Свой путь

— Не хотите войти внутрь, Северус? — Не откажусь. — Предупреждаю: там сейчас, как в джунглях. Парит, — пояснил директор. — Ощущение, будто ты под водой. — Чтобы лучше росло? — Вы очень проницательны, Северус… Голос резко оборвался. Наверное, оба профессора вошли в лабиринт. Выждав для верности пару минут, Сириус поспешил туда, где оставил Сквозное зеркальце. Он осторожно выглянул из-за угла, и, убедившись, что никого нет, сиганул к проёму. Дальше несколько секунд на автомате: припал к земле, трансформировался, протянул руку, сцапал зеркальце, сунул в карман и на собачьих лапах унесся прочь со стадиона. Остаток вечера прошёл в раздумьях об услышанном. К ночи голова распухла от противоречивых размышлений; мысли сбивались, путались, перескакивали с одного на другое. Ради сына Лили… Это как? Он что, был неё влюблён?! О, Мерлин… Хорошо, Джеймс не знал. СопЭрник хренов, докси ему в ноздрю! Нет, это не представить. Лили Эванс — красавица, умница, лёгкая и светлая, и рыжая, как лучик солнца! Половина хогвартских парней вздыхали по ней, и — если подумать — он, Сириус, тоже был бы не прочь… подержать её за руку. Но он как-то не задумывался об этом. Девушка друга, жена друга, мать его крестника — разве этого мало? …и Северус Снейп. Да тут достойные прилагательные не враз подберёшь! Худой, немытый, сальноволосый, весь какой-то мерзкий, ублюдочный, сопливый… Хитрый. Правда, и ума в нём хватало. А иначе стала бы Лили с ним дружить?! Нет, Снейпа вполне можно уважать за ум, и даже за хитрость. Сейчас, например, нельзя не признать, что он держался с Дамблдором вполне-вполне… Да достойно держался, чего там! Но полюбить… Что он себе вообразил?! Нет, полюбить тоже можно. Как Клювика, как Глотика, как, на худой конец… Кричера, ага. Ну да, Кричер ничего так, пока не квакает. Боже, о чём он? Кто ж его, бедного, полюбит, кроме собственной руки? Хотя… вчера, на пару с мадам Пинс они неплохо смотрелись. Как два стервятника: носы длинные, крючковатые, и кожа цвета пергамента. Архивы, опять же, всегда под рукой. Зато теперь понятно, почему Снейп до сих пор на Блэка злой. Он, Сириус, думал, что всё из-за той идиотской шутки с ивой, а тут, оказывается, высокие чувства замешаны… Ну, ладно. Блэк профессора не потревожит. Нюни… Сне… Северус нужен светлой стороне: ему антидот зельеварить. В одном из писем Дамблдор уронил фразу: «Я доверяю Северусу Снейпу. Уверен, что он не подходил к Кубку Огня, и не считаю нужным это обсуждать». Сириуса эти слова ни в чем не убедили, но тема была закрыта. А сейчас он вдруг нутром ощутил, что Снейпу можно верить. В его ненависти к предателю Блэку, и даже в презрении к разгильдяю Джеймсу звучала та неподдельная прямота, которая рождает и питает доверие, и которой Сириус при всём желании не отмечал в репликах старика. С Омутом памяти Снейп его хорошо поддел. Хочешь в чём-то убедить человека — покажи! Используй все возможности. Какой смысл просто так бросать слова на ветер? С пресловутым возвращением Темного Лорда та же вялая мандрагора. «Посулов канистра, да кисло со смыслом», — хмуро пробормотал Сириус, глядя на то, как чешуйчатая лапа Клювокрыла накрыла шмыгнувшую среди корней мышь. Ну почему нельзя сказать обо всём прямо? Блэку, Люпину, Грюму… Снейпу, в конце концов! Быть может, впятером придумали бы что-нибудь действенное. Самое печальное и непостижимое: Дамблдор твердо уверен, что ему потребуется храбрый человек по имени Снейп, и «ценный» — судя по иронии — боец Сириус, и навыки окклюменции, и Орден, и все-все-все, включая Гарри. И не когда свиньи полетят, а скоро — Каркаров, похоже, уже и рюкзачок в дорогу собрал. Но при этом почему-то уходит от конкретных ответов. Они беседовали немного, когда