«Даже дикого кабана Закружит, унесет с собою Этот зимний вихрь полевой!» Басё
Сокка недовольно пихнул свой мешок с вещами, заменявший ему подушку, и уткнулся туда лицом. Парень уже полтора часа ворочался туда-сюда (но как можно аккуратнее, чтобы не разбудить спящую рядом Суюки) и не мог заснуть. Дело было не в том, что они разбили лагерь в каком-то заброшенном храме и были вынуждены спать практически на камнях (к этому Сокка уже давно привык), нет. Дело в том, что у юного воина была своя примета: если он долго не может заснуть, то следующий день будет кошмарным. Они напорятся на сумасшедшего принца, желающего поймать Аанга (А ТЕПЕРЬ ЛАПАЮЩЕГО ЕГО СЕСТРУ И ПОРОЧАЩЕГО ЕЕ ЧЕСТЬ!) или, например, на сумасшедшего разбойника, желающего затопить город, или сумасшедшего царя, который на старости лет впадает в детство и устраивает им глупые розыгрыши, или на сумасшедшую старуху, которая с помощью магии крови утаскивает жителей деревни в тюрьму под горой… Хм, если задуматься, то они встречали не так уж и много нормальных людей. А сумасшедших — без счета! «Зуко — раз… его безумная сестрица — два… эта акробатка с жуткой улыбкой — три… капустник — четыре… Джет — пять… эта сумасшедшая воровка с мандолиной — шесть… Буми — семь… — Сладко зевнув, Сокка прикрыл глаза. — Джао — восемь… Хама — девять… И еще… еще тот странный парень с кукурузным початком и… Джу Ди… первая… и вторая…» За этими мыслями Сокка постепенно проваливался в дремоту, пока, наконец, не заснул окончательно… Но ненадолго. Где-то посреди ночи Сокка услышал сквозь сон странные, неясные звуки. Тень, мелькнувшая по стене его палатки. Тихие шаги будто топот маленьких ног. Поежившись, Сокка сильнее зарылся в одеяло. Ему показалось. Тихий скрежет и хриплый не то стон, не то вздох. По коже парня пробежали мурашки. «Глупости… — мелькнула мысль в его сонном мозгу, и Сокка сильнее прижал к себе мирно спящую Суюки. — Я просто устал и…» — Со-о-окка-а-а… — послышался скрипучий, хриплый голос. — Со-о-окка-а-а… Парень резко открыл глаза. Теперь ему точно не померещилось. — Отда-а-ай его мне-е-е, Сокка-а-а… Отда-а-ай… — Кто здесь? — немного нервно окликнул юноша, шаря рукой в поисках бумеранга. — Отда-а-ай… Хриплый голос, выросшая за палаткой тень. — Отда-а-ай… Распахнутый полог — стоящая на пороге фигура — черные волосы спадающие на лицо и грудь, что-то мохнатое, сияющие в лунном свете белые руки тянущиеся к нему… Вскрикнув, Сокка замахнулся бумерангом, проснулась Суюки, потянувшаяся за своим веером… — Отда-а-ай мне… свое одеяло… — Тоф!!! Возмущенным хором воскликнули Сокка и Суюки. Сокка нервно провел рукой по лицу. Спокойно, парень, это не призрачный мохнатый монстр, это просто его слишком добрая сестра несколько часов назад отдала ей свою шубку — Тоф начинало знобить. Добравшись, наконец, до руин какого-то храма, где можно было укрыться от холода и ветра, ребята решили остановиться там, пока БейФонг не поправится. Везти ее в город было опасно: они вновь могли наткнуться на Азулу, которая после обмана Аанга вряд ли находится в хорошем расположении духа. С каждым часом магу земли становилось все хуже: она постоянно мерзла и не могла идти дальше, у нее поднялась температура, которую удалось сбить с помощью магии Катары, а после этого девочка едва могла заснуть. Теперь же она, растрепанная и закутанная во все, что только можно, сжимала пальцами край одеяла Сокки. — Но мы и так отдали тебе почти все одеяла… и шубу Катары… и мой спальный мешок, — робко возразил парень, которому тоже хотелось оставить кусочек тепла для себя и своей девушки. — Но у тебя же есть запасное! А мне холодно, — шмыгнула носом БейФонг. — Запасное мы тоже отдали тебе, Тоф… — мрачно напомнила ей Суюки. — Я не жила в краю моржей и сосулек! — возмутилась девочка, оглушительно чихнув. — Когда у меня будут способности Сахарной Царевны или шерсть, как у Аппы, я вас оповещу. А сейчас не жмите одеяло бедной больной девочке! Вздохнув, парень накинул одеяло ей на плечи — у него не было ни сил ни желания дальше ввязываться в споры с бедной больной девочкой, которая с победным видом, шмыгая носом, ушла к себе. Видимо, сегодня им придется спать на голой земле. — Ну что… — меланхолично взглянув на воительницу Киоши, Сокка спросил: — Ты думаешь о том же, о чем и я? — Да… идем к Зуко. — Пошли. — Подхватив с земли мешки с вещами, Сокка и Суюки направились в сторону палатки опального принца.***
