История Тоф
«Сказать не могу я... Но слова, что тебе не скажу, Бурей волнуют грудь. Им не дано исхода. Остались лишь в сердце моем.» Аривара Нарихира
Обычно шаги Сокки были уверенными, но до странности мягкими, крадущимися, будто бы он скрывался от кого-то. Эту привычку привил ему отец, с детства учивший мальчика, как правильно ходить по снегу, чтобы он не скрипел, но Тоф считала, что это потому, что Сокка — настоящий воин, смелый, сообразительный и, конечно, умеющий шагать легче Твинклтоса. Но сегодня... Сегодня походка Сокки была другой. Он семенил. И приплясывал. И тараторил. Тараторил-тараторил-тараторил, постоянно тараторил! — Как думаешь, что ей понравится? Может, платье? Но я не знаю ее размера. — Может, ты лучше озаботишься тем, что у нас заканчиваются деньги? Что-то я сомневаюсь, что Айро с твоим учителем вылезут из-под земли, чтобы снова озолотить нас! — ...или расческу? Но это банально, у нее наверняка есть... И потом, расческу я сам вырезать могу, ей нравятся мои поделки! — судя по усиливающемуся жару, что исходил от парня, он покраснел. — Или косметику какую-нибудь? Или духи? Что вообще дарят девочкам? Ну же, Тоф, ты должна знать! Слепой Бандит в отчаянии взмахнула руками. — Откуда?! Слушай, Сокка, я не Сахарная Царевна, и мне не нужны эти женские штучки-дрючки! Хочешь меня порадовать — подари какую-нибудь железяку интересной фактуры, и можешь быть свободен. — Железяка?.. — растерянно переспросил «этот влюбленный балбес», по словам Тоф. — О! Точно! Железяка! «Он определенно сошел с ума, — с тоской вынесла свой вердикт юная Бейфонг и обиженно отвернулась от своего восторженно трещащего спутника. — Совсем меня не слушает.» — Я подарю ей браслет! — торжественно воздев палец к небу, провозгласил Сокка. — Пошли! Сопротивляться уже было поздно: еще утром Сокка, получив письмо от Суюки, каким-то невероятным образом все-таки затащил всячески упирающуюся Тоф на рыночную площадь небольшого городка в царстве земли, и теперь с упорством носорога тащил девочку к ювелирному ряду. Его, человека, занимающего почетный пост «Главный Параноик Команды Аватар», не смутило даже то, что город был захвачен людьми огня, и солдаты здесь кишмя кишели. Слава Великим Духам — Сокка все-таки накинул на плечи себе и Тоф темный плащ, скрадывающий фигуру и скрывающий лицо, но в своем решении купить что-нибудь Суюки был непреклонен. Казалось, встань сейчас на пути к прилавку с браслетами, которые «точно-точно понравятся Суюки!» сам Лорд Огня вместе со всей своей чокнутой семейкой, Сокка сам не заметит, как снесет их с дороги и накрепко прилипнет к злополучному прилавку. «И все ради Суюки, — проворчала про себя Тоф, останавливаясь в нескольких шагах от молодого воина и обиженно складывая руки на груди. — И что в ней вообще такого особенного?! Всего лишь девчонка! Ну да, фигура у нее красивая, грудь там, ноги... И голос ничего. Она смелая, она спасла нас тогда, во время кометы... — осознав, что еще немного, и она признает, что Суюки действительно есть, за что любить, Тоф мысленно топнула ногой. — Ну и что?! У меня тоже голос приятный, а если бы не я, Сокка со своей мисс-Бумеранг-ути-пути-я-так-тебя-люблю-что-буду-висеть-на-твоей-шее-и-пускать-слюни вообще ничего не смогли бы сделать! Я — Слепой Бандит! Сильнейший маг земли! Какая-то там Суюки мне в подметки не годится!» ...