Дамблдор показывал дорогу в грот. Один момент показался Сириусу весьма занятным. Быстро устав от пустословия и неопределённости, он спросил прямо: «Профессор, вы располагаете какой-то, хотя бы приблизительной информацией о том, чего следует ждать, или не знаете ничего?» И ладно бы Дамблдор ответил, что НИЧЕГО он, старый мерин, не ведает, потому как всего лишь обычный человек, а не Мерлин. Внутренне Сириус был готов к такому ответу. Так нет же! Старик бодро начал, и даже сказал о том, что у него есть кое-какие догадки. Сириус весь превратился в слух, и не зря. Минуты не прошло, как всё стало понятным и само собой разумеющимся. «Сириус, мальчик мой… — глубокий вдох и долгий выдох. — Нам приходится вести битву с непостоянным и неуловимым противником, вечно меняющим обличия, так что ничего нельзя заранее предсказать… — …бла-бла-бла… — …потому что Темные искусства вечны…» «Словами шелестел… И Темные искусства… сворачивал в тугой кочан капусты», — с чувством прошептал Сириус, накручивая на палец травинку. Так… На лирику потянуло. Кажется, пора менять подштанники… Старик, определенно, что-то знает. Но играет в молчанку. Прячется либо за туманными словесами, либо за важными делами, либо за сакраментальной фразой: «Не время…» «В окошко Волдеморт заглянет… Час откровения настанет», — Сириус в сердцах сплюнул в траву. Что ещё вкусненького? Личный поединок. Между Волдемортом и четырнадцатилетним пацаном… Убиться бладжером! Если убрать эмоции. Такое вероятно? Технически — как говорил прокуренный маггл, продавший ему мотоцикл. Вроде бы, у нынешнего Лорда нет тела. Или уже есть? Будем исходить из худшего — есть. Кого-то нашёл, в кого-то вселился… В Хвоста, что ли? Ну, нет. Гарри писал, что Волдеморт прикладывал Хвоста пыточным заклятием. Ага! Значит, тело точно есть — палочку чем-то надо держать. Второй вопрос: как Волдеморт — не важно: с телом или без тела — может попасть в лабиринт? И главное — зачем это ему? С проклятием проще. К примеру, одно из препятствий можно устроить так, что Гарри сам крови накапает, лишь бы пройти к Кубку (полбеды: предупредим). Но Тёмный Лорд в чужом теле, тайком проникший в лабиринт, единственно ради того, чтобы сразиться с Поттером в личном поединке… Вздор. Разум, что ли, растерял вместе с останками? Зачем Волдеморту такие риски? Тем более, чемпион сможет в любую минуту призвать на помощь (Дамблдор обещал). Нет, должна быть какая-то прагматичная причина, а не просто желание расправиться с мальчишкой. Или он всё же рассчитывает вернуть себе былую мощь? Но каким — докси ему в задницу! — образом? Закусит Поттером, как чёрный маг Блэк якобы закусил Краучем? Х-мм… А Мерлин его знает? Можно ли что-то утверждать наверняка, если имеешь дело с Тёмными искусствами? Умом Сириус понимал, что это — маразм, но, исключительно на всякий случай, решил не скидывать версию в корзину. В последние дни он, как утопающий, хватался за любую соломинку. Может у Тёмного Лорда пунктик такой — личный поединок и никак иначе. В Годрикову Лощину, как ни крути, он намылился собственной персоной. Хорошо: злодей решил загрызть пацана в лабиринте. Только как? Волдеморту для этого нужно стать — самое малое — огнеупорным… В животе вдруг похолодело. Огненные соплохвосты… — жуткая помесь мантикор с огненными крабами. Там броня такая, что Гарри скорее сам сгорит, чем прожжёт ладонями их шкуру. Волдеморт просто… вселится в соплохвоста, как вселялся в Квиррелла. Ему даже не придется тратить усилий на то, чтобы попасть в лабиринт. Хагрид сам запустит его туда. И кому, как не Сириусу, знать, что животное с человеческим разумом… У Гарри схватит шрам от боли и тогда… Это конец. Сириус вскочил на ноги, но тут же вынужден был схватиться