Imperium ex inferno

«Смеюсь над летней мошкарой, Что на огонь летит, А сам? Не по своей ли воле Сгораю от любви?..» Отикоти Мицунэ

— Ларра, это потрясающе! — во весь голос вопил Аанг, носясь вокруг первого аватара радостным вихрем. — Вы освободились, это было так... так... вау! Он не в силах был сдержать переполняющую его изнутри радость: они свободны! Ларра свободен! Он сам, он, Аанг, мальчик из бункера (лучше бы был айсберг!), он свободен, наконец-то, полностью, абсолютно, а ведь он уже успел забыть о том, как это — ощущать себя свободным и знать, что даже если кто-то и попробует заковать тебя в колодки — никакая сила тебя в них не удержит, потому что ты — маг земли, ты — аватар Аанг, и ты сильнее любых колодок, любого бункера, любого, чтоб ему провалиться, Лорда Огня Озая! И ты справишься, что бы ни случилось, как справился он, этот человек с бороздами на руках и грустными, невыносимо-добрыми карими глазами... Грустными?.. Хотя вокруг двух аватаров уже не было ничего, только белая пустота, Аанг остановился, словно налетев на стену, и, мгновенно посерьезнев, обернулся к Ларре лицом. Встревоженный и внимательный взгляд мальчика без слов спрашивал: что случилось? Почему опущены уголки губ, почему потяжелел взгляд, почему ты смотришь сквозь меня так, словно не видишь вовсе? Ларра моргнул, словно прогоняя видение, возникшее перед его глазами, и слабо улыбнулся: всё хорошо, Аанг! — но юный маг воздуха ему не поверил, и взгляд его остался пристальным и тревожным, хотя он и приподнял уголки губ в слабой ответной улыбке. — Идем, — тихо сказал Ларра, обнимая его за плечи. — У меня тоже был свой... Южный храм воздуха. И словно холодная рука стиснула его сердце. Помертвев, Аанг послушно сделал несколько шагов. Белизна вокруг двух аватаров рассеивалась, словно эмоциональный художник бросал на холст всё новые и новые краски: поначалу они, ещё влажные, не позволяли увидеть ничего отчётливо, только яркую зелень, высокое небо... вот мелькнуло золото — это, должно быть, тропинка; вот показался какой-то светлый силуэт... он-то и сделался отчётливым раньше всех остальных. Улыбнувшись, Аанг узнал Ларру. Он быстрым шагом шёл по дороге вперёд и вперёд, ни на миг не отрывая взгляд от дороги, простирающийся перед ним. Юноша уже приоделся и, хотя его одежда была дешёвой и простой, явно не купленной, но домотканой, он то и дело приостанавливался и беспокойно оправлял её и выпрямлял спину, стараясь выглядеть получше. «Может, его там ждёт невеста? — с любопытством подумал Аанг. — Или он так для мамы... для сестры. Я бы тоже... для Гиацо...» Тёплая рука Ларры незаметно легла на его плечо и сжала крепко, но безболезненно: держись, Аанг. Мальчик повёл плечом, безмолвно благодаря за ласку, но сам упрямо нахмурился: это он должен поддерживать Ларру, а не предаваться воспоминаниям, какими бы тяжёлыми они ни были. — Ларра? — тихо шепнул мальчик. — Ты можешь не показывать, если не хочешь. — Спасибо, — слабо улыбнулся первый аватар. — Не бойся. Всё хорошо. Молодой Ларра сорвался на бег по золотой тропинке — и вдруг резко остановился, словно споткнувшись, словно его ноги отказались нести его дальше. Настала очередь Аанга крепко сжимать чужую ладонь. На месте деревни (Аанг не знал, какой она была раньше, но с лёгкостью мог представить: сколько городков, маленьких деревень, полных жизни, несмотря ни на что, он видел за время своего путешествия?) — жалкие обломки сожжённых домов, уже поросшие тонким слоем мха и травы. Прошло всего два года, этого мало, чтобы залечить раны, оставленные человеческой жестокостью, и сейчас Аанг с лёгкостью угадывал: вот главная улица... а здесь раньше была кузня... а вон там — мельница. А вот и её хозяин — скелет в остатках коричневой свободной куртки с каким-то медным медальоном, он запутался между рёбер, не вытащишь теперь... Мальчик беззвучно сглотнул, борясь с тошнотой, и почувствовал, как кожа вздыбилась ледяными мурашками. Сам не зная, зачем, он порывисто снял со своего посоха банку со светлячком и закрыл её ладонями так, чтобы Мибу не видел ничего этого. Но кто закроет глаза Ларре? Юноша почти не изменился в лице, только взгляд сделался по-детски недоумённым. — Я не думал, что всё будет выглядеть так, — тихо прошептал Ларра-старший. — Я думал, только угонят в плен юношей и девушек, но пощадят остальных. Я думал, их семьи не тронут. Аанг молча пожал его руку. «Раз, два, три», — отсчитывали дома губы юного Ларры, ища нужный. Его дом, неотличимый сейчас от остальных. Живое воображение Аанга тут же подкинуло ему картинку: маленький, но уютный домик, резьба на оконных ставнях, мужчина, похожий на Ларру, выходящий через дверь: вытирает руки полотенцем, щурится на солнечный свет... Недвижным скелетом лежит на пороге дома. В сантиметрах от костей пальцев — топор для колки дров. Дожди и снега умыли его, но нетрудно догадаться, что прежде на нем была засохшая кровь. — Папа, — прошептал Ларра, и Аангу захотелось отвернуться. Но разве Сокка и Катара — они отворачивались?.. И он продолжил смотреть. Ларра бессильно упал на колени, протягивая вперёд трясущиеся руки: обнять то, что прежде было его отцом, но разве можно это собрание костей, уже выбеленных временем, посчитать своим родителем? Обрывки одежды да топор — всё, что от него осталось. — Папа, — повторил он и уронил руки на колени. Рукава рубашки задрались, обнажая шрамы от колодок: он всё дёргал их по дороге, хотел скрыть... родители, конечно, знали, где он был эти два года, но зачем напоминать лишний раз — и им, и себе? А теперь напоминать некому... — Папа. Шатаясь и держась за остатки стены, юноша поднялся на ноги. Хотел было шагнуть через порог, но как, если отец даже после