«Печальна жизнь. Удел печальный дан Нам, смертным всем. Иной не знаем доли. И что останется? — Лишь голубой туман, Что от огня над пеплом встанет в поле». Оно-но Комати
В доме мужчины по имени Чен — наместника одной из колоний Страны Огня в Царстве Земли (одной из тех, что остались верны Стране Огня) — царил траур, как и в тысячах других домов по всей стране и верным колониям. Красное и золотое сменилось белым, цветом снега, убивающего все живое, и савана, которым накрывают человека, готового отправиться в последний путь и уйти в теплые объятия Агни. Горьковатый, густой запах белых лилий витал в воздухе, и от него делалось невозможно дышать. Огненные лилии, алые, как кровь во влюбленном сердце, были символом жизни, символом любви, из них невесты составляли свадебные букеты, и их же дарили юноши в знак любви своим девушкам, но белые лилии — мертвенные, словно вытканные из лунного света — были символом смерти, старения (ведь их лепестки мерцали, как серебро седины) и горького траура. Как и белые одежды, в которые сегодня были облачены хозяева дома. — Лорд Огня Озай… — чуть дрожащим голосом прошептала жена Чена, еще моложавая, тоненькая и хрупкая, словно девушка, женщина по имени Ки, робко глядя на мужа. — Он был хорошим человеком, правда?.. — Да. Прекрасным человеком. — Щедрым… к тем, кто был ему верен… а то, что он был суров… Чен чуть нахмурился. Да, конечно, суровость представителей царской семьи не обсуждалась и считалась справедливой: предатели, преступники — разве они не заслуживают суровости и справедливого, пускай и жестокого, наказания? Но… Чен покачал головой, мельком облизнув сухие губы. То, как Озай поступил со своим сыном… Справедливо. Справедливо, ведь мальчик опозорил совет и проявил непростительное неуважение и к почтенным генералам, и к родному отцу. Справедливо, но… У Чена самого был сын, и он любил мальчика всем сердцем. У него никогда не поднялась бы рука даже просто ударить его по щеке в наказание, а Его Величество оставил принцу Зуко, своему сыну, тринадцатилетнему подростку, шрам на всю жизнь… Бррр. Когда Чен представлял это, то неизменно чуть-чуть ежился. Тринадцатилетний мальчишка, сопляк — и удар, оставивший отметину навсегда. От родного отца. Чен никогда не смог бы сделать такого с родным сыном, да и просто с ребенком, но ведь Его Величество и не был Ченом, да и вообще не был простым человеком. Он был Сыном Агни. И был способен на большее, чем обычный человек. Чен видел этот шрам: принц Зуко со сторонниками аватара бывали в его городе, и Чен, конечно, тут же спешно отправил письмо об этом Озаю — Чен был одним из его осведомителей, коих у предусмотрительного Лорда Огня было множество по всей стране. Судя по слухам, которые доходили до мужчины позже, его донесение не пропало даром: принца Зуко и его сторонников попытались схватить, какое-то время — пока он не объявился вновь — его и ледяную ведьму с юга считали мертвыми. За это письмо Чена и сделали главой колонии, у него появился дом и еще больше денег, чем раньше. Чен и прежде не бедствовал: он усердно работал, к тому же, присылал Его Величеству отчеты о том, какие настроения преобладают в колонии, и Озай щедро платил ему за верность, правдивость и безукоризненную пунктуальность в отчетности, но денег никогда не бывает достаточно, верно? — Он был суров, но справедлив, — сказал Чен жене. — К нам он всегда был добр, не так ли? Благодаря нему мы имеем все это. — Да… А теперь он мертв. Чен успокаивающе погладил жену по волосам, баюкая ее в объятиях. Женщина вздрагивала и кусала кончики длинных, тонких, музыкальных пальцев, растерянный взгляд темных глаз, наполненных слезами, скользил вокруг, словно пытаясь за что-то уцепиться. Узнав о гибели Его Величества, она вскрикнула, выпустила из рук чайник — как раз наливала мужу чай — и разрыдалась мгновенно и горестно, как ребенок. Да и сам Чен с трудом мог удержать слезы. Когда умирает Лорд Огня — это всегда трагедия, Чен не удивился бы, услышав о волне самоубийств, как после смерти Лорда Азулона и еще раньше Хозяйки Огня Айлы. Чен сам искренне горевал по почившим правителям в свое время, но сейчас к горю примешивалось что-то еще. Перемены. Запах перемен витал в воздухе. Чен кожей чувствовал — что-то должно измениться в мире раз и навсегда… «Успокойся, — приказал он себе. — Это горе в тебе говорит. Когда приходит смерть, всегда усиливаются… Мистические настроения. Что ты можешь чувствовать, в конце концов, ты простой человек…» Чтобы немного освежить голову мужчина распахнул окно и сделал несколько глубоких вздохов. Стояло раннее утро, на небе гасли последние звезды. Последние несколько дней в этой области Царства Земли почти непрерывно шел дождь, часто поднимался сильный ветер, и теперь небо казалось особенно чистым, будто умытым. «Это природа скорбит вместе с нами», — печально сказала Ки вчера. Чен промолчал. Он чуял в этом дожде приближающееся лето. Это был первый по-настоящему весенний дождь, без снега, теплый и благотворный, после которого появляются на деревьях первые изумрудные побеги… — Ки, посмотри-ка! — вдруг удивленно воскликнул Чен. Ки подошла к нему. Сначала она не понимала, что так удивило мужа, но спустя пару минут на подоконник сел растрепанный и мокрый огненный ястреб в кожаных постромках, удерживающих на спине кожаный тубус с маленьким символом огненной нации. — Бедный, наверное, несколько дней не знал отдыха… — Ки нежно погладила птицу по мокрым перышкам, раскрывая мешочек. — Заблудился в шторм, да? Бедный мальчик… ну тихо, тихо, сейчас я тебя накормлю, хорошо? «А я пока прочитаю…» Несмотря на шторм, письмо было абсолютно сухим: мешочек шили из непромокаемых тканей. По пальцам Чена пробежали холодные мурашки, когда он развернул пергамент и прочел первые строки. «Наместнику Чену от Короля Феникса Озая, правителя Огненного Архипелага, Огненного Материка и окрестностей, Хозяйка Огня Азула сбежала. У нас есть подозрения, что она затевает покушение против короны. Возможно, она отправилась в колонии или бывшее Царство Земли. Нам нужно знать об ее местонахождении и планах». Глаза Чена изумленно распахнулись. Пальцы немели, сильнее сжимая письмо. Покушение. Против короны. А сейчас Лорд Огня мертв. И Хозяйка Огня Азула… Его сердце пропустило несколько ударов. — То есть, это значит… У Ки была ужасная привычка читать через плечо. Мертвенно побледнев, она мгновенно вырвала письмо из его рук. — Это ничего не значит! Сожги его, Чен, немедленно сожги! — Женщина испуганно обернулась к двери, вся сжавшись и сделавшись еще меньше в размерах. Ее глаза лихорадочно блестели испугом, похолодевшие от него пальцы судорожно вцепились в руку мужа. Чен продолжал отрешенно смотреть куда-то в стену. Он размышлял. — Нужно сделать вид, что ты никогда его не получал, слышишь? Чен медленно облизнул пересохшие губы. Его мозг лихорадочно работал. Покушение против короны. Значит, Хозяйка Огня Азула пропала из дворца несколько дней назад. И Озай отправил это письмо… Мужчина вдруг немного похолодел и вздрогнул, осознав, что держит в руках послание от мертвеца, но тут же отбросил эту мысль и продолжил размышления. Озай послал это письмо. Оно дошло слишком поздно из-за дождей в этой области Царства Земли. За это время Азула успела вернуться с драконами… И в это же время на Лорда Огня совершили покушение люди бывшего генерала Айро. Вот так совпадение. Конечно, возможно, он ошибается. Возможно, это люди генерала науськали Его Величество против родной дочери. Возможно. А возможно — он держит в руках компромат на саму Хозяйку Огня Азулу. Письмо было написано рукой самого Озая — и неудивительно, вряд ли он доверил бы такую информацию придворным писарям. Оно подписано им, вот она, роспись в низу листа, и заверено его личной печатью с фениксом. Выглядит убедительно, не так ли? Очень убедительно. А если еще учесть, что Чен — не единственный осведомитель Короля-Феникса… Большинство, конечно, тут же в испуге сожгут письмо. Но кто-то может подумать о том же, о чем Чен лихорадочно размышлял сейчас. И оставить. — Дай. Отняв послание у жены, Чен зажег на свободной руке небольшое пламя. Просто поднести его к пергаменту — и тот вспыхнет, как спичка. Мужчина вновь облизнул губы. Есть еще кое-что. Хозяйка Огня Азула направляется на Ба Синг Се. Там — армия повстанцев под командованием полковника Линга и генерала Айро. Большая армия из дезертиров — покорителей огня, из магов воды с Северного Полюса под командованием лучшего мага оттуда же, из южных воинов, пусть не магов, но опасных и умелых противников, и из покорителей земли. Сильная армия. И аватар в придачу. Но у Азулы — драконы. И сама Азула — гениальный полководец. И армия Страны Огня по-прежнему лучшая в мире, Чен в это твердо верил. Вполне вероятно, что она победит. Допустим, на… Восемьдесят процентов. И тогда он, конечно, сожжет письмо и сплюнет через левое плечо, радуясь, что избежал опасности. Но если она проиграет… Двадцать процентов — это мало, это намного меньше половины, но если она проиграет… Ведь аватар — чертовски сильный противник, и генерал Айро, несмотря на его последнее поражение при Ба Синг Се, о которое и до него много кто обломал зубы, не лыком шит… Если она проиграет — в Стране Огня будет новый правитель. Айро или Зуко — не так важно, потому что принц наверняка захочет оправдать любимого дядю, обвиненного в убийстве Короля Феникса. И он будет благодарен тому, кто в этом ему поможет. Чен сжал кулак, загасив пламя. — Что ты делаешь?! — тут же испуганно выкрикнула Ки. — Тшшш… — Мужчина быстро притянул жену к себе, заставив ее замолчать. — Тише, милая, тише. Ты права, мы его не получали… Пока. А там посмотрим, как все обернется.***