А тем временем в палатке Зуко было тепло и уютно. По крайней мере, так казалось Катаре. Они с Зуко тоже отдали свои одеяла Тоф, но ее принц никогда не мерз и теперь щедро делился с девушкой своим теплом. Слабо улыбаясь, Катара прятала лицо у него на груди. — Я так рада, что все хорошо завершилось… — шептала она чуть слышно, водя пальцем по плечу любимого. — Аанг вернул себе силы… Ты скучал по аватару Аангу, да, Зуко? — девушка негромко засмеялась и толкнула его носом в подбородок. Принц залился румянцем. — Катара, я же объяснял, я был не прав, когда гонялся за вами, и… — Я шучу, шучу! — «Какой ты милый, когда смущаешься!» Катара, смеясь, нежно поцеловала Зуко в щеку. «Милый-милый…» — Я просто рада, что теперь с ним все хорошо. — Я тоже. Вот только Тоф… Катара чуть нахмурилась и уткнулась лицом в грудь своему принцу. Его руки чуть крепче сжались на ее талии. — Да, Тоф… Я за нее волнуюсь. Кажется, ей совсем плохо. — Все будет в порядке, Катара, — Зуко слабо улыбнулся, легонько касаясь ее щеки. Катара послушно подняла голову. Споткнулась взглядом о чувственный изгиб тонких губ, поднялась выше к темным в окружающем их полумраке глазам… — Ты заботишься о ней… Теперь все будет хорошо. — Правда? Девушка слабо, доверчиво, как ребенок, улыбнулась. Глаза Зуко сияли расплавленным золотом в темноте, и Катара слепо потянулась к ним, к его приоткрытым, горячим губам… — Зуко? Катара? Вы не спите? — послышался шепот Суюки, а в следующий момент на пороге их палатки возникли воительница Киоши и воин племени воды. — Привет! Не обращайте на нас внимания! — бодро поприветствовал их Сокка, располагаясь под боком у опального принца, смотрящего на них с возмущенным недоумением. — Что вы делаете?! — возмущенно шикнул Зуко, под боком у которого эта парочка развернула бурную деятельность. — Мы? Ложимся спать, — как ни в чем не бывало отвечал парень, расплываясь в вежливой улыбке. — Вообще-то мы с Катарой хотим остаться наедине! — Мы не будем вам мешать. Просто тут рядом поспим… Тоф забрала наши одеяла, и… Добрых снов! Прежде чем Зуко успел что-то возразить, он оказался погребен под телами Сокки и Суюки, весьма вольготно расположившихся для сна. Задохнувшись возмущением, Зуко взглянул на Катару и тихо вздохнул. По крайней мере он может ее просто обнять, и… — Ребята?.. В проеме палатки показалась голова Аанга. — Да вы издеваетесь?! — Прости, Зуко. — Аанг скользнул в комок из тел команды аватар и удобно устроился головой на спальном мешке. — Тоф меня совсем с Аппы вытолкнула и отняла одеяло, поэтому… Ну, мне можно, да? Встретившись с беспомощным взглядом Катары, Зуко шумно вздохнул сквозь сжатые зубы. — Да. Конечно. Сколько угодно. Засияв благодарной улыбкой, Аанг устроился подле него, развеяв последние надежды на какую бы то ни было романтику. Тихо вздохнув, Зуко прикрыл глаза. Что ж, тогда он должен попытаться заснуть… — Ребята? — послышался тихий голос Сокки. Нет, они точно издеваются. — Вам не кажется, что Тоф… ну… немножко перегибает палку? — О чем ты? — удивленно спросил аватар. — Ну… Я понимаю, она болеет, но… вам не кажется, что она сильно капризничает? — Да ладно тебе! Она просто болеет, вы же с Катарой тоже болели! — Но мы тихонько лежали и ждали, пока ты принесешь нам лекарства! — возмущенно прошептала Катара. — А Тоф… — Тоф — аристократка, ребята, — сказал Аанг как можно мягче. — Она привыкла, что о ней заботятся. — Судя по мрачным лицам друзей — не подействовало. Аанг шумно вздохнул. — Ну ладно вам… Завтра ей станет лучше, вот увидите! Просто потерпите немного, хорошо? — Хорошо… Доброй ночи, — вздохнув, прошептал в ответ Сокка, обнимая Суюки и утыкаясь ей в волосы лицом.***