смерти защищает свой дом? Переступить через его скелет? Кощунственно... Сглотнув, Ларра тихонько шевельнул пальцами — и земля под его отцом мягко сдвинулась, отодвигая скелет вглубь дома. Сухие, нервно дрожащие губы Ларры, беззвучно шевельнулись, и Аанг угадал слово «Прости». — Они всё вынесли, — негромко прошептал Ларра-старший, скользнув вслед за своим молодым воплощением в дом. — Отец сделал люльку для малыша, мама была беременна, когда... это случилось. Они вынесли даже недоделанную люльку, пустили её на растопку костра. Папа вырезал там бабочек... У Аанга защипало в глазах. Здесь было так тихо, почти неестественно. А может, это сам Аанг ничего не слышал? Наверное, должны были петь птицы, шелестеть ветер за окном, петь цикады... — Это мои воспоминания, Аанг, — тихо сказал Ларра. — Я не слышал ничего этого. Отчего-то мальчик мучительно покраснел. Ну, конечно, это же самое логичное объяснение, а он не додумался, дурак! И какое Ларре сейчас дело до цикад и шелестящего ветра?.. — Ты прав, — слабо улыбнулся Ларра. — Я его не слышал очень долго. Пока... Аватар не успел договорить. Тишину прорезал отчётливый, словно стук упавших с полки горшков, вышедших из-под рук отца Ларры, звук: юный аватар упал на колени и со стоном закрыл лицо руками. Перед ним лежал крошечный детский скелет. Аанг заметил на его руке цветной браслет, сплетённый из ниток: подарок старшего брата? Старшего брата, который сейчас раскачивался, стиснув голову дрожащими ладонями, и плечи его сотрясались в глухих, срывающихся рыданиях. Аангу было больно смотреть на это. Что-то внутри глухо заныло, отзываясь на чужую боль, но это чувство отличалось от сочувствия, заставившего его крепко и ободряюще стиснуть сухую ладонь Ларры-старшего. Мужчина усмехнулся, по-отечески ласково отвечая на его пожатие — должно быть, утешение от мальчишки тринадцати лет только его забавляли... Но что же это за чувство?.. Глухое, болезненное... словно это он стоит там на коленях, глядя на хрупкий скелетик, он потерял свою семью... Аанг сглотнул, и во рту его разлилась горечь с привкусом снега и заноз от меча для аэробола. Стоял. Смотрел. И прекрасно понимает, что чувствует сейчас его первое воплощение. Настала очередь Ларры ободряюще сжимать его плечо. — С любой болью можно справиться, — негромко проговорил он, отрешённо глядя куда-то в пространство. — Какими бы тяжёлыми ни были кандалы, человек всегда сумеет сделать шаг вперёд. Если захочет. И Ларра действительно сделал этот шаг, и всё вокруг растаяло, как дымка над благовонными палочками, если провести над ними ладонью, а два аватара вновь ступили на камень дороги. Она была трудной. Тернистый узкий путь вёл через скалы вперёд и вперёд, время от времени пропадая в густом тумане, и если двум духам ничего не стоило идти по нему, то юный Ларра то и дело спотыкался, хватался за камни и мох, и он оставался между его пальцами, а камни крошились и сыпались под ноги, и он шёл прямо нему всё дальше и дальше. «Это был тяжёлый путь, — подумал Аанг. — И дело не в камнях». По лицу Ларры беззвучно катились слёзы. Аанг не знал этих людей, которые были его родителями, но он очень хорошо знал, как это — терять тех, кто был тебе дорог. Он хотел снова сжать руку Ларры, но не решился: первый аватар, уверенно шагавший с ним рядом, выглядел абсолютно спокойным. На его губах играла лёгкая улыбка, и он смотрел на Аанга взглядом, полным тёплого спокойствия. Он не выглядел тем, кто нуждался в помощи. Но ведь и Аанг не выглядел таким уже через час после того, как увидел Гиацо. — Куда мы идём, Ларра? — тихо спросил аватар. — Сначала я не знал, куда мне идти. Но потом... Аанг, ты любишь море? На губах воздушного мага появилась слабая улыбка, а в глазах вспыхнули тихие искорки. — Очень! — Оно особенное. Когда ты слышишь шум прибоя, то все твои мысли тонут в нём. Разбиваются о камни клочками пены. Нет ничего лучше моря, если тебе больно, — Ларра слабо улыбнулся. — Лежать на волнах и чувствовать поцелуи солнечных лучей. И не думать ни о чём больше... — Свитопетуха тебе в зад! — раздался грубый мужской голос, и из тишины гор и тумана Аанг окунулся в кипучую жизнь порта. — Руки-крюки, лови, мать твою так!.. Глядя на детское изумление и вспыхнувшие алым щёки Аанга, Ларра невольно понимающе усмехнулся. — Море прекрасно везде. А вот люди... Людей вокруг было очень много. Они сновали туда-сюда в оживленной сутолоке, переругивались и разговаривали, кричали, смеялись, плакали... где-то раздался пронзительный собачий скулёж, и Аанг вместе с юным Ларрой одновременно бросились туда, не размышляя, но если Аанг прошёл сквозь нескольких людей на своём пути и остановился, опомнившись, то Ларра решительно и проворно пробирался вперёд и вперёд, к маленькому мохнатому чёрному зверьку, чьи задние лапы оказались под каким-то тяжёлым ящиком, откуда несло алкоголем. Ларра без труда поднял его, и собачка, поскуливая, отползла в сторону. Ларра — измученное лицо, заострившиеся скулы, почти чёрные, острые глаза... — слабо улыбнулся, переводя дыхание, но в следующий миг... — Эй, салага! — его ткнули кулаком без двух пальцев в живот. — А ну, отдай сюда ром! В высоком мужчине с загрубевшим лицом со шрамами легко было признать бывалого моряка. Он выхватил у Ларры ящик и бросил на него насмешливый, презрительный взгляд. — Глист сухопутный... Юноша проводил его угрюмым взглядом, потирая рукой живот. Аанг думал, что он пойдёт дальше, но вместо этого Ларра тихонько шмыгнул вслед за моряком. — Я решил наняться на корабль, — раздался голос старшего аватара за плечом у младшего. — Я не знал, куда плыть, и мне было всё равно. Я просто хотел в море. Слышать, видеть и чуять его. Чувствовать каждой клеточкой