Свой путь

По твёрдому мнению Сириуса, Дамблдор превзошёл все мыслимые и немыслимые ожидания. Больше он не верил директору ни на кнат: темнит старик на каждом шагу. К нему будто вернулось то полубредовое состояние, которое владело им в течение нескольких месяцев после побега из Азкабана. Тогда в голове сидела одна мысль: он должен добраться до крыса, и только в этом его спасение. Запискам никто не поверит, Хвост сбежит, а Блэка снова упрячут в Азкабан. Да Мерлин бы с ним, с мифическим «недостатком влияния в Министерстве», о котором старик прожужжал ему все уши. Хотя, как там говорила МакГонагалл? Сириус заглянул в письмо: «Дамблдор очень известный волшебник, и у него часто появляются срочные, неотложные дела». Ну, понятно — занятой человек. Сколько Сириус помнил по прошлой войне, дела у старика никогда не кончались. Даже когда Поттеры с воспалёнными от бессонницы глазами колдовали над «Фиделиусом», Дамблдор был занят чем-то экстренным, не терпящим отлагательств, и указания предпочитал давать в письменном виде. Но как он мог весь год терпеть в Хогвартсе потенциального убийцу? Да хуже — самого Волдеморта! Рядом с детьми… Рядом с Гарри, в конце концов! Быть в курсе всего, знать, что дети непременно попрутся, куда не следует, и спокойно на это смотреть! Мало того, ещё и подталкивать. И мантию-невидимку, которую Джеймс в своё время успел оплакать, не поленился прислать. А сам свинтил! У самого, значит, дела… Трое первоклашек против Волдеморта это… — чёрт, и слов не подобрать! — мрак, Капут драконис! Гарри чудом удалось ускользнуть от смерти. Даже защита Лили не помешала этому… — как его?.. — Квирреллу связать одиннадцатилетнего пацана. Придушил бы мальчишку теми же верёвками, и даже смертельного заклятия не надо. Сириус почему-то не мог отделаться от мысли, что и на этот раз, с Кубком Огня, без Дамблдора не обошлось. Уж если он первокурсников подталкивал к Волдеморту!!! Сейчас-то всего лишь хвосторога да пара гриндилоу, единорогов (тьфу-тьфу!) никто не убивал, да и Гарри лет побольше. Может, старик ничего не знает про древнее проклятие? Может, ему расска… сову отправить? Нет, лучше сначала дождаться ответа от Тонксов. На исходе ночи прилетела Букля. Сириус, сидя под деревом, как раз заканчивал письмо. Изложил всё подробно, начиная с выбора Хранителя и предательства Питера. Написал и о визите Фаджа в Азкабан, и про фотографию в газете, и про отрезанный палец на лапе Крыса, и про свои нынешние тревоги. Про анимагию тоже пришлось рассказать. Сириус действительно не сомневался в Андромеде и её муже. Они не выдадут. Он не обращался к ним за помощью только потому, что не хотел беспокоить. Раньше сам справлялся, теперь вот не может. К лапке Букле он привязал не только собственное письмо, но и материн пергамент. И даже, после некоторых раздумий, письмо Гермионы — оригинал, хотя сначала намеривался послать копию. Людям нужна откровенность, только так можно рассчитывать на помощь. — Обязательно дождись ответа, — напомнил он Букле, проверяя узелки. — Это важно. Сова с достоинством ухнула, с шумом развернула крылья и, сделав над поляной прощальный круг, скрылась в темноте. По возвращении в пещеру Клювик сунул голову под крыло и сразу отключился. А Сириусу опять не спалось. Забрезжил рассвет. Он достал скопированное письмо и в который раз, уже без «Люмоса», начал его перечитывать. Человек с двумя лицами… Невероятно, просто немыслимо! Интересно, как бы выглядел этот двойной Квиррелл-Волдеморт на Карте мародёров? И вдруг Сириус почувствовал волнение. У него закололо кончики пальцев, словно иголки побежали по венам. Мерлиновы кальсоны! Кажется, он нашёл свежую идею. Он создаст новую Карту мародеров. Не всего Хогвартса — на это сейчас сил не хватит. Но набросать на пергаменте площадку для квиддича, где сейчас стоит лабиринт — это не так уж сложно. Плюс трибуны и ближайшие окрестности. Ерунда! По крайней мере, он сможет наблюдать за точкой с именем Гарри Поттер. А если в лабиринте нежданно-негаданно появится кто-то лишний, узнает и об этом. Через