Vampire AU (Immortals)

Хакен патрулировал улицы, его выдохи превращались в клубы белого пара. Он находился в довольно благоустроенной части города, поэтому повсюду здесь были развешены рождественские украшения, различные гирлянды и сверкающие огоньки. Уличные фонари были украшены елочками и звездами. Обстановка вокруг была пышной и праздничной, однако никто не рискнул выйти на улицу в такой час, чтобы насладиться ей. Одного лишь ощущения праздника было вполне достаточно, а детишки могли радостно выглядывать в окна своих домов и видеть множество разноцветных, сверкающих огоньков вместо пугающей темноты. Чары Хакена чуть зазвенели, но тут же успокоились, амулет на его шее потеплел, и Хакен слегка коснулся его пальцами, не сумев сдержать улыбки. Тэгун был где-то неподалеку, впрочем, как и всегда. И несмотря на всю нежность, которая переполняла Хакена, такое положение дел его порядком раздражало. Они уже успели повздорить насчет того, что Тэгун постоянно следовал за Хакеном во время его ночных патрулей и охоты. Город буквально кишел новыми вампирами, но за последние пару недель лишь двое из них оказались достаточно близко к Хакену, чтобы он смог их убить. Это не шло ни в какое сравнение с показателями других охотников, чьи рейтинги били всевозможные рекорды по числу обезвреженных вампиров. Хакен переставал соответствовать своей блестящей репутации. «Ты их всех отпугиваешь от меня», - как-то раз проворчал Хакен, когда вернулся домой после очередной вылазки с пустыми руками. «Они чувствуют, что ты где-то рядом, а ни один вампир не будет так рисковать и связываться с Элимией». Тэгун лишь молчаливо моргнул в ответ, а Хакен притопнул ногой от раздражения. «Прекрати постоянно следовать за мной», - наконец сказал он, нахмурившись. «Нет», - прошептал Тэгун, его голос был еле слышен, однако настойчивости от этого не терял. Хакен вспылил: «Да я знаю, что я хрупкий смертный человечишка, но черт возьми, я первоклассный охотник, и телохранитель мне не нужен! Я должен выполнять свою работу. А это невозможно, когда ты вот так постоянно следуешь за мной, как хвост!» Тэгун прижал Хакена к ближайшей стене, поставив руки по обеим сторонам от него и не давая ему выхода, поэтому Хакену оставалось лишь свирепо смотреть на него. «Хвост, значит», - невозмутимо произнес Тэгун. «Ну, привлекательный такой хвост», - неохотно поправил его Хакен. Тэгун долгое время смотрел на него и молчал, но Хакен не собирался отступать. Поэтому через некоторое время Тэгун вздохнул и покачал головой. «Нет», - произнес он, Хакен уже было хотел начать спорить, но Тэгун медленно продолжал, как будто взвешивая каждое свое слово: «Я знаю, что ты сильный. Но ты смертен, и это… это пугает меня». Хакен почувствовал, как его щеки краснеют. Тэгун, тем временем, нахмурился: «Если ты так хочешь, я могу отходить еще дальше. Но на самом деле, это не сильно изменит положение дел. На тебя не нападают не потому, что я рядом, а потому, что ты пахнешь мной». «Я пахну тобой?» - удивился Хакен, тут же поворачивая лицо вбок и нюхая ворот своей рубашки. Он чувствовал лишь запах стирального порошка и своего геля для душа. «Да», - ответил Тэгун с неким самодовольством в голосе, наклоняясь к шее Хакена и вдыхая запах его кожи. «От тебя пахнет мной и магией. Ни один вампир не рискнет приближаться к тебе». «В таком случае, никаких прикосновений ко мне перед охотой». Проще сказать, чем сделать, - с сожалением вспоминал Хакен. Но, в конце концов, им пришлось с этим смириться. В ночи, когда Хакен выходил на охоту, он тщательно мылся и стирал свою одежду, а также запрещал Тэгуну подходить к нему ближе, чем на метр. Сам Тэгун старался находиться от него дальше во время патрулей. Однако на деле все эти меры не сильно помогали. Иногда Хакену казалось, что Тэгун специально обтирается об его одежду, пока Хакен не видит, просто ради того, чтобы позлить его. Хакен вздохнул, наконец отрывая взгляд от ночного неба. Он засунул руки в карманы, сжав ладони в кулаки, ему было очень холодно. Он хотел пойти домой и укрыться в уютном тепле с Тэгуном, но не мог закончить так рано, это было бы слишком подозрительно. Хакен держал себя в