«Сквозь урагана рев, Когда дрожит вся кровля, Цикады слышен звон...» Коно Рию
Все время, что Аанг провел в этом месте, его мучили кошмары, но в последние несколько дней они превратились в галлюцинации. Мальчик был истощен душой и телом. Едва ли кто-то, кто знал его раньше, узнал бы лучезарно улыбающегося парнишку с шальными глазами, всегда по-мальчишески дерзко вздергивающего подбородок и весело, немного даже нахально хохочущего в лицо любой опасности — в этом давно не мытом, хлипком, исхудавшем подростке. Даже лицо его сильно изменилось, хоть Аанг, давно не видевший поблизости ни зеркал, ни воды, ни даже просто начищенной поверхности, не знал об этом. Со щек сошла детская пухлость, заострился подбородок, откуда-то вылезли скулы, ключицы, ребра… По Аангу еще нельзя было изучать строение человеческого скелета, но он был очень близок к состоянию анатомического пособия. Порой на него становилось страшно и больно смотреть. Тот тюремщик, что был к нему относительно добр (если понятие доброты вообще имеет право на существование в тюрьмах народа огня) старался не смотреть на исхудавшего мальчонку, чем-то похожего на каркас для деревянной куклы, а когда все-таки натыкался взглядом на заострившиеся контуры детского тела, то сразу же со стыдом отворачивался. К счастью или к сожалению, видеть душу не мог ни тюремщик, ни кто-либо другой. И отводить глаза со стыдливым, жалостливым и немножко брезгливым выражением было некому. А ведь душа Аанга была истощена еще больше тела. Именно поэтому одним утром, когда где-то далеко-далеко солнце мягко окрашивало медово-золотым постепенно редеющий в истоме позднего августа лес, юный аватар не проснулся. Когда тюремщик принес ему еду, то грубовато толкнул, думая, что мальчик просто заартачился, решив поиграть в гордеца (и за это его можно было бы проучить!), но легкое тело безвольно завалилось набок. Послышался глухой стук, когда голова Аанга соприкоснулась с полом. Нахмурившись, тюремщик присел на корточки и неуклюже пощупал пульс на замызганной шее. Он довольно долго давил на сонную артерию и уже успел подумать, что все-таки сломал его, как жалкую куклу, но все же в последнюю секунду ощутил слабое биение сердца. Мальчик был жив, но находился в… Чем? Когда-то в юности Дрой слышал что-то о летаргическом сне, но у заснувшего таким образом человека нет даже слабого пульса. Глубокий обморок? Кома? Что же? Совет с товарищами вынес вердикт: Аанг находится в мире духов. Многие стражники, что охраняли «аватарову обитель» (так ее с иронией называли сами тюремщики) испугались: а что, если в мире духов он каким-то образом свяжется с кем-то… С кем-то могущественным? С тем, кто способен отправить в потустороннее царство самих солдат огня, причем не спрашивая их позволения. Или… Да мало ли, что может прийти в голову этим аватарам! Кое-кто даже предложил отправить срочный доклад Лорду Огня Азуле, но паникеры были осмеяны: «Мальчишка всего лишь лежит и ни на что не реагирует, а вы уже развели панику!», «Да нам же легче, если он пробудет в мире духов до собственной смерти в мире живых!», «Нет, нет, не нужно ее беспокоить, еще нагрянет сюда с разносом, брр, у меня от этой девчонки мурашки по коже…». И Аанга оставили в покое, так и не узнав толком, что с ним произошло, почему он отключился (ответ на этот вопрос был очевиден, но никто из тюремщиков не проникся к мальчику таким сочувствием) и где находится сейчас. Впрочем… Аанг и сам не знал, где он. Он просто потерял сознание после очередной галлюцинации. Так быстро и резко, будто в черепе внезапно задули свечу, и Аанг упал в темноту. Она приняла его тихими, теплыми волнами беспамятства. Он принял ее с благодарностью, желая раствориться в ласковой тьме и плавать в ней, как в ночном океане, забывая о себе и о мире, что ждет его… Но мальчик недолго пробыл там, во мраке тихого блаженства. Вскоре он очнулся. Здесь тоже было темно, но по-другому. Темнота не успокаивала, не принимала в шелковистые объятия, напротив, она была тревожной и зыбкой. Казалось, где-то там, вдалеке, кто-то следит за тобой, смотрит тысячью глаз, перешептывается тысячью ртов, тянет к тебе, незваному гостю, десять