тела. Худой и жилистый парень, весь словно свитый из узлов и сухожилий, пригнулся, и скрученная верёвка пролетела над его головой. Хмурая ухмылка скривила его обмётанный лихорадкой рот. Нижняя губа треснула, и по небритому подбородку потекла тёмная кровь. — Но для этого мне пришлось потрудиться. Как понял Аанг, на корабле Ларра выполнял обязанности мальчика на побегушках. Все мелкие поручения, вся тяжёлая и грязная работа была на нём. Юноша ни минуты не сидел на месте, он обезьянкой вился по реям, ловко скользил по палубе, он был везде, в каждом уголке корабля, быстрый и послушный, и Аанг видел, как постепенно свет жизни загорается в его глазах. — Почему так, Ларра? — негромко спросил мальчик, вглядываясь в его более юные черты. — Ты так много работаешь, и тебе так больно. Я бы умер, наверное. — Работа позволяет не думать ни о чём. Она наполняет мускулы силой. Улыбки людей вокруг наполняют сердце радостью. А усталость по вечерам не позволяет видеть кошмары. Аанг кивнул. Не этим ли самым он занимался, тренируясь с мастером Пиандао? Вымотать себя настолько, чтобы не суметь даже пошевелиться ни телом, ни мыслями. Радоваться сдержанной похвале мастера, его улыбке и теплому взгляду; радоваться силе, которой наполнялись его мышцы, и блаженной тёплой пустоте в его голове. — И ещё у меня было море. Море, море до самого горизонта. Юный Ларра, которому предстояло стать аватаром, стоял на «вороньем гнезде» и, прищурившись, смотрел вдаль. Возле самого корабля вода казалась светло-зелёной. Её пронизывали солнечные лучи, делая её похожей на драгоценный камень. Чуть дальше она делалась голубой, а ещё дальше — насыщенно-синей, и рябь то и дело пробегала по ней, словно любящая рука ерошила волосы океану, и он отзывался на солнечную ласку волнами и радостным, искристым блеском воды. Аанг видел, как приподнимался его подбородок и разворачивались плечи. Глаза становились светлее, хотя и всё ещё щурились, но теперь морщинки возле их уголков казались улыбчивыми. И улыбка, светлая, точно солнце, расцветала на загорелом лице. Глядя на своё первое воплощение, Аангу хотелось радостно улыбаться вместе с ним, и сердце стучало горячо и свободно, как флаг, рвущийся на ветру. Но вдруг тень пробежала по лицу Ларры. Прищурившись, он подался вперёд, глядя в пронзительно-голубое небо — и судорожно сглотнул. Следом за движением его горла и у Аанга пробежали мурашки по спине: на западе он увидел знакомые тяжёлые очертания тёмных туч. На корабль надвигался шторм, столь же страшный, как и тот, в который когда-то попал маленький воздушный кочевник. Словно взбесившийся водный дух поднялся из солёных глубин и, увидев нахальных гостей в своих владениях, стал наносить им чудовищные удары. Всё в Аанге горело от желания кинуться на помощь этим людям, встать между ними и огромными валами, что один за другим обрушивались на корабль. Раньше он казался грациозной огромной птицей, уверенно рассекавшей просторы океана, но ныне стихия показала, кто здесь является хозяином положения. Больше она не собиралась терпеть в своих владениях людей, возомнивших о себе слишком много. Она решила их уничтожить. Люди метались по кораблю в попытках удержать его на плаву. У рулевого подламывались ноги, а по лицу катился пот пополам с солёной водой. Аанг видел, как у него вспухли жилы на обритой голове и шее, как напряглись в чудовищном усилии покрытые татуировками руки, но этих усилий было недостаточно. Шторм играл кораблём, словно он был сделан из тонкой рисовой бумаги, и швырял его туда-обратно, как капризный мальчишка швыряет наскучившую ему игрушку. Ларра ловким зверем шнырял по всему кораблю: подхватывал канаты (на его смуглой коже вспыхивали алые следы, когда мокрые верёвки взбесившимися гадюками вырывались из его рук), помогал ставить парус, вычерпывал воду из пробоин, тащил по палубе потерявшего сознание матроса. Мокрый, весь напряжённый, но решительно готовый противостоять стихии до последнего, он вызывал у Аанга невольное искреннее восхищение. — Я мысленно спорил с океаном в эти минуты, — раздался у него над ухом негромкий спокойный голос старшего Ларры, и мальчик вздрогнул, обернувшись к нему. Он словно на миг позабыл, что Ларра всё ещё здесь. — Я говорил ему остановиться, пытался успокоить, злился, кричал... и мне казалось, что в рёве волн я слышу короткие ответы. Тогда я не придал этому значения, но после оказалось, что неподалёку действительно бесновался дух океана. Позже я познакомился с ним поближе, — мужчина слабо усмехнулся. — Он узнал меня. Я спрашивал, он ли вынес меня к берегу, когда... Аанг услышал чудовищный треск, на мгновение перекрывший рёв океана. Увидел, как исказилось ужасом лицом юного Ларры: мачта корабля сломалась пополам. — ...корабль пошёл ко дну окончательно. Но он не ответил. В следующее мгновение вокруг сделалось так восхитительно-тихо, словно Аанг набрал побольше воздуха в грудь и ушёл под воду, позволяя ей, всесильной и добродетельной, заполнить свой слух глубокой и мирной тишью. Прошла секунда... другая, третья... и в темноте вспыхнул яркий золотой свет. Аанг и его молчаливый спутник оказались на солнечном побережье. Морские волны, мягко лижущие золотистый песок, ничем не напоминали тех огромных солёных чудовищ, что буквально уничтожили крепкий корабль и нескольких десятков людей. Теперь они лишь мягко шевелили остатки рубашки на измученном теле Ларры, оставляли песчинки на его немного заросшей щеке. Почувствовав эту грубоватую ласку, Ларра тихо застонал, приподнялся на локте... и увидел наконечник копья прямо перед своим лицом. — А во всех аватаров тыкали копьями? — хихикнул Аанг. — Это что-то вроде аватаровского крещения? Ларра не ответил, только в