Стены Ба Синг Се окутывал густой белый туман раннего весеннего утра. Солнце еще не выглянуло из-за горизонта, а на небе бледнели последние упрямые звезды. Азула наслаждалась тишиной, пока это еще было возможно — совсем скоро здесь будет пахнуть гарью, сожженными телами, раскаленным железом, кровью… Скоро сюда дойдет армия ее дяди-предателя, Зузу, а еще — аватар… На алых губах девушки появилась ухмылка. Да, она сама призвала их к Ба Синг Се, но вовсе не собиралась сидеть за стеной и давать им хоть какую-то фору. Поэтому, услышав о передвижении повстанцев, Азула уже раздала соотвествующие приказы. И теперь… — Все готово? Азуле не понадобилось оборачиваться, чтобы услышать приближающиеся шаги и догадаться, что это ее командиры. — Да, Ваше Величество, — тут же ответил один из них с почтительным полупоклоном. — Армия готова выступать. — Хорошо… — Девушка скользнула взглядом по двум генералам: один выше ростом, широкоплечий, статный, за такими толпами бегают девушки… Похож на того мальчишку, чей дом они с троицей предателей разрушили когда-то… С тех пор Азулу нестерпимо раздражал такой тип парней. Самодовольные индюки. «Этот пойдет со мной». — Скажите своим людям, чтобы шли к воротам, генерал Ронг. Мы должны действовать быстро, чтобы застать наших противников врасплох, и первыми нанести удар. Вы… — Азула коротко взглянула на второго генерала: старше, уже в годах, низок ростом, кряжист, со спокойным открытым лицом. — Вы останетесь здесь. Тонкие брови сошлись к переносице, и посерьезневший, потяжелевший взгляд вновь обвел пока еще спокойное пространство перед Ба Синг Се. Аватар — изворотливый и пронырливый мальчишка. Дядя — опытный полководец. — Какой бы проход ни нашел наш противник — вы должны встретить его. — Азула бросила на второго генерала строгий и жесткий взгляд. — Поставьте людей на каждую оборонительную башню, чтобы они подали знак в случае нападения. Вы же останетесь здесь, на воротах. Оба генерала поклонились девушке, сложив руки в традиционный знак пламени. Легким и стремительным шагом Азула взобралась выше, на смотровую площадку на стене — только простучала короткая дробь каблуков, похожая на тревожный бой крошечных барабанов, да прошуршала накидка, а затем ее взору открылась готовая выступать армия. Девушке всегда доставляло удовольствие видеть своих людей. Собранные и подготовленные — такими они выглядели отсюда, с высоты. Абсолютно одинаковые в своих черных доспехах нации огня, они напоминали ей игрушечных солдатиков, которых дарили в детстве братцу-Зузу, только в полный рост. Возможно, кто-то из них не выспался или голоден, кто-то болен или не хочет сражаться — все это не имеет никакого значения для бывшей принцессы и нынешней королевы драконов. Все равно они пойдут за ней и умрут за нее, если понадобится. Вдалеке послышались знакомые — для нее, но, пожалуй, ни для кого больше в целом мире — звуки: низкое гудение и свист, с каким воздух рассекает нечто стремительно, но неимоверно огромное. Азула невольно улыбнулась, увидев приближающегося к ней дракона. Тот красиво изогнулся в воздухе, словно разминая громадное чешуйчатое тело… «Не вздумай», — прошипела бывшая принцесса мысленно, прищурив хищные янтарные глаза — и дракон покорно, словно пес, скользнул прямо к ней. Снизу послышался изумленный ропот, возгласы и вскрики. Азула усмехнулась, наслаждаясь всеобщим восхищением, смешанным с ужасом. Многие не верили, что драконы в самом деле живы и покоряются ей — что ж, у этих солдат теперь есть живое доказательство. Улыбаясь этой мысли, девушка легко взобралась на своего питомца. По ее приказу лучшие инженеры страны огня разработали для молодой правительницы седло, которое позволяло легко держаться на драконе, не боясь ежесекундно слететь с шеи или ободрать все тело о жесткую чешую. Азула, всегда любившая комфорт, не могла не признать, что так летать стало значительно удобней. В тот момент, когда девушка опустилась в седло, снизу звонко и призывно пропела труба. Донеслось эхо мужского голоса: это генерал Ронг отдал первую команду. Лязг оружия и доспехов — все солдаты в один момент подобрались и сгруппировались, похожие на взведенные механизмы: спусти пружину — и сорвутся в бой. Вторая команда — и звук удара сотен ног в землю. Третья — и в тот же момент зазвучала жесткая и ритмичная музыка солдатского марша, отбиваемая сотнями чужих ног. Ровные шеренги закованных в черные доспехи мужчин и женщин текли к воротам, не сбиваясь с шага, не выходя из строя — а их юная повелительница покровительственно похлопала Шо по горячей шее. «Взлетай!» Легко и стремительно его тело разрезало стылый утренний воздух, поднимаясь ввысь, туда, где успели погаснуть последние звезды.***
Капитан Хико сидел на камне и неторопливо чистил меч: звук, с каким точильный камень соприкасался с клинком, успокаивал его взбудораженные нервы. Изредка он поднимал голову и оглядывался вокруг; глаза его успели привыкнуть к сумраку, хотя он проснулся каких-то двадцать минут назад, и теперь сквозь густой туман и мглу раннего утра он мог рассмотреть угрюмые очертания скал, среди которых расположилась армия. Неприветливое и мрачное местечко, здесь бы только жаться друг к другу у костра да рассказывать страшные истории, но Хико понимал, почему генерал выбрал именно это: отсюда их не рассмотреть с высоких смотровых башен Ба Синг Се. Ба Синг Се… Хико бросил короткий, сумрачный взгляд на его стены. Снизу, они казались настолько громадными, что верхушки их пропадали в густой мгле и тумане. «Ничерта не вижу… — мрачно подумал Хико, машинально стирая со лба осевшие на нем прохладные капельки, и тут же поспешил успокоить самого себя: — Ничего. Если не вижу я — значит, огненные наш отряд тем более не увидят». Молодой человек криво усмехнулся. Сердце у него взволнованно бухало под легким нагрудником: сухощавый и быстрый Хико не любил надевать тяжелые доспехи — это лишало его подвижности. О нем вообще нельзя было сразу сказать, что он толковый маг земли — невысокий, худой, скуластый, с узкими внимательными раскосыми глазами, шрамом на щеке и всегда собранными в пучок на макушке волосами (из пучка всегда выпадала пара прядей, и сейчас они тоже раздражали юношу, щекоча ему кончик носа), он, скорее, производил впечатление лучника или мечника, но генерал всегда славился своим умением разглядеть в человеке его настоящий талант и… Использовать на благо. Не себе — их общей миссии. Хико облизнул сухие губы. Само собой, он гордился тем, что генерал именно его поставил во главе авангардного отряда лучших магов — а кто бы таким не гордился? Но в то же время… Хико ни за что и никому не показал бы этого, и уж тем более не признался бы вслух, но, духи, как же ему было страшно. И атмосфера вокруг только усиливала ощущение липких, холодных мурашек по телу и желание забиться куда-нибудь под большое теплое одеяло и не высовывать оттуда носа никогда. Густой туман, который едва-едва прорезало не по-весеннему холодное солнце, угрюмые скалы — их черные очертания проступали сквозь сереющий мрак, угловатые, жесткие и неприветливые — редкие островки талого снега, мерзкий сырой холод, так характерный для ранней весны, а ведь скоро ему выходить из безопасности лагеря, где всюду — свои и приветливо, хоть и тускло пылают костры и повсюду слышится негромкий говор соратников и ставший таким привычным и успокаивающим лязг оружия — и ползти сквозь скалы к неприступным стенам… Бррр! Какой дурак вообще смеет говорить, что весна, мол, пора зарождения новой жизни? Это пора сырости, мороза, холода, угрюмого низкого неба и вот таких вот туманных утренних часов, когда тебе бы лежать себе спокойно под одеялом и пить прямо в постели горячий чай, а ты вместо этого вскоре поползешь вперед и вперед к городу, который едва ли тебе доведется покинуть… «Упаднические мысли, капитан», — язвительно осадил себя Хико и тут же ответил с горечью: «Да, упаднические мысли. Потому что я не радостный придурок, который верит, что выберется из всей этой заварушки живым. Нет, не выберусь. Особенно если эти слухи, что мы слышали — правда. Не выберусь… — Юноша ожесточенно стиснул кулаки, чувствуя, как жаркая злость обжигает грудную клетку. — Но если умру — то заберу с собой как можно больше этих желтоглазых тварей!» Он ненавидел желтые глаза людей огня. Звериные глаза. У нормальных людей не бывает таких глаз. И он был уверен свято: звериный янтарь, расплавленный в радужке огненных тварей, лишь еще раз подтверждает, что они не люди, а звери, и даже хуже, ибо зверь убивает ради того, чтобы выжить, а огненные… Может, когда-то давно они тоже убивали ради выживания: на их крошечных островках не хватало пищи и воды для разросшегося народа, но потом им понравился вкус человеческой крови. И теперь, — Хико был абсолютно уверен, — им всем, этим мразям, нравится запах паленого мяса… Что ж, а ему весьма по вкусу хруст костей, когда в какую-нибудь огненную шваль врезается здоровенный кусок твердой земли. Хико по-волчьи, холодно ухмыльнулся и решительно встал с камня. Обвел взглядом всех вокруг. Землянки вместо палаток — чтобы не выдать своего присутствия дозорным в Ба Синг Се — и вроде бы обычная утренняя возня просыпающегося лагеря, но Хико кожей чувствовал висящее в воздухе напряжение. Все знали, что им предстоит сегодня. Все тайком мрачно поглядывали на едва виднеющиеся в густом тумане стены Ба Синг Се… — Кай, Нобу, идите сюда, — бросил капитан, махнув рукой двум своим хорошим друзьям и по совместительству — подручным. Если его убьют — Нобу встанет во главе отряда, а Кай будет ему помогать, как сейчас Нобу помогает ему. — Давайте еще раз все повторим. Парни переглянулись, Кай скептично скрестил руки на груди и взглянул на друга с непередаваемой иронией. — Хико, ты ведь знаешь, что ты двинутый на всю голову параноик? Мы наизусть знаем чертов план. — Я знаю, но нужно все повторить на всякий случай, вдруг вы… — Слушай, приятель, подумай лучше о том, что мы скоро увидим Ба Синг Се изнутри! — Кай иногда прямо-таки поражал Хико своим оптимизмом. Может, он прячет за ним нервозность так же, как Хико прячет ее за жесткостью и командирским тоном? — Далеко, далеко стоит город Ба Синг Се… — Да какой далеко, — добродушно фыркнул Нобу. — Вон он маячит. — Там девушки, что прекрасней всех на свете… Я был в клубе стихосложения, Хико! Там такие девушки, ты бы видел! Тонкие, стройные, как веточка сливы, и стихи красивые… — А я с детства мечтал попасть