тысяч рук. Тебе бы убежать, отвернуться, закрыться, чтобы не смотрели, не шептались, не тянулись, но под ногами — вода. Маслянисто блестящая, антрацитово-черная, и ее много, безмерно много — огромное озеро, а над ним — огромный космос. Только без звезд. Зато с шепотками и тысячью глаз. «Здесь кто-нибудь есть вообще? — подумал Аанг, постепенно начиная волноваться. — Я никогда еще не был один в мире духов. Куда мне идти? Где я?» Аватар зажмурился и обхватил себя руками. От волнения ему стало зябко, но он тут же забыл об этом и негромко, чуточку рвано рассмеялся, принявшись с наслаждением оглаживать собственные плечи, руки, ребра — свое тело, не искореженное, не скованное в кандалы, а здоровое, крепкое тело! Вот только слишком худое и — изуродованное шрамами. По сравнению с ними, разнообразными, глубокими, яркими, багровая рытвина на спине от молнии казалась случайным блеклым пятном краски. Аанг побледнел и в глухом бессилии сжал кулаки. Это был мир духов… Или что-то близкое к нему. А значит, он уже не воспринимает себя беззаботным воздушным монахом — иначе на его тело укрывала бы родная желто-оранжевая мантия, а не тысяча уродливых шрамов. Там, на земле, изломали его тело и через него — добрались-таки, сволочи! — и душу. На несколько минут (часов? дней? уж где-где, а в мире духов понятие времени было очень растяжимо) Аанг замер, в глухом бессилии сжимая кулаки. Внутри билось отчаяние и злоба. Изломали, изуродовали, осквернили самое неприкосновенное, что может быть у человека — душу! И что ему теперь делать со всем этим? Как лечить душевные раны?.. С немалым трудом мальчик поднял голову и чуть помотал ею из стороны в сторону. «Хватит. Сначала нужно узнать, где я. Кто меня позвал? Я не медитировал…» Аанг чуть прикусил себе губу и огляделся по сторонам. — Эй? — неуверенно позвал он. — Здесь кто-нибудь есть? Темнота не ответила. Пожав плечами, маг воздуха медленно и осторожно пошел вперед. Может, кто-то ждет встречи с ним, но он должен дойти до места сам? Однако мальчишка почти сразу же остановился и посмотрел вниз. Под ним была вода, блестящая, влажная на вид, но когда Аанг шагал по ней, то кругов не было. Вообще ничего не было. Никаких ощущений. Ни твердости, ни гладкости, ни зыбкости и изгибов. Ничего. Пусто. Мальчишке стало жутко. Он поджал пальцы на ногах, будто надеясь прорезать кулаком воду, но снова ничего не ощутил, лишь прикосновение прохладных подушечек пальцев к собственной ступне. «Бррр…» Стало еще холоднее. Или, может, ему это только кажется, и он попросту привык мерзнуть, когда боится? Аанг уже не был уверен, возможно ли здесь ощущать хоть что-нибудь. Стараясь не обращать внимание на подспудно тревожное чувство отсутствия опоры, Аанг пошел вперед, сам не зная, куда и зачем. Ему было чуточку стыдно. Он, маг воздуха, «Сын ветра», как ласково звал его Гиацо, покрывается пугливыми мурашками оттого, что под ногами нет ничего твердого! Ну, не позор ли? А, впрочем, в последнее время аватар только и делал, что позорился, все ниже и ниже опускаясь в своих глазах. Он даже немного привык. — Эй? — вновь окликнул мальчишка. Его вдруг будто что-то заставило остановиться. — Кто-то хочет говорить со мной? Року?.. В имени предыдущего аватара прозвучала робкая надежда. Вряд ли здесь существовало понятие пространства… Во всяком случае, сколько бы Аанг ни шагал вперед, вокруг ничего не изменялось. Но в ответ на его негромкий зов где-то неподалеку, а может, и вдалеке промелькнула чья-то бледная тень. — Хэй Бай! — радостно крикнул маг воздуха. — Хэй Бай, это ты? Окрыленный внезапной и, если быть честным с самим собой, несколько наивной догадкой, мальчик, которому сейчас хотелось быть наивным, побежал вперед, туда, где только что была зыбкая фигура. Он думал, что подкрадется сзади и поймает за плечо, какая-то глупая шаловливая мысль… Какого уважающего себя духа можно поймать? ...