The Piano

— Расскажи мне о нём, — когда они делали очередной круг вокруг фонтана, попросил Леви. Лицо Ханжи тут же погрустнело. — Его зовут Эрен, — тихо начала она. — Бедный парень. Попал к нам года два назад в кризисном состоянии. Стоял на площади и кричал, чтобы все уходили из города, потому что на него вскоре должны напасть. Естественно его никто не слушал. Тогда он попытался сам выдворить горожан. И тут началось… — доктор сокрушённо покачала головой. — Он посеял такую панику, что во время катавасии погибло семь человек. Когда его доставили сюда, нам еле удалось его успокоить — почему-то обычные препараты не действовали. На следующий день за ним пришли какие-то люди. Мне они сразу не понравились, — нахмурилась Ханжи. — Хотели забрать мальчика. Дескать, он сбежал из какого-то особого интерната, которого даже не существует. Я не отдала его — парень вообще не понимал, что творится вокруг. Какой тут интернат? Он же всех детей перепугает. Просто сказала, что к нам такой не поступал. Ну они и отстали сразу. Пошли искать дальше, наверное. — Сколько ему? — когда она переводила дыхание, спросил Леви. — Всего пятнадцать, — Ханжи присела на скамейку, пианист тоже. — Совсем сопляк. Наверное, самый молодой у тебя? — он кивнул на здание психиатрической клиники. — Да. Странно, но в его прошлом не было ничего особенного. Мы всё проверили. У него не так давно погибли родители. Может быть из-за этого произошли сдвиги? Но, исходя из анализа темперамента, психика у него должна быть устойчивая… А он постоянно твердит о каких-то титанах. — Титанах? — переспросил Леви. — Да. Говорит, что они придут и сожрут нас, — усмехнулась Ханжи. — Похоже, в детстве ему сказок перечитали на ночь. Он как меня увидел, так тоже набросился, как на тебя. Называл капитаном и просил помочь. Требовал, чтобы его отвели к командиру. Все признаки острого психоза — расстройство восприятия реального мира и дезорганизация поведения. У него явная шизофрения: слуховые галлюцинации и фантастический бред. Похоже, он видит вместо деревьев этих самых титанов, — Ханжи взглянула на исполинские дубы, стоящие неподалеку. — Однажды я попросила нарисовать их. Его титаны и правда были высотой с эти деревья, — через минуту добавила она. — Эй, а мне ты тоже шизофрению диагностировала? — недовольно спросил Леви, помрачнев. — Нет. У тебя, скорее всего, одна из форм диссоциативного расстройства личности. Ты не можешь вспомнить, что делал в определённые моменты времени. Но ты действовал, а не бездействовал. Не спал, не находился без сознания. Значит, за тебя это делал кто-то другой, — весело разъяснила она. — И кто же? У меня нет раздвоения. — Да, я тоже так полагаю, — согласилась доктор. — Скорее всего, это не вторая личность, а просто твоё бессознательное, которое порой вырывается наружу. Агрессия, которая переполняет тело. Ведь ты обычно всё держишь в себе, верно? Не срываешься на других, не показываешь эмоций, не кричишь, не напиваешься, не буянишь. Ты глушишь всё внутри себя. А твои нервы не стальные, как бы ты на это не надеялся. Ты знаешь, эти выбросы адреналина можно назвать защитной реакцией твоего организма. От нервного срыва, — подытожила она. Леви сконфуженно изогнул губы. — Ничего себе — средство защиты. Нет, — он мотнул головой. — Всё не так. Я не чувствую настолько сильного раздражения, злости или гнева. Ты понимаешь, что неоткуда взяться этой взрывчатке? — Это ты так думаешь. А твоя голова думает по-другому. Поэтому вы с ней общий язык найти не можете… — вздохнула Ханжи, улыбнувшись уголком губ. — Ладно, хватит обо мне, — почувствовав, как доктор положила ему руку на плечо, буркнул Леви. — Ты про того парня не до конца рассказала. — Ну… Это тяжёлый случай, — вновь став серьёзной и грустной, продолжила она. — Мы на нём практически все лекарства перепробовали. Но он так и не успокаивался. Хуже того — постоянно кусал свои ладони и раздирал руки. Пришлось посадить его в мягкую комнату, связав по рукам и ногам. И завязав рот. Но представляешь, однажды я вошла и увидела, что все стены в крови! А парень что-то рисует на них, своими истекающими руками. Это было ужасно, — потрясённо прошептала она. Леви тоже невольно вздрогнул, представив картину. Он и сам сидел в этой особой палате, с мягкими стенами и потолком. Это было самое ужасное место в больнице. — Я не знала, что с ним делать. У нас были разработки некоторых лекарств, но они не протестированы. Но я всё же решила попробовать, потому что была уверена, что они помогут. Но вместо этого он впал в кому, — удрученно склонила голову доктор. — Правда, пролежал он в ней недолго. Около трёх месяцев. Я думала, что когда Эрен очнётся, то придёт в здравый рассудок. Обычно люди меняются после таких потрясений. Но нет. Он продолжал говорить о титанах. Хотя после комы стал спокойнее. Перестал кусать себя, не бегал по больнице. Стал тихим. Похоже, лекарства всё же начали действовать. Но вспышки всё же случаются иногда. Сегодня ты видел одну из них. — И ты не боишься выпускать его? Вдруг он кому-нибудь шею свернёт. Например, мне, — угрюмо спросил Леви. Ханжи как-то странно скривила губы. — Или ты это специально? Хочешь посмотреть, как психи сцепятся в твоей песочнице? Может, ещё на камеру заснимешь? — возмутился пациент. — Вряд ли он кому-нибудь шею свернёт. Он просто хочет достучаться до кого-нибудь. Ведь его никто не понимает… — Как будто этот бред можно понять, — Леви поднялся на ноги. К ним неторопливо приблизился Майк. — Тебе пора на процедуры, — Ханжи тоже встала. Пианист подавленно кивнул и поплёлся за санитаром.