Свой путь

— Я вижу, ты шерсть отрастил, — раздельно и отчётливо донеслось сверху. — А? Что? Где? — ошалело залаял Нюхалз, рывком вскакивая на лапы и принимая боевую стойку. Узнав в нежданном визитёре Дамблдора, чёрный пёс немного успокоился, и дышал уже не так прерывисто и часто. — Как вы… сюда? — Сириус обратился в человека, но голос слушался плохо: в горле першило. — Как обычно, — ответил Дамблдор, указав рукой на расщелину, служившую входом в грот. Оттуда ручейком струился солнечный свет. — Мы, — Сириус кивнул на Клювокрыла, — не слышали, как вы вошли. Вместо ответа Дамблдор помахал волшебной палочкой. Да, рядовое заклинание из школьного курса — как он мог забыть? Вот что значит четырнадцать лет не держать в руках палочки. — Вы здорово напугали меня, профессор, — признался Сириус, подвигая поближе деревянный ящик и жестом предлагая гостю присесть. — Что-то случилось? — Об этом я тебя хотел спросить, — заявил Дамблдор, внимательно всматриваясь в бывшего ученика. — Меня? — удивился Сириус. — Да у меня вроде всё в норме. — Я вижу, — Дамблдор смерил Блэка долгим оценивающим взглядом. — Так вы об этом! — догадался, наконец, Сириус, когда, осмотревшись, обнаружил на своих плечах новую мантию. Строго говоря, мантия была не новая, но Кричер заверил, что это — одна из лучших: тёмно синяя на бледно-серебристой подкладке. Покойный господин так-де её любил, полгода носил, не снимая. — Я жду, Сириус. Рассказывай! — Не волнуйтесь, профессор. На этот раз я никого не ограбил, не обворовал и не прикончил. И вообще, я очень даже мирный дружелюбный бродячий пёс, — незлобиво оскалившись, Сириус показал зубы. — Уже не бродячий… — пробормотал Дамблдор, думая о своём и не отвечая на собачью ухмылку. — А кому от этого плохо? — спрятав зубы, справился Сириус. — Старина Кричер меня помыл, приодел, накормил кашей… С маслом, — подчеркнул обладатель рачительного эльфа. — Бутылочку наливки дал в дорогу. Волосы я сам подстриг. Запустив пятерню в шевелюру и кожей ощутив забытую чистоту и шелковистость собственных волос, Сириус не сдержал блаженной улыбки. — А наливка где? — Дамблдор зажёг палочку и начал отсвечивать пещеру по всем углам. — Там, — Сириус указал на камень, у которого сидел Клювокрыл. Потревоженный светом гиппогриф зыркнул на старика орлиным оком. Сириус хотел было напомнить директору, что Клювику следует поклониться, но передумал. Не мальчик, должен сам знать. Но Дамблдор не намеривался подходить к гиппогрифу. Он не спускал глаз с собеседника, и в какой-то момент Сириусу стало не по себе от его пристального взгляда. Чего просвечивает? Выпить ему предложить? — Вишнёвая, — гордо доложил Сириус, направляясь к стоящей на земляном полу бутылке. — Вчера, вернее уже сегодня, малость употребил с дороги. Заснул, как убитый. Рекомендую, — слегка наклонив бутылку, Сириус несколько секунд наблюдал, как стекает по стеклу густая тёмная жидкость. — А там что? — Дамблдор указал на кожаную сумку, брошенную рядом с валуном. — Да так, ерунда всякая… — Сириус честно пытался вспомнить, что вчера напевал ему домовик. — Ах, да! Кричер сказал, что наследник дома Блэков обязан иметь при себе недельный запас носков и подштанников. Я не стал спорить. — Это всё? — А что ещё нужно человеку для счастья? — пожав плечами, Сириус тряхнул бутылкой. — Ну что, профессор, по маленькой? За встречу. Стаканов, правда, нет. Дамблдор отказался, сославшись на дела. Чуть поколебавшись, Сириус вытащил пробку и, хлебнув прямо из горлышка, вернул бутылку на место. — Что