Аанга остановили. Прямо перед ним возникла высокая бесплотная фигура. Она словно была частью тьмы вокруг, была ее детищем, а может быть, родителем. Казалось, в любую секунду она может заполнить собой все кругом, и в то же время неизвестный дух был таким маленьким и жалким в окружении тьмы. Они с Аангом, две маленькие фигурки против огромной неизвестности. Впрочем... Нежданный гость (или хозяин?) был частью этой неизвестности. Он застыл напротив юного аватара, недвижный, отрешенный, потусторонний, если это слово применимо к миру духов. Возможно, он казался бы понятнее и безопаснее, если бы не белая, бесчувственная маска, зависшая прямо напротив лица аватара. Мальчик тоже застыл, не смея пошевелиться от удивления и испуга. Сердце застряло где-то в горле, точно скованное потусторонним холодом. Наверное, это походило на игру в гляделки… Если бы у духа были глаза. Спустя некоторое время, наконец, прозвучал голос, принадлежащий не то женщине, не то мужчине, старику или ребенку, а может быть — всем сразу? Он сказал: — Ты кого-то звал? — Д-да… Аанг запнулся больше от неожиданности, чем от страха и мгновенно сбросил с себя оцепенение. После Коха его было тяжело чем-нибудь напугать. Однако он все-таки отступил на несколько шагов назад и почтительно поклонился духу, сложив руки в нейтральном жесте, приемлемом у всех четырех народов. — Вы — родственник Похитителя Лиц? — тихо произнес аватар, на всякий случай старательно сохраняя спокойное выражение лица. Дух ответил без малейшего проблеска чувств: — Нет. — Тогда кто Вы? — Аанг с облегчением позволил удивлению вернуться на свое лицо: сдерживать эмоции ему всегда было трудно. — Я — Безликий. Дух бил все рекорды краткости. Мальчишка постарался успокоить себя чередой глубоких вздохов. Ему было жутко. Непонятное место, непонятный дух, у которого даже не шевелятся нарисованные на маске губы, когда он говорит, шепотки и глаза, пялящиеся на него из темноты… «Что ж, это хотя бы не камера, — мрачно подумал Аанг, — поэтому не жалуйся. Продолжай задавать вопросы.» Мальчик постарался дружелюбно улыбнуться. — Где я нахожусь? — спросил он как можно мягче. — Это мир духов? — Нет. Это — Пустошь. Сюда попадают те, кто не должен существовать. — Что? Прежде Аанг взвился бы всем телом, испуганный и изумленный, но сейчас… Багровые шрамы на бледной коже не давали ни на секунду забыть о том, что с ним сделали, и как это было больно. Поэтому мальчик лишь вздрогнул, но и это ему лишь показалось. На деле у него лишь расширились глаза и изумленно приоткрылся рот. Ощущение дрожи подарило ему испуганно сжавшееся сердце. — Я… Умер? — упавшим голосом произнес аватар. «Неужели я настолько жалок, что не достоин даже упокоения в мире духов? — подумал он с тоской. — Или все аватары существуют здесь оставшуюся вечность после смерти и приходят в мир духов лишь для того, чтобы увидеть нового аватара? Поэтому Року так ждал меня?» — Нет, — словно в ответ на его мысли произнес дух. — Тебя нельзя назвать мертвым, но и живым тоже. — Это точно… — пробурчал Аанг, опуская голову. — Ты не находишься в мире людей и не можешь попасть в мир духов. Поэтому ты здесь — на Пустоши. «Междумирье! — понял Аанг. — Прослойка между живыми и духами, что-то среднее. И я здесь… Ни живой, ни мертвый. Никто.» Ему захотелось сесть, обнять колени и начать истерично качаться из стороны в сторону. Но вместо этого он лишь еще ниже опустил голову и тихо спросил: — И… Что же теперь? Я… Я не знаю, что мне делать. В мире живых я попал в ужасное положение. Я не могу вернуться туда, я боюсь, что навсегда останусь… Там. В камере. Мне не выбраться оттуда самому. И там так больно… «Зачем я говорю все это бесчувственной маске? — сердито одернул себя аватар. — Мои проблемы ему не нужны! Они нужны только мне и моим друзьям. По крайней мере, я надеюсь, что нужны.» В последние дни перед восстанием отношения в «команде Бумераанг» стали холоднее: все были словно придавлены тяжестью предстоящих им дел и почти не разговаривали друг с другом. Практически всегда царило напряженное молчание, лишь Сокка иногда разряжал атмосферу, но и этого Аангу было достаточно для того, чтобы безумно желать поскорее увидеть друзей снова. Как он этого хотел! И как боялся предстать перед ними в таком откровенно жалком виде. Проигравшим. Сломленным. «Ну уж нет!» — Мне нужно попасть в мир духов! — Аанг решительно вскинул голову. — Что для этого нужно сделать? Последние