руках. По крайней мере, он справился с тем, что Воншик исчез, гораздо лучше, чем думал. Санхек воспринимал все это намного тяжелее, но он был младше, а Хакен не мог объяснить ему обстоятельств, при которых Воншик исчез, так же как не мог объяснить их и штабу. Все они думали, что Воншик мертв. Хакен так не считал или, быть может, просто отказывался в это верить. Конечно, спустя такое количество времени, стало труднее придерживаться такого оптимистичного настроя, но ведь Воншик собрал вещи и уехал. И Хакен надеялся, что он вернется, хотя бы ради Хонбина. Он просто не представлял себе, чтобы Воншик мог покинуть его на такой долгий период, возможно, ему просто нужно было время, чтобы все обдумать. Будь Хакен на месте Воншика, ему бы точно потребовалось время. Он должен был бы извиниться перед ним и все объяснить. Воншик не доложил в штаб ни слова о том случае, и это говорило многое о глубине их дружбы. Хакен был благодарен ему за это. А еще он очень сожалел. Теперь он мог лишь надеяться, что если Воншик вернется, то он постарается все исправить. Хакен действительно хотел бы все исправить. Из мыслей его вырвала настойчивая вибрация телефона, и, нахмурившись, Хакен достал его из кармана. На ярком экране высвечивалась надпись «Дитё». «Санхек», - произнес Хакен сразу, как только взял трубку, - «мы уже обсуждали с тобой, что нельзя звонить мне во время охоты только потому, что ты хочешь пораньше свалить домой, я же говорил тебе...» «Воншик», - произнесли на том конце трубки, и Хакен мгновенно заткнулся. Судя по рваному, сбивчивому голосу, Хакен понял, что Санхек плакал. Его тяжелое дыхание и всхлипы подтвердили это. Хакен задрожал, его кровь застыла в венах и далеко не от холода. «Что случилось?» - Хакену потребовалась пара секунд, чтобы взять себя в руки, это чувство казалось ему до боли знакомым, а его сердце готово было выскочить из грудной клетки. Санхек отдышался и только затем сбивчиво произнес: «Воншик». «Санхек», - ответил Хакен, в его голос пробирались нотки отчаяния. «Дыши глубже, успокойся…» «Он здесь, Хакен… Воншик, он…», - шептал Санхек еле слышно, затем послышался странный звук, вроде хлопка, за ним последовал сдавленный, тихий крик. Хакен осознал, что Санхек закрыл себе рот ладонью с целью заглушить собственный вопль, чтобы никто его не слышал. Хакен развернулся и пошел в сторону штаба, даже не задумываясь. «Я иду к тебе, слышишь? Все будет хорошо, ты просто должен сказать мне, что случилось». «Он вампир», - голос Санхека был высоким, испуганным. В ту же секунду Хакен замер на месте, не в силах ни двигаться, ни дышать. «Он здесь, он здесь, Хакен, и он вампир…» Голос Санхека казался теперь каким-то далеким, слова теряли свой смысл, превращаясь в поток бессвязных звуков, потому что Хакен не слышал ничего вокруг, кроме острого звона в своих ушах. Картинка перед глазами начала расплываться, и сквозь размывающиеся границы своего мира, Хакен услышал, что его губы произносят бесчисленные «нет, нет…» «Что мне делать?» - плакал Санхек на том конце трубки, и Хакен попытался немного прийти в себя. «Я впустил его, Хакен, я не… Боже мой... Я не знаю, что делать… Я впустил его». «Его не схватили?» - спросил Хакен, на него навалился внезапный ужас. «Он...» «Он сказал, что пришел за Хонбином», - выдохнул Санхек, - «я впустил его, и теперь… прячусь. Я знаю, что я трус, но не мог же я… Это же Воншик. Я не знаю, что делать, Хакен, помоги мне...» «Я иду к тебе», - снова повторил он, заставляя свои ноги двигаться. «Никуда не уходи, оставайся на месте, оставайся в безопасности… Не поднимай тревогу, и никому ничего не говори. Я скоро буду, и мы придумаем, как поступить, хорошо? Все будет в порядке». Горечь этих слов оседала пеплом на языке Хакена. Что же он натворил? «Поспеши», - всхлипнул Санхек, и связь оборвалась. Хакен успел сделать лишь два шага, прежде чем пошатнулся и схватился за ближайший фонарный столб, чтобы не упасть. Перед глазами все плыло, голова кружилась, он пытался дышать нормально, но легкие отказывались работать. Воншик стал вампиром, и Хакен виноват в этом. Амулет на шее Хакена вдруг стал теплым, почти неприятно горячим, а затем Хакен