Клин клином вышибают (с) Нет ничего более постоянного, чем временное. (с)
***
Для inatami, с нежностью и теплом к волнительным и трогательным работам; с любовью к очаровательной хранительнице Джонлока :З Другими словами, о Наташе для Наташи.
***
Джону она сразу не понравилась. Во-первых, Шерлок пропустил ее вперед, встал по правую сторону и в одобряющем (о, Господи, но это же все еще Шерлок?!) жесте положил ей ладонь чуть ниже лопаток, ласково улыбнулся, а потом повернулся к Джону и сказал: - Джон, это – Наташа. Наташа, это – Джон Ватсон, мой друг, коллега и сосед. Собственно, во-вторых: ее звали Наташа. У Джона немедленно возникло ощущение, что в его и так, мягко говоря, не отягощенную «обычностями» и «нормальностями» жизнь пытаются насильно вписать что-то из его молодости. Той, в которой он с тетушкой Маргарет смотрел «Ее звали Никита» по телевизору, когда его родители отправлялись куда-то на отдых, забыв, что совершеннолетнему студенту-медику вряд ли требуется контроль, дисциплина и сериалы. Впрочем, хорошие детективы или триллеры Джон любил. Можно сказать, что косвенно это относилось и к хорошим детективам (видят боги, Шерлок был лучшим детективом из всех возможных, это как сосед он порою бывал не очень). Шерлок во время осознания Джоном первых двух пунктов причин своей мгновенной неприязни к представленной только что девушке лишь удивительно ласково улыбался, глядя на нее практически влюбленными глазами, а потом, наконец соизволив перевести взгляд на соседа, он добавил: - И да, в ближайшее время она будет жить с нами. Дело, Джон, дело! «В-третьих» не понравилось Ватсону еще больше, чем смутное ощущение от первых двух пунктов, хотя, причина была лишь в том, что когда кто-то не нравился Джону Хэмишу Ватсону по трем основаниям, он знал, что не сойдется с этим человеком никогда в жизни. И он не особо понимал Шерлока, когда понял, что не ошибся: он с Наташей под одной крышей не уживется, с чего тут радоваться верным первичным выводам? Для того чтобы Наташа жила с ними, Наташе нужно было где-то жить, этим «где-то» стала спальня Джона, а самого доктора «временно» переселили к Шерлоку. А то «как-то неловко выйдет, дорогуша, если юная мисс Клин будет ночевать в спальне Шерлока», как сказала миссис Хадсон. То, что в спальне Шерлока теперь ночует Джон, неловким признано не было, хотя это Ватсон периодически упрямо вздергивал подбородок, «не слыша» язвительно-пошлых шуточек Донован о природе его сожительства и соседства с детективом. «И не дай бог, Шерлок, не дай бог об этом кто-то узнает», - сказал Джон, занося свои вещи в спальню детектива. Шерлок лишь отмахнулся, указав рукой в сторону шкафа, где великодушно расчистил несколько полок для соседа. В комод Джон заглянул, посмотрел на сложную схему расположения носков во втором ящике, закрыл комод, вздохнул и закрыл от греха подальше. В конце концов, одну комнату на двоих («И кровать», - жалобно, злорадно и еще как-то добавил внутренний голос) они делят временно. Трудности с переездом, привыканием к другому матрацу и ворочающемуся на другой половине кровати Шерлоку, Джон быстро отмел, как потерявшие актуальность. Буквально за сутки нахождения Наташи Клин в их доме жизнь простого бывшего военного врача в худшие из своих дней не всегда лечащего, но наносящего небольшие несовместимые с жизнью увечья в корне изменилась. Появившись утром на кухне, Джон намеревался: Пункт первый: приготовить завтрак; Пункт второй: уговорить Шерлока съесть этот завтрак; Пункт третий: не придушить своего соседа, когда тот вытворит что-то более невыносимое, чем Джон мог вынести в семь часов утра. Кухня встретила его ароматом свежесваренного кофе, омлета с грибами и домашними сосисками и овощного салата. На столе, чистом (!) от экспериментов стоял небольшой стеклянный кувшин апельсинового сока. У плиты стояла Наташа в чистом (!) фартуке (нет, правда, на этой кухне отроду не было такой вещи) и заканчивала приготовление утренней трапезы. Назвать это «завтраком» Джон не рискнул. Шерлок нашелся тут же на кухне – одетый, умытый, гладко выбритый и благодушный. В семь часов утра. Добровольно. Джон замер на пороге кухни, вдохнул, зажмурился, сжал переносицу большим и указательным пальцами левой руки, за что получил исключительно