Свой путь

Обряд усыновления оказался всего-навсего правильно составленной бумагой — упрощенная процедура для крёстного отца. Считалось, что родители ребенка уже сделали свой выбор. Правда, документ нужно было написать на особом пергаменте и особым пером, но Сириус радовался тому, что дело не требовало присутствия Гарри. Ещё была нужна скрепляющая договор подпись двух волшебников, в чьих жилах текла кровь Блэков. Сириус рассчитывал на свою кузину и её дочь (счастье, что в семье есть порядочные люди!). Пергамент с вытравленным на нем родовым гербом принёс Кричер. Он же притащил откуда-то нужное перо (Сириус был уверен, что из того же шкафчика в гостиной) — чёрное, длинное и тонкое, с очень острым кончиком. Писать пришлось своей кровью. На тыльной стороне его правой руки прорезались те же слова, что и на пергаменте. Текст договора, к счастью, оказался коротким. «Я, Сириус Орион Блэк, сознавая свой долг перед именем Блэка, чтя традиции благороднейшего и древнейшего рода, принимаю в семью несовершеннолетнего Гарри Джеймса Поттера и, как крёстный отец, обещаю дать ему достойное воспитание». — Лупить буду, — мрачно пообещал Блэк, глядя на то, как свежие надрезы на руке затягиваются гладкой кожей. — Хозяин Сириус хочет сказать, что мальчик дурно воспитан? — обеспокоенно квакнул Кричер. — Нет, нет! Но он немно… некоторым образом сорванец. В общем, лупить есть за что. Кричер обещал поискать на чердаке особый ремень, Сириус не стал возражать. Заверенный Андромедой и её дочерью пергамент был оставлен на хранение домовику. Напоследок Блэк не сдержался, попросил эльфа держать медальон в укромном месте, но как можно дальше от себя. Кричер помрачнел, но обещание дал. Припомнив разговор с Аберфортом, и хорошо подумав, Сириус припрятал в тайник всё скопившееся за неделю имущество, включая волшебную палочку. Заботливая кузина, несмотря на протесты, всучила ему и зачарованную палатку, и деньги. Пригрозив, что возвращать долг придётся с процентами, Андромеда полушутя добавила: «Так что постарайся уладить дела с законом как можно скорее, чтоб не переплачивать».

*****

Две с лишним недели прошли относительно спокойно. Чёрный пес крутился вокруг сарая с соплохвостами, но добраться до них не смог. Двух оставшихся тварей — явно не без участия директора — прочно изолировали от нещадного Блэка. В одной из записок Дамблдор пошутил, что, того гляди, Хагрид запишет псину в штат своих питомцев. Сириус ответил, что на то и рассчитывает: втирается в доверие к великану. Потерпев неудачу с соплохвостами, Блэк твердо решил оставить все важные дела на последние дни. Дамблдор, жалуясь на занятость, ни разу его не навещал, чему можно было только радоваться. Внезапная болезнь, свалившая профессора Грюма, оказалась как нельзя кстати. За несколько дней до третьего задания экс-мракоборец появился в Хогвартсе, но экзамены по ЗоТИ принимал Снейп. Гарри сообщил в письме, что Грозный Глаз выглядит очень неважно: сильно похудел и так слаб, что, похоже, с трудом держится на ногах. Сириус невольно почувствовал угрызения совести: он-то думал, что ничего страшного, простое недомогание. Больше всего удручало долгое отсутствие Букли. Сова вернулась вечером двадцать первого июня, Сириус к этому времени уже не находил себе места. В лапках птицы не оказалось ничего, кроме записки, которую он разворачивал с учащённым сердцебиением. «Бродяга! Стою посреди Хогсмида. Жду тебя. Не волнуйся: конспекты