почувствовал, как теплые ладони опустились на его плечи. Тэгун осторожно развернул его к себе. «Хакен», - произнес вампир намного громче, чем обычно, - «Хакен!» Его глаза обеспокоенно разглядывали Хакена, он осторожно потряс его за плечи. Наверное, он услышал его учащенное сердцебиение за многие кварталы отсюда. «Воншик», - голос Хакена прозвучал точно так же, как голос Санхека звучал в трубке. К его глазам подступили слезы. Он не мог их остановить, он даже не мог вспомнить, как дышать. Тэгун крепко обнял его, прижимая его к своей груди. «Мне жаль», - прошептал вампир в его волосы, а Хакен сдавленно засмеялся. Тэгун ведь еще не знал, что произошло, и, наверное, подумал, что Воншик мертв. Что ж, в какой-то мере он был прав. «Он обратил себя», - прошептал Хакен, воздуха в его легких едва хватило даже на такое короткое предложение. По его щекам потекли слезы, такие тяжелые и горячие. «Теперь он вампир». На мгновение Тэгун замер, а затем обнял Хакена еще крепче. «Прости», - повторил он, а Хакен начал плакать еще сильнее, отчаянно цепляясь за него. Хакен не знал, как долго они простояли вот так, пока Тэгун обнимал его, а Хакен всеми силами пытался не упасть в обморок. Где-то в глубине сознания тихий голос напоминал ему, что они должны поторопиться, что нужно как можно быстрее попасть в штаб, что Санхек был там совершенно один и что нужно помочь ему справиться со всем этим. Но ноги Хакена ослабели и отказывались двигаться, а голова кружилась, как и мир перед его глазами. «Это моя вина», - простонал Хакен, а Тэгун замотал головой. «Моя. Он сделал это специально — скорее всего… Нам нужно поторопиться…» «Его уже не будет там, когда мы доберемся», - тихо сказал Тэгун, от чего Хакен заплакал сильнее. «Это я сломал его, Тэгун», - всхлипывал Хакен, «Я не думал, что после всего… Именно я стану тем, что доведет его до предела… Теперь он мертв из-за меня». «Нет», - резко прервал его Тэгун. Он отстранился и обхватил лицо Хакена своими ладонями, заставляя его смотреть на себя. Большими пальцами он вытирал его слезы. «Он сделал это из-за любви к Хонбину, а мы просто дали ему понять, что не все на свете делится только на черное и белое, и что правила иногда можно нарушать». «Как ты узнал, что он пришел за Хонбином?» Выражение на лице Тэгуна смягчилось. «Это единственная разумная причина, по которой он мог бы отправиться в штаб. К тому же, я даже не могу представить, зачем иначе ему нужно было обращать себя. Он бы никогда не сделал ничего подобного лишь для того, чтобы причинить тебе боль». «Я должен был рассказать ему», - жалобно произнес Хакен, - «я должен был сразу отправиться на его поиски, ведь я даже не мог подумать…» «И я тоже», - перебил его Тэгун. «Это моя вина в той же степени, сколько и твоя. Но что сделано, то сделано». Хакен истерично засмеялся. «Это не твоя вина. Это был целиком и полностью мой выбор. Я захотел быть вместе с тобой, по собственному желанию, но решил оставить это в тайне». Из него как будто выкачали всю энергию, но истерика сошла на нет, оставив после себя пустоту. «Моя вина». Казалось, Тэгун хочет поспорить с этим, но он не стал этого делать. «Мы справимся», - произнес он, - «мы сможем, Хакен». Он прижался лбом ко лбу своего возлюбленного, при этом делая размеренные и глубокие вдохи и выдохи. «Мне… мне так жаль». Хакен старался дышать в унисон с Тэгуном, медленно и глубоко. Он закрыл глаза, почувствовав, как отступают слезы, оставляя после себя лишь заложенный нос и головную боль. Но сейчас он хотя бы чувствовал в себе достаточное количество сил, чтобы справиться со всем этим. «Я должен вернуться в штаб», - прошептал он, когда, наконец, смог открыть глаза. Он сделал шаг назад, все еще не очень устойчиво стоя на ногах. «Санхек?» - спросил Тэгун, и Хакен кивнул. «Он впустил Воншика в штаб. И его слова звучали так, как будто… его заставили это сделать. Он никому не сказал об этом, но все равно…» - голос Хакена чуть надломился, и он снова закрыл глаза. «Когда он успокоится, я расскажу ему обо всем». «О нас?» - спросил Тэгун. «Обо всем», - отозвался Хакен, «Он заслуживает знать. Даже если он будет ненавидеть меня за это». «Он никогда не возненавидит