На следующее утро Катара, напевая что-то себе под нос, готовила похлебку. Аппетитные ароматы вскоре выманили из палаток друзей… Точнее, из одной палатки, мрачно хмыкнула девушка. Вот обязательно им было вваливаться, а? Взяли и все испортили… Ну ладно. Катара слабо улыбнулась друзьям и принялась раздавать миски с горячей похлебкой. Тоф среди этой мятой и сонной компании еще не было. Бедная, наверное, ей совсем худо… Пускай поспит немножко. Себе Катара налила похлебку последней. Какое-то время друзья ели молча, приходя в себя, пока Аанг не вскинул голову. — Ребята, мы же все знаем, что нам теперь нужно делать, да? Мы возвращаемся к полковнику Лингу! — Мальчик просиял улыбкой. — Зуко, ты отправил письмо своему дяде? Я тебя просил вчера. — Да, я написал… Надеюсь, никто не перехватит Ястри. — Зуко немного помрачнел. — С тех пор как мы разделились я слышал про них только обрывками. Что они освободили какой-то город, или собирают сторонников… Нам нужен какой-то план, чтобы действовать всем вместе. — Я думаю, у полковника Линга и твоего дяди он есть, — мягко улыбнулась принцу Катара. — Я теперь вернул себе силы, и мы должны двигаться на Ба Синг Се, чтобы освободить все царство земли… С седла Аппы из вороха одеял послышался звук пробуждающегося зверя… Несомненно, очень милого и симпатичного. Катара тут же поднялась на ноги. — Пойду отнесу ей поесть, наверное, она совсем плохо себя чувствует. Аанг, подними меня! На самом деле, Катара вполне могла бы забраться на Аппу сама, но ужасно хотелось еще раз убедиться, что с магом воздуха действительно все в порядке. Аанг охотно, с улыбкой на губах, поднял девушку вверх воздушными потоками, и Катара ласково поприветствовала сонную Тоф. — С добрым утром! Как ты себя чувствуешь? — Девушка легонько тронула ладонью ее лоб. — Я принесла тебе завтрак. С хрустом потянувшись, девочка слабо улыбнулась. — Доброе утро, Катара… А что это? — обычно девочка могла различить еду по запаху, но сейчас ее одолевал жуткий насморк. — Обычная похлебка. Она горячая, ты сможешь согреться. — Что?.. Нет, я не буду это есть, — поморщилась девочка. — Почему? — Когда я болею, мне всегда давали бульон из свинокурицы с зеленью и маленькими сухариками, я хочу это, — категорично заявила Тоф, отпихивая от себя миску. — Отдай это Сокке, он любит есть все подряд. Чего?! Катара замерла на мгновение, ошеломленная и оскорбленная. На мгновение захотелось вылить похлебку Тоф на голову… Так, спокойно-спокойно, что там Аанг говорил? Она — аристократка… Ах, аристократка, да?! — Ну конечно! Мне совсем не трудно приготовить все заново и найти где-то неизвестно где сухарики и свинокурицу! Пустячное дело, я ведь твоя кухонная рабыня! — Тебе не трудно? Ну видишь, как здорово! — Тоф расплылась в улыбке. — Тогда я буду ждать. На лице Катары последовательно отразились все стадии преодоления моральной травмы: отрицание, гнев, торг, депрессия и принятие. — Хорошо, — уронила она сквозь зубы. — Пойду найду свинокурицу. И сделаю с ней что-нибудь нехорошее! — Катара… — Да?.. — Остановившись, девушка обернулась в сторону Тоф. — Раз уж ты пойдешь на рынок, то принеси еще, пожалуйста… Ну, наверное, тебе лучше записать.***
В город поблизости Катара решила пойти с Суюки. Пробираться туда им пришлось тайком: на всех входах и выходах стояли солдаты огня и проверяли, кто въезжает и выезжает. Рядом с ними на стенах Катара заметила плакаты с изображениями их собственных лиц, и с тихим вздохом глубже натянула капюшон. Интересно, настанет ли когда-нибудь момент, когда им можно будет перестать скрываться? Когда исчезнут эти плакаты? И они смогут спокойно ходить по улицам и представляться своими настоящими именами? Девушка встряхнулась и решительно шагнула дальше по городской улочке. Сейчас, утром, на рынке было еще не очень много народу, Катара даже удивилась: обычно их намного больше. Что-то из списка Тоф, что стоило не слишком много, девушки купили, что-то украли. — Нет, она совсем обнаглела, — ворчала себе под нос Катара, снова пробегаясь глазами по списку. — Вот