***
Диван в гостиной разложен, ведь он до сих пор не может спать с кем бы то ни было еще на той самой кровати, где часы счастья оказались столь коротки. С тех пор, как не стало Итачи, все давным-давно изменилось, и в то же не изменилось ничего. Вечна любовь или не вечна, какая к черту разница, когда вокруг все время будет чего-то не хватать, а прошедшие дни не вычеркнуть из жизни, не посадить под замок воспоминания? И нужно жить дальше, и это правильно. Но тогда отчего столь знакомые прикосновения за немалый срок так и не стали родными? Почему во время поцелуев хочется закрыть глаза не для того, чтобы насладиться ими, а чтобы не видеть прямо перед собой чужого лица? Что же он, стратег семьи Нара, делает не так? Где ошибка? Почему сейчас, лежа на кровати, он смотрит безразличным взглядом в потолок, вместо того чтобы наслаждаться подаренными ему ласками? Куда ушло то время, когда он мог сказать с уверенностью, что по крайней мере в эту минуту он счастлив? Куда ушло то время, когда в сердце была любовь, а на душе безмятежность, а не то затхлое болото, где не чувствуется даже дуновения ветерка? И даже порой совершенно дикая Темари не может его вытащить из этой трясины. Но было бы лучше, если б не было тех отношений? Как бы тогда сложилась его жизнь? От размышлений отрывает легкая боль в районе соска - это Канкуро, сменив ласки на агрессивные действия, решил таким способом вырвать любовника из сети сомнений и вернуть в настоящий момент. Нара чувствует, как на его животе прокладывают дорожку из поцелуев, как легкая щетина чуть царапает пресс, а рука сильно сжимает ягодицу. Итачи так никогда не делал: он был чутким любовником и причинить партнеру малейшую боль было для него недопустимо. А еще он всегда брился, причем так гладко, что иногда Шикамару казалось, будто у его возлюбленного волосы на лице и вовсе не растут, как у юнца. Почувствовав, что он снова уплывает в мир прежних дней, Нара резко садится на кровати и, притянув удивленного ночного гостя на себя, впивается в его губы своими. Разве не сам молодой стратег не раз осуждал Саске за столь бесполезные чувства, день ото дня разрушающие его жизнь? Не делает ли Шика то же самое? А за окном погода и не думает становиться хоть сколько-нибудь лучше. Наоборот, ветер все с большей силой бьет по стеклам, и кажется, что кто-то стучится в окно. Возникает уверенность, что включи сейчас телевизор, в выпусках новостей будет объявлено штормовое предупреждение. Пару раз мигает свет, но, слава богу, не гаснет.***
Еще несколько мгновений - и напряжение в паху достигает предела, волна сладостной дрожи по всему телу и блаженное расслабление. И снова открыть глаза, чтобы уставиться в потолок. Смятая простыня на диване, и рядом чужое тяжелое дыхание. Когда секс перестал приносить моральное удовольствие и превратился лишь в физиологическую потребность? Но о такой глупости себя можно и не спрашивать. Просто в тот день, когда умер Учиха Итачи, видимо, умер и Шикамару Нара, однако не сразу это понял. Хотя… В последнее время ему кажется, что часть его существа, скорее, впала в кому и никак не может из нее выйти. Будет ли шанс проснуться? Он встает с кровати и уверенно направляется в ванную комнату. А раньше он никогда не торопился покинуть любовное ложе. Но это было в другой жизни, с другим человеком. Вновь мигает свет, разгоряченное тело остужает прохладная вода. Интересно, чем в такую непогоду занят Саске? Почему-то Шика уверен, что его приятель точно не спит. Занимается самоедством, как и сам Нара? Похоже на правду.***
Сон - лучшее, что может быть на свете. В правдивости данного утверждения Шикамару Нара убеждается практически каждый день. Он открывает глаза. В окно светит солнце так ярко, словно вчера и не было бури. Вставать ужасно неохота, но все-таки нужно. Вторая половина дивана давно уже пуста, да и чужих вещей, оставленных на стуле нет. Парень потягивается и встает, чтобы затем натянуть нижнее белье и домашние джинсы и в таком виде все еще сонным пройти на кухню, дабы подтвердить собственную догадку. А вот и нет! Не угадал. Даже странно. За кухонным столом восседает ночной любовник, уже полностью одетый, и кажется, словно он только и ждал пробуждения Нары, чтобы покинуть дом. И действительно, он внимательным взглядом окидывает Шикамару, причем даже можно уловить проскользнувшие льдинки в глазах. Оба молодых человека молчат, лишь пристально изучая друг друга, будто бы в первую встречу. Теперь Нара понимает, что не он один чувствует: в этих отношениях все "не так". Что ж, скорее всего, это была их последняя ночь. Но сожаления нет. На душе пусто. Безразличие - вот, что погубило их так и не сложившийся роман. Канкуро вздыхает и поднимается со стула. - Что ж, я рад, что тебе не придется все объяснять, - горько усмехается и добавляет: - Ты же гений. А Нара лишь продолжает молчать. Что говорить, и так все понятно. Однако Канкуро не торопится уходить и, промедлив несколько мгновений, тихо произносит: - От моих кукол и то больше эмоций. Точка невозврата поставлена. Минус одна проблема. Удивительно, но почему-то Шикамару был уверен, что первой не выдержит именно Темари.