вежливое и доброжелательное: - Джон, что с Вами? У Вас болит голова? Вероятно, это из-за смены комнаты и плохой ночи, простите меня, - Наташа комкала пальцами свой чистый белый фартук и неловко улыбалась. Ее поток извинений прервал Шерлок, взглянувший на Ватсона с легким интересом, после чего кивнул на место на другом конце стола: - Присаживайся, Джон, после такого вкусного завтрака твоя мнимая головная боль пройдет, как будто ее и не было, - он потянулся за чашечкой кофе, сделал глоток и, черт бы его побрал, зажмурился от удовольствия, - Наташа, Вы варите изумительный кофе, спасибо. Джон Ватсон понял, что не уживется с этой женщиной, за сутки изменившей его лучшего друга в лучшую сторону, да так, что даже Майкрофт останется доволен, что будет весьма прискорбно: с момента знакомства и роста привязанности к детективу, Джон понял, что ему чаще всего не нравятся ситуации, в которых Майкрофт доволен Шерлоком. Брррр. Он сидел на дальнем конце стола, ел изумительно вкусный завтрак, пил потрясающе приготовленный кофе и смотрел на хрупкую на вид шатенку, довольно миловидную, с приятным голосом и прекрасными манерами, достаточно умную, чтобы Шерлок согласно (!) кивал на некоторые ее ответы, или же внимательно выслушивал вопросы. С другой стороны, - Ватсон вздохнул особенно тяжело, криво улыбнувшись на вопросительный взгляд Шерлока, - все это временно. Сомнения закрались, когда на место преступления они пришли втроем: Шерлок, Наташа и Джон. Именно в таком порядке. Потому что Джон подъехал, сорвавшись с работы, тогда как за оградительной лентой Шерлок уже раскладывал свои гениальные выводы по полочкам, сияя, как новогодняя гирлянда, перед Наташей. В стороне от этой мерцающей гениальностью точки стояли, практически одинаково скрестив руки на груди, Грег, Донован и Андерсон. Джон встал к их дружному трио четвертым, чем заслужил синхронный взгляд в свою сторону и непривычно деликатный вопрос от Донован: - Фрик нашел себе девушку? Почти деликатный. - А ты как же? – добавил Андерсон, еще не выбрав новую линию поведения, то ли ему злорадствовать и унижать, то ли злорадствовать и ябедничать. Никакой деликатности, сплошная двусмысленность. - Я все так же, - усмехнулся Джон, засунув руки в карманы куртки, - Живу там же, работаю там же, и мой друг – все тот же. - Ой, да брось! – Донован резко развернулась к нему на каблуках, так, что ее темные мелкие кудряшки подпрыгнули, заставив сдержать смешок, - Ты не можешь не признать, что он влюблен. Он ничего, - Салли выпучила глаза и для убедительности помахала рукой в воздухе, очерчивая невидимый круг ладонью, - ничего не сказал. Плохого, я имею в виду. Ну, по-шерлоковски плохого. Ты знаешь. На заднем плане рассмеялась Наташа. К ее звонкому, идеальному будто смеху примешивался мягкий смех Шерлока. Лестрейд, до этого хранивший молчание, опустил голову на грудь и вздохнул: - Все. Пора в отпуск. Джон обернулся посмотреть на парочку, которая его, наконец, заметила, натянуто улыбнулся, по большей части от того что его неприятно царапнуло изнутри это «парочку», «влюбился» и «Наташа». Джон, вопреки периодическим высказываниям Шерлока, идиотом не был, а потому понял, что, судя по симптомам, у него банальная ревность. Ватсон ревновать умел: опасно сузив глаза, сжимая кулаки и стиснув зубы, он ревновал самоотверженно и полно. Потому что ревность – это война, и, видит бог, воевать он умел. В экстренных ситуациях Джон принимал решения, в том числе судьбоносные, практически мгновенно. Поэтому вместо тонны мучений и самокопаний, он с должным терпением отнесся к природе своей ревности и почве, на которой она столь быстро выросла. Его любовь к Шерлоку, которая не была секретом, но имела изначально несколько другую природу («агапе», не иначе), претерпела незаметно для него самого некоторые изменения структуры и формы, став воплощением всех остальных ее видов. Джон желал, любил, охранял и заботился. Откопав топор войны, Джон пошел в наступление. Двухнедельный отпуск на работе за свой счет, бег по утрам и книга рецептов миссис Хадсон («Ох, дорогуша, ты уверен, что тебе нужно новое хобби?»), изучение сайта Шерлока и более осмысленный интерес к его опытам. Шерлок воспринял эти перемены с пониманием, приписав все это «кризису