в зоопарк Ба Синг Се, — грустно улыбнулся Нобу, — да так и не собрался. Может, после… Как думаешь, Хико? «Не будет никакого после». — Может быть, — едва заметно улыбнулся капитан. Они все втроем были родом из Ба Синг Се, и это — одна из причин, по которой генерал отправил в авангардный отряд именно их. — Я бы зашел еще раз в «Жасминового дракона». Там готовили лучший чай на свете… Так, все, — мягкий тон его голоса в один миг обернулся жесткостью, какая бывает только у хороших командиров. — Отставить разговоры. Парни мгновенно вытянулись по струнке. — Вот, что нам предстоит сделать. Я, вы и еще семнадцать человек пробираемся к Ба Синг Се с тыла. Наша задача… — Неожиданный ветерок качнул прядки возле лица, и Хико машинально повернул голову, пытаясь определить, откуда дует. — Наша задача — обрушить башню и часть стены, чтобы генерал с остальным войском смогли прорваться, и берем первый удар на себя. «Надеюсь, у нас получится». — Обрушив стену, мы подаем сигнал. Ясно? — Да, сэр, — хором отрапортовали друзья, хотя Кай побледнел, а Нобу закусил губу, как всегда делал, когда волновался. Видя это, Хико позволил себе немного смягчиться и посмотреть на них чуть теплее. — Хорошо. Мы должны… — Снова ветер качнул волосы. Почему-то стало как-то неуютно и странно, словно… Даже сравнения не подобрать, но если бы Хико был зверем — шерсть у него на загривке зашевелилась бы. — Мы должны действовать быстро, чтобы застать наших противников врасплох и первыми нанести… Оглушительный рев сотряс воздух. — …удар… — белыми губами вымолвил капитан. Он не мог поверить своим глазам. Духи, неужели все эти глупые домыслы и слухи, что долетали до них — это правда?! Нет, наверное, он просто спит. Он заснул и сейчас очнется в постели, где будет тепло и сухо, и спустится к матери, а потом они вместе пойдут выпьют чашечку славного чая в «Жасминовом»… Драконе. Следующие несколько мгновений для Хико растянулись в часы. Он успел увидеть все: изгиб огромного мощного тела, горящие в полумгле янтарные глаза — звериные, не человеческие, полные жажды крови! — успел увидеть стремительные усы, похожие на гигантские кнуты, а затем… Затем Хико понял, что если выживет — никогда больше не будет жаловаться на холод. Потому что в один момент холодное весеннее утро, в которое едва-едва успела переродиться ночь, обернулась огненным адом. Дракон распахнул огромную алую пасть — влажная мякоть под надежной защитой острых зубов, каждый из которых представлял собой средних размеров меч — и выдохнул поток жаркого, яркого пламени — прямо на лагерь. Сердце подскочило к горлу, время мгновенно опомнилось и понеслось с небывалой скоростью. Вспышками Хико ощущал, слышал, видел все вокруг. Крики, наполнившие воздух. Крики боли. Крики ужаса, крики паники. Громкие, надрывные, ошеломленные крики. И самое страшное — протяжный, нечеловеческий вопль на одной ноте: «Аааааа!!!» — а затем он захлебнулся, и кто-то упал, упал прямо на землю уже не человеком, нет — обугленной горсткой костей и металла. Парню не повезло оказаться в самом центре огненного удара, его слишком сильно парализовал ужас и неожиданность… Все в панике, все мечутся по лагерю, даже не представляя, что делать — когда там в мире в последний раз дрались с чертовым драконом, напомните-ка?! У самого капитана бешено колотилось сердце, даже стучало в висках, а по рукам растеклось ледяное онемение. Как во сне, он скользил взглядом вокруг: снова поток огня, настолько яркого, что хочется зажмуриться, словно не взрослый мужчина, а ребенок; снова поток человеческих надрывных воплей страха и ужаса; плотная завеса дыма, пришедшая на смену туману. «Никогда больше не буду жаловаться на туман». Лучше холодный, ничем не пахнущий туман, чем горячий дым с запахом человеческого мяса… Собраться! — Чего встали, идиоты?! — рявкнул Хико на столь же ошеломленных, белых, как полотно, друзей. — Собраться! Отряд — ко мне! Атаковать дракона! Он успел еще удивиться, как, оказывается, странно это звучит по-настоящему — не в легендах, а по-настоящему — «атаковать дракона», сорвавшееся с его уст… Но потом не осталось времени для удивления. План сформировался в голове, простой и изумительно ясный: во что бы то ни стало достать дракона. — Держать строй! — кричал во весь голос, пытаясь перекрыть чужие вопли, Хико. — Отставить панику! Держать строй, я сказал! Цель — дракон! Раз! Два! Пли! Дружный взмах рук, дружный яростный возглас — и в дракона полетел огромный земляной снаряд — но рептилия изогнулась, с легкостью уворачиваясь, и усилие двух десятков рук пропало впустую. Проклятье! Хико стиснул побелевшие губы. Что делать? — стучало в покрытых испариной висках. — Что делать, черт возьми, если эта огромная тварь там, наверху, а они — маги земли?! Накатывающий волнами страх лишал возможности думать. Нужно сразу много камней, тогда он не сумеет увернуться от всех сразу… Нужно сбить его на землю, пусть только снизится, приблизится к ней — и тут ему конец, они мгновенно закуют его в оковы! — Кай! — гаркнул парень, схватив друга за плечо. — Живо, беги к другим командирам! Скажи им… — Маги огня! — вдруг взревел кто-то рядом с ним. — Там маги огня! Их не сразу заметили за паникой, порожденной драконом, за сотнями человеческих воплей и плотной пеленой дыма, который уже разъедал Хико глаза, но теперь… Парень судорожно сглотнул, глядя на стремительно приближающиеся ряды солдат. Только сейчас он услышал грохот их шагов по земле. Закованные в черное, с тускло сияющими в дымной полумгле масками, напоминающие лица голых черепов, они походили на духов, а не на людей… И все же Хико со стыдом почувствовал, как его накрывает небывалым облегчением. Это были люди. Ненавистные — но люди, не чудовища, порожденные страшной легендой, а люди, и Хико знал, как с ними сражаться. Две армии буквально сшиблись друг с другом, порождая металлический грохот и сотрясая воздух криком. Похоже, многие разделяли чувства Хико. Повстанцы сражались отчаянно и яростно. То и дело в мозгу у Хико вспыхивали короткие возгласы, с какими его соратники покоряли землю. — Получи, тварь! — Н-на! — Провались ты, паскуда! И солдаты огня действительно проваливались и получали — в голову, в живот, в грудину, земля хватала их за ноги и метила прямо в лицо, в горло, желая отнять жизнь, направляемая руками сотен ненавидящих их до звона в ушах людей. Получи! Хико сам не замечал, как яростно атакует раз за разом. Знакомо, это все было ему знакомо: вспышки огня перед лицом, гул пламени в воздухе, пассы, какими желтоглазые твари покоряли огонь… Получите, сволочи! Получите за все хорошее! У мужчины вырвался хриплый крик боли и изумления, когда воздух вдруг сделался обжигающе горячим: это дракон выдохнул пламя неподалеку от него, и Хико своими глазами увидел, как вспыхнули, словно факелы, знакомые ему солдаты… От того, что сделалось с их лицами, как их сперва исказила боль, а затем от них ничего, кроме угля, не осталось, Хико захотелось зажмуриться — но вместо этого он снова взревел во весь голос: — Сбить дракона! Его отряд не зря состоял из лучших магов земли: они, уже отбросив панику, мгновенно сгруппировались вокруг него и вновь попытались ударить дракона, пока тот еще не успел набрать высоту и отдышаться после огненного залпа… И в этот раз даже удачно! Им удалось его задеть! Дракон взревел от боли, и неожиданно совсем близко от себя Хико услышал властный мужской голос: — Готовьте щиты! Парень машинально обернулся. Говорил мужчина средних лет со шрамом наискось лица в обмундировании командира. В драке Хико видел его — он сражался, как демон, но в нем не было ярости — лишь искусство и невероятная скорость. Сейчас он вскинул руки… И Хико мгновенно понял, что ему, если он хочет выжить, лучше последовать его примеру. — Щит, парни! Из земли — щит! В одно мгновение его люди оказались в темноте под прочным щитом из земли, и несколько секунд под ним казалось даже безопасно… Но потом Хико закричал — и его крик потонул в двух десятках других. Ошибка, это была ошибка, и какая же глупая ошибка! Разве может земля защитить от жара драконьего пламени? Хико задохнулся от надрывного крика — ему казалось, что его руки обугливались — и сделал то, что приказывали ему рефлексы: он покорил землю под своими ногами и велел ей поглотить себя. На несколько мгновений он оказался в холоде и приносящим невероятное облегчение мраке, но затем его вышвырнуло наружу — прямо в гущу магов огня. Кажется, от боли и страха он немного не рассчитал… Плевать на это! Он должен сражаться! И он сражался, как только мог. Он не знал, почему слезы застилают ему глаза. От дыма? От боли в мучительно обожженных руках? От осознания своей ошибки? Оттого, что его друзья, его соратники погибли — и продолжают гибнуть вокруг?.. Дракона зацепили — да. И его продолжали атаковать, но та, кто была на нем, уверенно помогала хищнику увернуться от новых атак. Раз за разом на землю обрушивались потоки бешеного огня — и Хико отчетливо понимал, что его соратников оставалось вокруг все меньше и меньше… И его сил тоже оставалось все меньше и меньше. Хико уже ничего не соображал. Сколько раз его успели обжечь? Сколько раз он сам смог снести кого-то с ног, разбить кому-то голову или что-то сломать? Он не знал. Руки болели от ожогов и от того, что он бесконечно поднимал их в покоряющих пассах. Еще! Еще и еще! Оттого, что лица людей огня закрывали маски, ему казалось, что их не становится меньше, сколько бы он ни нападал. А вскоре силы для нападения кончились — и он мог только защищаться… «Ну, вот и все…» — тяжелое дыхание вырывалось из его груди. Горячо, черт возьми, как же горячо… Как он мог жаловаться на холод еще совсем недавно? Он бы все отдал, чтобы вернуться на час назад, в прохладу и туман, и вечно чистить оружие и болтать обо всем и ни о чем с друзьями… С друзьями, которых уже нет… Хотелось обессиленно закрыть глаза и принять смерть, но даже когда его поставили на колени, израненного и опустошенного, Хико продолжал упрямо смотреть в пустые маски огненных тварей, похожий на пойманного в ловушку большого