за древесный ствол. Кровь прилила к вискам с такой силой, что голова пошла кругом. Спокойно, Бродяга. Нужно просто написать Дамблдору. Поделиться опасениями. Типа, дети проговорились, сам размышлял на досуге… Пусть будет Цербер. Он музыку любит. Волдеморту, при всём желании, слабо вселиться сразу в три головы. Иначе он бы не расхаживал вокруг Пушка полгода. Гарри нужен Дамблдору живым и здоровым. Старик сам сказал. Не отправит же он, в самом деле, мальчишку сражаться с двумя монстрами одновременно! Почувствовав, что в состоянии стоять на ногах, Сириус выпустил из рук ствол дерева и направился к ручью. Надо смочить горло и охладить лицо. Тихий шорох совиных крыльев застал его у воды. Сириус приподнял голову, оглянулся. Птица спускалась к нему, лавируя среди деревьев, лунный свет не скрывал белого оперения. — Букля! — воскликнул Сириус, подставляя руку. — Быстро ты… Умница! Он посадил птицу на подвернувшийся под ноги пень. Устало, но довольно, ухнув, сова протянула лапу. — Клювик будет рад тебя видеть, — сказал Сириус, отвязывая пергамент и жалея о том, что не припас угощения. — И мышкой поделится. Есть, наверное, хочешь? Неопределенно кивнув, Букля спустилась к ручью и стала жадно набирать в клюв воду. Сириус с благодарностью посмотрел на неё, потом сел на пень и стал разворачивать свиток. Пергамента оказалось два: Тонксы вернули ему письмо Гермионы. Его Сириус отложил в сторону и, поярче засветив палочку, начал читать. Руку Андромеды он узнал сразу. Она и раньше писала с нажимом, а годы словно добавили твердости её характеру. «Дорогой Бродяга! Разреши называть тебя так, раз подписываешься школьным прозвищем. Мы с Тедом безмерно счастливы тем, что получили от тебя весточку. Ты жив, в здравом уме и на свободе. Понимаю, что этого мало, но могло быть много хуже. Конечно, мы тебе верим. Хотя бы потому, что за тринадцать лет никто не доказал нам обратного. Я была на крестинах, Бродяга. Разве я могу забыть, как ты прижимал к груди своего крестника, как сияли твои глаза. Ну, какой из тебя Пожиратель смерти? Мы с мужем, правда, пытались кое-что сделать. Признаюсь, немногое: попытались добиться целительского осмотра и получить заключение специалиста о твоём сумасшествии. Но это как с голыми руками против дракона. А вскоре, после ареста Беллатрикс, с нами уже никто не разговаривал. В дом явилась бригада авроров с обыском. Теду прозрачно намекнули, что если он не хочет потерять работу, ему и его жене нужно сидеть тихо. Бродяга! Прости за прямоту (ты меня знаешь), но я подозреваю, что тебя спровадили в Азкабан исключительно затем, чтобы держать подальше от крестника. Похоже, Гарри нашли опекунов раньше, чем газеты сообщили о твоем аресте. Позже мы с Тедом наводили справки. Ваш Хагрид проболтался, что по указанию Дамблдора оставил ребёнка на крыльце дома его тетки. Дело было поздно вечером, первого ноября. В окнах дома не было света, все спали. Младенца, скорее всего, обнаружили лишь под утро». Сириус оторвался от письма. Поздно вечером это когда? В одиннадцать? Нет, лучше в двенадцать. А молочник приходит… Лили говорила, что в шесть утра. Он пытался отнять от шести двенадцать, но в голове как будто что-то застопорилось. Плюнув на цифры, он начал тупо загибать пальцы. Насчитал шесть часов. Тридцать первого капал дождь, ветер шумел, деревья в саду качались… «Сириус, я не знаю, чем занят твой бывший шеф, но его действия вызывают, по меньшей мере, недоумение. По-моему, человек пользуется тем, что спросить с него некому, а у крестного отца лапы коротки. Неужели ты оставил бы мальчика в школе после всего, что с ним произошло в первый же год? И я, и Тед, и наша дорогая Дора пребывали в шоке, читая письмо мисс Грейнджер. К