слова прозвучали уверенно и даже требовательно, однако у духа не понадобилось ничего выпытывать. Он молча протянул Аангу руку... Точнее, на руку это походило мало. Скорее, щупальце, сотканное из темноты. Мальчик положил ладонь поверх сгустка мрака, понимая, что его пальцы просто пройдут насквозь, и пошел вслед за своим безмолвным проводником. Аватару хотелось бы ни о чем не думать, просто шагать сквозь зыбкий мрак (можно даже с закрытыми глазами) и ощущать блаженную медитативную пустоту в голове. Но нет. Мысли были, их было много и отогнать казалось невозможным. Почти как галлюцинации. «Року. Я скоро увижусь с ним… — Аанг болезненно сжал губы. — Он так надеялся на меня. На то, что я исправлю его ошибки… Но это не ошибки! Он обвиняет сам себя, но на самом деле он ни в чем не виноват! Виноват я. Я один. Как я скажу ему? Как вообще посмотрю ему в глаза? До чего же стыдно… — мальчик судорожно вздохнул. — Я ощущаю себя ничтожеством. Ничтожество, ничтожество, ничтожество!» Это слово в его голове всегда звучало голосом Азулы с отзвуками ее оглушительного, злобного хохота. «Хватит!» Аанг тряхнул головой так, что зазвенело где-то в затылке. «Я все исправлю. Я обязан все исправить, я же аватар, я смогу, я сумею! Если сам поверю в это…» На несколько секунд мальчик все-таки закрыл глаза, опустились тяжелые, налитые свинцовой усталостью веки. В голове Аанга промелькнула смутная мысль, что дело совсем плохо, если он ощущает усталость даже в мире духов, но в следующее мгновение она пропала, оставшись бледной тенью где-то на обочине сознания. — Безликий? — тихо обронил Аанг, не открывая глаз. — Я здесь. — Кто еще попадает на Пустошь? — мальчик все же повернулся к своему проводнику. — Здесь есть… Кто-то из магов воздуха? Последние слова, что неудивительно, прозвучали с болезненной надеждой и вместе с тем как-то устало. Аанг осознавал, что шансы на положительный ответ ничтожно малы. — Сюда попадают те, кто должен был родиться, но умер раньше положенного. Те, чья душа не смогла до конца покинуть мир живых и уйти в мир духов. Те, кому нужно выбрать самому, куда идти — к живым, или к мертвым. Аанг молча кивнул. «Значит, магов воздуха здесь нет.» Последний Воздушный Кочевник грустно усмехнулся и сделал несколько шагов. Он успел негромко вскрикнуть, внезапно остро ощутив под ногами податливую влагу, а затем послышался негромкий плеск всколыхнувшейся воды — и голая макушка пропала в блестящих антрацитовых водах. Маска Безликого беззвучно растворилась в темноте, вновь став ее неотъемлемой частью и ее прародительницей. Работа Проводника была выполнена.***
Аанг тонул. Конечно, он сразу же наглотался холодной воды, не ожидая подвоха, и успел только панически подумать: «Неужели это ловушка?!» — а потом потерял сознание. Шелковистая, безопасная тьма вновь поглотила его. Молодой аватар чувствовал, как тихий, соленый ветер ласкает его лицо. Словно сквозь глубокую дремоту он ощущал, что лежит на теплом песке, он немного врезается кристалликами в поясницу — рубаха задралась почти до середины спины. На ноги набегают теплые, тяжелые волны. Они не просто накрывают ступни, безвольно лежащие на песке, а будто бы обхватывают за щиколотки и тянут в глубину, шепчут голосами водных духов: «Пойдем, Аанг, поиграем с нами, у нас здесь так весело, в морских глубинах с разноцветными рыбками и роскошными садами из водорослей, пойдем, пойдем, пойдем…» Опасаясь, что его сейчас вынесет на глубину, Аанг с трудом приоткрыл глаза и медленно сел на песке. Он нечаянно провел ладонью рядом с собой и с удивлением натолкнулся пальцами на теплое древко посоха. На его конце была небольшая развилка, а ствол был очень гладким, очевидно, обработанным. Он был украшен тонкой резьбой. Приглядевшись, мальчик понял, что это были руны древнего языка Воздушных Кочевников и широко улыбнулся: это для него! Однако вскоре радость схлынула. В мире духов ничего не бывает просто так. Шрамы означают, что искалечено не только его тело, но и душа. Посох означает, что ему нужна подмога… Один он не справится. Он помнил, как провалился в ледяную воду, помнил, как захлебнулся... Но в горле совсем не першило, голова не