с собой. Лунатик». Не веря свалившемуся счастью, Сириус помчался в деревню. Он нашёл старого друга возле «Трёх мётел», на радостях облобызал его в обе щёки и повёл к тайнику в скале. Через час, забрав с собой Клювокрыла, они разбили палатку под лесистым холмом, в нескольких милях от Хогсмида. Люпин укрыл её маскировочными чарами. Палатка оказалась малогабаритной. В ней было всего два помещения: нечто вроде санузла с душевой кабиной и комната с кроватью, кухонным шкафчиком, небольшой плитой и столиком. К столу прилагались две табуретки. — Ты чего вдруг решил рвануть на родину, Лунатик? — спросил Сириус, когда они, наконец, покончили с делами и, раскопав в столе кое-какие припасы, сели пить чай. — Опять работу потерял? — Не поверишь: сам уволился, — ответил Римус, покосившись на штопанный рукав мантии. — Кажется, впервые в жизни. Глядя на обтрёпанный вид друга, Сириус грустно улыбнулся. — Ладно, Рем! Считай, это началом новой жизни. — Боялся, что Букля не долетит, — серьёзно сказал Римус. — Далеко. Ну и вообще, узнав столько интересного… Сириус многозначительно хмыкнул. — Короче, немедленно выкладывай всё, о чем я ещё не знаю, — сказал Римус, наливая себе вторую чашку чаю. — А с работы меня бы всё равно скоро попросили, так что… В общем, я весь внимание. Начав выкладывать все по порядку, Сириус проговорил не меньше часа. Римус не перебивал. Впервые он решился вставить слово, когда речь зашла о выборе Хранителя. — Одного не понимаю, Бродяга. Дамблдор говорил, что предлагал сам себя в Хранители Тайны. Почему Джеймс настоял на своём? — Потому что ещё были Лонгботтомы, — пожав плечами, сказал Сириус. — Пятеро, включая деда и бабушку, а у человека только одно сердце. — Так Дамблдор хотел стать Хранителем Лонгботтомов? — переспросил Римус. — Странно. Он никогда об этом не упоминал. — Из скромности, — съязвил Сириус. — Никогда не слышал о том, что Лонгботтомы сидели под «Фиделиусом», — спокойно возразил Римус. — Я видел Фрэнка и Алису в Годриковой Лощине, на похоронах. Ещё до того, как… — он сжал кулаки. — Словом, они обмолвились, что не рискнули применить к себе столь сложное заклинание и воспользовались защитой Министерства. — Им выделили отряд мракоборцев для охраны? — скептически хмыкнув, спросил Сириус. — Почему? — сказал Римус вежливым тоном «будь добр, Бродяга, не гавкай слишком громко». — Вокруг их дома поставили защитный барьер. Побегать пришлось, но, в конце концов, Министерство пошло навстречу своим работникам. — Ну, знаешь, Лунатик! — выдохнул Сириус, почувствовав себя дураком. — Как купил, так и продаю. В Министерстве никогда не работал, в те дни старика не видел, а Джеймс говорил, что их с Лили поставили перед выбором: либо они доверяют свою тайну Дамблдору, либо уступают его Лонгботтомам, а себе берут другого Хранителя. Разумеется, Джеймс, по благородству души, настоял на моей кандидатуре. — А потом? — спросил Римус после недолгой паузы. — Что потом? — Когда Лонгботтомы отказались от услуг Дамблдора. — Насколько мне известно, старик больше не появлялся в Годриковой Лощине, — ответил Сириус, не скрывая раздражения. — А Джеймсу и Лили в те дни было не до личной переписки. Вновь наступило молчание. Сириусу почему-то припомнились подслушанные однажды слова: «Порядочными людьми легко манипулировать. Их поступки просчитываются на раз-два». Это было сказано мерзавцами с тёмной стороны, которые обсуждали свои пакостные планы. — Ладно, давай