***
— Погрузитесь внутрь своего сознания и узрите истину! — вещала одухотворенно Трелони. Дафна не видела истину, только колоду карт, с помощью которой она нагадала Драко бубновую пятерку, червовый туз, крестового валета и восьмерку пик. Видимо, делала что-то не так и неправильно разложила колоду, да и смысла в этом не понимала. Драко фыркал и начал гадать ей, загадочно махая руками. Дафна решила, что он вытащил словарь и наугад выбрал термины, пока Трелони на них не смотрит. — Ну, тебя ждет, эм, рыцарь с… бензопилой, сойдет, ладно, — активно бурчал Драко, быстро переворачивая страницы. — Боль и страдания, прости, Дафна, ты сама это вытащила. Ты будешь страстно желать нечто, ого, неожиданно. Красота. А это точно обо мне. Так, а это что значит? Собака, хомяк, восемь тонн пик… — Как ты вообще умудрился нагадать все это с помощью карт? — перебила его Дафна. — Это не так работает. — Сойдет, — махнул рукой Драко. В этот момент к ним подошла Трелони и внимательно осмотрела их карты. Дафна тут же сделала вид, будто все прекрасно понимает, Драко нахмурился, собрал колоду и начал трагично тасовать карты. На Трелони это не произвело должного впечатления, она присела к ним и предложила Драко вытянуть карту. Все сидящие рядом повернулись и с интересом смотрели на них. Дафна нашла взглядом Гермиону, не сводившую с Драко взгляда, и Гарри, который воспользовался моментом и лег на стол, пытаясь доспать то, на что не хватило времени ночью. Последний урок предсказаний в семестре, в конце концов. Чем так занят был Гарри, что не выспался? Тот поднял голову, потер глаза, аккуратно коснулся шрама, ненавязчиво и легко, Дафна все равно заметила. В последнее время Гарри часто страдал от головных болей, их связь с Волдемортом словно взбунтовалась и теперь выжигала ему мозг. Дафна не раз замечала, как Гарри глотал таблетки от головной боли, не желая просить у отца зелья, чтобы не волновать его лишний раз, а варить самому довольно трудное и долговаримое зелье он не решился. — Так, юноша, — прошелестела Трелони, рассматривая вытащенные им карты. — Какая у Вас несчастная судьба! — Не везет в картах, повезет в любви? — предположил Драко. Дафна мрачно хмыкнула, Драко фыркнул, Трелони смерила их укоряющим взглядом и выглядела так, будто запретили производство хереса, прорицания назвали тупым, ненужным предметом, а ей самой запретили пить до конца жизни. Шеймус и Дин пытались сдержать смех, закрывая лицо руками. Дафна вновь повернулась к Гарри, но он никак не реагировал, уткнувшись лицом в парту, а Гермиона улыбалась и при этом закатывала глаза — вот какие эмоции в ней вызывал Драко. — Нет, молодой человек, в любви Вам тоже не повезет, — наставительно произнесла Трелони, не испытывая ни капли жалости. С некоторых пор ее начали раздражать милые парочки. И блондины. Особенно милые парочки с блондинами. — Посмотрим, что говорят Вам карты. Итак, Вы потеряли что-то очень важное. Вы чувствуете разочарование и вину. Я вижу гордость, гордыню и при этом отчаяние. Хм, а здесь я вижу хандру и печаль. Над Вами нависла серьезная опасность! Смерть. Топор, палач! Вы потеряете что-то навеки и никогда не сможете вернуть. Холод. Лед. Падение. Вы вернетесь домой и больше никогда не будете прежним. Это Рождество уничтожит Вас, мой мальчик. Драко замер на одном месте с пустым взглядом. Трелони трагично отбросила карты на стол. Дафна озабоченно взглянула на друга и неуверенно дернула его за руку, довольно сильно и больно. Не в ее стиле мягкие, аккуратные прикосновения. Драко вздрогнул и вскочил с места, опрокинув свой пуфик. Карты сорвались со стола, разлетевшись по всему кабинету, Дафна поймала даму пик, Гарри на голову приземлился туз крести, Гермиона перехватила даму крести, к Рону прилетела бубновая шестерка, а Игнотусу — червонный валет. Трелони ахнула, схватив пикового короля. — Куда Вы, молодой человек? — воскликнула она. — Я иду в совятню — исправлять все