пожалуй, ей все-таки не стоило так кипятиться. Земля под ногами пошла трещинами, хоть Тоф даже не двигалась с места, только сжимала кулаки и потихоньку скрипела зубами. И в тот же момент к ним обернулся один из группы солдат, что громкими голосами обсуждала что-то у соседнего прилавка. «Кох!» Первым порывом было — снести солдат земляной волной, или припечатать к стене ближайшего дома, но в следующую секунду девочка поняла, что солдаты еще ничего не сделали и, возможно, даже не заметили этих проклятых трещин. Стараясь всем своим видом показывать, что она не представляет никакой опасности, Тоф придвинулась ближе к Сокке («Ой, от него пахнет травами, он такой горячий...») и прошептала ему на ухо («Я сейчас могу его поцеловать, ой, я краснею, кажется!»): «Нас заметили, надо бежать!». Парень растерянно обернулся. — Что? Кто? Где? Тоф ткнула пальцем себе за плечо, но попала не в солдат, а в худощавого старичка в нелепой цветной шапочке. — Этот старик?.. Он же мухи не обидит! — Сокка снова повернулся к замученному продавцу и хотел было вновь начать пытать его вопросами, но тут... «Я же говорила, что бежать надо! Вот попадем в тюрьму из-за твоей Сую-ю-ю-юки — будешь знать!» — про себя пискнула Тоф и поспешно натянула капюшон так, чтобы не было видно даже торчащего кончика носа. К ним подошли несколько солдат. Они шагали небрежно, вразвалочку, но по стуку из сердец Слепой Бандит поняла, что они уже готовы напасть, и немного расставила ноги, чтобы сразу же отразить атаку. Теплая ладонь Сокки сжала ее пальцы. — Что это вы тут делаете, молодые люди? — послышался грубоватый мужской голос. — Подросткам нельзя бывать на рыночной площади без сопровождения родителей, а вам обоим еще нет восемнадцати. «Наверняка придумал правило! — сердито подумала Тоф. — Еще бы сказал, что запрещено носить плащи!» — А мы... Э... А я ее отец! — выпалил Сокка, и Бейфонг пришлось сдерживаться, чтобы не наградить себя (а надо бы — его!) ударом по лбу. Впрочем, парень тут же понял, что сморозил чушь, и затараторил: — То есть, мне уже есть восемнадцать, у меня уже невеста есть, день рождения вчера был! Честно! — Да? — по голосу солдата Тоф могла точно сказать, что он ухмыляется. — Тогда покажи паспорт, женишок-именинник. — Да, конечно, сейчас... Парень принялся демонстративно шарить по карманам. По движению его рук Тоф — хорошо, что хитрой ухмылки не видно в тени капюшона! — поняла, что он не ищет паспорта (откуда им взяться?), а незаметно стаскивает с себя плащ, чтобы в следующий момент со звонким мальчишеским смехом швырнуть его прямо в лицо солдату, схватить Слепого Бандита за руку и рвануть в сторону выхода с площади. Позади послышалось: «Держите их! Держите!», но, как ни странно, никто не бросился наперерез юным беглецам: в них сейчас видели всего лишь двух подростков, очевидно, что-то укравших, а не революционеров и государственных преступников. Им бы сейчас, воспользовавшись таким нежданным преимуществом, рвануть к выходу из города, но, стоило Сокке выбежать с рыночной площади, как он резко остановился — Тоф слышала, как быстро билось у него сердце — и отрывисто выдохнул: — А... Куда... Бежать? «Остолоп!» — мысленно ругнулась Тоф. Позади слышалось громкое для слепой громыхание доспехов и торопливые шаги, чьи-то ругательства и лязг оружия. Смачно выругавшись уже вслух, девочка повернулась на звуки и, сконцентрировавшись, медленно подняла руки с судорожно напряженными пальцами. Почва под ногами солдат пошла крупными волнами. Кто-то по-девчоночьи взвизгнул, и Бейфонг от всей души весело расхохоталась. — Бежим, я знаю дорогу! — бесшабашно крикнула девочка и, схватив Сокку за руку, потащила его за собой. Она совсем не была уверена, что действительно знает, куда бежать, но надеялась на свои всевидящие и всезнающие ноги. Ее спутник то и дело оборачивался, не