на этот раз толкнуло тебя на подвиг? — спокойно поинтересовался Дамблдор, но в его голосе явственно чувствовался знакомый подтекст: «Как же ты меня достал своим безрассудством, мальчик мой!». — Не волнуйтесь, профессор! — то ли настойчивость директора начинала понемногу задевать, то ли глоток наливки подогрел мозг, но только Сириуса вдруг понесло: — Шёл по лесу, задумался, с разбегу вляпался в чьё-то дерьмо… А переодеться-то и не во что… — О чём задумался? Конкретно? Похоже, старика на навозе не разведёшь… Сириус опять ощутил на себе пронизывающий взгляд голубых глаз, и это его распалило. Он потупил взор, изображая прилежание. — О философском. Отчего кентавры едят, как люди, а серут, как лошади? Странно это, профессор… — Сириус якобы в задумчивости возвел глаза к потолку. — Что за выражения, мальчик мой! — сокрушённо пробормотал директор. — Извините, профессор, — повинился Сириус, стыдливо опустив глаза к полу. — Виноват. Рецидивист потому что. Некоторое время оба молчали. Сириус усердно разглядывал носки своих башмаков. — Ботинки новые не жмут? — внезапно поинтересовался Дамблдор. — Нее… — протянул Сириус и, по-собачьи мотнув головой, широким шагом прошёлся туда-сюда. — Обувка хорошая. Добротная. А главное — своя собственная. А то ведь досада: второй год сам по себе живу, а всё в казённом. Нехорошо это. И Кричер меня поддержал, — добавил хозяин эльфа, останавливаясь рядом с гиппогрифом. — Я вижу, вы с ним хорошо поладили… — С благородным существом договориться несложно, — рассудительно произнёс Сириус, повернувшись к гиппогрифу и ласково поглаживая Клювокрыла рукой по голове. — С матерью тоже помирился? — продолжал допытываться директор. — Хм-ммм… Сложно сказать. Старушка вела себя несколько странно. Лила слёзы, печалилась… Никогда не помнил её такой, — пробормотал Сириус, обводя стены грота рассеянным взором. — По-моему, она немного не в себе. — И ты, естественно, заверил старушку, что впредь будешь хорошим благоразумным сыном, — Дамблдор сделал несколько шагов по направлению к валуну, у которого расположились его подопечные. — Естественно. А иначе как? — бесхитростно молвил Сириус, доверительно приложившись носом в основание клюва гиппогрифа. Через полминуты, закончив лобызаться с Клювокрылом, Сириус потянулся за сумкой, лежащей на полу. Потом присел на корточки, неторопливо расстегнул кожаные ремешки, сунул руку внутрь и, наклонив пониже голову, минут пять ворошил содержимое сумки. — И долго ты… вы общались? — в голосе Дамблдора проскользнули нотки досады. Чрезвычайно слабые, в другое время Сириус не обратил бы на них внимания. Но сейчас он подозревал, что терпению Дамблдора рано или поздно придёт конец, и подсознательно ждал этого момента. Ненароком начатая игра затянулась, Сириус это чувствовал, но ничего не мог с собой поделать. В него словно вселился какой-то проказливый наргл и исподволь подмывал на вредительство. Последний из рода Блэков и раньше не часто задумывался о своём возрасте, а сейчас и вовсе ощущал себя хулиганистым школяром, который задумал тысячную по счету шалость, и плевать ему на наказание. Тем более, что не Дамблдору назначать отработки невиновному узнику. Так, о чём там спрашивал старик? Как быстро блудный сын поладил с бедной матерью? — Ну, в общем и целом… — начал Сириус, вытаскивая из сумки носовой платок. — Вообще-то мы мало разговаривали. Больше плакали. Я, мама, Кричер… Резко взмахнув платком перед носом Дамблдора, Сириус сначала приложил батистовый квадратик с родовым гербом