то, что натворил! — крикнул ей Драко. — Я, гиппогрифовы перья, придурок! Я не хочу терять все самое дорогое в моей жизни. И да, Ваши обычные предсказания — полнейшее убожество, но Вы гений и Вы правы! Гермиона поднялась, засунула учебник в сумку и ринулась следом за ним, сбив по дороге Трелони. Гарри, сонно моргая, поднял голову и непонимающе обвел всех взглядом. Все ошарашено следили. Как лучшая ученица и отличница пробиралась сквозь пуфики, столики и кресла, раскидывая карты, пиная мешавшуюся под ногами мебель. Она рывком открыла дверь и на секунду остановилась у самой лестницы. — Я побежала за Драко, а то он нервничает и не найдет совятню, надо же помочь ему отправить письмо? — сказала она и ушла. Все замолчали, заворожено смотря на распахнутую дверь, раскиданные карты и ошарашенную Трелони, с урока которой сбежало двое учеников. Гарри, ничего не понимающий, тихо спрашивал, что все-таки произошло, но никто не смел сказать и слова. Трелони встала с места и грозно, чуть растеряно смерила всех взглядов. — Кто-нибудь еще хочет раскидать карты или сбить мои пуфики? Предупреждайте заранее, — он вздохнула. — Между ними что-то происходит, да? — Да, это нормально для них, — успокоил ее Гарри. Он знал, какие письма они там собираются отсылать.***
Драко сорвался с места, сразу же переходя на бег, не чувствуя усталости. Он не видел ничего на своем пути, едва успевая вписываться в повороты. Везде еще шли уроки, лишь семикурсники, у которых сейчас было окно, озадаченно смотрели на несущегося по лестнице растрепанного Малфоя — таким отчаянным они его видели впервые. Драко двигался на инстинктах, в его голове роилось множество панических мыслей, и он повторял: «Только бы успеть, не опоздать, успеть». Он и не замечал Гермиону, бегущую следом за ним. Здесь семикурсники были ошарашены еще больше — идеальная ученица №1, самая талантливая волшебница своего времени, та самая девочка, которую ваши родители ставят в пример, прогуливала урок, крепко держа в руках мятые карты. Гермиона не привыкла много бегать, но не могла позволить себе остановиться и упустить Драко из виду. — О...остан-новись, — сдавленно прокричала она, пытаясь не упасть на бегу и не задохнуться. — Драко, черт тебя дери! Д-драко! Словно издеваясь, Драко не отвечал — может, просто не слышал, полностью погруженный в собственные мысли. Гермиона чертыхнулась и прибавила скорость. Еще одна пробежка по лестнице, и ее отправят без очереди к мадам Помфри. Драко бежал прямо в совятню, и Гермиона сумела догнать его лишь там. В совятне было тепло и грязно, совы спали на своих жердочках, некоторые проснулись от громкого скрипа распахнувшейся двери и панического бормотания Драко. Он осознал, что не взял с собой перо и чернила — только помятый листок в кармане. Его филин улетел домой на прошлой неделе. Драко пытался решить, что ему делать. Как раз в эту секунду в совятню ворвалась запыхавшаяся, чертовски уставшая и немного злая Гермиона, громко хлопнув дверью. Совы недовольно зафыркали на нее, недовольные устроенной ей с Драко драмой. Гермиона, не обратив внимания на грязь, облокотилась о стену и пыталась отдышаться. Вся красная, запыхавшаяся, чуть не упавшая раз так пять по дороге, на голове — гнездо из волос, прямо приглашение «Заселяйтесь, совы». — Гер-рмиона, — прошептал изумленный Драко. — Ч-что ты здесь делаешь? — Тихо, дай... отд... отдышаться, — ответила Гермиона, сгибаясь у стены. Драко кивнул — ему самому было не очень хорошо, судя по его посеревшему лицу и слезящимся глазам. Постепенно к нему возвращался здоровый цвет лица, и Малфой приходил в себя. Он побрезговал прислоняться к грязным стенам, попытался встать так, чтобы не наступить на птичий помет, с отвращением прикоснулся к потной рубашке. Это он еще не видел своих взъерошенных волос, кое-где даже закудрявившихся и испачкавшихся. Гермиона не сдержала смешка. Драко улыбнулся ей, и они тихо рассмеялись, тут же