тебя», - сказал Тэгун тихо. «Так же, как и Воншик». Хакен обхватил себя руками и всхлипнул. «Откуда тебе знать?» «Потому что иначе он бы доложил обо всем в штаб, разрушил бы твою жизнь и попытался меня убить. Но он же не сделал этого». Как же сильно хотелось Хакену верить этим словам. «Если он освободит Хонбина, в штабе могут догадаться, что это его рук дело». «Не все сразу, Хакен, давай справляться с проблемами по мере их поступления», - сказал Тэгун, ведя за собой Хакена. «Если хочешь, я могу тебя понести». «Я, блин, не какая-нибудь дамочка!» - возмутился Хакен. «Я справлюсь со всем этим, я смогу». «Да», - ответил Тэгун, - «ты сможешь». Они шли в тишине. Тэгун всегда был молчаливым, но сейчас у Хакена сложилось впечатление, что он к чему-то прислушивается. «Ты слышишь?» «Нет», - резко ответил Тэгун, - «но я чувствую запах крови поблизости». Внутренности Хакена сжались, когда он услышал об этом, поэтому он прибавил шаг. Тэгун остановился в начале одной из улиц, ведущих непосредственно к штабу, и всматривался в темноту аллеи. Хакен подошел ближе и встал рядом с Тэгуном, татуировка совиных глаз ожила, и наконец Хакен смог увидеть то, что пряталось в темноте. На тротуаре лежало тело, все еще свежее, покрытое не успевшей засохнуть кровью, с изломанными конечностями и рваной одеждой. Хакен с трудом подавил рвотный позыв и отвернулся. Конечно, ему не раз приходилось наблюдать подобное, но сейчас… «Это сделал Воншик?» - спросил Хакен, закрывая рот ладонью, и с закрытыми глазами прислонился к ближайшей стене, чтобы удержать равновесие. «Воншик был здесь», - Хакен почувствовал, как Тэгун сделал шаг вперед, внутрь улицы, - «но не думаю, что это сделал он». «Хонбин?» - простонал Хакен. «Я не знаю, как пахнет Хонбин, но я чувствую очень сильный запах второго вампира, а еще…» - Тэгун замолчал, Хакен услышал, как он втягивает носом воздух. «С ними был третий». В его голосе звучали нотки ледяной угрозы, Хакен никогда не слышал такого от Тэгуна. «Тэгун?» - произнес Хакен, выпрямляясь. Тэгун тут же оказался рядом с ним и схватил его под руку, выводя из аллеи. «Что такое?» «Я узнаю третий запах, пусть даже и очень слабый», - с непривычной твердостью ответил Тэгун. «Я знаю, кто обратил Воншика». «Что? Кто?» - спросил Хакен, но Тэгун не ответил и просто продолжил идти дальше. «Ты идешь не в ту сторону». Тэгун остановился, на его лице читалось раздражение. «Кажется, на мне сработало заклинание Потери. Дальше тебе придется идти одному». «Кто обратил Воншика?» - спросил Хакен, хватая Тэгуна за ворот рубашки. «Откуда ты их знаешь?» «Я бы предпочел объяснить это позже», - ответил Тэгун, и Хакен раздраженно простонал. «Я ничего от тебя не скрою, обещаю, просто… Эта история требует долгого рассказа, а сейчас у нас нет этого времени. Ты нужен Санхеку». Санхек. Да, правильно. Хакен коротко кивнул, даже если и был недоволен таким раскладом. «Послушай меня», - сказал Тэгун, хватая Хакена за плечи, которого слегка напугала такая резкость. «Думаю, я знаю, где находится Воншик. Я не смогу добраться туда сегодня, рассвет слишком близко. Но я постараюсь попасть туда завтра ночью. Ты не должен… Ты не должен показывать, что вообще знаешь хоть что-то. Я понимаю, что ты хочешь рассказать обо всем Санхеку, но пожалуйста, не делай этого в стенах штаба. Твои коллеги не должны узнать, что все это дело рук Воншика. Также не говори им ничего о… теле. Пусть кто-нибудь другой обнаружит его в течение дня. Когда ты разберешься с Санхеком, ты должен вернуться на патруль, закончить работу на рассвете, прийти в штаб и изображать полное недоумение». «Я же не глупый, Тэгун», - ответил Хакен, сузив глаза. Он не привык к тому, чтобы Тэгун так много говорил. «К чему все это?» «Я просто беспокоюсь о том, как отразится на тебе исчезновение Хонбина. Я не могу быть рядом с тобой в течение дня». Откровенная искренность в голосе Тэгуна заставила Хакена покраснеть. «Увидимся завтра, после того как я… в общем, после всего. Я найду для тебя Воншика и Хонбина, обещаю». «Спасибо», - ответил Хакен, вкладывая в это слово все свое сердце. Он приподнялся на мыски и крепко обнял Тэгуна за шею. «Будь осторожен». Тэгун