к своим глазам, а потом, выждав паузу, начал усердно вытирать пот со лба. — Капут драконис… — Что вы сказали, профессор? — из-под складок платка, закрывающего верхнюю половину блэковской физиономии, осторожно высунулся один глаз. — Это было трогательно, — перевёл Дамблдор. — Не то слово, профессор! — Сириус снова наклонился, поправил сумку, сел на неё сверху и, разложив платок на своих коленях, стал сосредоточенно обводить пальцем контуры вышивки. А потом заговорил печально и проникновенно, обращаясь главным образом к изображенным на гербе собакам: — Даже переплыв студеное море и выбравшись на прибрежные камни из последних сил, я не испытывал такого освобождения души, такой глубокой чистоты… Дамблдор вздохнул. Не то, чтобы покаянно, но вполне, вполне… Сириус не умел напоминать человеку о прошлых обидах, считал это за мстительность и какую-то изощрённую мелочность, достойную вечно оскорблённого Нюниуса. Но сегодня его прорвало. К тому же, было легко представлять в уме каменистый берег моря и хмурое северное небо. До сих пор по ночам снится, как немеют лапы от студеной воды, а в горле першит от морской соли. И Клювик жалуется, говорит, что пёс скребёт его когтями. «Чистота навек», — наследник рода зачитал вышитый на гербе девиз. — Сириус, извини, но у меня мало времени, — Дамблдор, кинув взгляд на часы, начал неожиданно по-деловому, без дополнительных вздохов, — Как я понял, с роднёй теперь мир и согласие. — Так точно, — отрапортовал Сириус. — Консенсус. Но, заметив, что директор покачивает головой без воодушевления, решил ставить точку. — Да ерунда это всё! Моё мнимое раскаяние может обмануть разве что тупоголового эльфа. За матушку не уверен, даже свет в коридоре зажигать не стал. Но ведь худой мир лучше доброй ссоры, не так ли, профессор? — Сириус, не таясь, посмотрел на директора. — Матушку умилил, Кричера растрогал. Начальнику не накладно, работнику приятно… — Лизнул руку, повилял хвостом… — …ради общего блага, — благоразумно закончил Сириус. — Не ожидал от тебя, — тяжело произнёс Дамблдор, как-то сразу превратившись в уставшего от жизни старика. — Думал, что жизнь тебя чему-то научила, и раньше чем… Он вдруг резко умолк, словно о чём-то спохватившись, и не дав Сириусу вставить слово, быстро спросил: — Как ты проник туда? Через окно? — Через чердак, — мгновенно ответил Сириус и, сам не понимая почему (да надоел уже балаган!), начал объяснять: — Фрамугу там всегда держали открытой. Матушкин приказ, а Кричер крепко привык чтить её волю. Знаете, профессор, в чём он мне признался? Святая цель его жизни — чтобы ему отрезали голову. Так же, как его матери. И знаете, профессор… — Сириус понизил голос до шёпота и сделал выразительную паузу, — я обещал. — Что? — Отрезать ему голову. — Хм-ммм… — Угу, — Сириус вытер платком потные ладони. — Безнадёга. — Надеюсь, повторного визита не планируется? — Дамблдор взглянул на Блэка испытывающее. — Нафига? — смяв платок, Сириус метнул его в сторону сумки, и, проследив за его полётом, повернулся к Дамблдору. Затем, глядя в глаза, решительно и честно замотал головой. И, кажется, директор поверил. — Вот и славно, — похвалил он. — Собственно, за этим я и приходил. — Надо так было и сказать! — разочарованно выдохнул Сириус. — А я дал бы вам очередной обет вести себя хорошо, без нужды не высовываться и быть осторожным… — Сириус осекся, вспомнив, что именно в таких словах недавно требовал послушания от своего неразумного крестника. — Мальчики мои… — устало шепнул Дамблдор себе под нос.