кружилась, напротив, все было так свежо и ясно, будто мальчик пару недель отдыхал на Угольном Острове, а не сходил с ума от моральных и физических мучений в тесной камере глубоко под землей. Только продолжали болезненно ныть шрамы, не позволяющие ни о чем забыть. Аанг осторожно, опасаясь новой боли и тяжело опираясь на посох, встал на ноги и огляделся. Эти места были ему смутно знакомы, но он никак не мог узнать их. Так, бывает, человек с изумлением вглядывается в лицо подруги, которая всегда была для него серой мышкой, а теперь украсила и подчеркнула себя красочным макияжем. Вроде бы она — и в то же время другой человек. Это был остров аватара Року, тот самый, на котором он когда-то погиб, вот только… «Я понял! — наконец, осенило Аанга. — Так он выглядел до землетрясения! А ведь красиво… Такие яркие краски, как на картинках. Но где сам Року?» Стоило мальчику подумать об этом, как радость и восхищение пышной красотой острова схлынули, как не было. Аватар мгновенно сжался, будто в любую секунду ожидая удара, и тихонько побрел вперед, медленно водя кончиком посоха по песку, точно слепой, и ища взглядом знакомую фигуру или, может быть, дом, где он живет? Может, он даже познакомится с его женой, Та Мин… Должно быть, это будет очень странно: познакомиться с женой себя самого в прошлой жизни, увидеть собственных детей. Какой была эта женщина, их мать, его жена? Что заставило Року — Аанга — полюбить ее? Похожа ли она на Катару?.. «Кого я обманываю? Я пытаюсь закрыться от плохих мыслей. Убегаю, вместо того, чтобы встретить твердо, как камень… — Аанг невесело засмеялся и провел пальцем по нескольким символам на посохе. — Плохой из меня маг земли.» Мальчик рассеянно остановился, подставляя лицо мягкому соленому бризу. Ему вдруг захотелось, хохоча, отпрыгнуть от волны, что норовила облизать ему ступни, а может, скинуть одежду и броситься в воду... Постараться не сойти с ума, если от морской соли взвоют болью его шрамы... И плескаться, плескаться, забыв обо всем. Быть не аватаром, не последним магом воздуха, а просто мальчишкой по имени… — Аанг. Внезапные, порывистые грезы и надежды пошли трещинами и рассыпались в прах. Аанг немного резко обернулся, уже зная, кого увидит перед собой: сурового, быть может, даже гневного могучего аватара Року, которого так подвел он — совсем не могучий, совсем не мудрый, совсем не внушающий трепет одним своим грозным видом маленький аватар Аанг. Аватар Аанг, который даже не решается поднять на него глаза. Агни, какой позор… — Здравствуйте, Року, — тихо прошептал мальчишка и, наконец, нерешительно поднял подбородок. Его прошлое воплощение, всегда представавшее ему в образе возвышенного старца с мудрым и строгим взглядом, ныне выглядело совсем иначе. Року смотрел на него со смесью тихой печали и искреннего сочувствия, не переходящего, впрочем, границы жалости. Казалось, он вот-вот протянет руку и ободряюще погладит его по спине, но с детства вдолбленные в голову манеры не позволяют ему подобных вольностей. Если бы Року смотрел на него требовательно, испытующе, как школьный учитель, Аанг и повел бы себя как нашкодивший ребенок перед строгим завучем. Но стоило ему натолкнуться на этот печальный и даже мягкий взор, как внутренняя плотина дала трещину. — Року… Простите меня, — дрожащим голосом произнес аватар. — Я не смог. Не смог! Его непривычно хрипловатый, бывший когда-то невообразимо давно звонким и даже мелодичным голос разнесся по пустынному пляжу, как по длинному коридору — зловещим эхом. Несмотря на сочувственный взгляд Року, Аанг был почти уверен: сейчас его начнут сурово, властно и требовательно отчитывать. Он это заслужил. Он виноват. Ничтожество. Но звучный голос предыдущего аватара прозвучал нежным отеческим поглаживанием по плечу. — Тебе пришлось очень трудно, Аанг. Я ни в чем не обвиняю тебя. Аанг с надеждой поднял голову... — Обвиняешь себя ты сам. И мальчик тут же опустил ее снова. Року был прав, впрочем, как и всегда, но как же Аангу не хотелось этого признавать! Выдержав небольшую паузу, предыдущий аватар неторопливо продолжил: — Вина, Аанг, — в его голосе звучало уже не просто сочувствие, а понимание. — Вина