зверя. Не сдамся, мрази! Не дождетесь! Убивайте — но головы я не опущу! Но вдруг он услышал стремительные шаги, и руку, уже занесенную, чтобы убить его, остановила другая рука. Тот самый мужчина, сражающийся, словно демон, потрепанный, но по-прежнему собранный и, кажется, вовсе не уставший, властно бросил: — Оставить живым. Привести к Ее Величеству. Понимая, что у него все равно нет ни малейшего шанса пробиться сквозь целую армию врагов, Хико не сопротивлялся — да и сил у него не было сопротивляться. Он покорно позволил повести себя куда-то; кажется, пару раз за время пути (волокли его вовсе не бережно) его разум накрывала тьма, и юноша проваливался в короткое забытье от многочисленных ран, но в какой-то момент его отпустили — бросили на колени на обугленную землю. Там, под обгорелой коркой, — вдруг подумал Хико, — она все еще прохладная и спокойная… В его слух вторгся уже знакомый низкий гул и свист. В одно мгновение он разросся, заполняя всю его голову — и… Впечатление было настолько сильным, что даже болезненная муть и усталость рассеялись, и восприятие Хико сделалось нездорово острым. Он видел громаду драконьего тела, неторопливо приземлившегося неподалеку от него, звериную грацию, с которой он сложил крылья и опустил голову к земле… Парня поразила вещественность зверя. Он был объемным. На его теле можно было рассмотреть каждую чешуйку. Увидеть, как приподнимаются и опускаются его плечи от тяжелого дыхания. Как трепещут ноздри на вдохе, как подрагивают прикрытые веки… Но через секунду Хико уже не мог видеть ничего этого. Перед ним встала принцесса… Хозяйка Огня Азула. «Это было даже слишком легко», — хмурясь, подумала Азула, спрыгивая с шеи дракона и неторопливо направляясь к поверженному на землю молодому человеку. С высоты девушка не видела лиц тех, кто был там, внизу… Не видела своего братца и аватара. А ведь они просто обязаны были рвануть к ней (ах, это пылкое юношеское нетерпение) и завязать схватку, даже несмотря на драконов. Струсили? Как бы Азула ни презирала своих врагов, это было не в их характере. Что-то зудело у нее внутри, не давая покоя… Ничего. Ничего, все нормально. Нужно лишь отыскать череп братца — он наверняка где-то здесь, среди останков и пепла! — и с наслаждением раздавить его ногой. А этот, видимо, был самым отчаянным. — Мой дядюшка оказался настолько труслив, что поставил против меня кучку сопляков? Я была о вас лучшего мнения. Сначала Хико даже не понял… — Какой дядя? Острые брови девушки раздраженно дрогнули. — Генерал Айро. Тот, кто повел вас сюда. Где он? Пару мгновений Хико смотрел на нее с недоумением… А затем его разбитый рот скривился в широкой, злорадной, язвительной ухмылке. — Вы ошиблись, принцесса Азула, — он сказал это специально, чтобы позлить ее — бесстрашие обреченного… За которое тут же последовало наказание: Хико захлебнулся хриплым воплем, когда его стегнули огненным кнутом, и несколько секунд стоял неподвижно на четвереньках, пытаясь отдышаться и прийти в себя. Все тело пульсировало болью… Но он ни капли не сожалел. Юноша медленно-медленно поднял на принцессу тяжелый, горящий взгляд, и хрипло, отрывисто выплюнул: — Мы сами по себе, ясно? Нами командует… генерал Бо Дин. Он погиб в бою, раз вы говорите со мной, а не с ним. Мы не имеем ничего общего с огненным отродьем… И… — Его несло. Он знал, что умрет, умрет уже через пару секунд, и тогда ему уже точно будет все равно. Захваченный яростью, Хико выпалил: — Да, мы проиграли, но мы погибли достойной смертью, сражаясь за нашу страну, а вас всех все равно сметет аватар Аанг! Да, сметет! Убивайте теперь… — Хико сплюнул под ноги принцессы слюну, смешанную с кровью, и хрипло выдохнул: — Я рад, что отправил на тот свет столько огненных тварей, сколько смог. «Лжешь!» Это восклицание рвалось с горла Азулы вместе с яростью, которая на мгновение полыхнула в ее венах жгучей лавой, стиснула грудную клетку и на мгновение отразилось пламенем в глазах. Но нет, солдат не лгал — Азула не раз видела эти отчаянные лица, полыхающий взгляд… Перед лицом смерти невозможно лгать, и Зу3у, ее братец, он, скорее, выйдет против нее в открытую, не теряясь в толпе, так же, как и аватар. А это значит, она ошиблась… Или же попалась на уловки своего дяди. Кох! Ярость девушки готова была вырваться наружу потоками пламени, но та нашла в себе силы обуздать ее… Алые подрагивающие губы девушки исказила насмешка… А затем она расхохоталась и вскинула на Хико презрительный взгляд. — И ты считаешь себя героем?.. Оглянись, — Азула кивнула головой в сторону пожарища, — это все, что осталось от твоих солдат. Пепел, который развеет ветром. От вас не останется ничего. А люди… они даже не вспомнят о вашем существовании. — Опустившись рядом с ним, Азула резко притянула его к себе за ворот, обжигая взглядом сузившихся, как у змеи, зрачков, и горячо выдохнула в лицо. — Ваше племя настолько жалкое, что вы даже не способны защитить свою страну без поддержки людей огненной нации… самых презренных людей огненной нации. А аватар предпочел трусливо сбежать и бросить тех, кто был с ним рядом с самого рождения на растерзание армиям моего прадеда. И весь мир — на сто лет. Он не смог помешать моему отцу утвердить власть нашего народа. И не пришел на помощь, когда твои друзья корчились от боли под огнем моего дракона… Ты действительно думаешь, что он сумеет мне помешать? Усмехнувшись, девушка решительно выпрямилась и громко — голос стегнул всех вокруг, как кнут — бросила солдатам: — Это был обман! Быстро, возвращаемся в Ба Синг Се! — А что делать с ним, госпожа? — быстро, как бы между делом, проговорил Лао Вей. — Убить. Хико утомленно закрыл глаза. Он знал, что этим все и закончится. Вспыхнуло пламя…***
Линг смотрел на разгорающийся рассвет. Его армия была уже готова выступать. Разведчики уже донесли ему об армии генерала Бо Дина, что они выступили против Азулы и вступили в бой с ней. Линг знал, чем закончится этот бой. И он собирался этим воспользоваться: отколовшаяся армия, сама того не подозревая, дала им время первыми нанести удар и пускай немного, но измотала армию Азулы. Да, это было жестоко: разведчики в армии дезертиров (дезертиры от дезертиров, надо же), узнать, как они планируют нападать... И сделать "отщепенцев" отвлекающим маневром. Им с Айро обоим не нравилось то, что они придумали, но на войне хороши все средства, и они не собирались церемониться с принцессой Азулой. Как ни странно, раскол пошел Лингу на пользу: своих, не предателей, решивших "пойти своим путем" в последний момент, он бы отправлять на подобное едва ли решился. А так... Теперь перед полковником выстроились ровные ряды закованных в броню солдат, где-то вдали несколько особо нерасторопных еще подготавливали технику… Полковник усмехнулся про себя. А ведь когда он только начинал — его «армия» была больше похожа на сборище оборванцев. Теперь же вполне можно принять их за толковых солдат. Линг ерничал, конечно, он всегда и почти ко всему относился со здоровой (или даже чрезмерной) долей черного юмора и мрачного сарказма — на самом деле, его армия выглядела хорошо. И почти каждого из солдат он знал в лицо. С каждым за эти годы успел хоть разок побеседовать, переброситься хотя бы и парой слов, многих помнил поименно. Кого-то привели сюда гуманные убеждения — таких было меньшинство, и Линг, скорее, удивлялся, когда слышал такое объяснение. Кого-то предало и разочаровало руководство: некоторых использовали как пушечное мясо, и они чудом выжили, кого-то заставили пойти на предательство друзей и сослуживцев, у кого-то друга сделали козлом отпущения просто чтобы было, на кого повесить всех собак и обвинить в поражении, хотя он погиб, как герой… Кто-то, как сам Линг, потерял родных. Кто-то — снова как сам Линг — полюбил кого-то из Царства Земли (или наоборот — зеленоглазые воины, полюбившие кого-то, чьи глаза отливали янтарем). Кто-то просто устал от войны и думал, что так ее быстрее закончить — это в основном были из Царства Земли, они хотели освободить, наконец, страну от бесконечного гнета и готовы были пойти ради этого даже на союз с бывшим врагом. Были здесь даже бывшие гражданские, которых разочаровал конкретно Лорд Огня. Разные люди с разными мотивами, разными судьбами и жизнями, и смотрели они на него тоже по-разному: в чьих-то глазах Линг, заглядывая вглубь, видел решимость, в других — спокойствие, дескать, умру — ну и ладно, выживу — вот будет славно, но в любом случае устал я от этой столетней заварушки ну просто до смерти. Многие боялись, как это всегда бывает перед большим боем, и Линг не осуждал их за это, но главное, что они все были здесь. Стояли в строю, готовые сражаться за то, во что они все вместе верили. По разным причинам — да. Но в то же время одинаково. Линг глубоко вздохнул и, выступив вперед, громко хлопнул в ладоши. Ему не надо было вставать на возвышенность, его и так слышали и слушали все. — Вы знаете, что я не мастер говорить красивые, пафосные речи… — Линг усмехнулся, и по рядам воинов пронеслись смешки, кто-то с улыбкой переглянулся. Это была правда. Случалось, Линг поднимал своих людей на бой нецензурной бранью — ну да солдаты не сахарные девицы, не растают. Но и сейчас, и всегда его слова, как обычно простые и честные, шли прямо от сердца. — Я хотел бы сказать, что на нашей стороне правда, на нашей стороне справедливость, и это действительно так, я верю в это, и, вы все верите, раз уж стоите здесь передо мной… Я хотел бы сказать, что наше дело правое, и поэтому все будет хорошо, и мы победим без потерь или с минимальными потерями. Я хотел бы. Правда, хотел. Зуко крепко стиснул тонкую ладонь Катары. Она стояла с ним рядом, стройная, как деревце, и решительная, с силой закусив губу. Синие глаза неотрывно смотрели на Линга, и Зуко тоже на него смотрел, но всей кожей чувствовал близость своей возлюбленной. Своей невесты… Он так хотел увидеть ее снова после того, как они сегодня расстанутся. Безумно хотел. Хотел снова поцеловать ее и почувствовать, как послушно и нежно раскрываются ее теплые губы, словно цветок. Хотел