где я ей музыкальную шкатулку найду?! Да еще выточенную из рога комодоносорога и с колыбельной «Лунные персики» внутри! — Она… — Аристокра-а-а-атка, да-да-да, помню я. Если на то пошло, то я — принцесса Южного Полюса! — (Правда, говорить об этом пришлось так тихо, как только возможно, поэтому прозвучало не слишком внушительно.) — А ты — лидер воинов Киоши, великий воин! А Зуко — принц! Но никто из нас так не капризничает! — Откуда ты знаешь? — засмеялась Суюки. — Может, Зуко, когда болеет, начинает требовать трюфелей, посыпанных золотой стружкой. Катара невольно хихикнула. Они почти закончили с покупками и кражами (каждый раз, тихонько стягивая что-то с прилавка, Катара тяжело корила себя за это, иногда даже к горлу подкатывала тошнота: как же все-таки это отвратительно, гадко, мерзко! когда война закончится, она не возьмет с прилавка даже ягодки, предварительно не заплатив), когда услышали за домами какой-то странный шум. Словно все люди, которых не было на улочках, собрались там. Девушки переглянулись, разом почувствовав, как бежит по спинам холодная дрожь волнения. «Что там?» — шепнули синие глаза Катары. «Пойдем посмотрим», — ответили лиловые глаза Суюки. Лучше бы они не смотрели. Первым, кого увидела Катара, с трудом пробившись сквозь плотную толпу, был лекарь Масаши, тот самый лекарь Масаши, который еще совсем недавно страстно благодарил их и помогал лечить Аппу. Старик стоял без трости на дрожащих ногах, его серебристые волосы казались жалкими спутанными серыми нитями. Глаза его скрывала повязка. Пару мгновений Катара не могла оторвать взгляд от старика. Пальцы ее, сжимающиеся на горлышке бурдюка, вибрировали от желания прямо сейчас броситься в атаку, спасти всех этих несчастных людей… Сколько их тут? Раз, два, три, четыре… двенадцать человек! Мужчины, женщины, старые и молодые, все они стояли у стены с завязанными глазами. И солдаты огня неторопливо прохаживались поблизости, словно к чему-то готовясь… Теплая ладонь Суюки крепко стиснула запястье Катары. — Пожалуйста, не делай глупостей, — шепнула она ей на ухо. — Прошу тебя, Катара. Нам нельзя светиться. Пожалуйста, просто оставайся на месте, ладно?.. Внутри у Катары все сворачивалось в тяжелый комок. Оставаться на месте было физически трудно, хотя умом девушка и понимала, что Суюки права, конечно, права, но… Дрожащие колени лекаря Масаши. Слезы на щеках у мальчика двенадцати-тринадцати лет, ровесника Аанга, тоненького и тоже дрожащего от холода. Он стоял босиком на мерзлой земле и цеплялся за руку женщины рядом. Тяжело вздымающаяся, словно в тщетных попытках надышаться за все те годы, которые она не проживет, грудь его матери… Катаре захотелось уткнуться лбом в плечо Суюки, чтобы не видеть всего этого. Или, что еще лучше, плюнуть на безопасность и броситься спасать этих несчастных людей. Воительница Киоши сильнее, до боли стиснула ее руку. Один из солдат огня развернул какой-то свиток и заговорил быстро, дежурно, без пафоса, словно делал это по сто раз на дню. — Эти люди обвиняются в предательстве Родины, в преступной помощи изменникам государства и особо опасным преступникам, такими как бывший полковник, а ныне дезертир, Линг и бывший генерал, а ныне дезертир Айро, которые возглавляют преступное сопротивление истинному Лорду Огня, Королю Фениксу Озаю и единственно правильному строю государства. Они приговариваются к сожжению заживо как государственные изменники. — За мешок яблок?! — в отчаянии взвизгнул кто-то. — Я дал им мешок яблок! Только мешок яблок! Яяяяя… Он завопил так страшно, что Катаре показалось — она кричит вместе с ним. Она горит вместе с ним. Во рту девушка остро чувствовала привкус крови. Следом вспыхнули все двенадцать. Двенадцать костров пылало на площади, двенадцать нечеловеческих воплей рвали на клочки морозный воздух и самообладание Катары. Девушка судорожно вцепилась в руку Суюки, словно держась за нее, словно она была единственным, за что можно держаться в этом безумии. Отвратительный запах паленой плоти плыл над площадью, знакомый, Катара