отстранился, заключил лицо Хакена в свои ладони и поцеловал его в губы. А затем он исчез. Хакен покачнулся во внезапно опустевшее пространство перед ним, но смог сохранить равновесие. Он все еще дрожал, но заставил себя пойти вперед, а затем побежать. Его мысли то и дело возвращались к Воншику и ко всему, что происходило последние несколько недель, пока Хакен закрывал уши и притворялся, будто ничего не замечает. Но он прервал эту линию размышлений, так же как и мысли о Воншике, ставшим вампиром, и о сошедшем с ума Хонбине. Ведь сейчас он должен был волноваться о Санхеке и о штабе. Тэгун вернется с ответами завтра ночью. В штабе было тихо, чары Хакена молчали, когда он спускался вниз и проходил через основную дверь. Коридор пустовал, во всем здании стояла тишина. Хакен достал телефон и посмотрел на время. Почти четыре утра. Охотники, ушедшие на задания, не вернутся сюда еще как минимум в течение часа. Хакен надеялся, что исчезновение Хонбина останется незамеченным хотя бы до наступления следующей ночи, когда они пойдут по обыкновению кормить его свиной кровью. Он позвонил Санхеку, который сразу же поднял трубку. «Я в штабе. Где ты?» «На втором этаже, в кладовке», - прошептал Санхек едва различимо. Его голос казался скрипучим, слабым. Хакен повесил трубку, тут же направляясь к основной лестнице. Дойдя до нее, он остановился и прислушался, конечно же, ничего не почувствовав. Воншик и Хонбин уже давно ушли отсюда, и доказательство этому сейчас лежало посреди улицы, изуродованное и окровавленное. Но ужас все равно не покидал Хакена, пока он спускался вниз. Дойдя до второго уровня, он открыл дверь, которая вела к офисам и кабинетам. Хакен думал, что там могли остаться работники, но никто не встретился ему на пути, и он был этому очень благодарен. Дверь в кладовку уборщиц была маленькой и узкой, Хакен дернул за ручку и понял, что дверь оказалась не заперта. Он зашел внутрь, перед ним тут же предстали полки, забитые различными моющими средствами. И лишь когда он опустил взгляд вниз, то увидел Санхека, сидящего на грязном коврике, прижимающего колени к груди и смотрящего на Хакена огромными влажными глазами. С жалобным стоном Хакен опустился на колени и обхватил Санхека за плечи. «Санхек», - сказал он, оглядывая лицо парнишки. Санхек был бледным, словно лист бумаги, его глаза покраснели, а на щеках виднелись мокрые дорожки слез. «Все хорошо, Санхек, я здесь, прости меня». «Воншик мертв», - произнес он, едва выговаривая слова. Ни в его голосе, ни на его лице не было эмоций. Он смотрел на Хакена с пустотой в глазах. «Я знаю», - ответил Хакен, снова ощущая жжение в глазах. «Но это не значит, что мы потеряли его полностью». Санхек медленно моргнул, казалось, реальность снова возвращается к нему. Хакен слабо улыбнулся и коснулся лица Санхека. «Он вампир», - произнес парнишка дрожащим голосом, как будто бы Хакен не понимал, что произошло. «Да, он вампир, я знаю, я верю тебе. Но он все еще тот же самый Воншик, упрямый и тупой Воншик. Мы справимся с этим. Ты не один, я с тобой. Мы сможем… все исправить. Ну же». Хакен взял его за руки и потянул вверх. Санхек тяжело опирался на Хакена, пока они шли через штаб. Наверное, он все еще находился в состоянии шока. «Все хорошо», - шептал Хакен снова и снова. «Я с тобой, мы справимся». Санхек тяжело дышал через рот, и Хакен подумал, что, возможно, он снова начал плакать, но времени на остановку у них не было. Внутри Хакена, по соседству с виной, вскипал гнев. Воншик, может быть, и мертв, но Хакен уж точно намеревался убить его снова, когда увидит в следующий раз. Санхек не заслужил всего этого. Дышать стало намного легче, когда они выбрались наружу. Небо начинало понемногу светлеть. Они добирались до дома Хакена намного медленнее, чем он рассчитывал. Но Санхек не мог идти быстрее. Наконец, они почти подошли к дому, Хакен чуть ли не волочил на себе Санхека, чтобы побыстрее добраться туда. Он вел его по ступенькам, а затем осторожно провел в дверной проем. Оказавшись в квартире, Санхек тут же рухнул на диван, а Хакен направился на кухню и достал из шкафчика большую стопку и бутылку водки, которую держал у себя на