минуту Сириус спал, как убитый. Завтра… Нет, уже сегодня ему понадобится ясная голова. После полудня в Хогсмиде вновь появился блондин с усами. Он заглянул в магазин писчих принадлежностей и придирчиво выбирал подходящий пергамент: прочный, идеально чистый, без малейших дефектов. Он также приобрёл усовершенствованное перо, заправленное не смываемыми водой чернилами. К вечеру, однако, выяснилось, что всё далеко не так просто, как представлялось вначале. Двенадцать лет Азкабана бесследно не прошли. Из полутора десятков редких заклинаний и сложнейших магических формул, необходимых для создания карты, Сириус не мог вспомнить и половины. Что-то он, конечно, припоминал, но, ни на кнат не был уверен в абсолютной точности. Экспериментировать и заново изобретать проверенные формулы Сириус не рискнул: не в детскую шалость ввязывается. Он видел только один выход: срочно писать Римусу. В своё время мародеры всё тщательно законспектировали, а тетрадь — чуть ли не торжественно — вручили на хранение Лунатику, как самому разумному и бережливому. Сириус с трудом подавил в себе желание рвануть на почту немедленно. Но, подумав, решил дождаться возвращения Букли. Она умная, хорошо знает Римуса, с ней надёжнее. А пока он, за неимением других возможностей, решил нанести на пергамент план местности: поле для квиддича, трибуны, лужайку… Словом всё, что поместится, потому что львиную долю карты должен занять лабиринт. Но и это оказалось непростым делом. Пришлось взять черновой лист и под прикрытием темноты, пряча голову под капюшоном, облазить всё вокруг, тщательно высчитывая шаги и таким образом вымеряя масштаб. Минут через сорок, подписав последнюю цифру, Сириус остановился перед живой изгородью. За прошедшую неделю она подросла до человеческого роста. Прямо перед ним в изгороди чернел проём — вход в лабиринт, а за ним тёмный коридор, уходящий в густую черноту. Сириус колебался: идти внутрь или нет? Для карты это не даст сейчас ничего, а просто так… Нет. Кто знает, как зачарован этот лабиринт? Вряд ли здесь разрешено ходить всем и каждому. Чего доброго, назад не выберешься. Приняв решение, Сириус влез в собачью шкуру и, довольный проделанными трудами, вытянул вверх морду, любуясь огромной жёлтой луной на исчерна-синем небе. И тут чуткое собачье ухо уловило тихий шорох шагов. Кто-то неторопливо подходил к тому месту, где сейчас стоял чёрный пёс. Нюхалз припал к земле. Послышались приглушённые голоса. Сириус узнал их мгновенно, с полуслова: размеренную речь Дамблдора и вечно раздражённый тон Нюниуса трудно с чем-то перепутать. И что-то подсказывало Нюхалзу, что эти двое непременно остановятся перед проёмом. Может, рискнуть? Дальше Сириус действовал чисто машинально, в прошлую войну ему не единожды приходилось проделывать подобную операцию. Не поднимаясь с земли, он вернул себе человеческий облик и, нащупав в кармане одну из половинок Сквозного зеркальца, вытащил её наружу. Он засунул зеркальце в траву, поближе к кустам, зеркальной стороной к земле, чтобы оно не давало отблесков. Потом он вскочил на четыре лапы, стараясь не шуметь, отбежал подальше и спрятался за вторым поворотом разросшейся изгороди. Там, на противоположном конце поля, он достал другую половинку зеркальца, шепнул имена Альбуса и Северуса, и затаился в траве, вновь обернувшись собакой. Вскоре голоса стали гораздо отчетливее. — Мы пришли, — голос принадлежал директору. — Ну что, Северус, пойдёте со мной дальше? — Спасибо, профессор, — ответил Снейп с необычным для него спокойствием, — но я предпочел бы договорить здесь. — Вас пугает чернота тёмных проходов? — в тоне директора чувствовалась ирония. — Помнится, в юности вы были куда храбрее, Северус. — Идем! — с вызовом заявил Снейп. — Не стоит, — в голосе Дамблдора появилась серьёзность, которой ещё мгновение назад не было. — Поговорим здесь, под луной. — А вам непременно нужно поедать меня глазами, — сказал Снейп прямо, без всяких предисловий, но и без протеста. Видимо, давно привык. — Я не каннибал, — усмехнулся директор. — Просто хочу