вырывая, впрочем, руки, и с хохотом делал какие-то неприличные жесты и что-то издевательски-весело кричал валяющимся вповалку солдатам. Тоф невольно широко улыбалась его задорным выкрикам и даже один раз остановилась, чтобы сложить руки возле рта рупором и издевательски, совсем как на ринге когда-то, крикнуть: «Эй, вы! Если армия вашего Короля-Курицы вся такая, как вы, то вас разделают под орех и девчонки в розовых платьицах!», но затем с хохотом кинулась бежать дальше. Сердце весело стучало в ее груди и немножко отдавалось в висках, дышать, несмотря на стремительный бег, было удивительно легко и свободно, ее пальцы сжимала горячая ладонь Сокки, он бежал рядом — Тоф чувствовала торопливый, влажный стук его сердца и частое, горячее дыхание — и девочке казалось, будто они убегают не от солдат огня, способных убить их или доставить в тюрьму, а от разгневанного соседа, и не потому, что они революционеры и государственные преступники, а потому, что они всего лишь украли пару яблок. И вот сейчас они вбегут в свой безопасный, уютный двор, все еще смеясь от облегчения и азарта погони, и Сокка схватит ее за руки, и его горячие, чуть шершавые (Тоф коснулась их ночью, пока он спал) губы коснутся ее губ, и он крепко прижмет ее к себе, такой теплый, сильный, высокий, с таким задорным, громким смехом и обжигающей, мягкой кожей... Но вместо этого они все бежали и бежали по улицам захудалого городка. — Там выход! — крикнул Сокка. — Слышишь деревья? Тоф кивнула и понеслась вслед за молодым человеком. Они сбавили скорость только когда оказались за пределами тесных улочек и бедных домов. Все еще тяжело дыша, подростки побрели по уже почти родным лесным тропинкам. Тоф чувствовала, что Сокка крутил головой во все стороны, видимо, пытаясь понять, где они находятся и как найти Аппу, но девочка почти не думала об этом: все ее внимание было сконцентрировано на теплой ладони, мягко обхватившей ее руку. Кончики пальцев у молодого воина племени воды слегка подрагивали, сама ладонь немного повлажнела от пота и была очень горячей. Девочке захотелось слегка потереться щекой о шершавую кожу или коснуться губами, чтобы ощутить на них солоноватый привкус, и она низко опустила голову, чтобы скрыть за волосами покрасневшие щеки... И, забывшись, подвернула ногу. Девочка сдавленно охнула от боли в лодыжке, но упасть ей не дала рука Сокки, крепко вцепившаяся ей в локоть. — Что случилось? — послышался его взволнованный голос. — Ногу подвернула? Тоф шмыгнула носом и молча кивнула, с обиженным видом потирая лодыжку. Она хотела уже с гордым видом сказать, что ей ничуточки не больно и пойти дальше, но тут... — Давай я помогу. — Эй, что ты делаешь? — растерянно пролепетала Тоф, остро ощущая, как щеки заливает румянцем. Сокка немного неуклюже, но стараясь сделать это аккуратно, поднял ее на руки и слегка прижал к себе. В этот момент у Тоф покраснели даже уши. Она осторожно обвила шею молодого человека обеими руками и робко положила голову ему на плечо. Дыхание ее слегка касалось его щеки (показалось, или сердце Сокки и правда пропустило один удар?), когда девочка тихо говорила: — Спасибо... Парень почему-то остановился и дальше не шел. Сердце его бешено колотилось — теперь она не могла ошибиться! «А если я его сейчас... Поцелую? — захлебнувшись воздухом, подумала Тоф. — В благодарность! Он такой горячий, наверное, краснеет. Может, он сам хочет! Просто не решается...» Ее руки чуть сместились, крепче обвивая шею молодого воина. Девочка привстала в его руках, вслепую потянулась к лицу, и почти уже коснулась его влажных, горячих губ, как вдруг опора резко ушла из-под нее. Секунда ощущения полета — и Тоф с обиженным и недоуменным выражением лица растянулась на земле. Откуда-то сверху послышался звонкий шлепок ладони о лоб. — Я забыл браслет для Суюки! — с отчаянием воскликнул Сокка. — Мы должны вернуться! «Придурок.» Тоф обиженно шмыгнула носом.История Сокки
