The Piano

— Эй, ты так обрадовался, что я сам начал, что совсем слетел с катушек? — вместо доброго утра, Леви скрутил руки за спиной Эрвина и уселся на него, прижимая несчастного лицом к подушке. — Ты бы мог хотя бы вспомнить, что я почти год не делал этого. Обязательно надо было продолжить, когда я ясно сказал — «хватит». Или ты перестал понимать язык, на котором мы говорим? — Я тебя предупредил: если будешь себя так вести, я за себя не ручаюсь. Сам напросился, — скосив на него глаза, ответил Эрвин. Потом резко двинулся и скинул с себя недовольного любовника, прижав к постели теперь его. — Зато ты всё вспомнил сполна, — не обращая внимания на его скалящиеся зубы, улыбнулся доктор. — Да вспомнил даже то, чего не знал, — процедил пианист. — Нет, мне кажется, тебе ещё кое-что нужно припомнить, — склонившись над ним, Смит провёл языком влажную линию вдоль его ключиц. — Эрвин, — чуть ли не рыча, Леви ударил его коленом. Но остановило доктора отнюдь не это. Телефонный звонок внезапно зазвучал где-то на полу. Недовольно вздохнув, Смит отпустил Леви и нагнулся, поднимая свои брюки с пола и доставая оттуда мобильный телефон. — Как не вовремя, — пробормотал он, прежде чем нажал на кнопку «ответить». — Ещё как вовремя, — буркнул Леви, потирая свои запястья. За это время у Эрвина, похоже, появилась дурная привычка всё время сжимать его руки так, будто проверяя их на прочность. Да ещё пригвождать к постели, чтобы партнёр не смог ими воспользоваться. — Хорошо, сейчас буду, — уловил Леви конец разговора. Смит бросил телефон на кровать и начал одеваться. — Что случилось? — нехотя спросил музыкант, замечая, как у любовника опустилось настроение. — Срочный вызов. Мне нужно в больницу. Привезли пациента со сложной черепно-мозговой травмой. Нужна серьёзная операция… — Что, кроме тебя там нет врачей? — с сомнениями спросил Леви. — У тебя же выходной. — Так получается. Извини, — доктор подошёл к любовнику и коротко поцеловал его в лоб. — Постараюсь справиться как можно быстрее. — Нет уж. Справляйся как надо, я никуда не денусь, — мотнул головой пианист. — Правда? — Я знаю, что наговорил тебе много чего за эти дни, но больше ты можешь не сомневаться во мне, — заверил его Леви. — Всё так, как было до того случая. Я отправился на лечение, чтобы вернуться к тебе. И вернулся, хотя и с небольшими препятствиями. Но, впрочем, кое-что ты заслужил, так что я не буду просить у тебя прощения, — всё же надменно закончил он. — Ладно, поговорим об этом потом и выясним, кто у кого прощения должен просить, — усмехнулся Эрвин и шагнул к двери. — Рассчитываю на тебя, — бросил он на прощание. Леви, сделав глубокий вдох, распластался на кровати, раскинув руки по обе стороны. Ещё вчера он опасался этого человека и не доверял ему, а уже сегодня тот стал самым близким и дорогим. И снова ему пришлось выносить всё, что выкидывал музыкант. В который раз Эрвин всё терпит и прощает, страдает из-за него. Хотя на этот раз он всё же не сдержался и сделал свой ход, но если сложить всё то, что Леви вытворял с ним, то получится, что они квиты. — И только Эрену досталось ни про что, — вспомнил про гостившего юношу Леви. Наверняка тот уже проснулся. Встав с кровати, пианист принял душ и заглянул в комнату гостя. Парня там не было. Не особо расстроившись, подопечный спустился вниз и нашёл юношу в столовой. Тот, нервно подёргиваясь, стоял у холодильника с таким видом, будто боялся его открыть. — Йо, — бесшумно подойдя к нему сзади, Леви выдохнул приветствие прямо в ухо. Шея и уши Эрена тут же покраснели, а сам он подскочил на месте. — Д-доброе утро, — пролепетал