любить ее еще много-много ночей подряд. Хотел повести ее к алтарю и сорвать с ее губ особенный, свадебный поцелуй, хотел увидеть в ее волосах корону принцессы огня… даже увидеть, как она нежно скользит по округлившемуся животу своими удивительными руками и носит под сердцем их ребенка. Он будет сражаться за это сегодня. За Катару и их будущее. За дядю и его безграничную веру в него, за его добрую улыбку и за тот взгляд, которым он смотрит на него, Зуко, человека, который совершенно не достоин такой беспредельной, абсолютной, почти наивной любви. Он будет. — Но это не так, — жестко продолжал Линг. — Многие из тех, кого я вижу сегодня перед собой, не увидят завтрашний рассвет. Мне жаль, но это правда… и это та жертва, которую стоит принести. Зэн, который стоял навытяжку, преданно слушая Линга и глядя на него глазами, полными обожания, неожиданно вздрогнул и мертвенно побледнел, его пальцы стиснулись в кулаки, взгляд оторвался от Линга и испуганно заметался туда-сюда, туда-сюда. Многие погибнут. Нечеткая, обтекаемая формулировка. Кто это — многие? А если погибнет вполне конкретный Линг?.. Вот этот человек, который сейчас говорит такие правильные и искренние слова. Что, если он — не какие-то там «многие», а он! — никогда больше не увидит рассвет, не расскажет Зэну интересную историю, не угостит его яблоком, не выстругает для него игрушку?! Никогда?! И Зэн не увидит его добрых глаз, не сможет его поддразнить — ему ужасно нравилось его дразнить и видеть, что Линг не умеет на него сердиться — не подарит ему ничего, не заберется с очаровательным нахальством ему на колени или на плечи, объявив, что Линг — его верховая черепаха? И никогда не забьется к нему под бок вечером, ощущая себя в безопасности? Никогда… Зэн никогда не чувствовал себя в безопасности с тех пор, как потерял семью. Никогда… Мальчик сглотнул. Его огромные глаза наполнились слезами. Линг не видел этого. Он продолжал: — Людей огня учат сражаться за правителя и величие страны. Но я знаю: вы все здесь не ради того или иного Хозяина Огня, или принца, или Царя Земли. Вы все здесь потому, что кому-то из вас есть, что терять, а кто-то потерял на этой войне слишком много. «Это обо мне», — подумал Айро. Война отняла у него сына, и этого уже слишком много для любого отца. Но ему все еще есть, что терять. Кого. Старик нашел взглядом племянника. Тот стоял, крепко сжимая руку Катары, бледный, но решительный, даже на расстоянии Айро легко мог уловить его настроение, даже, наверное, его мысли. Сегодня Айро будет сражаться не ради памяти Лу Тена. Ради его памяти он когда-то начал сотрудничать с Лингом, когда еще официально был при дворе в ранге отставного генерала. Но сегодня он будет сражаться ради Зуко. Ради Зуко — и ради той Страны Огня, которой она могла бы быть. И какой она станет, если сегодня они победят. Ради того, чтобы его страну вновь называли великой, щедрой, могущественной, богатой, чтобы ее жителей рады были видеть в любой части мира и называли великими изобретателями, поэтами, художниками, музыкантами — ведь в Стране Огня правда великолепное искусство! — а не крестили захватчиками и разрушителями. И ради того, чтобы однажды правление Зуко назвали Золотым Веком Страны Огня. Айро тихонько улыбнулся про себя. Зуко. В конечном итоге для него всегда все сводилось к Зуко — к его любимому, единственному сыну, к его семье. Последнему ее члену. Хотя, быть может… Айро улыбнулся, глядя на крепко сцепленные белую и смуглую ладонь. Быть может, и не последнему. За это он тоже будет сражаться. — Но от всех нас зависит то, какую жизнь увидят те люди, что вам дороги. От нас зависит, будет ли уничтожено то, что для нас ценно… или те, кто для нас ценны. Аанг посмотрел на своих друзей. Сокка и Суюки, Катара и Зуко и отважная маленькая Тоф. Они стали ему такими родными за все это время. Даже несмотря на то, что его, аватара, едва ли могли понять другие люди — Аанг любил их всем сердцем. И готов был ради них умереть, если понадобится. Он не говорил этого ни себе, ни другим напрямую, но подспудно знал, что так и есть. Он был готов умереть ради них — и ради того, что они, сами того не подозревая, олицетворяли для Аанга. Мир. Сокка и Катара из племени воды. Суюки с острова Киоши, Тоф из Царства Земли, Зуко из народа огня. Всех их объединяла дружба, и глядя на своих друзей — и на армию полковника Линга тоже — Аанг думал о мире, который тоже может быть скреплен дружбой, который может позабыть о расовых разногласиях и понять, что величайшая иллюзия в этом мире — иллюзия разобщенности… Это были слова гуру Паттика, но теперь они стали словами Аанга, они шли прямо от его сердца. Он будет сражаться за это. За своих друзей и за мир, который может стать таким прекрасным. А тем временем по рядам солдат прокатилась волна одобрительных криков, когда Линг решительно и жестко взмахнул кулаком со словами: — Мы не отдадим это! Даже Момо, маленький отважный летун, описал широкую дугу над войском, и одобрительно зарычал Аппа. Некоторое время от шума хотелось заткнуть уши — как, оказывается, много его могут наделать несколько тысяч мужских глоток! — кто-то даже начал ритмично бить кулаком в щит, и многие были готовы подхватить, но Линг решительно оборвал всех коротким жестом. Снова повисла тишина: полковника слушали. — Тоф, Сокка, Катара, Суюки, выйдите вперед. Три девушки и воин из племени воды повиновались. Суюки и Сокка продолжали держаться за руки, даже не думая смущаться полковника, Тоф судорожно закусывала губу, Катара сжимала вместе зябнущие от волнения пальцы. Скоро… Уже совсем скоро… — Вы вместе с людьми Буми должны будете проникнуть в Ба Синг Се через подземный город. Когда вы достигнете стены — ваша задача захватить ту ее часть, где будут ворота, и обрушить стену. Действуйте строго по плану и будьте осторожны — вам дана важная миссия. Как только вы это сделаете, мы сможем проникнуть внутрь города. Девушки и Сокка почти синхронно поклонились полковнику. — Остальные, — его голос прогремел особенно властно, как колокол, — нам придется взять основной удар на себя. Теперь у Хозяйки Огня Азулы есть драконы… — Многие побледнели. Линг на мгновение стиснул зубы: драконы его все же пугали, очень пугали, но это не значило, что он не будет сражаться с ними. Он будет. Изо всех сил. — Все, кто обладает магией, прикрывайте тех, кто ей не владеет. Если будет возможность сбить одного из них — вы должны этим воспользоваться. По рядам войск пронесся согласный ропот. — Аанг, Зуко… — Настала их очередь выходить вперед. Юноши выглядели далеко не радостно, но Линг не видел страха в их глазах. Он еще успел мельком удивиться: аватар был в традиционном одеянии магов воздуха, он сбрил волосы, и теперь Линг мог рассмотреть его стрелу, которую не видел прежде за повязкой на лбу. В руках у него был планер, а на плече сидел тревожно подергивающий ушами лемур. — Вы должны обуздать этих тварей. Аватар кивнул. Линг перевел взгляд с него на Зуко. — Чтобы убить змею, нужно отрубить ей голову. После этого мужчина позволил войскам рассеяться. Вскоре они построятся снова, но теперь для того, чтобы выйти на бой, но у них оставалось еще минут десять-пятнадцать на последние приготовления, последние прощания… Перед Лингом выросла тонкая мальчишеская фигурка с болезненно пылающими глазами и сжатыми кулачками. — Нет, — тут же сказал Линг, — ты остаешься в лагере. Я уже сто раз объяснял, Зэн! — Но Линг! — И без возражений. — Я не хочу оставаться здесь без тебя, Линг! Или ты оставайся, — Зэн знал, что это невозможно, поэтому с детской наивностью надеялся, что Линг выберет второй вариант, — или я с тобой! Линг, я тоже потерял тех, кто мне дорог… как ты говорил… — Голос мальчика дрогнул. — Я тоже солдат! Позволь мне пойти с вами! В глазах мальчишки светилось такое искреннее отчаянье, что… Линг тяжело вздохнул и опустился перед Зэном на одно колено. — Малыш… — Его губы не привыкли произносить такие ласковые слова. — Послушай меня. Если ты пойдешь со мной — я постоянно буду на тебя отвлекаться, понимаешь? Из-за этого я буду подвергаться большей опасности. И вдвоем мы можем погибнуть, мы оба. Зэн болезненно закусил губу. Его брови дрогнули, как всегда вздрагивали, когда мальчик сдерживался, чтобы не заплакать. Линг почувствовал себя самым ужасным человеком на свете, но он знал, что нужно это сказать, что он говорит правду. — Но один я справлюсь. Я в очень хорошей форме, Зэн, можешь мне поверить. Я тебе обещаю: я обязательно вернусь, слышишь? — Ты так говоришь, чтобы меня успокоить! — почти взвизгнул мальчишка. — Я знаю, что ты круто дерешься, но у нее драконы! И огромная армия! И… — голос сбился, сорвался, судорожно сжались небольшие кулаки… Зэн в отчаянии посмотрел на полковника Линга. Его губы прыгали. — Я не хочу… не хочу терять тебя… «Я не хочу тебя потерять», — говорил Линг своему брату Яо. «Я не хочу тебя потерять», — шептал, сжимая в объятиях самую прекрасную женщину на свете. Он многим говорил, что не хочет потерять — и терял. А теперь его мальчик, проворный, сообразительный, веселый мальчишка из Царства Земли, сделавшийся ему настолько дорогим существом, смотрел на него глазами, полными слез, и говорил то же самое… Линг неожиданно почувствовал острый ком в горле. Черт, вот только этого и не хватало, перед мальчишкой расклеиться… Мужчина глубоко вздохнул и осторожно дотронулся до его плеч, словно Зэн был чем-то хрупким, как снежинка. — Ты не потеряешь. Зэн… — «Ну не умею я говорить красивые слова, не у-ме-ю!» — Зэн, ты… вернул мне вкус к жизни. Понимаешь? Все мои друзья не сумели, а ты смог. После… Я потерял дорогих мне людей, Зэн. Тоже. И после этого для меня все стало серым, как будто пришла вечная зима. Но теперь… — Линг слабо улыбнулся. — Я хочу жить. Хочу быть счастливым. Снова. Я очень хочу, чтобы это все, наконец, закончилось, и мы с тобой… стали бы жить вдвоем, как… отец и сын. Зэн так резко втянул воздух, что это напоминало вскрик, глаза его широко-широко распахнулись. Линг никогда не говорил таких слов, не называл его сыном… По его поведению все