось достаточно человечности, чтобы чувствовать вину за все те жизни, которые он забирал… Но он не хотел об этом думать. Только не теперь. Что сделано, то сделано. - Спасибо тебе, - тихо произнес Воншик, - Спасибо за— за все это. Он не собирался благодарить Джехвана за то, что тот помогал ему убивать; скорее он благодарил Джехвана за то, что тот не оставил его, что он позаботился о нем. Он не совсем понимал, зачем Джехван делает это, ведь по сути дела, они были друг для друга незнакомцами, объединенные связью или нет. Джехван резко отмахнулся. - Я не хочу, чтобы ты сошел с ума. Если мы не получаем достаточно крови, то наши личности угасают, они ускользают от нас, жажда хоронит их под собой. Мы теряем связь с реальностью, стена из тумана становится слишком плотной, и постепенно мы становимся кем-то совершенно другим. Воншик осушил свой пакетик, и Джехван тут же протянул ему другой. - Ты… намекаешь на Хонбина?, - спросил Воншик. -Я просто пытаюсь тебя просветить и обучить. Чтобы ты по глупости не заставлял себя голодать, ты ведь как раз из таких, что строят из себя великомучеников. Хотя, я думаю, что к твоему бойфренду это относится не в меньшей степени. Джехван был прав, будь на то его воля, Воншик бы заставлял себя голодать. Но он знал, в глубине своего молчаливого сердца, что голодовка принесла бы больше вреда, чем пользы. Он бы не мог спасти Хонбина, если бы сошел с ума от жажды. Джехван потянулся к нему и вставил в его пакетик трубочку. Воншик тихо посасывал кровь, пока Джехван продолжал: - Хонбин страдал так долго, я даже не могу представить этого… Поэтому мне сложно сказать, в каком он состоянии. Несомненно, жажда полностью завладела его разумом. Скорее всего, он даже не сможет вспомнить, кто он. Воншик почувствовал жжение в глазах, но слез не было. Так странно. Может быть, вампиры просто не могут плакать. У него не было возможности думать о Хонбине все это время, голод полностью вытеснял остальные мысли. Но чувства не исчезли, они лишь были задвинуты на дальнюю полку. Теперь же, когда он пришел в себя, он испытывал эти эмоции как никогда остро. -Я все равно должен попытаться спасти его. Даже если… если его больше нет. Я не могу позволить ему страдать еще больше. Он не мог оставить его одного, чтобы он продолжал сходить с ума от голода, иначе все жертвы Воншика окажутся бессмысленными. Джехван удивленно моргнул. - Ох, нет, я не это имел в виду. Не думаю, что он совсем потерян. Прошел всего лишь год. Я лишь хочу сказать, что если ты заговоришь с ним прямо сейчас, он просто не узнает тебя. Он не вспомнит даже собственного имени, и все, что находится за пределами его жажды, будет для него слишком смутным. Он будет похож на очень голодного младенца, с примерно таким же уровнем восприятия и интеллекта. Но, как и в случае с тобой, если он выпьет крови—Очень много крови, Воншик, твой трехдневный запой не идет ни в какое сравнение. Я говорю о нескольких месяцах, в течение которых ему потребуется по несколько жертв еженощно. Тогда, возможно, он снова станет самим собой. Надежда. Сейчас Воншик отчаянно нуждался в этой надежде, но в тоже время, он боялся ее. Он ведь еще даже не освободил Хонбина, а вдруг у него не получится? - Почему мы не можем жить за счет этого?, - Воншик указал на пакетик с кровью. Ведь все было бы намного легче. - Нет, они, конечно, помогают придерживать голод. Но в них нет этого… как бы сказать... - Пщщ. - Да, именно. Но со временем тебе все равно придется выпить крови по-настоящему. Я намного старше, так что мне достаточно питаться лишь один раз в месяц, или даже меньше. Но тебе и Чудику придется попотеть, чтобы добиться такого результата. Когда Воншик еще только начинал быть охотником, ему провели краткий экскурс в основы магии, как и всем остальным новичкам. Важно, чтобы он понимал, как действует закон отдачи, и как работают чары и заклинания, в особенности те, которые он собирался запечатлеть на своей собственной коже. Да, чары защищали его, но взамен они забирали частички его энергии. Во всем должна присутствовать отдача. Даже если, например, один охотник спасет другого, спасенный должен непременно вернуть ему этот долг, иначе нарушится баланс. Воншик хорошо выучил правило: каждое действие имеет последствия. И такова была его новая