юноша, робко развернув голову. — Что, никак не можешь напасть на чужой холодильник? Или боишься, что он пуст? — пианист обошёл его и открыл дверцу. — Я чертовски голоден, — вытаскивая оттуда еду и передавая её Эрену, сказал Леви. Завтрак проходил в относительной тишине. Эрен всё время смотрел куда-то вниз, а его рот был постоянно занят едой, будто он специально напихивал его до предела. Леви, глядя в окно, спокойно попивал чай, наслаждаясь тишиной и утренним пейзажем. Сегодня должен быть хороший день. — Надо бы убраться, — поставив пустую чашку на стол, объявил он по завершению завтрака. Эрен перестал жевать и уставился на пианиста. — Пока меня не было, Эрвин отдал этот дом на съедение микробам. Надо исправить ситуацию. Пошли, — он схватил парня, который не допил чай, за шкирку и стащил его со стула. — Но я хотел… — попытался озвучить свои планы на день Эрен, но ему всучили в руки тряпку и втолкнули в кладовку. — Тут больше всего пыли. Работай, через два часа я приду проверю, — отчеканил Леви, отправляясь на другой конец дома. Уборка заняла практически весь день, но всё же не была полностью завершена. Леви перепроверял всё по десять раз, пока полностью не удостоверялся, что место идеально вычищено. Эрен впервые видел его таким, поэтому был слегка ошарашен «хобби» наставника. — Просто у меня с грязью свои счёты, — вздохнул Леви, протирая рояль и вычищая каждую клавишу. — Либо я, либо она. О другом и речи быть не может, — закончив с уборкой, он опустился на стул и оценивающе взглянул на сверкающие клавиши и отполированную крышку. Эрен уже как полчаса валялся на диване, приходя в себя после такого «штурма». — Даже пачкать не хочется, — Леви протёр ещё и свои руки и всё же сыграл небольшой этюд. Потом скосил глаза на Эрена. Тот сидел в странной позе и смотрел невидящими глазами перед собой. Пианист сыграл ещё одну длинную сонату на несколько минут, а потом снова взглянул на юношу. Без изменений. Будто он вообще не здесь находится. — Что-то не так? — всё же не выдержав, спросил Леви. Эрен вздрогнул и, покачав головой, вновь ссутулил плечи. — Я же вижу. Ты даже не слушаешь меня, — он убрал руки с клавиатуры и развернулся к парню. — Весь день о чём-то думаешь и молчишь. Это на тебя не похоже. Ведь ты — любитель потрепаться. Что не так? Тебе не понравился чай, который я сделал? Или не понравилось убираться? — Нет. Чай был очень вкусным, да и уборка ничего, — мотнул головой Эрен. — Просто… — юноша снова замялся и слегка покраснел. — Говори уже, пока я сам не начал вытаскивать из тебя слова, — процедил пианист. Эрен мгновенно набрался решительности и смело взглянул в синие глаза. — Вы ведь всё вспомнили, Леви-сан? — прямо спросил он. Музыкант медленно кивнул, чувствуя в его словах странный порыв. Зелёные глаза переливались и в переливах вечернего освещения казались жёлтыми, как у настоящего волка. Сдвинутые брови и напряжённые губы ещё больше подчёркивали это сходство. Ещё ни разу Леви не видел такого лица у Эрена. Тот, будто сбросив маску жизнерадостного мальчишки, теперь выглядел совсем как взрослый. Подобное преображение могло вызвать только одно, о чём Леви тут же догадался. — Ты видел? — тихо спросил он, поняв причину неловкости, а затем ярости Эрена. Тот, насупившись, тоже кивнул в ответ, не сводя своих пылающих глаз с музыканта. — Это было не впервые, — вздохнув, объяснил Леви, переводя взгляд на рояль и вспоминая прошлое. — Мы с Эрвином давно спим вместе. Я жил с ним задолго до того, как встретил тебя. Мы любовники. Полагаю, ты должен понимать смысл этого слова, — скривил губы он. — И у меня