не первый раз его чует, но теперь — небывало сильный. «Этот запах мне вечно будет сниться», — подумала Катара, до крови закусывая губы. Не сорваться, не кинуться на помощь, не заплакать… Опустить голову и промолчать. Она ненавидела себя за это. — Пойдем отсюда, — тихо-тихо шепнула Суюки. Катара шла чуть неуклюже, будто не совсем соображая, что ее вообще куда-то ведут. Она не помнила, как они (все также, тайком) вышли из города, как прошли глубоко в лес… Только свежий лесной воздух немного освежил ее разум. Некоторое время Катара безжизненно шагала вперед, пока не остановилась на месте. Тяжелый, ничего не выражающий взгляд устремился вперед, теряясь среди деревьев. — Это все из-за нас, — прозвучало спокойно до безжизненности, словно девушка просто констатировала факт. Суюки крепко сжала ее плечи теплыми ладонями. — Катара, нет. Мы не виноваты. Мы пытаемся помочь. — Слишком медленно! — Катара сжала кулаки, и снег вокруг нее покрылся льдом, который тут же пошел крупными трещинами. — Сколько людей уже погибло, пытаясь нам помочь?! — Это война, Катара. На войне всегда гибнут люди. Спокойный тон воительницы даже немного пугал ее… Катара бросила на подругу блестящий взгляд. Суюки стояла спокойно и твердо, подняв подбородок, и только губы ее испачкала кровь, а в глазах блестела боль. Сильная… И боль — тоже сильная. Катара шагнула к ней и крепко-крепко обняла. — Скорей бы она закончилась… Несколько секунд девушки стояли, крепко прижавшись друг к другу. Казалось, даже сюда, в лесную свежесть, доносился запах горелого мяса; Катаре все мерещились человеческие крики, и она прижималась к подруге сильнее, чтобы их не слышать, дружеским теплом заменяя ладони, накрепко затыкающие уши. Наконец, Катара первая отстранилась и провела узкой ладонью по лицу, словно стирая с него боль и всякую память о пережитом. Тоф болеет, ей ни к чему знать, а ребятам она скажет потом, когда Тоф заснет. А может, лучше вовсе не говорить? Лучше ей одной мучиться кошмарами, а не всем вместе. — Пойдем к ребятам, Суюки***
Когда девушки вернулись обратно в лагерь, ребята встретили их едва ли не с ликованием. — Вы вернулись! — Мы вас так ждали! — И Тоф особенно! — А что случилось? — удивилась Суюки. Ребята как-то странно переглянулись и расцвели улыбками. — Ничего! Просто она так скучала, лежала и говорила: где Суюки, где Сахарная Царе… — поймав взгляд своей сестры, Сокка исправился. — Катара, я так по ним соскучилась, они мне так нужны… «Кто тут еще Сахарная царевна…» - ворчливо подумал юноша. — Тоф?.. Как ты? Я приготовил тебе чаю, как ты и хотела. — Воин племени воды отдал чашку в руки девочки. Отхлебнув немного, Тоф поморщилась и высунула язык. — Фууу! Что это? — Это чай… — растерянно пробормотал юноша. — Это не чай! Это какая-то мерзкая бурда. — С этими словами девочка выплеснула остатки из чашки. — Ла-а-адно, а чего ты хочешь?.. — стараясь сохранить дружелюбную улыбку, спросил парнишка. — Я хочу молочный улун с молоком и тростниковым сахаром. Если бы Тоф могла видеть, то она бы заметила как у Сокки нервно задергался глаз. — Да где я тут тебе сахар возьму?! — Юноша возмущенно замахал руками. — Мы же не на курорте в конце концов! — Откуда я знаю?! Это не моя проблема! — с раздражением воскликнул маленький маг земли. — В конце концов, болею здесь я! Ты не можешь немножко поухаживать за болеющим другом?! — Хоррррошо… — Ну так что там с Тоф? Сокка? — А?.. Ничего. Все в порядке. Пойду приготовлю ей чай. Снова… — А что вы с Аангом делали, Зуко? — Мы?.. Ну… мы… — Мне жарко… Это точно жар. Я умираю, да? — обессиленным голосом спрашивала девочка, нашаривая руку Аанга. — Нет, — голосом, буквально источающим благость и покой, пропел аватар. — Это просто жар, это из тебя выходит болезнь. Ты не умираешь. За последний час он повторил это уже в девятый раз. — Но мне точно стало хуже! Я трогала себе лоб, я вся горю! Подуй на меня? — жалобно шмыгнула носом девочка. Со спокойствием, достойным истинного мага воздуха, Аанг принялся работать живым опахалом. Ууууффффф. Уууууууффффф. Ууууууффффф. — Эй, ну