глазах его весело вспыхнули смеющийся огоньки. Будущего аватара окружили со всех сторон Едва ли это был боевой пограничный отряд, похоже, это всего лишь несколько молодых людей решили порыбачить. Среди них были юноши и девушки (одна из них, гибкая смуглая красавица с большими любопытными глазами, рассматривала Ларру с особенным сочувствием), все они были полуодеты, на смуглых телах блестели капли воды, а в волосах, заплетенных в причудливые причёски, виднелись разноцветные перья. По этим-то причёскам, по серьгам в ушах и носу, и по набедренным повязкам Аанг узнал в этих людях Воинов Солнца. Они почти не изменились с течением столетий, поэтому это было нетрудно. — Что с тобой случилось, морская находка? — улыбаясь, спросила у Ларры черноглазая девушка и осторожно приподняла его голову, стёрла со щеки песок узкой ладошкой. Ларра хрипло вздохнул, морщась от боли в измученном теле, но машинально потянулся к тёплой руке и не стал противиться, когда воительница бережно устроила его голову на своих коленях. — Водные духи крепко тебя потрепали. — Это точно, Нитта, — озабоченно откликнулся молодой мужчина с причудливо заплетённой густой смоляной косой. Она спускалась вниз по спине от его затылка, хотя вся остальная голова, обритая, ярко блестела на солнце. — Ашкий, бегом за шаманом, на парне нет живого места! Гибкий, проворный мальчишка, весь словно выточенный из тёмного золота, тут же сорвался в стремительный бег, но Ларра всё равно упрямо приподнялся на локте и хрипло прошептал: — Н-не надо... я в порядке... — Тихо, крепкие косточки, — шепнула девушка, названная Ниттой, и мягким касанием уложила его обратно. Аанг видел, как напряжённое лицо Ларры расслабляется под её осторожными пальцами, и отчего-то смущался на это смотреть. — Если ты имел мужество пережить шторм — имей мужество принять помощь после него. Успокойся, — она склонилась над ним так, что густые чёрные пряди упали вниз, скрывая юношу от всего мира, — всё хорошо. Аанг смущённо обернулся к своему первому воплощению. — Это... — Её зовут Нитта, — очень тихо отозвался Ларра. Он не смотрел на мальчика, его взгляд был неотрывно прикован к гибкой женской фигуре там, на берегу. — Она — моя единственная любовь. Мальчик предательски покраснел. Солнечный берег сменился улицами города Воинов Солнца. Они, как и сами воины, ничуть не изменились со временем: те же пирамиды, та же строгая геометричность, но теперь вместо тишины и запустения — оживлённый гомон и веселье. Аанг с радостью оглядывался по сторонам и думал, что, наверное, был бы рад остаться здесь если не навсегда, то хотя бы подольше. Какие здесь весёлые люди! Всюду бегают дети, ходят женщины, многие — с кувшинами на головах. Вот мелькнул знакомый силуэт Нитты — она легко скользнула во двор одного из домов и с облегчением опустила наземь тяжёлый кувшин. — Как ты не устаёшь таскать их, Нитта? — удивлённо спросил более молодой Ларра, выходя ей навстречу и бережно поднимая оставленный ею кувшин. — Они ужасно тяжёлые. По облику первого аватара Аанг понял, что со времени шторма прошло уже несколько недель, как минимум. Юноша окреп и уверенно держался на ногах, на его губах играла лёгкая полуулыбка, а вместо отрепья он переоделся в набедренную повязку, как у всех Воинов Солнца, высокие сандалии, оплетающие его голени до самых колен темными прочными шнурками, и красно-золотую просторную жилетку из плотной ткани, похожую на жилетку Зуко. — Для тебя они тяжёлые, Ларра? — мягким грудным смехом рассмеялась Нитта и легонько толкнула его ладонью в обнажённую грудь. Её глаза лукаво блестели. — А я думала, мужчины сильнее нас, хрупких женщин... — насмешливо промурлыкала она, прижимаясь к боку юноши гибким телом. — Я знаю, какая ты хрупкая, — усмехнулся Ларра. Мышцы его левой руки сильно напряглись, пальцы крепко сжались на глиняном горлышке кувшина, но он прижал его к себе одной рукой, чтобы освободить другую для Нитты. Осторожно, будто боясь повредить её гладкую кожу своей мозолистой ладонью, он погладил её по талии, и лицо девушки озарилось кошачьей улыбкой. — Тебе нет равных с ножом во всём городе. Воительница Солнца вновь рассмеялась и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать его в щёку... но, когда Ларра осторожно, словно боясь, что его грубо оттолкнут, потянулся вернуть ей поцелуй — девушка со смехом вывернулась из его объятий и шутливо погрозила пальцем. — Ну уж нет, господин морская находка! — рассмеялась она. — Сначала готовка, потом всё остальное. Будь Аанг старше — его бы бросило в жар от тона, каким были сказаны эти слова, но пока он находился в том светлом возрасте, когда чувственная хрипотца в женских голосах ещё не волнует сердце непрошеным жарким стуком. И всё-таки мальчик смутился. — Вы уже... пара? Вместе, да? — Нет, — улыбнулся Ларра. — Далеко нет. Нитта сводила меня с ума своими привычками. Она дразнила меня словами, объятиями... — мужчина хмыкнул и мягко улыбнулся. — Она была воплощённым огнём. Изменчивым, обжигающим, согревающим... я безумно любил её. Перед глазами Аанга мелькали картинки, лёгкие и яркие, как алые листья с клёна. Они развешивали бельё на верёвках, мелькали яркие ткани, таких ярких Аанг, кажется, не видел нигде, разве что на Зуко, когда тот только-только пришёл в Западный Храм Воздуха, и его безрукавка ещё не успела стереться почти до розового оттенка. Ларра двигается ловко и уверенно, они словно чувствуют друг друга: взметнулись руки Ларры, украшенные шрамами — тут же по другую сторону верёвки вскинулись изящные запястья Нитты, поймали мокрую ткань. Вот Ларра поднырнул под синюю простынь в ярко-красный ромб, схватил девушку в объятия со спины — она попыталась вырваться, но даже Аанг