были причины, чтобы согласиться на связь с мужчиной. Так что не надо на меня так смотреть, — замечая, что парень чуть ли не порвать его готов, проговорил Леви. Юноша поднялся на ноги и сжал кулаки, будто решаясь ринуться в бой. — Тогда хочу, чтобы Вы знали: Вы мне тоже нравитесь, — выпалил он, сверкая глазами. — Да? — казалось, на Леви это не произвело должного впечатления — он как смотрел, так и продолжал смотреть, даже не дёрнувшись. — Ведь мы тоже были вместе. Целых четыре дня. И нам было хорошо друг с другом. Вы не помните? — спросил Эрен, замечая, как глаза пианиста округляются всё больше, — О чём ты говоришь, щенок? — мгновенно помрачнев, угрюмо спросил музыкант. — Не надо так со мной шутить. Твои шутки выйдут тебе же боком. — Я не шучу! — воскликнул растормошенный Эрен. — Я ничего не говорил о том, что случилось после побега. Ждал, пока Вы сами вспомните. Тогда мы бежали… Сначала по лесу, потом скрывались на окраинах деревень. Потом Вы нашли хорошее место, где можно было укрыться. Я был рад, что Вы взяли меня с собой. Хотя Вы были не похожи на себя, казались другим человеком, я всё равно был счастлив находиться рядом с Вами. А потом Вы… — он прервался, начав заливаться краской. — Что потом? — с ужасом прошелестел Леви, смотря на парня во все глаза. — Ну потом… — замямлил юноша, понимая, что весь пыл из него куда-то делся. — Говори, как всё было! — Леви встал со стула и приблизился к нему. Теперь огонь горел в его глазах. Эрен, отшатнувшись, упал на диван и, прижавшись к спинке, прикрыл голову руками, спрятав за ними свои глаза. — Когда мы собирались спать, Вы ни с того ни с сего накинулись, прижали меня к земле, и… Я сначала испугался, подумал, что Вы убить меня хотите, но вместо этого… сорвали мою и свою одежду… и… и… стало так хорошо и жарко… и… — дальше бормотание Эрена переросло в сплошное икание, а уши со щеками так и норовили вспыхнуть настоящим огнём. Поняв, что больше не может этого слушать, Леви с размаху ударил ногой по дивану, на котором сидел Эрен. Парень, взвизгнув, посмотрел на пианиста одним глазом из-под раздвинутых пальцев. — Вы тогда были практически таким же. Властным и яростным… — с благоговением прошептал он, начав мелко дрожать. — Ты лжёшь, — скрипнув зубами, произнёс Леви. — Я не мог это делать с тобой! Я… только Эрвину позволял к себе прикоснуться! — Вы можете не верить мне, — гордо отозвался юноша, поднимаясь на ноги. — Но Вы вспомните. Вы уже вспомнили доктора, и меня вспомните. Простите, — он коротко поклонился и уверено вышел из дома на улицу, а Леви рухнул в ближайшее кресло. Рассказ Эрена и вновь приобретенные воспоминания о прошлом с Эрвином смешались кашей в голове. Только он открылся и принял Смита, как малец заявляет что-то подобное! Может быть, Леви мог бы понять это, если бы это произошло после его пробуждения, когда он потерял память и был очень близок с парнем. Но не до, когда пианист ещё помнил Эрвина! Получается, он изменил ему будучи его любовником? И доктор знает об этом? Если да, то понятно, почему он так хотел, чтобы память скорее вернулась к музыканту, понятно, почему так стремился избавиться от Эрена. Но сам Леви… Делать подобное с мальчишкой, практически ещё ребёнком… Как он мог решиться на такое? — У меня даже в мыслях не было делать это с тобой… — вспоминая, как он учил его нотной грамоте в больнице, прошептал Леви. — Я просто хотел помочь тебе… Получается, его естество решило по-другому? А может, он ещё и убил кого-нибудь по дороге? — Как же всё-таки паршиво не контролировать себя, — угрюмо заключил Леви, захлёбываясь в собственных мыслях.