всякий случай. Он наполнил стакан лишь наполовину, а затем подошел к Санхеку, чуть приподнимая его и заставляя принять сидячее положение. «Что же нам теперь делать, Хакен?» - прошептал Санхек. В его голосе все еще присутствовала та мертвая пустота, и Хакен невольно сглотнул комок в горле. «Сейчас тебе предстоит выпить вот это, а затем поспать», - твердо сказал Хакен, протягивая Санхеку стаканчик с прозрачной жидкостью. «Я слишком молод, чтобы пить», - пробормотал юноша, однако поднес стопку к губам и сделал глоток, тут же закашлявшись и скорчив лицо. Хакен не мог сдержать улыбки. «Ничего, всего лишь один разок». Санхек сделал еще один глоток, теперь не подавившись, но все равно продолжая кривиться. «Я впустил его, Хакен. Я впустил его и ничего не сделал. Я впустил вампира в штаб, чтобы тот смог освободить другого вампира!» Его голос надломился, и тогда он снова приложился к стаканчику, теперь уже более основательно. «Он извинился». «Воншик?» Санхек кивнул, чуть покачнувшись от этого движения. «Ага. Он сказал, что ему очень жаль, и велел мне прятаться. Думаю, так он хотел защитить меня». В его голосе теперь слышалась нежность, и когда он поднял свои глаза, Хакен увидел в них новые слезы. «Я не поднял тревогу, потому что… я же все еще люблю его, это же наш Воншик, я не хотел, чтобы его убили. Даже если он и вампир, я бы не хотел, чтобы ему причинили боль», - он всхлипнул. «Что же я наделал?» «Ты позволил Воншику войти, а затем отпустил его», - мягко произнес Хакен. «Ты… мы оба любим Воншика. Иногда мир не делится только на черное и белое, порой невозможно придерживаться лишь одного взгляда», - он на секунду замолчал. «Я бы гораздо больше расстроился, если бы ты напал на Воншика, если бы ты отвернулся от него… Я не думаю, что в этой ситуации можно было поступить правильно. Но я точно знаю, что ничего плохого ты не сделал». Санхек в шоке уставился на него, а Хакен кивнул на стакан с алкоголем, и Санхек послушно сделал еще один глоток, теперь даже не поморщившись. «Когда Хонбина обратили… Вы же позвонили в штаб. Вы посадили его в клетку». «Да», - прошептал Хакен, - «и в последнее время я все чаще задумываюсь, не делает ли нас этот поступок такими же монстрами?» Санхек моргнул, его взгляд был теперь более рассеянным, мутным. Хакен забрал стакан из его слабеющей ладони. «Быть может, на самом деле, мы все монстры», - прошептал Санхек. «Может быть», - согласился Хакен и погладил Санхека по волосам. «Спи, я буду рядом, когда ты проснешься». Санхек пробормотал что-то в ответ, кажется, соглашаясь с ним, Хакен уложил его на диван. Санхек свернулся на боку, Хакен укрыл его одеялом с ног до головы. «Спасибо, Хакен», - сонно пробормотал юноша, поуютнее устраиваясь на диване. «Я так рад, что ты у меня есть». Ладони Хакена тут же замерли на месте, пока он разглаживал края одеяла, но казалось, что Санхек этого не заметил. Когда дыхание парнишки выровнялось, Хакен тихо прошептал: «Прости меня, Санхек». Он легонько провел ладонью по его волосам, а затем ушел прочь, едва передвигая ногами. Он закрыл за собой дверь и вышел на улицу. Он сделал несколько глубоких вздохов, чтобы успокоиться, затем расправил плечи и уверенно направился назад в штаб.

***

Тишина в доме Джехвана казалась звенящей и тяжелой, как будто слои земли над ней давили на нее со всей силы. К тому же, шаги всех троих обитателей этого дома были бесшумными, из-под их ног не доносилось абсолютно никаких звуков, когда они ступали по холодному мраморному полу. После всего хаоса этой ночи, такая тишина казалась Воншику неправильной. Он взял Хонбина под руку и провел его по коридору в сторону гостиной. Джехван смотрел на них с радостным удивлением, но ничего не говорил. Он был искренне впечатлен тем, что Воншик все же смог освободить Хонбина. Воншик ничего ему не рассказывал. Он смог провернуть все это лишь потому, что слишком хорошо знал устройство штаба, и потому, что предал того, кто ему доверял. И Воншик больше не хотел об этом думать. Воншик тихо закрыл дверь в свою спальню, замок слабо щелкнул, отчего Хонбин заметно занервничал, поэтому Воншику пришлось открыть дверь снова, оставив маленькую щель. Он