видел, что вырывается она только для того, чтобы он держал, и он ищет её губы, и... «Догоняй, Ларра!» — звонкий грудной смех, босые узкие ступни, быстро-быстро переступающие по узкой горной тропе, и девушка, похожая на горную козочку, быстрая и ловкая, бежит вперёд и вперёд, и юноша гонится за ней... оступается, непривычный к лазанью по горам, почти падает — и узкая, но сильная рука в последний момент хватает его за воротник, и крутые чёрные локоны заполошно прыгают на скулах, как перепуганные маленькие змейки, и в глазах столько искреннего ужаса, что вот уже Ларра, едва-едва переведя дыхание после неудавшегося падения, крепко обнимает её и шепчет: «Всё хорошо...» Вот они кружатся в танце вокруг громадного костра. Где-то там, в темноте, притаились другие люди, звучит музыка, разливается в ночном воздухе низкий женский голос, рассказывающий историю о любви на незнакомом Аангу наречии, но зачем понимать язык, если рассказчик говорит на самом доступном на свете языке песни? Руки Ларры и Нитты соединены красной лентой, они медленно-медленно кружатся вдвоём, ни на миг не отрывая друг от друга влюблённых глаз. Огонь отражается в глазах Нитты, огонь целует её смуглую кожу, огонь зажигает блики на прядях чёрных волос... «Люблю тебя, — едва различимо шепчет Ларра, — люблю.» Нитта порывисто тянется к его губам — и всё погружается в темноту. — Это было счастливое время, — тихо сказал Ларра-старший за спиной у воздушного аватара. «Он заслужил это счастье», — подумал Аанг, но не сказал вслух, только тепло и искренне улыбнулся, безмолвно радуясь за своё первое воплощение. — Но оно продлилось недолго. Аанг невесело ухмыльнулся. Ну, конечно, кто бы сомневался! Мальчик уже понял, что жизнь Ларры никогда не была лёгкой, и теперь был готов ко всему. Ну, что ещё ему уготовила судьба, какое новое испытание? Из темноты — в ослепительный блеск золотой залы. Огромное помещение, сверкающее так, что больно глазам, украшенное множеством шкур и драгоценных камней. Драгоценные кубки валялись прямо на полу, на огромных звериных шкурах, золота и драгоценностей было так много, что Аанг сначала даже не поверил собственным глазам. Ему захотелось зажмуриться, слишком ярок был солнечный блеск. Мальчик, выросший в монашеской общине, нигде не видел такого изобилия. Даже дворец Лорда Огня Озая в сравнении с этой грубой, почти дикарской роскошью, показался бы бедным и убогим. А посреди всего этого дикарского великолепия на троне, покрытом блестящей тигриной шкурой, сидел худощавый мужчина с тяжёлым взглядом и ожерельем из множества клыков и когтей на жилистой шее. — Дочь моя, — звучно проговорил он, неспешно спускаясь вниз по грубым ступеням. — Рад видеть тебя. — И я рада, отец, — Нитта улыбалась, но в глазах её позёмкой по земле блестела тревога. Она мягко приобняла мужчину за шею, легонько дотронулась сочными губами до шрама на его щеке. Отстранилась — и взглянула решительно и твёрдо: — Зачем ты меня позвал? — Сразу к делу, маленький воин? — усмехнулся вождь Воинов Солнца. — Хорошо. Твоё желание — закон, но моё — повеление духов. Через три дня твой день рождения... а через неделю — свадьба с Атэхаем. Кажется, кто-то, — он чуть прищурил чёрные глаза, — со своей морской находкой совсем забыл, что помолвлен с ним с рождения... Нитта языком пламени рванулась из отцовских объятий. Её глаза яростно заблестели. — Нет! Даже думать не смей об этом, отец! — она уперла палец в его крепкую грудь. — Я люблю Ларру! Я не выйду замуж ни за кого, кроме него! Голос вождя остался мягким, но теперь в нём отчётливо слышалась угроза. — Солнышко. Я всё понимаю: первые чувства, первый мужчина... я ни в чём не ограничивал тебя, и Атэхай будет рад получить в жёны уже опытную девицу, которую не придётся всему учить. Но Ларра — не твоя судьба. — Я сама выбираю свою судьбу! — ярость в ответ на давящее к земле спокойствие. — Ты дочь вождя, Нитта! — жёстко произнёс её отец. — Твою судьбу выбираю я, наше племя и духи. После свадьбы это будет делать Атэхай. Но это никогда не будешь делать ты! Девушка вздрогнула, услышав эти жестокие слова, и смуглое лицо её сделалось землисто-серым, словно вся кровь отлила от него. Южная ночь её глаз обратилась в безжизненный черный агат. Яркие красные губы предательски задрожали. — Ты... ты... — её голос оборвался. — Ненавижу тебя! И Нитта в одно мгновение пропала из тронной залы: мелькнули чёрные кудри, босые пятки, сверкнули на солнце звонкие золотые браслеты — и она выбежала прочь и побежала вперёд и вперёд, почти совсем не разбирая дороги. Двум духам было легко скользить вслед за нею, но Аанг видел, с какой скоростью переступают её мускулистые ноги, как развеваются за спиной волна черных кудрей. — Прости её, Аанг, — мягко произнёс Ларра за спиной у юного аватара. — Она была совсем юной, ей вот-вот должно было исполниться пятнадцать. В моё время замуж выходили рано. У Нитты всегда был горячий нрав. И я тогда тоже... не всегда умел сохранить спокойствие. — Он думает, что может распоряжаться мной! — отчаянно тараторила Нитта, цепляясь пальцами за рубашку Ларры. — Нитта, поди туда, Нитта, сделай то! Ты не понимаешь, что значит это замужество! Атэхай сделает меня своей собственностью. В нашем племени женщина до замужества живёт привольно, но потом... я должна буду родить ребёнка в первые два года брака. Если я этого не сделаю, меня казнят! Атэхай волен наказывать меня, бить меня... даже убить меня! Ему за это ничего не будет! И мне плевать, будет он это делать или нет, Ларра! — Нитта отчаянно вцепилась пальцами в его одежду. — Я хочу принимать наказания только из твоих рук! — Я никогда не подниму на тебя руку, — тихо прошептал будущий аватар, сжимая мозолистыми