застонав от боли. Гермиона заметила несколько намечавшихся синяков — ударилась она знатно. Драко старался пригладить кошмар на своей голове. Они молча приводили себя в порядок и отдыхали от внезапной пробежки, к которой оба не были готовы. Будь на их месте Гарри, он бы пристыдил их за плохую физическую подготовку — Драко просто летал на метле, Гермиона иногда могла пробежаться до автобуса, а в Хогвартсе и вовсе занималась не большим, чем тасканием учебников по бесчисленным лестницам. — Зачем ты пришел сюда? — выдохнув. спросила Гермиона. — Я хотел отправить письмо, — сообщил очевидное Драко. — Я догадалась, что ты не пришел в совятню плавать с аквалангом. Я имею в виду, ты хотел исправить какую-то ошибку. Что ты хотел этим сказать? — допрашивала его Гермиона. — Тебе есть до этого дело? — саркастически осведомился Драко. — Мы же вроде не разговариваем. — Ой, только не надо включать режим сучки, пожалуйста, — попросила Гермиона. — Сучки? — не понял Драко. В магическом мире было плохо с ругательствами. Дальше, чем «Салазарова селезенка!», «Годриков гастрит», «Рейвенкловская рассинхронизация!» и «Хаффлпавская халва!» у них не зашло, да еще парочка издевательств с великими волшебниками, например, Мерлином, Морганой, Дамблдором и многими другими. Если с тобой начали придумывать ругательства, значит, ты достиг величия. А сучка так и осталась собакой. — Есть такие стереотипные хладнокровные девушки, которые любят играть с чужими чувствами и разбивать сердца, а потом говорить «упс, я случайно». Обычно, они красивые, дочки богатых родителей, носят только дизайнерскую одежду. И чаще всего блондинки. Черт, кажется, я описала тебя, — принялась рассказывать Гермиона. — Это героини маггловских сериалов. — Ясно, — растеряно произнес Драко. — А я разбиваю тебе сердце своими словами? — Смотрите, до кого-то дошло, — воскликнула Гермиона. — Ты дорог мне, но ты постоянно оскорбляешь меня, злишься. Почему?! — Это ты вечно недовольна мной! — начал спорить Драко. — Ты всегда была важна мне, только тебе всегда было все равно! — Все равно? — разозлилась Гермиона, всплескивая руками. Совы сорвались с места, осыпав ее горой перьев и мусора. — Я вытащила тебя из Тайной Комнаты, каждый день сидела у твоей постели и ждала твоего выздоровления, я говорю с тобой каждый день и до сих пор не перестала с тобой общаться, несмотря на различия во взглядах и твое козлиное упрямство! Ты, черт возьми, самое худшее и при этом лучшее из всего, что со мной случалось! Я никогда не повышала голос из-за кого-то другого, но смотри — мои эмоции сходят с ума, когда я вижу тебя! — Ты же, Мерлиновы подтяжки, влюблена в Уизли с первого курса и плевать на меня хотела и мои чувства! — закричал Драко. — Это было сто лет назад, больше у меня нет никаких чувств к Уизли, кроме равнодушия, — раздраженно ответила Гермиона. — А почему ты вообще беспокоишься об Уизли? Какое тебе дело, в кого я влюблена? У тебя ведь свои заботы! — Ты — вот единственный человек, о котором я забочусь! — не сдержался Драко. — Что? Драко только сейчас осознал, что он сказал, и замер на своем месте, покраснев и смутившись. он явно хотел начать оправдываться, но не нашел нужных слов и просто опустил голову. Гермиона выдохнула и почувствовала, как злость постепенно уходит. Как она вообще могла злиться на этого дурачка, не умеющего выражать и показывать свои чувства? Гермиона с удивлением улыбнулась, подошла к Драко и приподняла его подбородок. Он смотрел на нее со смесью бессильной злости, восхищения и безмерной тоски. — Что ты делаешь? — твердо повторила Гермиона, не сумев унять дрожь в голосе. — Я отправляю письмо отцу, чтобы тот отменил обвинение в сторону гиппогрифа и сказал Совету Попечителей и Министерству, что из-за меня произошла глупая ошибка, и необходимо сейчас же оправдать и животное, и Хагрида, — тихо ответил Драко, отводя взгляд. — Я осознал, что был не прав. Эти недели без тебя