всегда была твоей главной слабостью. Ты готов винить себя за все зло, что происходит в мире. Это всегда было участью аватара… Я тоже винил себя за многое, но для меня, уже взрослого человека, груз ответственности и обвинений был не в новинку. Тебя же он надломил. И не только он, не так ли? Мальчишка тихонько хмыкнул и принялся нервно постукивать посохом о ладонь. Длинная палка горизонтально перечеркивала его грудь, защищая сердце, и была смутно похожа на засов. — Тш, — Року успокаивающе поднял ладонь. — Я понимаю. Ни один аватар не пытался спасти мир в тринадцать лет. «Пытался, — насмешливо повторила Азула в его голове. — Пытался, пытался, пытался.» Но не спас! — …ни один аватар не был в подобной ситуации. Даже аватара Киоши, на чью долю пришлась жестокая война в царстве Земли, не держали неделями в карцере, заставляя сходить с ума от боли. Аанг молча отвернул голову куда-то вбок. Ему хотелось зябко обхватить себя руками, но он не хотел выглядеть жалким в глазах своего наставника. Року тяжело вздохнул. — И именно поэтому… Аанг, посмотри на меня. Мальчишка поднял голову и до боли сжал кулаки. «Не говори. Не говори. Не говори, не говори, пожалуйста!» — молил он про себя, но понимал: тщетно. Року скажет. Аанг еще не знал, что именно, но что-то подсказывало ему: это будет нечто ужасное. Страшное. Возможно, самое страшное, что он когда-либо слышал или видел. — Именно поэтому, — медленно, через силу выговорил Року, — твоя магическая энергия сейчас полностью заблокирована. Аангу показалось, что весь мир рухнул и осыпался стекольными осколками. Внешне у него лишь расширились глаза. Казалось, его сердце скрутили веревкой, пропитанной морской солью, и затянули узел так, что каждый удар дается сердцу с болью, с судорогой, с огромным трудом, и оно колотится урывками — через этот проклятый шершавый узел, тугой до невозможности. Аанга колотила мелкая, противная дрожь. Хотелось выть от отчаяния и бессилия, хотелось кататься по земле в истерике и сучить ногами, как ребенок, которому не купили желанную игрушку. Хотелось уткнуться в тяжелую бордовую ткань одеяния аватара Року и разрыдаться. Хотелось нервно расхохотаться и хохотать, пока кровь не пойдет горлом, и выталкивать ее из себя с нервным истеричным хихиканьем. Хотелось бить себя по щекам и каждый раз восклицать: «Напрасно! Напрасно! Напрасно!». Все эти смерти были «напрасно»! Все, что он сделал, было «напрасно»! Все, чем пожертвовали ради него друзья, было «напрасно»! Все, все, все! …Аанг медленно вздохнул и до ломоты в суставах пальцев стиснул в ладони посох. — Я сделаю все, чтобы это исправить, — глуховатым, совсем не детским голосом выговорил он. Он не видел этого, поглощенный коррозией собственной вселенной, но в глазах Року промелькнуло уважение. Он медленно, старомодно склонился перед Аангом в почтительном поклоне и негромко сказал: — Тогда я сделаю все, чтобы вытащить тебя оттуда, где ты сейчас находишься… Но все остальное предстоит сделать тебе самому. На узкое плечо Аанга, все еще сотрясаемое дрожью, легла горячая ладонь. Где-то в самой глубине сознания, в том кусочке мозга, где Аанг еще способен был испытывать какие-то другие чувства кроме бесконечной ненависти к самому себе, маленький аватар удивился: его руки были такими сухими, морщинистыми, старческими... Такими удивительно человечными.***
Это было очень странное ощущение. Аанг чувствовал себя внутри Року. Как внутри плотного, теплого, немножко тесного кокона. Он чувствовал, как сокращаются его собственные мышцы, которые сейчас ему не принадлежат, а потому совсем не болят. Он чувствовал, как медленно плавится металл, как он течет по телу, не обжигая его. Он чувствовал, как Року (и в то же время Аанг) встает с пола, и тело совсем не болит, но в голове предупреждающе звучит голос предыдущего аватара: «После того, как мы выберемся отсюда, тебе будет очень больно, приготовься к этому». Мальчишка не ответил. Он, вернее, его дух сжался в теле Року, который на время обрел физическую оболочку, в позе эмбриона и уткнулся носом в свои колени. Мальчик чувствовал себя маленьким, несчастным ребенком. Ему хотелось найти кого-то