сожалению, нам с Тедом есть что добавить. Два года назад, в начале летних каникул в «Мунго» привезли пятнадцатилетнюю девочку по имени Пенелопа Кристалл. Она стала жертвой взгляда василиска, к счастью, не прямого. В школе её отпоили соком мандрагоры, но бабушка, на всякий случай, решила показать внучку целителю. Пенелопу осматривал Майкл Грей, хороший приятель Теда. Он разговорился с девочкой, потому как случай исключительный: лет сто ничего подобного не случалось. И тут мисс Кристалл выдаёт, что в Хогвартсе было несколько аналогичных жертв (и мисс Грейнджер в их числе). Якобы змей — то самое чудовище, которое оставил в подземельях Салазар Слизерин. Всегда считала, что это было слишком давно, чтобы быть правдой. Но не это главное. Оказывается, первые жертвы появились ещё до рождества. Точнее — тридцать первого октября. Как ни печально, дети пребывали в состоянии оцепенения от нескольких месяцев до полугода. В «Мунго» их поставили бы на ноги за считанные дни, но директор школы не счел нужным обратиться в клинику, а родители несчастных — маглы — скорее всего, пребывали в неведении. Двадцатиметрового василиска — дыши глубже… — ликвидировал твой крестник». На какое-то время Сириус вовсе потерял способность дышать. Луч света в его палочке померк, а он, уставившись в темноту, долго соображал, сколько трёхметровых соплохвостов поместится в двадцатиметровом змее. Выходило, что никак не меньше шести. Много. Для двенадцатилетнего мальчишки чересчур. Нет, о цифрах лучше не задумываться. — Люмос! — рыкнул Сириус со злостью. «Проткнул мечом Годрика, который ему прислал Дамблдор». Ну, хоть не пальцем… Сделав глубокий вдох — чтоб хватило воздуха до конца письма — Сириус побежал глазами по строчкам. «Помню, Тед, Дора и я весь вечер обсуждали это происшествие. В какой-то момент муж с грустью пошутил, что Дамблдор просто хотел дать Гарри Поттеру шанс совершить ещё один подвиг. Посуди сам: жертва нападения поступает в «Мунго», профессиональный целитель определяет точную причину недуга, и в тот же день о реликтовом монстре становится известно Министерству. Дело передают в Комиссию по обезвреживанию опасных существ, в школу присылают авроров и экзекутора. Впрочем, не тебе объяснять, как это делается. По словам мисс Кристалл, Дамблдор ни слова не проронил о василиске. Зато с первого же дня твердил, что «мы имеем дело с искуснейшей черной магией…». Как не странно, ему верили не только преподаватели, но даже мадам Помфри. Впрочем, случай действительно редкий, всех симптомов она могла и не знать. Выжимка из мандрагор, судя по всему, была приготовлена по прямому указанию директора. Девочка догадалась обо всём случайно: писала эссе по гербологии о целебных свойствах корня, где-то натолкнулась на упоминание об оцепенении. Сначала не поверила, решила, что быть того не может, чтобы за полгода взрослые не разобрались в том, с кем имеют дело. Но потом поговорила с мисс Грейнджер, та поделилась тем, что иногда Гарри слышит какой-то странный голос прямо из стен. Тебе ведь наверняка известно, что Гарри — змееуст. Сговорившись, две малолетки решили посмотреть на василиска через зеркальце. Боялись, что им не поверят, поднимут на смех… Прости, Бродяга, но дальше слов нет. В тот вечер семь раз поблагодарила небо за то, что моя дочь закончила Хогвартс двумя годами раньше». Сириуса передернуло. Оторвавшись от письма, он поёжился, а потом долго смотрел на то, как Букля трогает лапой поверхность воды. Вчера он попросил Живоглота отнести хозяйке ещё одну записку. Сначала, конечно, рассыпался в благодарностях, но в конце, не сдержавшись, приписал: «Гермиона, если с Гарри случалось что-нибудь из ряда вон на втором курсе, то… Словом: жду письма. Честное