ладонями её лицо. Нитта трепетала в его руках. Тряслись губы, что-то влажно дрожало в глазах, вот-вот рискуя выступить на ресницах. — Тебе нужно поспать, — тихо, но настойчиво проговорил молодой человек. — Пожалуйста, ложись. Я постараюсь что-нибудь придумать. — Правда? — девушка схватила его ладонь. — Обещаешь? — Обещаю. Нитта порывисто прижалась к его руке пылающими губами. Ночь опустилась на поселение Воинов Солнца быстро, словно кто-то накинул на город широкий бархатный плащ. Ларра неподвижно сидел на пороге дома своей возлюбленной и сосредоточенно ремонтировал табуретку: он, как успел заметить Аанг, ни минуты не сидел без дела, но сегодня работа не спорилась в его руках, а сам юноша то и дело замирал, хмуро глядя куда-то в темноту. В его голове постепенно зрело решение. — Я помню, о чём думал тогда, — негромко проговорил Ларра-старший. — Я думал, что жизнь уже отняла у меня семью. Всех, кто был мне дорог. И теперь она хочет отнять у меня моё сердце и дыхание. Я не мог позволить этому случиться. Юный Ларра осторожно отложил в сторону отремонтированный табурет и тихонько поднялся на ноги, стараясь не издавать ни звука. Тихими шагами вернулся в дом. На цыпочках скользнул к кровати, где разметалась во сне его возлюбленная, и тихонько юркнул к ней под цветастое лоскутное одеяло. Нитта сонно обняла его за шею, закинув одну ногу на бедро, и тепло вздохнула куда-то в грудь. Хмурая морщинка между бровей Ларры разгладилась, но глаза оставались печальными. Он даже не пытался уснуть, только баюкал девушку в своих объятиях и тихонько перебирал пряди её волос. — Мне тогда казалось, что я держу её в объятиях в последний раз, — слабо улыбнулся Ларра. — Тогда, на крыльце, я передумал множество вариантов. Стыдно признаться, но... думал даже об убийстве. Аанг вздрогнул и вскинул на него изумлённый взгляд. — Да, — твёрдо ответил Ларра. — Я признаю за собой эти подлые мысли и всё ещё стыжусь их. Я думал, что если проберусь к нему ночью, как тать, и перережу горло... тогда Нитте не придётся выходить за него замуж. Её отец даст отсрочку, чтобы найти другого жениха понадобится время, и за это время я успею доказать, что достоин её. Но я не смог решиться на подлое убийство даже ради своей любви. Но я был готов отстаивать её в честной дуэли. Сцена переменилась. Теперь Ларра стоял на лесной опушке неподалёку от города Воинов Солнца, чьи огни горели вдалеке. Полная луна заливала все вокруг серебристым светом, и Аанг видел все очень отчетливо. Видел Ларру, решительного и угрюмого. Видел его соперника — молодого мужчину со шрамами на лице и несколькими татуировками на мускулистом теле. Он выглядел сильнее Ларры, и по его мужественному, открытому лицу Аанг видел, что он не зря завоевал себе звание лучшего воина и охотника среди Воинов Солнца. В его волосах мелькало множество разноцветных перьев, почти столько же, сколько у вождя. Должно быть, они обозначали победы в сражениях. Атэхай смотрел на Ларру, чуть прищурившись, оценивающе. Снисходительно — и в то же время с каким-то странным уважением. — Ты смелый человек, Ларра из моря, — негромко проговорил он, почтительно склоняя голову. — Я восхищен твоей отвагой. Ларра нервно усмехнулся, словно не веря его похвале, но мужчина говорил серьезно и твердо, и ни в глазах его, ни в уголках губ не таилась насмешка. Он видел перед собой достойного воина (если не телом, то духом) и признавал это. И, тем не менее... — Скорее всего, ты погибнешь этой ночью, — спокойно предупредил воин. — Я сильнее и опытнее, чем ты. — Но ты ее не любишь, — так же спокойно констатировал Ларра. — А я — люблю. И я готов сражаться за нее хоть с тобой, хоть с самим Похитителем Лиц. — Не упоминай его имя! — с суеверным испугом воскликнул воин. Ларра криво усмехнулся и молча встал в боевую стойку. Аанг много занимался боевыми искусствами. Ему были известны стили огня, земли, воды и воздуха, он тренировался с самим мастером Пиандао. И он видел, что боевая стойка у Ларры неважная, но его решимости позавидовала бы сама Тоф БейФонг вместе с принцем Зуко. Это чего-то да стоило. Будущий аватар молча поклонился своему сопернику. Атэхай вернул поклон, и об его взгляд можно было разбить руку, если попытаться его ударить. Словно обсидиановая стена закрыла от Аанга и Ларры все его мысли и чувства. Только где-то на дне черных зрачков сверкал отблеск боевого кинжала, который мужчина сжимал в руке. Соперники сошлись. У обоих в руках — одинаковые кинжалы, но у Атэхая (как бы плохо Аанг ни разбирался в оружии, он это видел) в разы лучше: крепче сталь, рукоять подогнана под его руку, поблескивает темно-алым глазком рубина. У Ларры же нож самый простецкий, потрепанный, но зато остро заточенный и привычный, пальцы держат цепко, во взгляде горят болезненные огоньки. Я не отдам тебе Нитту. Даже не надейся. Не отдам. Ни тебе, ни кому-либо вообще. Никогда! Первые осторожные удары, словно первые капли дождя — и началась бешеная пляска стали и тела. С сумасшедшей скоростью мужчины наносили друг другу удары, не расходились дальше расстояния вытянутых рук. Быстрее, быстрее! Удар ногой, полоснуть ножом по плечу, нет, не так, выше — в горло! Проклятье, ушел, чтоб тебя разодрало! В темноте блестела смуглая кожа, быстро покрывшаяся испариной, сверкали черные глаза, слышалось разгоряченное дыхание. Движения такие быстрые, что Аанг ничего не мог толком разглядеть, только сверкала сталь, слышались короткие вздохи... вскрики... ругательства... На траву быстро-быстро закапала темная кровь. Ларры? Атэхая? Не разобрать — кажется, ранены оба... Живой клубок из двух тел покатился по мокрой траве. Они наносили друг другу частые, быстрые удары, большинство неглубокие, скользящие, просто