«Нет никаких известий о тебе, В морской дали не видно островка, И средь равнины вод, Качаясь на волне, Лишь белоснежные восходят облака...» Какиномото-Но Хитомаро
Хотя они с Тоф вернулись в лагерь уже несколько часов назад, Сокка никак не мог успокоиться и продолжал ворчать о том, что ему не дали купить подарок для Суюки. Тоф уже устала огрызаться и шутить в ответ на его «но ей точно понравилось бы!», «мы так давно не виделись, я скучаю», «тот браслет стоил совсем недорого» и, самое главное, «может, вернемся?», и теперь просто сидела у костра, обняв колени, и смотрела в огонь. Сокка сидел напротив нее, устроив у себя на коленях большой плоский камень. Он потратил немало времени на то, чтобы найти подходящий и обмыть его в ручье, все-таки этому камню предстояло стать столом для самого дорогого (кроме бумеранга и меча), что сейчас было у Сокки. Для письма Суюки. Почтовый ястреб прилетел ранним утром, разбудив воина племени воды пронзительным клекотом. Благодаря простенькому конверту с аккуратно вложенным в него письмом, Сокка весь день ходил с широкой улыбкой от уха до уха и никак не мог успокоиться, то и дело перечитывая нехитрые строчки. Письмо уже выглядело немного засаленным из-за прикосновений его грубоватых пальцев, парень даже боялся, что чернила совсем сотрутся, и потому теперь лишь придерживал бумагу за уголки. Ему потребовалась вся его сила воли, чтобы не водить пальцами по изящным иероглифам, но мечтательно вздыхать юноше ничто не мешало. «У нее такой красивый почерк... — подумал он, влюбленно улыбаясь. — А вот тут хвостик небольшой. А здесь немного наискосок написано, как будто рука дрогнула. А тут с большим нажимом, чем везде. Волновалась? Наверное...» Сокка читал письмо между строк, как обычно читал звериные следы, но при виде отпечатков лап даже самой легкой и сытной добычи на его лице не появлялось такой широкой улыбки и такого мечтательного выражения. Он представлял себе, как Суюки писала это письмо: немного волнуясь, покусывая губы... У нее, наверное, немножко дрожали руки. А может, она даже поцеловала письмо в конце? Или спрыснула духами... Покраснев, парень быстро посмотрел поверх костра туда, где в последний раз видел Тоф, но девочки там не было. Сокка напрягся, огляделся по сторонам... и нашел взглядом знакомую каменную палатку. С облегчением улыбнувшись, он жадно поднес письмо к лицу и с шумом втянул в себя слабый запах бумаги, но аромата духов не почувствовал. Зато он прекрасно помнил, как пахло от Суюки: чем-то фруктовым, вроде слив, и еще немного — помадой и пудрой... Значит, это был ее настоящий запах. Сокка был и рад, и опечален одновременно: если это настоящий запах, то это здорово! Но тогда он не сможет закупорить его в флакон и носить с собой, он же не волшебник. И к тому же, нет такой стихии — духи. «Покоритель духов, — хохотнул про себя молодой воин. — Надо будет рассказать Суюки, когда мы увидимся.» Сейчас у них не было принадлежностей для письма. Сокка хотел купить их в городе после того, как выберет своей девушке подарок, но не успел, и теперь ему оставалось только раз за разом впиваться взглядом в аккуратные строчки. «Привет, Сокка! Я обещала тебе написать, как только будет возможность, и вот, пишу.» «Она у меня такая обязательная», — растроганно подумал адресат письма. «Мы встретились с моими девочками.» «...