не так сильно! Ты поднял здесь жуткий сквозняк! Так я точно подхвачу воспаление легких! Или этот… как его… менингит! — возмутилась БейФонг. Спокойно, Аанг. Ты выдержал дуэль с Азулой. Что тебе какая-то там болеющая девочка… — Прости, Тоф. — Поток воздуха сделался мягче. — Так лучше? Посидев немного молча, девочка кивнула. — Спасибо, Легкие Ноги. А где там Зуко? У меня опять сбилось одеяло, и его надо прогреть. — С Тоф? Она чувствует себя немного получше. Но ей еще нужно лечение. Тем временем, у импровизированного ложа мага земли вновь оказались Сокка и чашка с чаем. — Это молочный улун?.. — Да. — С тростниковым сахаром? — Да. Катара купила его на рынке, как ты и просила. — И с молоком? — Да. — Подогретое, но чтобы не был кипяток? — Да… — Ммм… — отпив немного, Тоф отставила от себя чашку. — Он остыл. Лицо воина племени воды приобрело очень несчастное выражение. — Хорошо. Тогда я сейчас пойду принесу другой, — сказал он очень тихим и очень спокойным голосом, очень похожим на голос его сестры, и вышел из палатки. — Катара!!! Девушка сразу же появилась рядом и взяла его за руки. — Что такое, Сокка? — Она меня достала! Иди полечи ее, пока я не сказал ей что-нибудь нехорошее! — А чай? — К духам чай! Как чертик из табакерки выглянул Аанг и с беспомощной улыбкой посоветовал: — Может, тебе помедитировать? Это успокаивает. — Да! Пойду помедитирую! Убью какой-нибудь кусок мяса, чтобы потом сделать этой привереде ужин! И взбешенный воин племени воды убежал, сломя голову, а его сестра юркнула в палатку к Тоф. …и лечить ее… это было очень, очень, очень трудно. «Мне холодно». «Мне жарко». «Хочу воды». «Не настолько холодной воды, мисс „Я с Южного Полюса и не чувствую температуру как нормальные люди“!» «Подоткни мне одеяло». «Не так, тебя что, всему надо учить?! Ты не ухаживала за больными в своей деревне? А, у вас там, наверное, больных сразу сбрасывали с ледника в море, я угадала?» Грррр… Чтобы не сорваться, Катара представляла, что лечит… например, тигротюленя. Такого маленького милого тигротюлененка, который сломал плавничок, и теперь жалобно скулит. А не эту невыносимую девчонку, которая… — Ребята, она делает из нас своих рабов! — возмущенно (и шепотом) взвизгнула девушка, выйдя из палатки. — Нужно что-то делать, она меня достала! — А я что говорил! — высунулся Сокка. — Я терпеливый человек, но даже меня она… немножко раздражает, — добавила Суюки. — А я вообще жалею, что маг огня, она постоянно просит согреть себе одеяло! Ребята продолжали возмущаться в том же духе (шепотом, чтобы не услышала маленькая тиранша), а Аанг пытался их остановить: — Ребята, ну она же маленькая девочка… она аристократка… она привыкла… она же наша подруга! Ну ребята! — Вот ты сам за ней тогда и ухаживай! Один! — рявкнули на него все хором — и Аанг не вытерпел. — Что вы предлагаете?! Оставить ее здесь умирать?! — Она не умирает, она просто простужена! — Но ей плохо! И вообще… — Его взгляд остановился на чем-то над головами ребят… И голос внезапно переменился. — А хотя… Есть один способ… На аватара уставились четыре пары блестящих фанатичной надеждой глаз. — Во-он на том утесе растет целебный мох… Это сильное противопростудное лекарство… В воротник Аанга вцепились дрожащие пальцы Сокки. — Да что ж ты раньше молчал?! Ты! Ты просто!.. — Я забыл! Только сейчас вспомнил! — Аанг в панике отшатнулся от друга, который сейчас выглядел убийственнее Азулы. — Духи, ладно! Тогда сейчас ты пойдешь за мхом, а с тобой пойдет… — Зу-у-у-уко, я хочу посидеть на солнце, иди и перенеси мой мешок поближе к солнечной стороне! Нет, я не буду вставать, неси со мной вместе! — Я пойду! — проявил благородство принц. Они с Аангом собрались очень быстро и вскоре уже пропали из виду. Кровать пришлось передвигать Сокке. Нет, не туда. Левее. Другое левее! На пол-сантиметра, пожалуйста… Аааа, да не скрипи ты так сапогами, у меня, вообще-то, болит голова! У тебя вообще есть какой-нибудь глазомер, Сокка, ты же охотник! Это безнадежно, ты все равно не сделаешь как