были Адом, и я хотел вернуть все обратно. Готова ли ты простить меня после всего, что я натворил? Ты можешь отказать мне и уничтожить отказом мое сердце, но я пойму тебя — это правильный выбор, достойный меня. Но если у тебя появится хотя бы нотка сомнений, секунда слабости… Позволишь ли ты хотя бы стать для тебя обычным однокурсником, с которым приятно поспорить? — Драко, ты придурок, — всхлипнула Гермиона. — Я не позволю нам больше быть просто однокурсниками, нет. — Прости? — растеряно спросил Драко. — С этого дня мы становимся намного ближе, чем просто друзья. Больше никаких тайн, секретов, только искренность. Ты расскажешь мне о своем взгляде на жизнь, и я попытаюсь помочь тебе осознать истинное положение вещей. Тебя воспитал Пожиратель и бывшая Блэк, это отразилось на твоей психике, испортило твой характер, родителей не выбирают, зато выбирают друзей. Ты готов стать моим другом? Не как эти твои дружки-подпевалы или Дафна, Нотт и Блейз, которым на самом деле ты не нужен. Настоящим другом. — Никто никогда еще не спрашивал меня о таком, — щеки Драко окрасились румянцем. — Это значит да? — Что бы ты не сказала и не предложила, мой ответ всегда будет «да», — поклялся Драко, взял ее руку и поцеловал. — Всегда. И тоска, и страх последних нескольких недель покинули их. Драко заключил Гермиону в свои объятия, и оба осознали — это и есть счастье, а их недомолвки, ссоры и спор мгновенно показались чем-то ничтожным и неважным, песчинкой горя в огромном океане счастья. Больше ничего не имело значения, кроме них самих. Рядом недовольно ухали совы и взъерошивали крылья, пахло птичьим пометом, громко звенел звонок, но Драко и Гермиона ничего не замечали вокруг. — Есть одна проблема, — шепнул Драко ей на ухо. — Какая же? Что-то не так? — забеспокоилась Гермиона. — Да, — ответил Драко. — Я забыл чернила и перо. — Я этого и ожидала, поэтому взяла их с собой, — закатила глаза Гермиона.***
Они не обсуждали это, но Гарри и сам все понял, когда заметил их, выходящих из совятни — взъерошенных, помятых, грязных, зато жутко счастливых и бесконечно влюбленных. Гарри знать не хотел, что они там делали, хотя он догадывался — ничего интересного. Устроили забег по лестницам, поссорились в совятне, там же помирились и начали целоваться, как два милых дементора. Правда, потом он узнал, что ошибся в последнем — они просто обнялись и решили подружится. Гарри искренне удивился, посмеялся немного и решил оставить все идти своим чередом и не вмешиваться в их непонятные отношения. Он был счастлив за них — оба эти недели ходили мрачные и хмурые, а сейчас улыбались, словно солнце вышло из-за туч, и светились как начищенные галлеоны, ослепляя всех своим счастьем. Гарри тоже хотелось улыбаться, глядя на них. Но особенно он был счастлив за самого себя. Минус две проблемы разом — и сеанс психоанализа проводить не надо, и о Клювокрыле можно больше не беспокоиться. — Я прямо удивился, когда мне объявили, что Клювик свободен! — радостно говорил Хагрид. — Вот никак не ожидал такого от Малфоя, даже неловко пацаненка теперь гнидой называть. Такое счастье, Гарри, ты можешь поверить? Небось ты с Гермионой подсобили? — Моя часть в этом деле была предельно мала, — скромно произнес Гарри. — Да ну, Снейп! — смеялся Игнотус, ударив его по спине. В эту секунду шрам привычно взорвался болью, Гарри закусил щеку, чтобы не издать ни звука. Игнотус безмятежно болтал с Хагридом, Тедди пил чай и гладил Клыка по крупной голове, даже Белла была здесь — не от любви к фантастическим животным и гиппогрифам в частности, просто ей нравилось ощущать себя частью пусть и небольшой, но дружной и веселой группы. Клювокрыл сидел во дворе и счастливо жевал — или как правильно это назвать, учитывая, что у него есть клюв? — мясо. Никто не заметил, как едва заметно вздрогнул Гарри, разве что Белла привычно заметила: — Снейп, ты такой красавец, прямо сейчас в гроб клади. — Спасибо, ты