было очевидно, если только ты не слепой, но услышать это, услышать по-настоящему! Зэн едва сдержался — он все-таки немножко робел перед полковником — чтобы не броситься ему на шею. — Я обещаю, это все будет. Мы будем жить вдвоем… Ты пойдешь в школу и выучишься, на кого тебе захочется, а я… — Линг пожал плечами. Он всю жизнь провел на фронте и не знал, почти не знал, что такое мир. — Может, буду выращивать нарциссы. Они прекрасны. И мы будем каждый день ходить в чайную и съедать там по куску орехового торта. — Со сливками? — робко уточнил Зэн. — Со сливками. — Линг слабо улыбнулся, но затем вновь серьезно взглянул на мальчика. — Ты никогда больше не будешь один. Никогда. Обещаю. Мужчина поднялся на ноги. Взгляд его сделался тверже, хоть и в нем — как всегда — было припасено немного мягкости и теплоты для одного конкретного мальчика. Зэн смотрел на него, как будто молился. — Останься здесь. Раненым будет нужна твоя помощь. — Зэн чуть заметно кивнул. — Я найду тебя после битвы. — Линг немного помедлил. Он не умел, совсем не умел говорить такие слова. Когда он говорил такое в последний раз? Он даже вспомнить не мог. Глубоко вздохнув, мужчина все же сказал: — Я люблю тебя, Зэн. Мальчик немного смущенно улыбнулся. Ему было чуточку неловко… Вроде бы полагалось ощущать безбрежное счастье, но Линг никогда прежде не говорил ему такого, и было так странно слышать это от всегда сурового, молчаливого, язвительного полковника… Самого лучшего человека на свете! Что-то пискнув, мальчик кинулся к другу и стиснул его в объятиях изо всех сил, утопив в мундире мокрое лицо. Он что-то пробормотал… Линг не стал переспрашивать. Он знал, что Зэн ему ответил. Тем временем команда аватар тоже собралась вместе. У них было не так много времени, чтобы попрощаться — все те же десять-пятнадцать минут, и… Ребят сковывала неловкость. Что говорить? Как выразить то, что они все чувствуют? Да и что они чувствуют? Ребята знали, что эта битва может стать последней как в противостоянии со Страной Огня (которое им всем казалось бесконечным), так и в их собственных жизнях. Аанг обводил друзей тревожным, внимательным взглядом. Конечно, все они — талантливые покорители, а Сокка и Суюки — очень хорошие воины, но… За Сокку и Суюки Аанг переживал особо. Что, если Сокка — изобретательный, ловкий, храбрый, но не обладающий покорением — пострадает? Или отважная, благородная, всегда спокойная, всегда веселая и дружелюбная Суюки? Такая хрупкая на вид, хоть и невооруженным взглядом видно стальной стержень… Она сама настояла на том, чтобы пойти с Тоф, Катарой и Соккой, оставив на месте главы отряда воинов Киоши свою заместительницу и ближайшую подругу. «Я хочу быть вместе с моими друзьями и любимым человеком», — так она сказала твердо и со своей неизменной улыбкой, решительно глядя прямо в глаза полковнику Лингу. Рядом с Суюки будут сильные покорительницы и Сокка, который жизнь готов за нее отдать, но все равно… Аватар скользнул взглядом по Катаре и Тоф, и в глаза вдруг бросилось: какая же Тоф маленькая! Маленькая, хрупкая, как фарфоровая статуэтка! Хоть она и крепко стоит на своих небольших ножках, но… Мальчику вдруг показалось, что стоит неаккуратно тронуть ее фарфоровую кожу, как на ней покажутся трещины, и из них потечет густая, алая кровь. Бррр, картинка словно из кошмара, очень, очень жуткого кошмара, не дай духи такой увидеть по-настоящему… Неожиданно на губах Тоф появилась широкая улыбка: похоже, она почувствовала его сердцебиение, вот черт, надо было об этом подумать! — Хватит киснуть, Твинклтос! Мы что, так и будем тут стоять и молчать? Ребята рассмеялись, и напряжение в воздухе несколько ослабло. — Ты права! — живо подхватил Аанг с лучезарной улыбкой. — Прости меня. Я просто смотрел на вас всех, ребята, и думал… — Он смущенно провел рукой по вновь обнаженной (даже непривычно) голове. — Думал, что мне ужас как повезло, что я встретил вас всех. — «Звучит как прощание… Нет, не так!» — И когда все это закончится, мы с вами обязательно будем дружить. Всегда, всю жизнь будем дружить. Правда же, Сокка? — Ну еще бы, приятель! — Воин племени воды с широкой улыбкой хлопнул его по плечу. — Я не собираюсь отставать от тебя до самой старости. Ты от меня еще устанешь. — Не-а. Ни за что не устану. — Аанг энергично помотал головой, с радостью наблюдая, как засветились лица друзей. Светло и радостно улыбнулась Катара, Суюки будто засветилась изнутри, даже у Зуко смягчилось выражение лица, а это ничего себе достижение! — Я буду путешествовать по миру по своим аватарским делам… Тоф, помнишь, что я тебе говорил про оазис? Я про него не забыл! Я обязательно туда полечу, очищу его… И он снова будет самым красивым местом на свете, и там будут летать целые рои светлячков! Теперь ее улыбка была намного искреннее. И Аанг был очень, очень рад это видеть. — Это будет здорово, Твинклтос. — А ты… — Он хотел было спросить про семью, но вспомнил, в каких теплых отношениях Тоф с ними находится, и… — А ты хотела бы полететь со мной? Кажется, девочка вздрогнула. Изумленно повернула голову, словно думала, что не расслышала, немного приоткрыла рот в растерянности… Аанг не удержался (вообще-то он считал это немного нечестной игрой в общении с друзьями, поэтому почти никогда не использовал) и пустил в ход сейсмозрение: сердце у нее билось сильнее, чем у всех остальных. — Я… Да, я была бы счастлива! — выпалила Тоф. — Вот здорово! — улыбнулась Суюки. — А мы с Соккой займемся восстановлением того, что разрушено. Как же сейчас, наверное, пусто на острове Киоши… — Девушка печально покачала головой. — И Южный Полюс нуждается в восстановлении, верно, Сокка? — Да, — он крепко обнял девушку за плечи. — И твоя помощь нам тоже понадобится, Катара. — Я с удовольствием, — мягко улыбнулась та. — Я так давно не была дома. А потом… Она быстро вскинула взгляд на Зуко и тут же снова спряталась за ресницами. Аанг почувствовал себя неловко, но Тоф скорчила ему рожицу и демонстративно облизала воздух, выражая тем самым, что она думает по поводу парочки «мистер и миссис Сахарная Царевна». — Эй! — тут же возмутилась Катара. — Ты не могла бы хотя бы сейчас обойтись без своих шуточек, пожалуйста? Девушка думала, что Тоф съязвит, но та вдруг подняла раскрытые ладони. — Ладно-ладно. Извини. Друзья пораженно переглянулись. Тоф извинилась? Серьезно? Вот это да! Сегодня точно произойдет что-то необыкновенное! Как насчет солнечного затмения? «Нам бы это пригодилось», — усмехнулся про себя аватар. Снова повисло неловкое молчание. Что еще сказать? Хочется — многое, но что в полной мере способно выразить то, что они чувствуют? Придумали ли для этого вообще слова? Аанг шумно вздохнул и чуть робко улыбнулся друзьям. — Ну что ж… Может быть, обнимемся? На прощание. Друзья с радостью протянули ему руки. На душе у него значительно полегчало после этого разговора. Это последняя битва — да. Последняя в войне, но не в их жизни. Они все будут жить долго-долго, у них всех на жизнь — огромные планы… И что-то подсказывало Аангу, что он скоро увидит Катару в алом одеянии Страны Огня и с золотой заколкой в виде языков пламени в волосах. И это прекрасно, если она будет счастлива со своим принцем. А он, Аанг, будет путешествовать по миру вместе с самой веселой, доброй и забавной девчонкой на свете и замечательным другом, а Сокка и Суюки займутся своими родными землями, а еще… Еще они все обязательно будут вместе. Обязательно-обязательно будут постоянно переписываться и встречаться. Их не смогла разлучить война, Озай, Азула, а значит, не сможет никто. «Мы победим. И потом проживем долгую и счастливую жизнь», — твердо подумал Аанг. Он искренне надеялся, что его друзья думают так же… Хотя по их лицам было трудно сказать так. Аанг зажмурился, чтобы только чувствовать: мягкую и прохладную ладонь Катары, обжигающе-горячую — Зуко, руки Суюки и Сокки — обе в перчатках — и самую маленькую — Тоф. Теплое кольцо разомкнулось. Мягкие, но решительные взгляды разноцветных глаз. — Нам пора, — сказала Катара. Зуко кивнул… И вдруг, неожиданно, притянул ее к себе за запястья и долго, крепко поцеловал, и Катара ответила, прижавшись к нему так крепко, будто от этого зависела ее жизнь. Аанг тактично отвел глаза, думая о том, как, наверное, Зуко завидует Сокке и Суюки, которым не приходится расставаться. Тоф на этот раз не стала дразнить «сладкую парочку», а может, это Аанг помешал ей, вовремя деликатно сжав маленькую ладонь. Сокка тихонько хмыкнул и пробормотал что-то вроде «ну, раз уж без этого никак…», и Аанг тихонько хихикнул. Но Зуко и Катара, казалось, не замечали ничего вокруг. Вскоре Зуко нехотя отстранился и посмотрел на Аанга. — Идем? Аанг кивнул. Они проводили взглядами друзей, которым предстояло спуститься в подземный город. Маленькая фигурка Тоф исчезла последней, и Аанг махнул ей рукой на прощание. Пару секунд они с Зуко оглушенно молчали, но затем аватар решительно встряхнулся всем телом и взял друга за плечо. — Зуко, послушай. Я хочу, чтобы ты взял Аппу. — Что? — Я серьезно. Возьми Аппу. Ты не умеешь летать, как я, он тебе понадобится, чтобы сражаться с драконом. Зуко пару секунд ошарашенно молчал, глядя на аватара, но затем кивнул. — Ты прав. — Только… — Аанг прикусил губу, чувствуя себя немного виноватым. — Постарайся… чтобы он… — Я понял, — быстро перебил принц, — я постараюсь. Он будет в порядке. Мальчик с благодарностью улыбнулся.***
