The Piano

Резко распахнув глаза, Леви понял, что утро давно наступило, а он до сих пор лежит в постели Эрена, хотя обещал уйти сразу же, как только тот уснёт. Получается, он сам уснул. — Вот и проснулись в одной постели, — чувствуя лёгкую головную боль, он поднялся с кровати и взглянул на парня. Тот всё ещё видел десятый сон и, похоже, готовился к одиннадцатому. Не став его будить, пианист тихо вышел из его комнаты и, ругая себя за неосмотрительность, заглянул в спальню Эрвина. Если доктор видел их, то появятся лишние проблемы, и Эрена выставят из этого дома гораздо быстрее. Однако в спальне доктора не оказалось, а его кровать была не разобрана. — Неужели ещё не пришёл? — изумился Леви, отправляясь на кухню. И тут же застыл в дверях: Смит сидел за столом и, смотря в одну точку, держал в руке чашку, судя по всему, уже минут пятнадцать. Его лицо было настолько отрешённым, а взгляд пустым, что по спине музыканта прошёл холод, а сердце неприятно кольнуло. — Ничего не было, — резко произнёс пианист, смотря на Эрвина во все глаза и слыша, как сбивчиво бьётся сердце. Ну зачем он поступил так опрометчиво и нагло? Зачем опять ненароком ранил доктора? Смит, вздрогнув от его голоса, чуть не пролил кофе. Он повернул голову и удивлённо посмотрел на напряжённого музыканта, будто только что заметил его. На лице появилась виноватая улыбка. — Ах, Леви. С добрым утром, — поставив чашку на стол, тихо произнёс врач. — Прости, ты что-то сказал? Чего не было? Судя по голосу и виду, Эрвин явно думал о чём-то другом. Похоже, не видел. Ему же лучше. — Да так, ни о чём, — сориентировавшись, Леви сразу же сменил направление. — Твой кофе совсем остыл. Я сварю новый, — коснувшись его чашки, пробормотал пианист и тут же подлетел к плите. — Не обязательно, я и этот допью… — рассеянно ответил доктор. — Опять проблемы на работе? Ты поэтому так задержался? — не слушая его, спросил Леви. — Не то, чтобы проблемы… Даже можно сказать, что ко мне это никак не относится. Но я не могу стоять в стороне, — так и не ответив нормально на вопрос, проговорил Смит. — Как ты думаешь, я должен помогать, если знаю, что эта затея всё равно сведётся к тупику? — Нет, не должен. Если ты уверен в этом на сто процентов. Хотя сложно говорить, не зная этой затеи. Надеюсь, ты никуда не хочешь ввязаться? — усомнился пианист. — Нет. Просто я могу дать ложную надежду и загубить не одну жизнь, а две, — глубоко вздохнул Смит. — Ладно, не будем об этом. Эрен тебе рассказал о том, что его мучило? Похоже, вчерашняя встреча прошла не очень удачно. — Да. Но я не уверен, что стоит об этом говорить. Кажется, парень хочет, чтобы это осталось только между нами. Не обижайся, ладно? — на всякий случай спросил Леви, пытаясь больше не оступаться. — Мне есть о чём волноваться кроме этого, — слабо улыбнулся доктор. — Я так понимаю, он не собирается жить с ним? Снова вернётся в клинику? — Скорее всего, — Леви налил свежий кофе ему и себе. — И я тоже не хочу, чтобы он уезжал, — пробормотал пианист, садясь за стол. Доктор прерывисто вздохнул и стиснул горячую чашку, совсем не чувствуя жара. — Мне больно слышать от тебя такие слова, — тихо проговорил доктор. — Всё же ты хочешь быть с ним, а не со мной? — Ты не понял, — Леви заглянул в печальные голубые глаза. — Я просто не хочу, чтобы он уезжал. Хочу его видеть, хотя бы иногда. Просто видеть и всё. В этом… нет ничего такого, — нахмурился он, пытаясь объяснить доступнее то, что он чувствует. Ему всегда это давалось тяжело, а теперь особенно. Отличить одну грань от другой, когда они кажутся совсем неотличимыми… — Жить я хочу с тобой, а ему остаться хотя бы другом. — Что ж, полагаю, тогда надо переговорить с Ханжи, — тускло произнёс Эрвин, пытаясь казаться равнодушным. — Похоже, я всё же это заслужил — страдать от любви к тебе. Ты мой, но в то же время полностью мне не принадлежишь, — грустно улыбнулся он. Леви опустил голову, смотря на свой кофе. Правильно ли он поступает, говоря о таком с Эрвином? Он делает ему больно, но в этом вопросе всё должно быть предельно ясно для всех троих. — Пожалуй, высплюсь немного, — прервал его размышления Эрвин, поднявшись из-за стола. Леви кивнул, провожая его долгим взглядом. Ситуация тяжёлая, однако так даже лучше. Это жизнь со всеми её красками, радостями и печалями, болью и счастьем. Он живёт, чувствуя все её оттенки. Лучше пусть будет всё это, чем совсем ничего. — А, Эрен, — заметив проснувшегося парня, Леви прервался в своих мыслях и поднялся со стула. — Кофе снова остыл. Я зава… Не успел он договорить, как юноша, вздрогнув от его голоса, метнул колючий взгляд в сторону музыканта и рванул в противоположную сторону от кухни, скрываясь