царапины, но и они горели в темноте ярким алым огнем, виднелись черными влажными росчерками... Разъединились. Откатились друг от друга, замерли на траве, тяжело дыша. Дрожат пальцы, вцепившиеся в рукояти кинжалов, грудь у обоих вздымается в каком-то сумасшествии. Аанг вспомнил: Пиандао как-то сказал ему, что самый сложный бой — ножевой. Близкая дистанция, сумасшедшая скорость и абсолютная непредсказуемость. По скуле и щеке Ларры медленно течет густая кровь. Взгляд влажный, блестящий, губа рассечена. Медленно поднимается, пошатывается чуть-чуть... готов сражаться дальше. — Ты хорош, — хрипло выдохнул Атэхай. — Не мастер. Ты не учился. Но твоя жажда победы... она восхищает. — Не победы, — коротко бросил Ларра в ответ и, не став комментировать дальше, снова ринулся в схватку. И на этот раз Атэхай уступал. Он был ранен, Аанг видел, и раны были глубокие и опасные. Ларра, конечно, тоже не отделался легкими ранениями, дыхание с хрипом и стоном вырывалось из его груди, но он не щадил себя и не жалел — не обращая внимания на боль, атаковал снова и снова, яростно, исступленно, словно решил: или побеждает, или погибает. Третьего не дано. Последний удар, бешеное усилие, лицо, искаженное болью и мукой — и Атэхай рухнул на траву, тяжело дыша. С каждым новым выдохом на его губах выступала кровавая пена. Ларра, шатаясь, замер над телом поверженного, но еще живого соперника. Аанг видел, как пульсирует жилка у него на виске, и готов был поклясться, что слышит бешеный бой в его черепе, чувствует на себе выламывающую мышцы усталость. Казалось, будущий аватар сейчас сам упадет замертво, если бы не... — Убийца! — послышался громкий детский крик. — Убийца! Он убил Атэхая! Убил Атэхая!.. Ларра проводил убегающего мальчишку мутными глазами — и, не выдержав, упал на траву рядом с едва живым соперником. Неизвестно, кому из них было хуже. Оба окровавлены, оба едва дышат... Атэхай продолжал судорожно сжимать кинжал, а Ларра устало разжал пальцы. — Ненавижу драться, — прошептал Ларра-старший, болезненно хмурясь. — Я труженик, Аанг. Я всю жизнь трудился. Много, очень много. Но я совсем не воин. Воин — это ты. Мальчик ошеломленно замер, глядя на мужчину широко распахнутыми глазами. Он — воин?! Серьезно?.. Да нет, это какая-то шутка, он простой монах, как бы далеко от родных храмов его ни зашвырнула жизнь... Ларра усмехнулся его изумлению и кивнул на опушку. Там послышались шаги, лязг металла... к дуэлянтам спешил отряд, готовый повязать Ларру на месте. Но сначала им пришлось оказывать ему такую же помощь, как и его сопернику: до суда он нужен им был живым. — Меня судили. Воины Солнца ничего не делают без суда, — Ларра слабо улыбнулся, — в другом месте меня убили бы сразу же, едва увидев, что я наделал. Но не здесь. Нитта... я помню, она стояла там, бледная, словно фарфоровая статуэтка. Мне было больно на нее смотреть. Я только тогда понял, какую глупость совершил... у Воинов Солнца есть определенные законы. За кражу, например, отрезают руку. Обесчестил незамужнюю девушку.... тебе лучше не знать, что они с такими делают, — он усмехнулся. — Но мой случай был слишком сомнительным. Я не убийца, но я совершил попытку убить. Поэтому меня отправили на суд драконам. Сердце в груди у Аанга замерло и сжалось. Он понял, что это обозначает — и, ослепленный ярким солнечным светом после мглы лесной ночи, шагнул на первую ступень очень знакомой лестницы. Конечно, это была не та самая лестница, но очень похожая: кажется, все города Воинов Солнца строились по одному и тому же принципу. Ларру подлечили, но подниматься по лестнице ему было тяжко. Каждый шаг давался трудом и болью. Еще ступень, еще... да почему они такие крутые, духи... и так жарко, солнечный свет словно давит на грудь, толкает в плечи: прочь! Ларра упрямо сжимает челюсти и шагает вперед. Вместо моста, тянущегося от одной пещеры к другой — что-то вроде площадки на огромной высоте, похожей на доску, которую протягивают над морем пираты, чтобы избавиться от более ненужных пленников. Ларра пошатнулся так сильно, что Аанг дернулся, чтобы помочь ему и удержать на месте. Ларра-старший за его спиной негромко рассмеялся и легко поймал его за плечо: все хорошо. Снизу доносился бой барабанов. Он нарастал, терзал слух и нервы, казалось, даже воздух начал беспокойно вибрировать... Где-то вдалеке показалась темная точка. И она стремительно приближалась, постепенно обретая гибкий силуэт... короткие лапы... крылья... рога... блеск алой чешуи на ярком солнце... — В мое время и очень долго после было множество самых разных драконов. Были даже совсем маленькие, размером с крупного крольгуру. Мы с Ниттой держали парочку как домашних питомцев, — негромко рассказывал Ларра, пока дракон приближался. — Этот очень похож на того, что ты видел, верно? Аанг кивнул, завороженно глядя вперед, на прекрасного ящера. Юный Ларра не шевелился, отупело глядя прямо перед собой, и лишь когда дракон заплясал безумный танец на пару с ветром прямо над его головой — юноша вздрогнул и поднял голову. В глазах его отразилось изумленное восхищение. Изгибалось в воздухе сильное тело, сверкала чешуя, яркая, словно кровь, трепетали кожистые крылья... у Аанга перехватывало дыхание от восторга, и что-то горячее, словно солнце, стремительно бежало по венам. Духи, разве может быть что-то прекраснее драконов?.. Драконы, зубры, кротобарсуки и очаровательные рыбки кои — все они прекрасны, каждый по-своему, но, прости, Аппа, очень трудно вспоминать тебя, когда прямо перед глазами извивается в танце прекрасная рептилия... Танец становился все быстрее. Неужели такой огромный зверь и впрямь может двигаться с такой скоростью?.. Слышался тихий свист