тоже выглядишь чудесно. Чем от тебя пахнет? Ох, это же зловоние смерти. Белла расхохоталась и почесала за ушком сидящую рядом чешуйчатую кошку с перепончатыми лапами, маленькими рожками, металлическими когтями, акульими зубами и хамелеоновой способностью менять цвета. Хагрид назвал его Барсик и пообещал, что он не кусается, не царапается и даже не убивает мяуканьем. Гарри сдавленно улыбнулся — и Барсик расплылся перед его глазами, превращаясь в огромного, летящего по небу гиппогрифа, уносящего прочь в ночное небо беглого преступника. Гарри моргнул, картинка рассеялась. Адское пламя сжигало все на своем пути. Дементоры пытаются выпить его душу на краю тихого озера — и тут сияющий патронус разгоняет их прочь. И мысль — грустная, пугающая, искренняя: «Это был не мой отец. Отец мертв, он не вернется и не спасет меня. Никто не спасет меня, кроме меня самого.» Так не должны думать маленькие дети. Гарри на миг закрыл глаза, распахнул их и увидел вновь улыбающегося во все триста зубов Барсика, беспечно разговаривающих друзей — все так мирно и спокойно. Так, не паниковать. он вернулся домой, все на своем месте — это реальность. За окном неожиданное солнце, ночью шел снег, и утром Хагрид подметал дорогу, всю укрытую глубокими сугробами. Драко с Гермионой помирились. Дафна по-прежнему не говорила с ним. Его зовут Гарри Снейп, родился 31 июля, сын Северуса и Лили Снейпов. Сейчас он в Хогвартсе, времени… Гарри повернулся к часам, Хагрид заметил это и тоже посмотрел на циферблат. — Ниффлеровы дети, сколько времени! — воскликнул он. — Скоро поезд прибудет, а вы до сих пор здесь. Бегом собирать вещи! — Есть, сэр! — рассмеялся Игнотус, спрыгивая со стула. — Сейчас, только попрощаюсь с Клыком, — пробормотал Тедди. Пес уткнулся ему в колени, заливая их слюнями. Гарри попрощался с Хагридом, потом с Лестрейндж, Белла послала его далеко и надолго, а Игнотус подмигнул, и они убежали к себе в гостинные. Гарри улыбнулся и пошел по белому снегу. Он зашел в школу, в один из безлюдных классов, и прислонился к холодной стене. Головная боль утихала. Гарри выдохнул, уже собрался идти в подземелье, как вдруг вздрогнул и отскочил к стене. Прямо перед ним с негромким хлопком появился Добби — весьма расстроенный, немного потрепанный, в стильном свитере с оленями, старых носках Гарри и милым беретом, из-под которого торчали его неровные огромные уши. Гарри схватился на край парты, недоверчиво и изумленно посмотрев на домовика. — Добби?! — вскрикнул он. — Гарри Снейп, сэр! — залепетал Добби. — Простите, что так поздно… — Да плевать, главное, ты жив и здоров! — воскликнул Гарри. — Я так виноват перед тобой, нельзя было отправлять тебя на это задания, я такой идиот. Ты простишь меня когда-нибудь? Извини, пожалуйста, тупые идеи текут моим венам, идиотизм — моя форма разума. Ты ведь не пострадал? Гарри никогда не чувствовал себя таким виноватым. С самого дня, как он отправил Добби на расследования, он не мог найти себе места, беспокоясь о маленьком домовике. Его переполняли совсем противоречивые мысли. Он отскочил от стены и рухнул на колени, заключив Добби в объятия. Домовик явно был ошарашен, но не так сильно как сам Гарри. Он оторвался от Добби и вновь начал извиняться, так и не сумев остановиться. Они словно поменялись ролями. Все изменилось с того самого дня, как Добби впервые познакомился с ним, вечно извиняющийся и испуганный. — Гарри, сэр, что Вы такое говорите? — недоверчиво пробормотал Добби. — Встаньте, пожалуйста, не смущайте меня, я не достоин Ваших извинений… — Нет, это я недостоин твоего прощения, Добби, — покачал головой Гарри, все поднимаясь с колен. — Если тебе неприятны объятия, только скажи и я отступлю. Прости, я перенервничал, не ожидал уже тебя увидеть. Потерял всякую надежду, но ты изумил меня. — Гарри, сэр, не вините себя, я сам согласился, — забормотал Добби. — Я не знаю за что, но прощаю Вас. Я абсолютно здоров и в