осторожно заключил лицо Хонбина в свои ладони. Хонбин был с ног до головы испачкан в крови, ее красные разводы покрывали его губы и щеки. «Тебе нужен душ», - прошептал Воншик. Хонбин лишь непонимающе посмотрел на него мутным взглядом. Интересно, мог ли он ощущать скорое приближение рассвета? Хонбин вел себя на удивление послушно, когда они вели его под землю, особенно если учесть то, как сильно он был рад свежему воздуху, когда вырвался на свободу. Джехван сказал, что все дело в крови. Воншик провел Хонбина к ванной комнате. Хонбин мог бы спокойно походить по квартире, Воншик не хотел отнимать у него даже такой малой капли свободы. А если бы он решил открыть входную дверь, то они с Джехваном обязательно бы это услышали, но только Воншик не думал, что Хонбин сделает это. Когда он включил душ, шум воды показался ему оглушающим, но затем он выдохнул с облегчением, ощущая, как громкий звук падающей на плитку воды освобождает его от той давящей тишины. Он выглянул из-за двери, подзывая к себе Хонбина, который оглядывался по сторонам, словно потерянный ребенок. «Иди сюда», - позвал Воншик, и Хонбин послушно подошел к нему. Одежда Хонбина была безнадежно испорчена, однако, Воншик и не собирался оставлять ее. Только сейчас он осознал, что у него не было вещей для Хонбина. Воншик был не в состоянии платить за квартиру Хонбина, поэтому он перевез все его вещи в свою квартиру, и они до сих пор хранились у него. Быть может, они наведаются к нему на следующей неделе, чтобы забрать все это. А на первое время подойдут и вещи Воншика. «Давай-ка снимем это с тебя», - сказал Воншик, приподнимая край рубашки Хонбина, чтобы снять ее. Хонбин засмеялся, когда она слегка зацепилась за его нос и взъерошила волосы. Воншик не мог не засмеяться вместе с ним. Он был действительно счастлив, потому что смог вернуть Хонбина. Даже если он так сильно изменился. Воншик отметил, насколько бледной стала кожа Хонбина, теперь она приобрела ту странную текстуру, которую имела только кожа вампиров. Так же поражало отсутствие привычных татуировок. Но Воншик знал, что так и должно быть, ведь его собственные тату тоже исчезли, когда он проснулся вампиром. Просто так странно было видеть кожу Хонбина абсолютно чистой, не видеть привычных рисунков. Хонбин вздрогнул, и Воншик потянул его брюки вниз, быстро снимая их и заставляя Хонбина вытащить ступни из штанин. Затем он подтолкнул его в сторону ванной, Хонбин послушно залез в нее и тихо вскрикнул от удивления, когда оказался под струйками теплой воды. Затем он снова засмеялся. «Вот ты грязнуля», - сказал Воншик, смотря на то, как вода становится красной, стекая с тела Хонбина. «Садись вниз, садись», - он усадил Хонбина в ванную. Тому пришлось чуть согнуть ноги в коленях, чтобы поместиться туда. Воншик вытащил душ из держателя и начал мыть Хонбина, которому, кажется, очень нравилось ощущение горячей воды на коже. Когда Воншик мыл его волосы, он наклонил голову назад и закрыл глаза от удовольствия. Ему настолько это понравилось, что Воншику пришлось мыть ему голову дважды. «Как-то это все затянулось», - пробормотал Воншик, во второй раз смывая шампунь с волос Хонбина. «Тебя надо будет постричь, правда, не сегодня». Воншик уже чувствовал приближение рассвета, поэтому он выключил воду сразу, как только смыл всю пену с тела и волос Хонбина. Хонбин недовольно проскулил, однако встал на ноги, когда Воншик потянул его вверх. Он вытер его мягким, пушистым полотенцем, отчего Хонбин снова захихикал, хотя в этот раз его смех был очень слабым. Он широко зевнул, когда Воншик вытирал его волосы, и пробормотал что-то непонятное. «Я тоже устал», - ответил Воншик. В порыве он легонько чмокнул Хонбина в нос, на которого, кажется, это не произвело впечатления. Воншик отыскал пару треников и футболку для Хонбина, обе вещи были черными, чтобы в будущем пятна крови были не так заметны. Штаны были немного длинноваты, а футболка узка в плечах, но на первое время этого было достаточно. Хонбин снова зевнул, когда Воншик расчесывал его волосы, их влажные прядки начинали завиваться. «Вот и славно», - улыбнулся Воншик, подводя Хонбина к кровати. Он откинул покрывало, позволяя