слово, не для того, чтобы проводить с Гарри воспитательную беседу. Обещаю, что ни словом не намекну крестнику о нашей переписке. Если что, сошлюсь на Дамблдора». В общем, правильно сделал. Сейчас он даже не знал, как реагировать на изложенные Андромедой факты. Гигантский василиск ползает по коридорам… Не по лабиринту — среди чемпионов, которые знали, на что подписываются — а по школе. Дамблдор, судя по всему, просто отключил тормоза. Вообще-то, за такое отправляют на нары. Дальше Андромеда писала о своей семье. «У нас всё хорошо. Дора уже большая, работает в аврорате. Всё благодаря близкой дружбе с мистером Грюмом. Грозный Глаз — Дора его так называет — дал рекомендацию. Правда, Тед говорит, что его дочь и сама бы справилась, но я-то знаю, что к полукровкам требования на порядок выше. Я собрала кое-что для тебя: немного денег, зачарованную палатку, запас продуктов. Тед говорит, что прятаться надо с комфортом. Пришли домовика, он заберёт. Тебя Кричер не ослушается, ведь ты сейчас единственный мужчина в роду. С любовью, Андромеда». На «единственном мужчине» Сириус неожиданно для себя улыбнулся. Палатка ему сейчас ни к чему, но от заботливых слов кузины на душе стало теплее. «P.S. Бродяга, очень прошу: не отказывайся от помощи. Иначе придется грузить ношей сову. Короче, пожалей птичку. Передаю пергамент мужу». Продолжение, накатанное крайне неразборчивым почерком, оказалось коротким. «Бродяга! Должен тебя разочаровать. От «Проклятия девяти капель» существует только одно средство: ликвидация (читай — убийство) злоумышленника. Есть ещё так называемый антидот, который сводит жертву в могилу не за три недели, а за три месяца, но при этом убийца становится в три раза сильнее. С антидотом постараюсь что-нибудь придумать, но это очень тяжело. Состав сложный, половину ингредиентов надо пробивать через Министерство. Но попробую. Будь здоров. Тед». Если бы нынешним утром кто-то сказал Сириусу, что он будет слать в адрес Снейпа благодарственные молитвы, он поднял бы шутника на смех. Но сейчас он нутром чувствовал: Снейп не подведет. Можно сказать, с одной проблемой разобрались. Завтра стоит написать Теду, чтоб не беспокоился понапрасну. Оставшихся соплохвостов придётся истреблять. Самому. Потому что тормоза в голову Дамблдора не вставишь. Похоже, он готов подсовывать мальчишку кому угодно: скаредным родственничкам, убийце единорогов, василиску, хвостороге, дементорам, Волдеморту… Сириус уже ни о чем не хотел расспрашивать Дамблдора. Он догадывался, что ему скажут. «Мальчика нужно тренировать…» — или что-нибудь вроде того. И точно знал, что не сдержится, ответит старику грубо и в простых словах. Потому что это не учёба и не тренировки (пацан простейших защитных заклинаний не знает), а тест непонятно на что. Как там с Северусом? «Я хочу убедиться, что имею дело с храбрым человеком…» Ну да. Потому что волшебный мир якобы на грани новой войны. «А мне плевать, профессор!» — ожесточено подумал Сириус словечками Снейпа. Собственной шкурой он, Блэк, готов был рисковать сколько угодно. Но не жизнью и здоровьем Гарри. Счастье, что заранее настрочил письмо Лунатику, сейчас на уме крутились одни ругательства. Заглянув напоследок в послание Тонксов, Сириус обнаружил маленькую приписку. «Дорогой дядюшка! Шлю тебе горячий и мохнатый привет! Надеюсь, скоро увидимся. Как доблестный мракоборец, буду охранять чемпионов всю неделю перед турниром. Ты легко узнаешь меня по ярко-розовым волосам. И только попробуй сказать, что это чересчур! Пока. Тонкс». В воздухе раздался мягкий шорох — Букля расправляла крылья. — Не улетай далеко, — предупредил Сириус. — Дело есть. «К Клювику полетела», — решил он и направился следом, на ходу сворачивая пергамент.