дальше, — сказал Римус, и, выслушав рассказ о Кричере, о подписанном с домом Блэков договоре, воскликнул: — Честное слово, Бродяга, умеешь ты удивлять! Ещё полчаса назад я не поставил бы и медного кната на то, что мой друг выведет своей рукой: «…сознавая свой долг перед именем Блэка». — Андромеда была поражена не меньше, — Сириус довольно улыбнулся. — А Тонкс, постучав свитком по моей макушке, пригрозила: «Смотри, дядюшка, воспитывай Гарри Поттера как следует!» — Ты и племянницей обзавелся… — Не вздыхай, познакомлю, — пообещал Сириус. — Ей двадцать два года, и она очень даже ничего… — Это уже говорилось и много раз, — проговорил Римус, увидев появившееся на лице друга многообещающее выражение. — Только после тебя, Бродяга! Быть шафером на твоей свадьбе, так и быть, соглашусь. — Да у меня тоже глухо всё, — Сириус махнул рукой. — Так что придётся обсуждать текущие, сугубо мужские дела. Понимающе переглянувшись, они направились к оставленным у кровати вещам. — Слушай, Бродяга, — сказал Римус, распаковывая свой старенький чемоданчик и доставая тетрадь с конспектами. — А может, карта уже не нужна? Ну, раз ты договорился с Кричером. — Ты будто не знаешь моего крестника! Он сначала умрёт, как герой, а уж потом… — Сириус присвистнул, подняв глаза к потолку, — позовёт на помощь. Я не показывал тебе ещё одно письмецо от мисс Грейнджер. Порывшись в сумке, Сириус выложил исписанный лист бумаги на крышку чемодана, прямо перед сидящим на кровати Люпином. Тот взял письмо в руки. — Как это? — спросил Римус, глядя на друга поверх листа. — «Наследник Слизерина вышел из дневника…» Привидение, что ли? — А кто из нас преподаватель ЗоТИ? — переспросил Сириус с нажимом на последнее слово. — Вроде ты, Лунатик. — Вышел весь, — буркнул Римус, погружаясь в чтение по новой. Просмотрев ещё раз письмо, он добавил философски: — Знаешь, если пойдет такими темпами, то скоро по части тёмной магии детки оставят профессора Люпина далеко позади. — Не переживай, Лунатик, — осклабился Сириус, — Я дам тебе кое-кого в консультанты. Кричер тебя натаскает… Брови Римуса взметнулись вверх, а Блэк начал рассказывать про неуязвимый медальон, обнаруженный в собственном доме. — Что ты собираешься делать? — спросил Люпин, выслушав свежую порцию откровений. — Пока ничего, — заложив руки за спину, Сириус прошёлся по комнате. — После третьего задания напою Кричера Сывороткой правды. — Сволочь ты, Блэк, двуличная! — не всерьёз уколол Римус. — Сам знаю, — ухмыльнулся Сириус. — А ты завтра же топаешь в Косой переулок. И не вздумай экономить! Нужно очень сильное зелье. — А на «потом» какие планы? — спросил Люпин, опуская на пол чемодан. — Великие, — значимо отвесил Сириус, вспомнив Аберфорта. — Во-первых, карта. Чертёж в масштабе я уже сделал, но выяснилась досадная неприятность: поле для квиддича слишком большое. Чтобы связать занимаемое им место с пергаментом, нужно хотя бы разок пересечь лабиринт с юга на север. А там, сам понимаешь, всё заперто. — Ну и какие мысли на этот счет? — Простые, — доложил Сириус, шумно подвигая табурет и присаживаясь напротив Люпина. — В ночь с пятницы на субботу в лабиринт потащат двух соплохвостов и, уж не знаю, скольких акромантулов. — Откуда ты всё знаешь?! — Лунатик, я в разведке служил! — громкий голос Сириуса перекрыл изумленный возглас Люпина. — Сегодня Хагрид инструктировал нескольких бойцов из аврората, я прохаживался неподалёку. Не говорю уже о