убедиться, что по-прежнему имею дело с храбрым человеком. — …владеющим окклюменцией, — добавил Снейп. — И это тоже, Северус. Непременно. Профессор зельеварения сердито кашлянул, сплюнул в траву. Повисло молчание. Потом Сириус расслышал чётко произнесённое Снейпом заклинание: — Муффлато! — Метка продолжает темнеть? — выдержав паузу, спросил Дамблдор. — Да, — выдавил Снейп. — Каркаров в панике, собирает шмотки. — Значит, — директор начал предельно мягко, словно предлагая любимые сладости, — скоро нам понадобится исключительно храбрый человек. — Нам? — неожиданно резко спросил Снейп. — Кому, нам? С кем вы собираетесь воевать против Темного Лорда, если он действительно вернётся? Кого ещё из вашей трижды трёпаной гвардии не успел заложить Блэк? — Северус… — имя профессора устало слетело со стариковского языка, — мне казалось, что разговор о Сириусе Блэке давным-давно закрыт. — Помню эту сказочку! — фыркнул Снейп. — О сбежавшей крысе, о том, что Петтигрю жив… — Это правда, — спокойно сказал Даммблдор. — Скоро вы, Северус, сможете в этом убедиться. — А я хочу убедиться сейчас! — возопил Снейп. — Потому что иначе, ненароком столкнувшись с Блэком, вытрясу из него его мародёрскую душонку. Всю. Без остатка и без всяких дементоров! — Тише, Северус… — слегка лениво предостерег Дамблдор. — Этак, пожалуй, вы оставите Орден без бойца… Сириус не мог объяснить, почему он почувствовал в словах и интонации старика насмешку, граничащую с сарказмом, но решил пометить для себя и это. — Видите ли, Дамблдор, — похоже, Снейп тоже что-то почувствовал: его голос вдруг приобрел нетерпимо желчную окраску. — Мне почему-то кажется, что я уверен в своём заклинании больше, нежели вы в неповинности Блэка. — Что вы хотите сказать, Северус? — жестко спросил директор. — Что слышите, профессор! — прорычал Снейп, и вдруг его понесло так, будто он сорвался с цепи. — Я как-то уже свыкся с тем, что мои глаза проглядели Хвоста и в Визжащей хижине, и на территории замка… Но почему до сих пор в Омуте памяти не обнаружилось никаких признаков Петтигрю? Ведь вы непременно посодействовали бы возвращению доброго имени верному соратнику, не так ли? Или воспоминания оборотня вылеплены не из той субстанции? Так ведь там было ещё трое малолеток. Помнится, для того, чтоб засадить Блэка в тюрьму хватило невнятных показаний горстки магглов и вашего свидетельства. — Вы забываетесь, Северус! — строго осадил его Дамблдор. — Простите, профессор, — Снейп резко сбавил тон. — Я помню, что вы сделали для меня. Только ваше покровительство спасло меня от Азкабана! На несколько секунд воцарилась тишина. — Что с Грюмом? — по всей видимости, Снейп решил сменить тему. — С профессором Грюмом. — Ну, хорошшшшо, — прошипел зельевар, — с профессором Грюмом. — Заболел. — Слышал, — просто, в тон директору, сказал Снейп. — Хотите услышать что-то ещё, Северус? — нарочито любезно поинтересовался Дамблдор. — Совсем заболел или как? — слизеринский декан произнёс это довольно вежливо, но Сириусу показалось, что он язвит. — Ну, вы же знаете… С преподавателями ЗоТИ к концу года вечно случаются всякие… х-мм… неизлечимые болезни. — Северус, я на память не жалуюсь. Помню я о вашей высокой мечте — занять кабинет на восьмом этаже, — директор ехидничал, и делал это с явным удовольствием. — Так в чем же дело? — Вы нужны мне живым и здоровым, Северус, — значимо произнёс Дамблдор, очевидно желая поставить на этом точку. — Хорошшшо, — опять зашипел Снейп. — Но что с ним? Профессора Грюма никто не видел с вечера среды. — Он прислал мне сову, — Дамблдор ответил таким тоном, как будто речь шла о лёгкой простуде. — Плохо себя чувствует. — Но я могу на время его заменить? — спросил зельевар, видимо устав ходить кругами. — А кто заменит преподавателя зельеварения? — Вы, профессор Дамблдор. Вам напомнить о ваших ученых трудах в соавторстве с Николасом Фламелем? Если Снейп когда-либо был способен на какую-либо учтивость, то в этот момент выложился полностью. Его голос просто сочился лестью и был переполнен чаянием. — Лесть — это