большого, сильного, мудрого, вжаться лицом в его плечо или в колени и замереть в надежном кольце по-отцовски ласковых рук, и чтобы там его никто-никто не смог достать. Никогда. Катара больше не была такой надежной защитой, хотя раньше и казалась ею. Слишком часто Аанг видел ее слабой. Слишком часто она приходила к нему в этой проклятой камере, и пусть это был только плод воспаленного воображения, но Аангу почему-то казалось, что едва ли он когда-нибудь сможет забыть эту больную галлюцинацию. Аватару хотелось забиться в угол, скрыться в чужих объятиях или за чужой спиной, построить себе маленькую хижину в горах, где он мог бы играть с Момо и Аппой, сочинять мелодии для флейты и каждый день есть фрукты из собственного маленького сада. Хотелось, чтобы все, что произошло с ним за это лето, оказалось реалистичным дурным сном, и через пару минут он проснется оттого, что Гиацо треплет его за плечо и зовет завтракать. Аангу было плохо. И в то же время он невольно любовался Року. Могучим, сильным, непобедимым аватаром Року — таким, каким и должен быть настоящий аватар. Таким, каким так и не стал он сам, хоть и так стремился. Року расплавил цепи и встал на ноги. Сплетение сухощавых пальцев, на несколько секунд прикрытые глаза… А когда веки разомкнулись, то янтарь заменила собой слепящая белизна. Аанг подумал, что это так странно: чувствовать, как твое тело, над которым сейчас взял власть другой человек, вошло в состояние аватара, а твой дух — нет. Мощная волна пламени снесла дверь с петель… Но аватара (аватаров?) уже ожидал теплый прием: около трех десятков магов огня с мечами и огненными сферами наготове. Все они увидели величественного старца в развевающихся по ветру, созданному им самим, бордовых одеждах, с длинными седыми волосами, заколотыми на макушке в пучок заколкой с эмблемой царской семьи. С сияющими белыми глазами. С потоками живого пламени из сухощавых рук. — Я же говорил, он кого-нибудь приведет! — отчаянно крикнул один из стражников и попытался метнуть сферу в Року, но его пламя слилось с тем, что срывалось с кончиков старчески-костлявых пальцев и стало его частью. — Бей, ребята! Бей! — Да как же! Это же аватар Року, как его можно… — испуганно вскрикнул один из солдат. Року выжигал их всех. Казалось, он не замечал робких атак, но они были слишком слабы для него, тем более, в состоянии аватара, чтобы уделять им внимание, да и стражники были слишком перепуганы видом самого аватара Року, чтобы атаковать в полную силу. Старик — Аанг — лишь один раз замешкался, когда ему просто и банально попытались поставить подножку с помощью копья, но вскоре оружие было расплавлено, а Року зашагал дальше. Позади осталось полсотни обгорелых скелетов. Выжил лишь мужчина, что испуганно кричал, что «святого» убивать нельзя. Он смотрел вокруг расширенными глазами и будто не мог вдохнуть, только трясся всем телом и, кажется, беззвучно плакал, глядя на убитых товарищей. Аангу, душе Аанга, почему-то безумно хотелось спать. Дальше все было очень просто: Року расплавил дверь, ведущую прочь из тюрьмы (она оказалась совсем крохотной, очевидно, ее построили специально для Аанга) и в тот же момент сорвался с места — в воздух. Он бесшумной тенью, смутно похожей на огромную летучую мышь, скользил по ночному небу, а Аанг… Аанг люто ему завидовал. Он знал, что не сможет летать ближайшие… Сколько? «Мне повезет, если я вообще когда-нибудь смогу летать…» — со злым отчаянием подумал мальчишка и взмолился о том, чтобы они прилетели на место, которое Року посчитает безопасным, побыстрее. На место… Мальчик едва не ахнул и мысленно стукнул себя по лбу. — Року, я совсем забыл! Отнесите меня к лесу рядом со столицей. — Зачем? — с ноткой осуждения прозвучало в его голове. — Там есть пещера… Я не могу описать точно, где она, просто оставьте меня в лесу, пожалуйста. — Хорошо… Едва Аанг коснулся ступнями травы, как ноги его подломились. У него были вывернуты колени. Воя от обрушившейся на него боли, мальчик скукожился на земле, вцепившись пальцами в рыхлую почву. По лицу его сплошным потоком текли слезы, из груди, изредка прерывая болезненный вой, вырывались скулящие всхлипывания. Как в густом