Тоф, Катара, Суюки и Сокка спустились под землю. Вместе с ними был еще отряд магов земли во главе с Буми. Царь Омашу шел впереди всех, далее вереница его подчиненных, и замыкала шествие Тоф: так в авангарде и арьергарде оказались два сильных мага, готовых прикрыть остальных. Они двигались с небольшими паузами: Буми проделывал ход в земле на несколько десятков метров, затем они вновь доходили до нетронутой земной тверди, затем Катара снова слышала звук смещающейся почвы, звук покорения земли, как бы странно это ни звучало. Путь освещал светящийся холодным зеленоватым светом большой кристалл в руках Буми. Мертвую тишину нарушали лишь звуки покорения земли время от времени да негромкие шаги. Катара старалась насладиться этими мгновениями, зная, что ей еще очень долго не придется слушать тишину и спокойствие, но нервы внутри все равно были натянуты до предела. Мысли раз за разом возвращались к Зуко и Аангу, которым совсем скоро придется сразиться с ужасными летающими монстрами из легенд… и Азулой, и еще неизвестно, что из этого хуже. «Только бы с ними все было хорошо, — молилась девушка про себя. — Только бы они были в порядке». Катару не зря называли мамочкой команды аватар: иногда ей хотелось собрать их всех у себя под боком, обнять, как птица обнимает крыльями своих птенцов, и сидеть так, точно зная, что они здесь, рядом, и с ними ничего не случится. «Так и будет, когда война закончится, — напомнила себе маг воды. — А для этого нужно очень, очень сильно постараться…» Тихо шелестели шаги по земле. Обостренный из-за темноты вокруг слух улавливал шорох комочков земли, скатывающихся по стене. Уже скоро… Уже совсем скоро. Их не заметят еще на подходе, правда? Не завалят проход? На секунду девушку пробрало мурашками, но она тут же заставила себя встряхнуться. Здесь — три десятка магов земли, царь Буми и Тоф. Даже если они и попытаются — ничего не выйдет. Нужно просто сосредоточиться и идти вперед. — Сейчас будет город, — негромко, но так, что услышал каждый, бросил Буми. Он уже стоял на изготовку, подняв руки, чтобы в последний раз пробить им путь дальше. — Приготовьтесь. Подземный город под Ба Синг Се был несколько больше, чем сам Ба Синг Се, как рассказывал Буми и его отряду Айро, больше и древнее. Рассказывали, что раньше, пару веков назад, туда можно было спуститься из любой точки Ба Синг Се, но сейчас попасть сюда сверху можно было только из центра Ба Синг Се, из дворца царя земли… Дворца, больше похожего на город в городе. Сейчас отряду Буми предстояло пройти через подземный город до великой стены и открыть ее для остальной армии полковника Линга, чтобы она могла прорваться внутрь города и взять его. «Все это не так важно, — подумала Катара. — Самое главное — Азула… Линг правильно сказал: чтобы убить змею, нужно отрубить ей голову. Зуко, Аанг… Надеюсь, вы справитесь». Мурашки пробежали по телу девушки, когда она вновь увидела знакомое зеленоватое свечение многочисленных кристаллов, которыми обросли стены и потолок подземного города. Именно здесь Катара не была, она была дальше, в самом центре города, под дворцом Куэя, но ландшафт почти не отличался: те же кристаллы, те же просторные залы, тот же холодный, мертвенный свет… И каналы. Катара с облегчением улыбнулась: если здесь есть вода, она точно будет не бесполезна. Девушка не знала об этом, но зеленоватое свечение вокруг придавало ее смуглому лицу неприятный, землистый оттенок, заставляющий вспомнить о мертвецах. Сделалось зябко. В подземельях всегда так холодно? Наверное, это от воды… Или от воспоминаний… Кристаллы мягко блестели, и Катаре казалось — это блики молний скользят по ним, отражаясь в зеленоватой поверхности. В этом городе произошло одно из самых ужасных событий в ее жизни. Аанг… Катара торопливо сглотнула, пытаясь прогнать не прошенные воспоминания. Аанг, медленно поднимающийся высоко в воздух. Ослепительное белое сияние его стрел и глаз. Она тогда замерла, пораженная, и даже слезы выступили у нее на глазах от восхищения величественной картиной аватара во всей красе его мощи и от облегчения, ведь теперь все хорошо, все должно быть хорошо, Аанг справится со всеми врагами, правда ведь, правда?! А потом — ухмылка на ненавистном лице, треск электричества — и пронзительный крик, и выгнувшееся в судороге хрупкое тело ребенка… Катара помнила, как держала его на руках. Мертвого… Он был мертв, его сердце не билось! И Азула торжествовала. Лишь потом, улетая из поверженного города, она вспомнила о воде из волшебного источника… Катара торопливо провела рукой по лбу. Сердце ее сильно билось. Аанг, веселый, добрый, никогда не унывающий Аанг, он даже перед битвой умудрился поднять им всем настроение, Аанг… Катара испытывала к нему бесконечную материнскую нежность, к этому осиротевшему ребенку, который лишился всех, кого он знал и любил. Она бы не перенесла, если бы он умер прямо у нее на руках. Она не перенесет, если Аанг умрет сегодня… «Он не умрет, — жестко сказала себе Катара. — Я защищу его. Мы все защитим. Мы больше не позволим ему страдать. Он и так… — Исхудавший, бледный, как смерть, с огромными черными глазами на лице, больше похожем на голый череп, лишенный магии, переживший такое, чего не пережил никто из них… — Он и так страдал слишком много». Сосредоточься, Катара, нельзя сейчас думать об этом! Девушка настороженно огляделась и прислушалась. Несмотря на воспоминания, что обступали ее со всех сторон, она была почти болезненно напряжена и в любой момент готова покорить заманчиво блестящую воду в искусственных каналах. А кристаллы вокруг продолжали светиться мягким зеленоватым светом, продолжали навевать воспоминания… Тогда ей удалось спасти Аанга. А что было бы, если бы она отдала воду Зуко, чтобы залечить его шрам?! Ох, Катара никогда не простила бы себе этого! Но, может быть, если бы она вылечила его шрам, Зуко пошел бы с ними? И сражался бы против Азулы? Даже Азула не выдержала бы напора сразу трех сильных покорителей. Несмотря на кривые, уродливые шрамы, прочертившие свой путь по ее ногам (Катара порой испытывала к ним острую ненависть, ведь она девушка, красивая юная девушка — и такая ужасная отметина!), несмотря на то, что Катара сама могла умереть от руки огненной принцессы, девушка твердо знала одну вещь: Азулу можно победить. Она, Катара из племени воды, уже побеждала ее. Она приковала ее к решетке, как дикого зверя, и Азула кричала и изрыгала огонь, как безумная. Сколько бы она ни строила из себя непобедимого небожителя, Катара знает, что у нее внутри. Изрыгающее пламя, плачущее навзрыд, обезумевшее животное. Она бы проиграла ей, Аангу и Зуко. И все могло бы закончиться уже тогда. «Или нет. Когда я приковала ее, прибежали стражники, и мы с Зуко едва унесли ноги. Точнее, я унесла, Зуко жутко тяжелый. А тогда пришли Дай Ли…» Катара вздрогнула от этой мысли и снова быстро оглянулась. Сердце ее сильно билось о ребра и за этим стуком она боялась пропустить что-то важное. — Тихо… — послышался негромкий голос Сокки. Его пальцы медленно поглаживали рукоять короткого меча. — Мне не нравится, что тут так тихо. — Слишком тихо… — откликнулась Суюки. Тоф напряженно замерла. Ее ухо чуть-чуть дернулось, как у настороженного зверька, босые пальцы ног мягко пошевелились, будто ощупывая землю… — Берегись! — успела крикнуть девочка. Вероятно, это спасло многим из отряда их жизни, потому что из-под земли в самом буквальном смысле вылезли острые шипы, способные с легкостью пронзить человеческую плоть. Катара вскрикнула, отшатнулась от одного из них, готового пробить насквозь ее ступню, отшатнулась от второго, метящего ей куда-то в живот, крутанулась на месте, словно в танце, и грациозно взмахнула руками, призывая воду из каналов. Благодаря Тоф почти все из отряда успели отреагировать и покорить землю или отшатнуться от многочисленных орудий убийства, но… Не все из них были покорителями. — Аааа! — закричал Сокка в испуге. Он успел увидеть шип, но понимал, что не успевает среагировать, и сейчас он пронзит его ноги, и он не сможет двигаться, и тогда… Его схватила за шкирку маленькая ладонь. Тяжело дыша, с бешено колотящимся сердцем, юноша повернулся, чтобы увидеть Тоф. Второй рукой она крепко держала за одежду Суюки. — Ты в порядке! — радостно воскликнул воин, увидев свою девушку. — Спасибо, что спасла меня, Тоф. О, не за что, Сокка, — мрачно пробормотала вторая, уже не его девушка… И вновь выкрикнула: — Осторожно! Похоже, шипы на сегодня были не единственным сюрпризом. Катара жестко стиснула зубы, увидев до боли знакомые фигуры Дай Ли. «Я Джу Ди, — пронеслось в ее голове, — добро пожаловать в Ба Синг Се». Дай Ли окружили их со всех сторон, одинаковые фигуры в широкополых шляпах, а вместе с ними… «Откуда здесь маги огня?» Катара тут же укорила себя за глупость: ясно, откуда. Синхронно, как в танце, все Дай Ли разом подняли одну руку… И отряд Буми оказался под обстрелом: их окружили. Под обстрелом из сотен снарядов: каменные руки, каменные кулаки и пальцы летели в них буквально со всех сторон, а затем к ним присоединились и их огненные товарищи. Катара невольно вскрикнула от злости и испуга и властно взмахнула руками, заставляя воду погасить как можно больше огненных шаров, которые грозили оставить ожоги или убить не прошенных гостей. Но остановить направленные сильной рукой и мчащиеся на огромной скорости снаряды мягкая вода была не способна — и Катара вздрогнула, услышав откуда-то слева придушенный вскрик и мягкий шлепок тела о землю: кому-то досталось каменным кулаком… — Рассеяться! — гаркнул Буми, и отряд тут же повиновался приказу. Буми покорением отбивал от себя каменные кулаки и пальцы. Катара успела мельком удивиться: он покорял их прямо в воздухе, и ни один ни достиг цели — седоволосого мага земли. — Он крутой, да? — задыхаясь, выговорила Тоф. Ей приходилось тяжелее: покорять землю, не прикасаясь к ней, она не умела, снаряды летели отовсюду, поэтому то Катара, то Сокка и Суюки попеременно прикрывали девочку, пока она пыталась атаковать Дай Ли. — У меня так не… ах ты сволочь! Не выходит! — Обязательно получится! У Катары сильно стучало в висках. Взмахом рук она создала вокруг себя водяные щупальца, перехватывающие каменные кулаки и пальцы, но… Каменные (сверху!) снаряды (слева! прикрыть Тоф, она в опасности!) летели (быстрей!) отовсюду (справа! Сокка, ради всего святого, осторожно, Сокка! сердце пропустило удар: один снаряд все же смазал парню по лицу, и Сокка охнул, схватившись за разбитую скулу) и это (Суюки отмахивается мечом проворно и быстро, сталь ярко сверкает в зеленоватом свете, ее лицо кажется почти отрешенным) очень (кого-то пронзило новой порцией игл из-под земли, тело затрепетало, нанизанное на них, человек захрипел — и застыл…) мешает (не смотри на него, не смотри… духи, еще один…) сосредоточиться! Ошеломленная зрелищем людей, проткнутых навылет шипами, Катара замешкалась, и это едва ее не сгубило: каменный кулак врезался ей в спину, напрочь сшибая с ног, и девушка чуть было не напоролась животом на один из шипов. Она почти чувствовала, как он входит в ее плоть — но вовремя успела откатиться, отделавшись лишь сильным ушибом. Живот, спина… Ох, черт, как же больно… Катара сжалась на земле в комочек, силясь восстановить дыхание, но… Не время было разлеживаться. Дрожа, девушка силой вынудила себя подняться. Она сражалась с цепью на шее, когда ее окружили Чи Дан — черта с два она сдастся сейчас. Это походило на какой-то безумный танец. Слева, справа, сверху, снизу, отовсюду! Рефлексы диктовали только одно: спрятаться, закрыться бежать! Но Катара знала: необходимо собраться. Необходимо перехватить инициативу. Немедленно! Взмах руками — и щупальца превратились в огромную волну, готовую смыть Дай Ли с лица земли… Но земля же пришла им на выручку: они закрылись от воды щитом. Передышка? Да черта с два: из-за заслона тут же атаковали маги огня. — Щиты! — крикнул Буми. И уже им самим пришлось обороняться. — Атака! Катара с восторгом видела, как земля под ногами у их врагов пошла волнами, повинуясь синхронному взмаху десятков рук. Многие Дай Ли падали, как кегли в детской игре, а одного из них — видимо, командира, потому что его одеяние отличалось от остальных — Буми… Катара почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Буми взмахнул кулаками, покоряя землю под ногами командира Дай Ли, и та сформировалась в две плиты. И плиты сжались вокруг этого человека, буквально схлопнулись. Душераздирающий хруст и хлюпанье. Брызнувшая на камни кровь… У Катары на миг ослабли колени, неприятно похолодело в желудке и в груди и закружилась голова. Духи, неужели обязательно нужно быть таким жестоким?! Кровь и мясо, хруст костей, хлюпанье плоти… «А разве они добры с нами?..» На магов земли снова понеслась волна, и на этот раз многих отнесло к стене, Катара услышала захлебывающийся кашель… Девушка жестко усмехнулась и ударила снова — упругим водяным хлыстом — всех, кого могла достать. И потеряла бдительность. — Катара, берегись! Кто-то оттолкнул ее сзади — Катара мгновенно обернулась обратно и с ужасом увидела, как выгибается от боли Суюки. Остро запахло паленой плотью и тканью: девушке попали огненным шаром в плечо. — Суюки!!! — тут же закричал Сокка. — Подожди, я сейчас! Сейчас! Дай Ли уже вновь сгруппировались и снова начали обстрел, но в руке Сокки сверкнул бумеранг… Катара сначала не поняла, что он собирается делать, а затем ее сердце наполнилось восторгом: бумеранг описал сверкающую дугу, сшибая все снаряды на пути, и это дало им краткую передышку. Сокка бросился к Суюки, схватил ее за руки, одними глазами, без слов, спрашивая: ты в порядке, в порядке, в порядке?! Катара торопливо приложила к ожогу ладонь в мерцающей целебным молочным светом водяной перчатке, стараясь немного залечить ожог, но у них было очень мало времени, исцелить его полностью она не успевала… А тем временем отряд Буми воспользовался передышкой и атаковал вновь, стараясь дезориентировать Дай Ли и похоронить их под грудой камней: повинуясь жесту Буми и Тоф, на Дай Ли частично обрушились стены. Отряд рванул вперед: их цель была — стена, нужно добраться до стены, во что бы то ни стало добраться до стены… Ах ты черт! Катара услышала свист… Сначала она не поняла, что происходит. Трудно было понять за постоянным грохотом, криком, бегом — только редкие, но четкие приказы Буми наводили какой-то порядок в этом хаосе, и девушка мельком подумала, что, оказывается, драться под командованием хорошего командира намного легче и даже, простите, духи, приятнее, чем просто так — и вспышками пламени, но вскоре… Это были кристаллы. Они покорили кристаллы и использовали их как ножи. Очень острые ножи… Суюки охнула: отбивать кристаллы было сложнее, чем каменные кулаки, и один из них оставил красную полосу на ее здоровом плече. От злости у Катары побелело в глазах. Ах вы так, да?! Любите играть с острыми предметами? Будут вам острые предметы! — Прикройте меня! Она не знала, кто ее прикрывал, кто-то из людей Буми, потому что Сокка заботился о Тоф, а Суюки самой было чем заняться, но прикрывал он ее хорошо. Пальцы Катары судорожно сжались, скрючились, острый, пылающий взгляд впился в ряды темных фигур… «Уже поредели», — с удовлетворением отметила девушка. Сейчас поредеют еще больше. Пли! В Дай Ли полетели разом сотни ледяных игл. Намного быстрее, чем волна, быстрее и незаметнее. Кто-то успеет скрыться за щитом, кто-то растопит иглы огнем, но до кого-то они все-таки доберутся… — Атакуем! — приказал Буми, неожиданно, как из-под земли (а может, и правда из-под земли) вырастая рядом с ребятами. — Тоф, мы работаем вместе! — Что нужно делать? — Девочка выглядела терпимо. Она тяжело дышала, ее волосы растрепались, но она горела азартом и решимостью, а не холодела от страха. — Веселиться! — широко улыбнулся Буми. — Я прикрываю — ты атакуешь. Они могут залезть на стены, будь внимательна. Готова? — Надрать зад? Всегда готова! — широко улыбнулась Тоф. — Виэн, твоя десятка остается с нами. Остальные — к стене! Убегая, Катара видела, как покоряли землю Тоф и Буми, и… Это было захватывающее зрелище. Буми останавливал атаки Дай Ли прежде, чем они успевали даже приблизиться, сейчас этот столетний (в прямом смысле!) старик казался поразительно ловким, быстрым… Совершенно неуязвимым. С ним Тоф была под надежной защитой. Повинуясь его коротким приказам — Катара слышала названия атак — девочка обрушивала на Дай Ли и их огненных помощников то град огромных камней, то сносила нескольких человек здоровенным камнем, то превращала землю под их ногами в зыбучий песок. На щеках у нее разгорелся веселый румянец. «Все получится, — подумала Катара с облегчением, — мы справимся». И все-таки между лопаток зудело желанием обернуться, помочь им… Зудело страхом. Хоть это и были сильнейшие маги земли — это все еще были ее друзья, и невыносимо было убегать, слыша за спиной, как их атакуют, пытаясь добраться до тех, кого они прикрывают. Буми остался с Тоф, поэтому отряд повел Сокка: Буми рассказал ему, как добраться до стены, а Айро показал карту. — Сюда! Здесь ход! Покорители земли, открывайте! Катара не видела, как открывался ход. Привлеченная каким-то новым звуком, она обернулась… И похолодела. К Дай Ли прибыло подкрепление. Свежие силы. Не так много, как тех, кто уже атаковал отряд Буми, но — свежие, нетронутые ни ее иглами, ни кнутами, ни покорением царя Омашу и Слепого Бандита. Вот черт. Похоже, весь штат Дай Ли, элиты Ба Синг Се, прибыл, чтобы остановить их… Девушка лихорадочно облизнулась. Сердце часто-часто застучало в груди, даже пальцы, кажется, онемели от волнения, и вокруг них обернулся водяной хлыст: девушка стояла на изготовку, в любой момент готовая атаковать или защищаться, напряженная, как кошка перед броском. «Нужно успокоиться, — говорила она себе (тщетно), — мы почти возле стены. Мы почти прорвались. Почти справились. Они уже нас не достанут». Но тут девушка вспомнила о своих страхах, когда они шли сюда. Что Дай Ли, будучи покорителями земли, могли обрушить подземный ход им на головы. Тогда они не засекли их. Но теперь… — Тоф, Буми! Скорее! — закричала Катара. Маги земли приблизились со скоростью, достойной магов воздуха, обратив землю под ногами в транспорт, и остатки десятки Виэна вместе с ними. Оба тяжело дышали, но выглядели довольными, хотя в Буми, кажется, один раз все же умудрились попасть, а Тоф изрядно запыхалась. — Нашли? Отлично! За мной, на стену! — Буми снова встал во главе отряда. — Быстрее внутрь, ребята! — крикнула Тоф, вновь занимая место в конце. Отбиваясь от подступающих все ближе Дай Ли, она прикрывала отход. Один за другим отряд исчезал в темном зеве хода. Катара контролировала, чтобы зашел каждый — сама она планировала уйти последней, вместе с Тоф — и потому видела, как подругу атакуют Дай Ли и маги огня. Девочка уже приноровилась определять, откуда идет удар, и потому защищалась, хотя и не могла покорить землю прямо в воздухе, как Буми, и иногда все-таки пропускала удары — в сердце у Катары болью отзывался каждый болезненный вскрик. «Ничего, я залечу ее, нужно только…» Когда в темноте хода исчез последний, Катара с облегчением юркнула туда сама и, тяжело дыша, прислонилась к стене. Все. Слава духам, все. Обстрел со всех сторон закончился. Теперь небольшая передышка, а дальше… Катара усмехнулась. Дальше будет только хуже. — Тоф? — она растерянно обернулась, ища ее глазами. — Тоф, ты где? — Я здесь! Катара с ужасом увидела на белой, как мел или фарфор, коже подруги багровый свежий ожог. Она прикрывалась от града мелких камней и одновременно превращала землю под ногами Дай Ли в зыбучий песок, и те тонули — мучительно медленно тонули. Не раздумывая, Катара бросилась ей на помощь… И проход захлопнулся прямо у нее перед носом. — Тоф! — закричала Катара, ударяя кулаками в глухую землю. — Тоф, что ты делаешь?! Катара не видела этого, но Тоф прислонилась спиной к проходу, тяжело переводя дух. Дай Ли. Дай Ли со всех сторон. Девочка лихорадочно облизнула абсолютно сухие губы. — Тоф! Тоф, пожалуйста, не делай глупостей! — доносился из прохода отчаянно звенящий голос Сахарной Царевны. — Все будет хорошо, Катара, — отстраненно откликнулась Тоф. — Я их задержу. Ее окружали полукругом, как хищного зверя. Тоф криво усмехнулась и решительно выпрямила спину. Думаете, загнали в ловушку Слепого Бандита? Я покажу вам, кто в ловушке, и чего стоит обижать друзей маленькой слепой девочки! Только… Тоф судорожно сглотнула. Она чувствовала своими ногами, что здесь их много. Не то, чтобы целая армия, но намного больше, чем нужно для одной тринадцатилетней девочки. «Похоже, тебе придется путешествовать одному, Твинклтос». Она глубоко вздохнула и вжала маленькую ладошку в стену позади себя. — Катара… Идите быстрей. Не ждите меня. Пожалуйста.