надо, верни обратно на прежнее место! Из палатки Тоф Сокка вышел, дергаясь всем телом, как будто в нервном тике. Ему хотелось нервно начистить бумеранг до сверкающего блеска или кого-нибудь убить. Если Тоф не выздоровеет, через неделю в окрестных лесах не останется дичи: нервничающий воин племени воды для нее опаснее лесных пожаров… В мысли молодого человека ворвался какой-то звон. Сокка вздрогнул, машинально дернул рукой в сторону оружия, но вовремя понял, что это не нападение, а всего лишь Катара уронила посуду. «Что-то слишком часто она сегодня все роняет… Обычно вообще ничего, а тут уже третий раз…» Юноша прищурился, разглядывая сестру. Внешне все выглядело как обычно: Катара была привычно терпелива, улыбчива, нежна, обо всех заботилась. И все-таки что-то было не так. Никто из ребят не заметил, но Сокка, который находился бок о бок с сестрой всю жизнь, не заметить не мог. А еще не мог не знать, что если Катара решила молчать — значит, будет молчать, хоть ты ее пытай. Его младшая сестренка ужасно упряма. И все-таки она его младшая сестра. Дождавшись, пока Катара соберет посуду и вернет ее на место, Сокка тихонько скользнул к ней. Теплая ладонь легла на плечо. — Сокка? — Губы Катары тут же растянулись в легкой полуулыбке, но юноша видел печаль в ее глазах. — Проголодался? — Нет. — Хотя вообще-то да, своими капризами Тоф буквально сжирала всю энергию… Неважно. Сокка крепко прижал сестру к себе, чувствуя, какая она худенькая и маленькая. За последние тяжелые месяцы Катара и вправду похудела, и Сокке это не нравилось. Его сестра должна быть здоровой и… Нет, силы в ней и так достаточно. Тихонько поглаживая девушку по волосам, как делал это, когда она оплакивала смерть их матери, Сокка прошептал: — Катара, я здесь, с тобой. Ты моя сестра. Ты никогда не останешься без моей поддержки. Катара чуть вздрогнула, уткнувшись лицом в его грудь, а когда вновь подняла голову — ее глаза смеялись чуточку нездоровым, нерадостным, и все-таки искренним смехом. — Даже если я этого не хочу? — Даже если ты этого не хочешь! — засмеялся Сокка. — Кто тебя вообще спрашивал? — Эй, Сокка, я думала, период бесправных женщин остался позади… Или мне сообщить об этом Суюки, чтобы она снова тебе накостыляла? Парень только весело, в голос расхохотался и крепко стиснул сестру в объятиях. Развеселил, ну и хорошо. Он не хотел, чтобы она когда-нибудь в жизни грустила. Остаток дня прошел относительно спокойно, а может, это ребята отрастили себе крепкую броню, и их уже ничто не удивляло, они способны были выдержать любой ужас и унижение. Когда начали сгущаться ранние зимние сумерки, они забеспокоились: может, пора уже искать Зуко и Аанга? — но вскоре парни вновь появились в лагере… И выглядели они примерно так, будто пережили еще одно нападение Чи Дан. — Что с вами случилось? — испуганно воскликнула Катара, тут же бросаясь к парням с бурдюком целебной воды наперевес. — Мы достали его… — прохрипел Зуко, сияя нездорово-счастливыми глазами. — Мы достали его… вот оно… избавление от всех наших бед… — Тихо-тихо, Зуко, спокойно, дай его мне сюда… — успокаивающе забормотала Суюки, осторожно вытаскивая сверток мха из рук опального принца. — Вот так, хороший мальчик, все закончилось, ты в безопасности… — Так что случилось-то? — поинтересовался Сокка. — Ну… — Нервно икающий Аанг без сил повалился на землю. — Сначала мы долго-долго карабкались в гору. Я предлагал Зуко понести его на закорках, но… Зуко? — Я не девушка! — покраснел принц. — Точно. Поэтому мы шли пешком. Зуко злился и ругался, я тоже был не в духе, поэтому пару раз мы едва не упали в пропасть. Когда мы выбрались оттуда в третий раз, я почувствовал, что у меня за спиной кто-то дышит… и капает слюнями… и… — Короче, это была пума. — И Зуко хотел ее убить, но я не дал, потому что пума — бедное беззащитное животное, она просто хочет кушать. — Она хотела скушать нас! — …поэтому нам пришлось от нее удирать и несколько часов сидеть на дереве. Мы пытались ее отогнать, но она все время возвращалась… В итоге Зуко смирил свою