Истории брошенной книги

Я стояла на остановке и ждала автобус, докуривая вторую сигарету. "Нельзя так много курить,"– думала я, глядя на голубей, клевавших семечки, которые кто-то рассыпал на асфальте, – "И нельзя, что-бы так редко ходили автобусы." У меня уже кончалось терпение, за-мерзли ноги, и хотелось плюнуть на все и пойти пешком, как вдруг я увидела Его. Он стоял на противоположной стороне улицы и смотрел на меня. Наши взгляды встретились; сердце заколотилось, и … я по-шла сначала медленно, нерешительно, а потом все быстрее и быстрее, перебежала улицу, не замечая машин, тормозящих у самых ног, ничего не видя вокруг – для меня существовал только Он. Все остальное поблекло, потеряло свой смысл, какой-то туман образовался вокруг. А Он в это время повернулся и спокойно пошел по улице, то скрываясь в толпе так, что были видны лишь светлые локоны, то опять появляясь между спинами торопящихся куда-то и чужих для меня людей. Я шла за Ним, не отрывая взгляда. Он знал, чувствовал, что я иду за ним – шел не спеша, высоко подняв голову. Вдруг Он свернул во двор большого старого дома и скрылся за дверью ближайшего подъезда. Я ус-корила шаг, на секунду представив, что Его может не оказаться внутри, побежала, распахнула дверь и … оказалась в комнате. Комната была большая и светлая со старой мебелью, в центре стоял круглый деревянный столик с резными ножками, накрытый на две персоны. За-жженная свеча сияла на нем, хотя яркий свет лился из огромного окна, а у окна спиной ко мне стоял Он. Я приблизилась к окну: за толстым стеклом была видна улица, откуда мы только что пришли. Люди спешили по своим делам, машины замедляли свой ход у семафора, трамвайная искра опадала неслышно в пустоту, все как обычно, но сейчас, глядя через стекло, мне вдруг показалось, что это совершенно другой мир, другая реальность. Он повернулся ко мне, и я взглянула в Его глаза. Они притягивали меня – все ближе и ближе – и не отпускали, его бездонные, чистые, голубые и бесконечно родные глаза. Взглянув в них, я уже не могла оторваться, для меня больше не существовало ничего, кроме этих глубоких морей, в которых можно было утонуть. Откуда-то донеслась прекрасная музыка. Он обнял меня, и мы закружились в танце. Сердце билось сильнее и сильнее, как бы желая вы-рваться из груди, дыхание участилось, мысли перемешались. Мы кружили по комнате с необыкновенной легкостью, с каждым шагом все меньше и меньше касаясь пола, и, наконец, оторвались от земли и ста-ли подниматься все выше и выше. Мы кружили среди прекрасных, воздушных, облаков, освещенных ярким солнечным светом. Вдруг медленно Он начал становиться все бледнее и бледнее, как будто таять и… испарился. В моих руках осталась пустота, пусто-та возникла в душе, и с оглушительной скоростью я стала падать вниз. Воздух свистел в ушах, развеялась пелена облаков, земля становилась все ближе и ближе. Страх наполнил душу. Я упала на твердый асфальт, но почему-то не почувствовала боли. Что-то не так. Я была на той самой остановке, на которой недавно ждала автобус, только машины прекратили свое движение и остановились все за красной девяткой, образовав пробку, а у красной девятки столпился любопытный народ, перешептывающийся о чем-то и со страхом глядящий на пространство перед машиной. Мне тоже стало интересно, и я медленно с каким-то странным предчувствием непонятно чего приблизилась к толпе, прошла мимо людей и увидела. Увидела себя, мертвенно бледную с кровавым подтеком на подбородке. Наступило облегчение и легкость во всем теле, а с неба лился теплый золотой свет и тянул меня к себе.