воздуха, рассекаемого крыльями. Вот хлестнул по нему длинный хвост, изогнулось чешуйчатое тело... Ларра не отшатнулся. Ларра не отшатнулся, хотя прямо перед его лицом возникла драконья морда. Прямо ему в глаза смотрели янтарные драконьи зрачки, словно два маленьких солнца, расплавленные в огромной радужке. Вместо этого он осторожно отступил на шажок назад — только для того, чтобы склониться перед драконом в глубоком поклоне — а затем упрямо выпрямиться, открыто встречая пронизывающий взгляд рептилии. Невольная гордость радостно полыхнула в сознании Аанга: Ларра не отступил (хотя Аанг видел, что все-таки дрогнул в испуге), даже когда к его лбу потянулся тонкий драконий ус. Эхом тысячи голосов в голове Аанга — и в голове Ларры — раздались слова дракона. «Чистое сердце... и учтивые манеры...» Мальчику захотелось закричать. Почему прикосновение дракона отдается такой болью и в теле Ларры, и в его собственном?! Духи, словно наизнанку выворачивают, жгут яростным пламенем, больно, больно!!! Вены словно горят огнем, кровь как будто сворачивается, не выдержав сумасшедшего пламени! Больно!.. Сквозь багровую пелену Аанг заметил, что Ларра-старший потянулся придержать его за плечи, чтобы мальчик хотя бы не рухнул на колени, и упрямо отмахнулся от его помощи. Нет. Он должен выдержать это сам. Больно! Пламя полыхало под веками. Первый робкий огонек, зажженный над ладонью. Духи, неужели его руки когда-то и впрямь были такими? Нежными, детскими... сейчас они порядочно загрубели от посоха и работы, пальцы стали длиннее, костяшки сделались выпуклыми и часто стертыми, на ладонях появлялись мозоли. А тогда... духи, каким же маленьким, каким мягким он был какие-то полтора-два года назад. Листик, обуглившийся в его пальцах. Нетерпение: не хочу держать его часами, хочу сражаться! Кольцо пламени. Обожженные смуглые руки — прости меня, Катара!.. Яростное пламя в руках Зуко-врага. Солнечный всплеск в руках Зуко-друга. Ледяное пламя Азулы. Согревающее и ласковое — Айро. Ожесточенное — Короля-Феникса. Порывистое и радостное, рвущееся к небу бесконечной песней о жизни и любви — его собственное. Больно!.. Огонь и память выворачивали его наизнанку, показывая самое больное и самое приятное. Огонь согревающий, огонь разрушающий, огонь холодный, огонь теплый, огонь любви, огонь ненависти, огонь, огонь, огонь!.. Медленно-медленно дракон убрал ус от лица Ларры. По его смуглой коже градом катились крупные слезы. Заходясь рыданиями от боли, он рухнул на колени, обхватил себя за плечи, силясь справиться с этим, перебороть... перебороть? Тяжело дыша, Аанг распрямился, держась за пылающую бешеным жаром грудь. Нет, нет, не перебороть. С огнем нельзя бороться. Огонь можно только принять. «Почему? За что?» — говорили глаза Ларры, полные слез. Дракон склонился к нему ниже. «Я вижу в тебе многое, человек... много того, что для вас, людей, важно... тебе пригодится немного огня на твоем пути.» Лицо Ларры исказилось изумлением и испугом. Что?! Какой огонь?! Что, духи вас всех разбери, тут происходит?! Я... Насмешливые огоньки мелькнули в зрачках дракона — и он чуть-чуть приоткрыл огромную пасть, показывая ряд сверкающих белых клыков. А потом между ними мелькнуло пламя. Ларра закричал от страха: прямо ему в лицо несся поток сверкающего золотого огня — взмахнул руками, пытаясь хоть как-то защититься от властной стихии... и потрясенно замер, глядя на дракона широко распахнутыми глазами. Остатки пламени угасали по бокам от его рук. Он развеял его. Драконьи глаза смеялись над глупым человеком. «Ступай», — раздалось в голове Аанга и Ларры. Спуск по лестнице оказался восхитительно-легким. Сила наполняла Ларру, сила наполняла Аанга, жаркая, уверенная сила пламени, не утихающая никогда, пока бьется и любит горячее человеческое сердце. В глазах Ларры затухали, прячась в глубине, яркие янтарные огоньки. Глаза Аанга — горели безумным восторгом. — Воины Солнца видели, что произошло, и были восхищены, — негромко принялся рассказывать дух Ларры за его плечом. — Но и оставить меня в городе, меня, человека, чуть было не убившего его зятя, вождь не мог. Поэтому я был изгнан. Нитта... — голос Ларры надломился. — Нитта хотела пойти со мной, но отец вынудил ее остаться. Пригрозил убить, если попытается сбежать — она могла бы. Я помню, как она плакала, когда я попросил ее не следовать за мной больше. Она сказала... — ему было трудно произносить эти слова. — Что никогда не будет ни дочерью вождя, ни женой Атэхая, как бы ее ни называли. Она всегда будет моей Ниттой. Аанг молча сжал его руку горячими пальцами. Он не знал, что сказать, и лишь в глазах его плескалось искреннее сочувствие. Почему-то все аватары были несчастны в любви. Возлюбленную Курука похитил Дух Лиц. О любимых Янг Чен и Киоши ничего неизвестно. Року часто ссорился со своей женой, хоть и любил ее, но взаимопонимания они так и не достигли. И вот он — потерял Катару. Аанг всей душой, искренне желал ей счастья, но... получается, ему тоже никогда не видать ни любви, ни семьи, ни радости?.. «Хватит, — нахмурился аватар. — У меня есть заботы поважнее. Мне еще мир спасать.» — Прости, Аанг, я не могу показать тебе это, — твердо произнес Ларра. — Это слишком больно. Аанг кивнул: я понимаю. От города Воинов Солнца удалялась мужская фигура с вещевым мешком за плечами и поникшей головой. Ларра шагал ровно и быстро, снова ступив на свою бесконечную дорогу. Под солнечным светом огонь внутри него наполнялся пока еще незнакомой силой, которую ему предстояло укротить, и ныли шрамы на руках. И еще — между лопаток, словно нож в спину, горел взгляд Нитты. Она стояла у ворот, молча глядя ему вслед немигающими глазами, и в глазах ее стояли горячие слезы.