порядке. — Хорошо, этого пока достаточно, — кивнул Гарри. — Стильный прикид. Где достал берет? — Спасибо, сэр, — счастливо улыбнулся Добби. — Вы не поверите, что со мной произошло. Я провел целое детективное расследование, на выданные Вами деньги купил шапку охотника за оленями* и начал искать. Я преследовал их многие недели, пока наконец не нашел. Сэр Регулус Блэк подарил мне берет и согласился отдать крестраж только после разговора с Вами. Гарри, сэр, я пытался спорить с ним, но он сказал, что волшебник, отправляющий на переговоры домовика, не достоин одолеть Темного Лорда. Простите, я тааак виноват перед Вами! — Виноват? — не поверил своим ушам Гарри. — Ты меня спас! Спасибо тебе, Добби! Невероятно, я и поверить не могу! Спасибо-спасибо тебе за все. Ты можешь отправить меня к нему? Если он не сошел с ума, то мы сможем с ним поговорить и получить Чашу, еще на шаг приблизившись к кончине Волдеморта. Сможешь отправить меня? — Конечно, Гарри, сэр, — восторженно пролепетал Добби. — Возьмите мою руку. Гарри послушно схватился за маленькую руку. Добби щелкнул пальцами, и они испарились из класса, не издав и звука. Это чувствовалось иначе, чем портал или парная аппарация, но все равно дух захватывало. Приземлившись в неизвестном месте, Гарри ударился ногами о землю и упал назад. Добби удержался и неловко взглянул на него. Гарри махнул рукой и поспешно встал, оглядываясь. Обычная маггловская квартира, с неплохим ремонтом, разве что на часах тринадцать стрелок и огромное звездное небо. Гарри уже видел магические часы, но такие — впервые. Он восхищенно рассматривал их, узнавая изображенные созвездия. Сбоку послышался тихий мужской смех. Гарри обернулся. Напротив него сидел Регулус Блэк — черноволосый, красивый, статный мужчина с шелковистыми черными волосами и пронзительными серыми глазами. Он был невероятно похож на своего старшего брата, Сириуса, разве что улыбался совершенно по-другому — немного устало и спокойно, никаких вызывающих насмешливых улыбок, хитрых ухмылок или неземного счастья, будто все мечты в один миг сбылись. — Добро пожаловать, Гарри, — негромко произнес он. — Рад наконец с тобой познакомиться.***
— А где Гарри? — обеспокоенно спросила Дафна. — Уже объявили посадку. — Не знаю, — рассеяно произнесла Гермиона, отрываясь от Драко. — Я не видела его сегодня после завтрака. — Разве он не с тобой? — ухмыльнулся Драко, за что тут же получил по голове. Пока Гермиона объясняла ему, почему такие шутки неприятны и невежливы, а потом говорила Дафне, что не все вопросы надо решать путем насилия, последняя уже встала и принялась расспрашивать однокурсников. Никто не видел Гарри. Она даже переборола отвращение и подошла к Игнотусу, но и он ничего не знал, разводя руками. Дафну охватила паника, и она принялась разыскивать Гарри, пока ее насильно не затолкнули в вагон. — Сейчас сама опоздаешь, — сказал ей Гойл. — Я наколдую тебе кактусы на уши и заставлю петь «Ра-ра-распутин, любовник русской царицы**» всякий раз, когда кто-то говорит «он», — с угрозой заявила Дафна, недовольно усаживаясь на сидение. — Вот помогаешь людям, а они тебе угрожают, — пробормотал Гойл. Дафна выскочила из купе и продолжила расспрашивать всех в поезде, доведя до нервного тика, белого каления, жгучей ненависти множество человек и даже разрушила несколько пар. Вскоре, чтобы спасти ее жизнь, Драко и Гермиона вытолкнули ее из купе Лаванды и Рона, ни перед кем не извинившись, и вернули обратно. Дафна раздраженно фыркала. — Может, он решил остаться в последний момент? — предположила Гермиона. — Может, — согласилась Дафна. — А может он решил спасти мир, отправившись в Мордор, или сейчас сражается с Темным Лордом, или исполняет пророчество, или заблудился в замке, или его похитили Пожиратели — можно ожидать чего угодно. Это невозможно предугадать. Это меня в нем и бесит, — и завораживает, осталось непроизнесенным. Гермиона не нашла, что на это ответить.