порок, мальчик мой… — назидательно протянул Дамблдор. — А мне плевать, профессор, — произнес зельевар, сохраняя, однако, галантный тон. Дамблдор коротко усмехнулся. — Ладно, — сказал он, сдаваясь. — По рукам. — И вот это, профессор, — в руках Снейпа зашуршал разворачиваемый пергамент. — Подпишите, пожалуйста. — Северус, я же вам всю дорогу объяснял: ваш антидот против «Проклятия девяти капель» всё равно, что стылому инферналу ледяной компрЭсс, — выдавил Дамблдор тоном «не начинайте снова» и, видимо для большей доходчивости, коверкая слова. — Это поможет выиграть время… — …покамест Северус Снейп, собравшись с силами, укокошит Волдеморта чугунным котелком. Выпущенный из пальцев пергамент со свистящим шорохом свернулся в трубочку. Некоторое время, пока зельевар переваривал вставленную шпильку, стояла тишина. Наконец, он снова заговорил, и, вроде, вполне обходительно. Но Сириус подумал, что, скорее всего, просто начала сказываться усталость от разговорчика. — Иногда я совсем не понимаю вас, профессор Дамблдор. В феврале из моей кладовой украли шкуру бумсланга — я докладывал. Теперь некто, раздобыв Оборотное зелье и волосы с моей головы, проник в библиотеку, раскопал смертельное проклятие… Но вы не хотите видеть в этом опасность! Зато немедленно вскакиваете с кресла и идете проверять лабиринт, только лишь потому, что вам что-то привиделось. Велика угроза — перед сном кто-то решил прогуляться среди пустых трибун. — Вы не правы, Северус, — спокойствию директора мог бы позавидовать стылый инфернал. — Здесь частенько кто-нибудь прохаживается. Когда живая изгородь была пониже, голова Каркарова и торс мадам Максим маячили здесь постоянно. Сейчас, думаю, всем ясно, что сквозь мои барьеры и докси не пролетит. Но согласитесь, наша беседа в душном кабинете была бы менее приятной, нежели под вечными звёздами. А заклятия, закрывающие лабиринт от преждевременного вторжения чемпионов и их помощников, следовало обновить ещё вчера. — Совместили приятное с полезным, — устало выговорил Снейп. — Вам, Северус, следует чаще бывать на свежем воздухе, — посоветовал Дамблдор. — Здоровье вам понадобится. — Для чего? В коротком вопросе Снейпа звучала такая непостижимая горечь, что у Сириуса побежали мурашки по спине. Он невольно поёжился. — Оберегать сына Лили, Северус. Ради Лили. — Мальчишка не стоит её мизинца! — выплюнул Снейп. — Вылитый папаша! — Гарри — ЕЁ сын, Северус… Дамблдор говорил с предельным терпением, как будто давал ответ ребёнку на извечный детский вопрос: «Папа любит маму. Мама любит папу. И потому у них появляются дети… Странно, что некоторые мальчики об этом до сих пор не знают?». «У мальчика опыта нет, — уныло прибавил Сириус от себя. — Ему схему надо рисовать. С пояснениями. Эх — так и быть! — поделюсь. Ради такого дела родных подштанников не жаль!» В какой-то момент труды директора были вознаграждены, потому что Снейп прекратил сопеть и плеваться ядом. Но зато послышался шорох разворачиваемого пергамента. — Тогда подпишите это, — потребовал Снейп. — Ради сына Лили. Директор, похоже, сдался. Щелкнуло самопишущее перо, затем раздалось ворчливое жужжание Дамблдора: — Рог единорога и хвостороги, кровь гарпии, шкура пеплозмея, яд акромантула, слезы феникса в количестве семи штук… Мерлиновы дольки! И мне за всё это расплачиваться из попечительского фонда. — Ради сына Лили, — повторил Снейп. — Предупреждаю, Северус, — сказал директор, сворачивая пергамент, — Фадж не одобрит. — С каких пор вас интересует мнение Министерства, когда дело касается Поттера? — холодно осведомился Снейп. — Думаю, что скоро смогу дать ответ и на это, — уклончиво произнёс старик. — А пока держите ваш запрос. Варите потихоньку. Хотя, я по-прежнему уверен, что Волдеморт предпочтёт личный поединок. Но, как говорится, чем шеф не шутит, а мальчик, как и вы, Северус, — подчеркнул директор, — нужен мне живым и здоровым. Директор замолчал, Снейп победно ухмыльнулся, но у Сириуса почему-то возникло ощущение, что Дамблдор просто отмахнулся от зельевара, как от надоедливой мухи.