среднего возраста». Наташа улыбнулась, поправила за ухо выбившуюся прядь волос и посмотрела своими теплыми, совсем как у олененка, глазами так холодно и жестко, что Джон невольно распрямил плечи и вздернул подбородок: - Ты опоздал, Джон. Так он понял, что вызов принят. Битва, развернувшаяся на Бейкер-стрит, могла дать фору всем мировым заговорам вместе взятым. Коварство, интриги, вежливые улыбки, а в центре этой холодной войны – совершенно обычный Шерлок (ну, насколько он может быть обычным, по-своему обычным). Джон находит очень редкий экземпляр автобиографии какого-то преступника. Холмс ликует. Джон приподнимает бровь: «То-то же». Наташа «случайно обнаруживает» правильную причину смерти в одном из дел, подкинутых Лестрейдом на рассмотрение. Шерлок в восторге, Джон хмурится, Андерсон негодует. Клин улыбается, смущенно краснея, одними губами украдкой проговаривая Джону: «Чья взяла?». Союзник из Филиппа так себе, но на войне все средства хороши, поэтому Андерсон используется для наведения пушки всеобщей неприязни среди полицейских на мисс Клин. Мисс Клин провожает Джона внимательным взглядом за желтую ленту места преступления, Шерлок отпускает язвительные комментарии о скудоумии Андерсона. Филипп довольно усмехается. Ватсон ликует. Наташа сортирует книги и публикации Шерлока по особой картотеке и принципу, про который он «лишь вскользь упомянул». Миссис Хадсон удивляется порядку, Шерлок широко улыбается, Джон готовит контратаку. Дождавшись глубокой ночи, Джон лежит на боку в их с Шерлоком «временно общей» кровати, досадливо кусая губы, что не додумался до своего козыря раньше. - Спи, Джон. – Голос Шерлока хриплый от долго молчания, но по-прежнему бархатный и обволакивающий. Особенно ночью. Особенно, когда они лежат на одной поверхности так близко. - Э-э-э… Как ты узнал? - Ты слишком громко думаешь, - Холмс чуть слышно смеется и, по голосу слышно, как он улыбается, договаривая, - а твои ответные действия, возможно, приведут к непредсказуемым последствиям. - Ты знаешь, - Джон не спрашивает, он утверждает, глубоко вздыхает и поворачивается с бока на спину, уставившись в потолок. – И давно? Холмс чуть приподнимается и укладывается на бок удобнее, приподнимая подушку просунутой под нее рукой: - Вы оба довольно очевидны. - И что ты решил? – Ватсон не уверен, что именно он имеет в виду, но уверен, что Шерлок поймет правильно. Холмс пожимает плечами – это чувствуется по легкому шороху простыней и наволочки. Улыбка в его голосе мягкая, такая расслабленная, что Джону кажется, будто все будет хорошо. - Она здесь временно. - Нет ничего более постоянного, чем временное, - философски хмыкает Джон и борется с желанием скрестить руки на груди, демонстрируя всем своим видом несостоятельность доводов Шерлока. Холмс приподнимается на локте, оглядывает в полумраке комнаты лежащего второй половине кровати Джона и склоняет голову в таком знакомом Джону жесте: он сам так наклоняет голову, когда молча интересуется у своего соседа, так ли он умен, как заявляет, раз ставит бычью кровь и молоко на одну полку в холодильнике. - Клин клином вышибают, я полагаю? – С этими словами Шерлок наклоняется к Джону и целует, сначала осторожно и напряженно, но, почувствовав ответ на свои действия, опирается ладонью на матрац по другую сторону Джона, нависая, он целует с нарастающим жаром, демонстрируя – ярко, неприкрыто, честно – весь свой голод до этого конкретного человека. Под конец поцелуя Джон не особенно помнил, что именно там вышибал Шерлок, но то, что ему вышибло напрочь мозги из-за происходящего в груди мини-ядерного взрыва, он понял точно. Холмс с мягкой улыбкой дождался, когда шестеренки в мозгу Джона закрутятся с более-менее привычной скоростью и в правильном направлении, чтобы произнести: - Ты в моей кровати тоже изначально был временно. Выделенное интонацией «изначально» заставило Джона сначала усмехнуться, а потом расхохотаться: - Неплохой аргумент, чтобы вышибить мисс Клин из нашей квартиры. Этажом выше в это время Наташа слышала смех двух мужчин и тихонько посмеивалась, набирая смс с приличной скоростью, не используя никаких сокращений, в ответ на полученное только что сообщение:«Стажировку считаю пройденной, мисс Клин. Приступаете с завтрашнего дня. М.Х.»