мужскую гордость… — Да я просто понял, что они до конца времен нас будут там караулить! — В общем, я нас спас. Улетел оттуда с ним на спине. Катара нервно хихикнула. — Мне уже стоит ревновать? Между вами всегда была какая-то… особая связь… и все такое… Парни покраснели до корней волос и нервно переглянулись. — Ну, в общем, мы добрались до зарослей этого мха наконец-таки, — продолжил рассказ Зуко, — но оказалось, что поблизости свил гнездо орел… и этот мох — его любимое лакомство… И еще он живое существо, поэтому его нельзя убивать!!! — Ни одно живое существо нельзя убивать! — Поэтому мы удирали еще и от него! И у меня ощущение, что он решил, что мох — это слишком скучно, и теперь его любимое лакомство — принцы страны огня и аватары! — почти кричал Зуко, нервно размахивая руками, а затем обессиленно рухнул на землю рядом с Аангом и взглянул глазами, полными печали, на Суюки. — Скажи мне еще раз, что все закончилось? — Все закончилось, — нежно улыбнулась девушка. — А я пошел готовить Тоф отвар! — жизнерадостно объявил Аанг, пружинисто вскакивая на ноги. В этом парне вообще когда-нибудь заканчивается жизненная энергия? На следующий день Тоф сделалось значительно лучше. Похоже, мох и правда подействовал, но Сокка мрачно пошутил, что она выздоровела за счет их жизненной энергии, а когда та закончится — снова заболеет, и это превратится в замкнутый круг. Тем не менее, девочка смогла даже сама выйти из палатки и целое утро не капризничала, хотя Катаре все-таки пришлось сделать ей бульон со свинокурицей и сухариками. Но опустевшую тарелку из-под него девочка принесла ей сама, и… — Эй, ребята… — окликнула она чуть смущенно, низко опустив голову. Аанг заметил, что тонкие губы ее чуть улыбаются мягкой улыбкой, которая делает ее очень красивой. — Слушайте… Я… Спасибо, что терпите меня! — Тоф вскинула голову — и улыбка сделалась широкой, яркой и радостной. — Я знаю, что невыносима, когда болею, меня даже родители не могли выдержать, а слуги жили только на успокоительном. Поэтому… спасибо, что не придушили меня во сне, вот. — Как она узнала? — пораженно пробормотал Сокка, но Катара вовремя как следует, в лучших традициях Слепого Бандита, двинула его в ребра острым локотком, и тепло улыбнулась подруге. — Все в порядке, Тоф! Мы рады, что тебе сделалось лучше. И как можно было после этого не обняться? В кругу дружеских рук было тепло и уютно, и все выглядели радостными и растроганными и хотели бы подольше побыть в таком коконе любви и дружбы, но… — Апчхи! — Изо рта Зуко вылетел средних размеров огненный шар, и ребята бросились врассыпную, оставив принца смущенно тереть покрасневший и мокрый нос. — Простите… Я случайно… Ребята переглянулись, предчувствуя, что на них надвигается еще одна беда… — Так что там насчет трюфелей с золотой стружкой?.. — нервно хихикнула Суюки.***
— Эй, Горячие Пятки! Я принесла тебе бульон. — Тоф появилась на пороге палатки болеющего принца. — Извини… я не хотела тебя заразить. — Ничего… — прогундосил маг огня, шмыгая носом. — Мне просто нужно поесть и отлежаться и все будет в порядке… — попробовав похлебку он окликнул девочку еще раз: — Тоф? Ты можешь ее подогреть? Она совсем холодная. — Ой, Зуко! Не капризничай, как маленькая принцесска! — Ч… ч… что?! — Парень едва не поперхнулся от возмущения. — Это я капризничаю как маленькая принцесска?! — Вот именно! Ты маг огня, ты и подогрей. — Отмахнувшись, Тоф вышла из палатки… И пронзительную тишину прорезал вопль не менее пронзительного душевного отчаяния: «Что-о-о-о?!» — а в небо из палатки Зуко взвился огромный столб пламени. Что эта девчонка себе позволяет?! Это он — маленькая принцесска?! Да она из них всю кровь выпила, а теперь не может подогреть одну-единственную чертову похлебку?! Задыхаясь от возмущения, Зуко схватил пиалу и жадно приложился к краю… Вскрикнул и отбросил ее в сторону, а сам с характерным «я никогда не счастлив» лицом застыл, скрестив руки на груди и мрачно глядя перед собой. По температуре она теперь напоминала лаву. Добился, чего хотел, Зузу.