цена. Кровь на его ладонях. Кровь на его губах. Джехван молча смотрел на него. - И ты все еще хочешь его спасти? Теперь, когда знаешь, какую цену придется заплатить. - Да. Ведь только поэтому я проделал весь этот путь. Казалось, что прошла целая вечность с тех пор, как он принял решение. Теперь он полностью изменил свое будущее, он стал другим существом. И он сделал это ради Хонбина, так что теперь у них был шанс. Раз у их не было будущего, если бы Воншик остался человеком, то теперь Воншик стал вампиром. - Я должен попробовать,- прошептал Воншик. Джехван тяжело вздохнул. Этот вампир в корне не соответствовал каким-либо ожиданиям Воншика. Болтливый, склонный к чрезмерному драматизму, общительный. Ни одно из этих качеств не соответствовало типичному представлению о вампире. А еще он был раздражающим и совершенно невыносимым, но Воншик ценил тот опыт и информацию, которую он готов был ему предложить. Джехван защищал его от охотников и полиции, заботился о том, чтобы он во время возвращался в убежище. Конечно, он постоянно ныл и жаловался на это, но продолжал поддерживать жизнь Воншика, точнее, ее вампирский эквивалент. Воншик думал, что Джехвану надоест сюсюкаться с ним, и он вышвырнет его на улицу, однако, ничего подобного не происходило, и казалось, не произойдет никогда. - Ты оказался совсем не таким, как я думал, знаешь, - сказал Воншик. Он многие годы был охотником, и думал о вампирах лишь как о монстрах. Хотя, те вампиры, с которыми он сталкивался, и в самом деле были таковыми. Но Воншик не чувствовал себя монстром, он все еще был самим собой, и даже Джехван, который просто источал из себя опасность, проявлял некую доброту и сочувствие. Быть может, Воншик осудил Хакена слишком сурово. Быть может, Элимии сохранили в себе намного больше человечности, чем кто-либо мог себе представить. - Я знаю, я гораздо очаровательнее и энергичнее, чем ты себе воображал,- с умным видом заявил Джехван, и Воншик кинул в него пустую упаковку из-под крови. В голову Воншика пришла одна мысль. - А Тэгун, он такой же, как ты?, - с любопытством спросил он. - Иу, нет, он вообще вредина, - ответил Джехван, - Весь такой серьезный и угрюмый. Но трахается он как бог, - Воншик скорчил рожицу, а Джехван улыбнулся, - Ах, да, у нас же еще не было разговора об этом. Фу, какой плохой из меня родитель. Да, вампиры могут заниматься сексом. Эта потребность вернется, когда ты утолишь жажду. Правда, главное не перекормить ее, - Воншик вопросительно посмотрел на Джехвана, - Если ты перекормишь свою жажду, она станет еще больше. Знаешь, обжорство не менее опасно, чем голод. Особенно в том случае, если ты хочешь стать Элимией, как и я, и если я правильно понял, именно этого ты и хочешь достичь. Воншик кивнул. - Так вы с Тэгуном, были, эм, любовниками? И что, он все-таки устал от твоего нытья и бросил тебя? И поэтому ты обратил меня, чтобы заставить его ревновать? На лице Джехвана появилось такое выражение отвращения, что Воншик был очень горд собой. - Нет, - фыркнул Джехван с возмущением, - Я же говорил тебе, я просто не люблю скуку. Охотник, ставший вампиром, чтобы спасти из заключения охотников другого охотника, так же обращенного в вампира? Да я жду не дождусь, чем все это закончится! К тому же, я скучал по общению. Тэгун покинул меня пять лет назад. И то, что твой лучший друг с ним...эм...не важно, так вот, это лишь вишенка на вершине торта!, - Джехван пронзительно посмотрел на Воншика, - Мы с Тэгуном не были любовниками. Мы были— не знаю, нет такого человеческого слова. Братьями? В каком-то смысле. У нас был общий создатель. - Ого. Воншик допил второй пакетик с кровью, осушив его в пару глотков. Он чувствовал, что ему нужно еще больше крови. - Кажется, мне нужно поесть, как следует. Ему было тяжело произнести это вслух. Он волновался, ведь в последний раз, когда он попробовал человеческой крови, он потерял рассудок на три ночи подряд. И он не хотел, чтобы это случилось снова. - Я так и думал, что ты проголодаешься, - ответил Джехван. - Идем, дитя мое. - А я… - неуверенно начал Воншик, - Как ты думаешь, я снова сорвусь? Взгляд Джехвана смягчился. - Нет, не думаю. Воншик сделал глубокий вздох, чисто по привычке, и позволил Джехвану вывести себя из убежища, наверх, навстречу лунному свету.