тумане мальчик видел дух Року — он светился глубоким синим сиянием — который подошел к своему дракону, соткавшемуся из вечерних сумерек, и оседлал его. Дракон медленно приблизился к Аангу и коснулся усом его лба. Аватару пришлось зажать себе рот рукой, чтобы не закричать еще громче: на какое-то мгновение боль стала вдвое сильнее, но затем она почти растворилась. По крайней мере, если сравнивать с тем, что Аанг чувствовал последние две недели. — Спаси…бо, Року, — почти простонал мальчишка, с трудом поднимаясь на ноги. В этом ему помогла палка, удачно подвернувшаяся под руку. Она была высотой примерно Аангу под подбородок, и голову было очень удобно класть в небольшую развилку на конце. — Удачи тебе, юный аватар, — мягко и вместе с тем величественно прозвучал голос Року — и он неторопливо поднялся в небо, чтобы вскоре раствориться в сизых сумерках вместе со своим драконом. А Аанг остался внизу. Ему предстояло преодолеть слабость и боль во всем теле. Дракон Року подлечил его, но вылечено было далеко не все, и спустя несколько минут облегчения Аанга снова настигла боль. И ему было необходимо, преодолевая ее, через стоны, застрявшие в пересохшей глотке, через голодное головокружение и ощущение, будто кто-то планомерно плавит ему кости, дойти до их условного места, а если там никого не будет, то… Аанг старался об этом не думать.***
Молодой аватар сидел, поджав под себя одну ногу и держа на коленях свою палку. Он уже видел очертания будущего посоха, знал, какие руны нужно на него нанести, нужно было только раздобыть нож… Жаль, что Зуко оставил подарок дяди там, в огненном круге. Хотя Аанг все равно не решился бы попросить у него такую дорогую вещь, принадлежащую когда-то именитому генералу царства Земли, для того, чтобы вырезать себе трость. Но все равно жалко. Кинжал был еще и красивый… — Аанг? — настойчиво окликнула Катара, легко касаясь его руки. Мальчик неохотно поднял голову. «Почему нельзя просто промолчать и не отвечать ей?! Я не хочу об этом вспоминать, но уже вспомнил.» Юному аватару, который теперь не считал себя таковым, казалось, что кто-то склеил его губы, и размыкать их было физически больно. Наконец, он неохотно произнес: — Я попал в мир духов и встретился с аватаром Року. Он помог мне выбраться оттуда, а позже немного подлечил меня, чтобы я смог добраться до нашего места. Но я заблудился, была ночь… И позже я натолкнулся на вас, — мальчик слабо улыбнулся и с толикой теплоты посмотрел на свою подругу. — Это было как в храме Року, да? — с улыбкой произнесла Катара, приобнимая Аанга за плечи. — Величественная фигура в дверях, трещины по земле, лава… «Обугленные кости и рыдающий в углу старик», — горько закончил про себя мальчишка. — Да, — мягко сказал он вслух, — примерно так. — Но теперь с тобой все хорошо, не так ли? — маг воды легко коснулась ладонью его лба. — Ты скоро поправишься, мы соединимся с ребятами, и у нас все будет в порядке! Правда, Аанг? Она рассмеялась, точно маленькая девочка, но в ее голосе отчетливо звучали нервные и даже болезненные нотки, и они остро резанули Аанга не по мозгу даже — по сердцу. Закрыв глаза, он подавил тяжелый вздох и осторожно приобнял девушку в ответ. — Правда. Только… «Я должен ей сказать! Они все равно узнают, что я… Что я бесполезная кукла, мешок костей, ребенок со стрелой на голове, не аватар! Я так мечтал об этом. Но не такой ценой и не так! Просто не так!» Аанг слабо скомкал пальцами ткань на спине обнимающей его целительницы и, набрав воздуху в грудь, уже хотел все сказать, но… — Что такое, Аанг? — девушка ласково заглянула в его глаза. Воздух со свистом вырвался из горла. Аанг чувствовал себя отцом обожаемой им дочери, которая упрашивает его купить игрушку, а он не может отказать. Не может видеть слез на этих смуглых щеках. Не может видеть боли в этом синем взгляде. — Только… Только… «Придумывай, ну! Я краснею? Да, я краснею. Почему я так и не научился нормально врать?! Почти не научился…» — Я хотел бы вырезать себе посох, — осторожно, даже немного запинаясь, проговорил молодой аватар. — Опираться на суковатую ветку немного неудобно. Мы можем достать нож или что-то в этом духе?