том, что один из добровольцев — дочь моей кузины. — Так ты хочешь ей поручить? — А почему нет? Чары сложные, но Дора — очень смышлёная девочка. Кстати, Лунатик, завтра у неё выходной, так что у вас впереди сутки плюс один день, чтобы отработать заклинание. Я к тебе её прямо сюда пришлю. Только не говори мне, что по дороге на родину не заглядывал в конспекты! Небось, наизусть всё выучил? — Слушай, Бродяга! — воскликнул Римус, покачав головой. — А ты-то что будешь делать? — Бегать вокруг лабиринта и вилять хвостом, — тявкнул Сириус. — Согласись, Лунатик: чёрную псину Нюхалза никто не сможет заменить. Так что ты прибыл как нельзя вовремя. — Прости, что задержался, — Римус кинул горький взгляд на свой обшарпанный чемодан, — но маггловским эконом классом дешевле. — Это я балбес, — Сириус резко поднялся с табурета. — Надо было сразу выписывать тебя из Америки, и денег послать с Буклей. Хотя… к Аберфорту я ходил позднее. — Да… — выразительно протянул Люпин. — Не ожидал от тебя. — Я сам не ожидал от себя. До встречи с боггартом я не считал своё присутствие здесь чем-то особенным. Моральная поддержка для Гарри и ничего больше. На Дамблдора надеялся, — Сириус громко фыркнул, но столкнувшись с потеряным взглядом друга, сказал много спокойнее: — Да, я помню: ты всегда говорил, что считаешь суждения Дамблдора здравыми, догадки гениальными, а действия едва ли не героическими. — А разве это не так? — пальцы Люпина дрогнули и вцепились в ткань мантии. — А все его тайны и недомолвки… Бродяга! Всё знать — это не наше дело. — Хорошо, хорошо, — поспешил согласиться Сириус, чувствуя, что беседа может перерасти в давний спор. — Только будь другом, не попадайся на глаза старику ближайшие три дня. А потом, так и быть, можешь вместе с ним посмеяться над пустоголовым Бродягой. Люпин согласно кивнул, а Блэк раздумал говорить об Аберфорте сверх необходимого. Вряд ли Римус воспримет его рассказ на «ура!». Сириус сам во многом не понимал младшего брата Дамблдора, и, если честно, не часто об этом задумывался. Двадцать четвертое июня поделило время надвое, и сейчас он проходил первый отрезок пути. — Ладно, Бродяга, — миролюбиво произнес Римус и перешёл на деловой тон. — Как ты собираешься устроить дело с Клятвой верности? — В субботу, перед самым турниром, — Сириус уперся руками в спинку кровати. — Пошлю Живоглота с запиской, попрошу крестника принять душ в восемь часов утра и ничему не удивляться. Я всё объясню на месте через зеркальце. Кричера обрядим в полотенце с гербом Хогвартса. — Конспирация? — выдавил Люпин со слабой улыбкой. — Угу, — хмыкнул Сириус. — У меня, знаешь ли, паранойя. Если Дору в Школе авроров кое-чему научили, то Гарри понятия не имеет о том, как закрывать разум. Но я надеюсь, что Дамблдору в день состязаний будет не до Поттера. Делегация из Министерства, из Визенгамота, иностранные гости, судьи, журналисты… и чёрный пёс на грядке. Глубоко он не полезет, а волнение мальчика перед заданием вполне объяснимо. Люпин ничего не сказал, пожал плечами, но по лицу было видно, что в душе он немного посмеивается над чрезмерной озабоченностью своего друга. — Хватит лыбиться, Лунатик! — рявкнул Сириус. — Я же сказал: у меня шизофрения. Скоро вместе посмеёмся над придурком Блэком. Проговаривая последние слова, Сириус искренне верил, что именно этого и хочет его сердце. Чтобы все страхи, предосторожности и хлопоты оказались не более, чем игрой больного воображения.