в дебрях дома. Пианист так и застыл в замешательстве, держа коробку с чаем в руках. — Чего это он? — хмуро проворчал подопечный, заваривая чай на одного. Весь день Эрен шарахался от него, словно от титана, а Леви не мог понять причин такого необычного поведения. Кажется, парень всеми силами старался побыть наедине, поэтому пианист не особо стремился принуждать его к разговору. Так продолжалось ещё два дня. Леви находил его то на крыше, то в лесу и затаскивал в дом, потому что парень сам не шёл и чуть ли не собирался ночевать на улице. — Если хочешь уйти отсюда, так и скажи, — на третий день отчитывал его пианист, поймав на крыше дома. — Мы поговорили об этом с Эрвином. Ты можешь вернуться в больницу и пожить там некоторое время. — Нет, дело не в этом. Я не хочу уходить, — возразил Эрен, комкая листья и бросая их перед собой. — Просто я… хотел побыть немного наедине и подумать. О многом, — серьёзно заключил он, стиснув ладони в кулаки. — Ну, и что надумал? — видя его сосредоточенность, с подозрением спросил Леви. Эрен глубоко вдохнул и выдохнул, собираясь с духом.  — Пожалуй, мне надо ещё раз встретиться со своим отцом. У меня появилось много вопросов, после того, как я всё обдумал, — ровно произнёс он, в то время как глаза заиграли знакомым желтоватым блеском. — Снова о титанах? — насторожился музыкант. — О них… И не только о них, — уклончиво ответил парень. — Хочешь поехать с ним? Уже успел передумать? — резко спросил Леви, устремив пронзительный взгляд на юношу. Эрен вздрогнул и опустил голову, поджав губы. — Просто хочу спросить кое о чём. И всё, — буркнул он, смотря вниз. — Может… может быть, идея поехать с ним не так уж плоха? Да, из него не вышло хорошего отца, но всё-таки он хотел спасти меня, даже таким ужасным способом. Может быть, если поеду с ним, смогу получить хорошее образование, встать на ноги и… — Эрен прервался и стиснул зубы так, будто насильно заставил себя замолчать. Его щёки чуть покраснели, а глаза засветились тем жёлтым волчьим блеском, что Леви видел однажды в пылу ярости. Странное поведение в последние дни и эти слова натолкнули музыканта на мысль. — Ты что-то задумал, — недоверчиво сверля юношу глазами, произнёс он. Эрен в ответ каверзно улыбнулся, слегка оскалив зубы. — Ничего особенного. Просто хочу стать взрослым, — пожал плечами он, продолжая ухмыляться и смотреть в одну точку не мигая. — Ты и так им станешь, — пытаясь понять, что же у парня на уме, сказал Леви. Странно. Обычно он понимал всё с одного лишь взгляда, а теперь мысли Эрена были для него закрыты. — Да, но вопрос — каким я стану? — философским тоном начал юноша. — Парнем без кола и двора, который не видел ничего в жизни, кроме психов? Либо нормальным парнем, у которого есть какая-никакая семья и будущее, которое он сам волен выбирать. — Я не узнаю тебя, — качнул головой Леви, всматриваясь в его лицо. Улыбка юноши из хитрой стала немного печальной. — Это ведь Вы меня изменили, Леви-сан, — тихо проговорил он с отчётливой мягкостью в голосе. — Благодаря Вам я понял, что счастье не всегда будет плыть мне в руки. Иногда для этого придётся кое-что делать и уметь терпеть и ждать. Уметь его строить и уметь за него бороться. Поэтому я решил начать прямо сейчас, чтобы как можно скорее приблизиться к своей цели. Парень снова опустил глаза и перестал улыбаться. — Вернуться в больницу… Да, может это и хорошо, но наверное, я уже так не смогу, — глухо признался Эрен. — Всё это время я скрывал, не говорил Вам, чтобы не злить и не доставлять неприятностей, но с каждым разом мне становится тяжелее оставаться вместе с Вами. Мне уже мало просто видеть Вас. Раньше мне было достаточно, когда Вы только обращали внимание на меня. Я был счастлив, когда Вы играли для меня. Теперь от всего этого становится больно внутри. Потому что я хочу большего… Но не могу этого получить. Он поднялся на ноги и, подойдя к краю крыши, взглянул на пианиста, оставшегося позади. — Леви-сан, ведь Вы так и не вспомнили о том, что было во время побега? — мягко спросил Эрен. Музыкант опустил голову и тяжело вздохнул. — Вряд ли я об этом смогу когда-нибудь вспомнить, — тихо ответил он. — Прости. Это я во всём виноват. Эрен снова улыбнулся. — Вы любите доктора? — негромко задал вопрос юноша. Пианист вздрогнул и нахмурился. — Наверное… да, — неуверенно ответил музыкант, не зная, как ещё назвать то чувство, что он испытывает к Эрвину. — Значит меня — нет? — уточнил Эрен. — Я этого не говорил, — тут же оскалился Леви. — Тогда — да? — И этого я тоже не говорил! Чего ты добиваешься? — сурово спросил тот. — Ничего, — пожал плечами парень. — Значит, так тому и быть, — развернувшись, он спрыгнул с крыши.