Хонбину забраться под одеяло, и осторожно укрыл его. Хонбин радостно заерзал, устраиваясь поуютнее, а затем неподвижно замер. Воншик вздохнул и убрал влажные волосы со лба своего возлюбленного. Он осознал, что в этот момент он глупо улыбался, как полный дурак, но ему было все равно. Он вернул его. Даже если Хонбин уже не был собой, он все равно был счастлив. И этого было вполне достаточно. «Ох, боже, я сейчас заплачу», - раздался голос позади Воншика. Он обернулся и увидел Джехвана, стоящего в дверном проеме и потягивающего кровь из пластикового пакетика через соломинку. «Тшш», - прошептал Воншик и встал с кровати, подходя к двери и выталкивая Джехвана из комнаты. Они могли бы поговорить и в коридоре, чтобы не разбудить Хонбина. Когда они вышли из комнаты, Джехван взглянул на него с таким выражением, как будто считал его полнейшим идиотом. «Я недооценил твои чувства к Чудику», - сказал Джехван, делая глоток крови. «Да я даже умер ради него», - напомнил ему Воншик, - «и прекрати его так называть». «Но ведь у Чудика и правда не все в порядке с головой, он убил двоих за сегодня», - отозвался Джехван. «Он похож на ребенка. Как детеныш-вампир. Наверное, в каком-то смысле это даже мило. Но как вы вообще собираетесь заниматься сексом?» - спросил он, между его зубами виднелась алая кровь, когда он улыбнулся. Воншик в ужасе взглянул на него: «Не будет никакого секса. Не в таком же состоянии, как у него!» «Оу», - произнес Джехван, - «это весьма печально. Хотя, мне же лучше. Стены тут тонкие, а Чудик такой громкий». Если бы Воншик был человеком, то он бы обязательно покраснел. «Что ж, так или иначе, вы снова вместе, и предположительно, на целую вечность. Йей! Бесчисленные годы платонических обнимашек». Воншик начинал действительно дорожить Джехваном, но порой его так сильно раздражало то, насколько мало понимал Джехван. «Надеюсь, что когда-нибудь ты полюбишь», - тихо произнес Воншик. «И надеюсь, что эта любовь разобьет тебе сердце». Джехван лишь посмеялся в ответ. «Не, никогда. Я не создан для подобных чувств. К тому же, ты как-то говорил, что у меня вообще нет сердца». «И мне тебя жаль», - пробормотал Воншик, и Джехван вздохнул. «С тобой не весело», - сказал Джехван. Он вытянул руку вперед, «Отдай мне мой амулет, пожалуйста. Тебе он больше не нужен». Задумавшись на пару секунд, Воншик все же выполнил просьбу Джехвана. Он и забыл, что вообще носил эту вещицу. Он перекинул цепочку через голову, амулет печально пискнул, расставшись с Воншиком. «Я рад, что тебя не прикончили», - радостно сказал Джехван, забрав амулет из рук Воншика. «Эта штука стоит целых миллионов. А если бы ты сдох, то я бы не смог получить ее назад». Воншик поморщился. «Какой же ты урод, Джехван. А я иду спать», - заявил он. Джехван громко засмеялся, Воншик же захлопнул за собой дверь в свою комнату. Он ждал до тех пор, пока не услышал, как Джехван отправился к себе в спальню. Воншик хотел принять душ, но уже было слишком поздно, и он слишком устал для этого. Поэтому он просто стянул с себя одежду и забрался под одеяло рядом с Хонбином. Некоторое время он лишь лежал неподвижно и смотрел на его лицо. Затем он осторожно обнял его и прижал ближе к себе. Хонбин был холодным, но для Воншика это не имело значения. Хотя ощущения были довольно странными, если прибавить к этому еще и отсутствие дыхания. Теперь все было иначе. Но все же, так было лучше. Определенно лучше, подумал Воншик, целуя Хонбина в волосы. Раньше он думал, что никогда больше не сможет почувствовать этого снова, что никогда больше не сможет обнять Хонбина. Теперь же он получил даже больше, чем мечтал, поэтому он не собирался тратить ни секунды на сожаления о сделанном выборе. Хонбин чуть поежился во сне, подвигаясь еще ближе к Воншику и губами прижимаясь к его шее. Воншик с трудом подавил всхлип и сжал губы, чтобы не заплакать. Но жжение в глазах все росло, и поэтому Воншик лишь сильнее обнял Хонбина, когда его слезы, наконец, потекли по щекам. Он моргнул, замечая, что слезы в этот раз гуще, чем обычно. Когда он коснулся ладонью лица, чтобы стереть неприятную влагу с кожи, то понял, что слезы его теперь были кровавыми.