и заботливая. Она так нежно их называет: девочки...» «Очень много убитых и раненых. Нам пришлось долго искать лекарей, готовых оказать помощь.» «Ей, наверное, сейчас тяжело, — парень болезненно нахмурил брови. — А я не могу помочь...» «Пришлось притвориться, что мы беженки из женского монастыря, на которых напали солдаты огня. Как ни странно, нам поверили, даже позаботились, нет ли изнасилованных.» «...и изобретательная...» «Нам пришлось очень долго искать место, где мои девочки могли бы отдохнуть и набраться сил. Наконец, нашли. Им оказался — ты, наверное, не поверишь! — женский монастырь. Ты, кажется, о нем даже рассказывал: тот, где на вас напала наемница с прыщиком, то есть, с Прыщиком.» «Она помнит мои истории!» — ликующе улыбаясь от уха до уха, подумал Сокка. «Я оставила девочек там и отправилась к полковнику. В дороге, оказывается, происходит очень много. Я думала, что придется каждый день видеть один и тот же пейзаж и только переставлять ноги по тропинке, но нет. Оказалось, что раньше, на острове Киоши, я жила очень... Скучно? Я не могла бы сказать, чем мои дни отличаются друг от друга. Тренировка, тренировка, тренировка, тренировка в каллиграфии, тренировка манер и осанки, прогулка, купание, снова тренировка, вечерняя медитация...» «И она тоже медитирует? Во дела...» Все друзья-маги Сокки: Аанг, Катара и даже этот-психованный-Зуко (Сокка никак не мог перестать сердиться на него за тот срыв Суюки и за то, что он подверг его сестру опасности) занимались медитацией, а Сокка никак не мог понять: как можно несколько часов подряд сидеть на одном месте в одной позе, а потом еще заявлять, что чувствуют себя отдохнувшими? «А теперь все совсем по-другому! Например, вчера я встретила девочку, которая потеряла своих родителей. Они шли в Ба Синг Се, очередные беженцы. Я отговорила их идти туда. Теперь, наверное, от того мирного и светлого города не осталось ничего. Я даже боюсь представить, во что его превратил Король-Феникс.» Сокка невольно помрачнел и нахмурился. Не то, чтобы ему понравился Ба Синг Се... Но обе столицы царства Земли казались ему мирными и светлыми городами, которые не затронула война. А теперь она проникла даже в эти — по-своему священные — стены. «Теперь они решили спрятаться в другом городе: в том, откуда твой учитель, ты рассказывал, что люди там очень мирные, и война совсем не ощущается.» «Она спасла их... — Сокка широко улыбнулся. — Моя храбрая девочка.» «А позавчера я наткнулась на заброшенную усадьбу какого-то богатого человека. Не знаю, что с ней случилось, но я решила заночевать в доме. Вокруг него был огромный цветущий сад, столько ярких цветов! Большая часть уже гнила, за ними давно никто не ухаживал, но я не могла налюбоваться и даже сорвала несколько. Думаю, хозяин на меня не обидится. Было очень приятно сидеть на веранде, смотреть на этот сад. И лазить по деревьям!» Сокка невольно засмеялся, закрывая рот рукой, чтобы не разбудить Тоф, и с умилением посмотрел на письмо, будто надеясь, что чернильные строки сложатся в портрет Суюки, и он сможет хотя бы так полюбоваться красивыми, тонкими чертами ее лица. «А вот бы посидеть с ней так... — мечтательно подумал молодой человек. — Она бы ко мне прижималась, а я бы ее грел. И целовал...» Немного покраснев, юноша прикусил губу и стал читать дальше. «Здесь же я нашла почтового ястреба, наверное, хозяин забыл. Удивительное животное: я дала ему понюхать твое ожерелье, и он уверенно полетел куда-то. Надеюсь, он тебя найдет... Ты же не против, что я взяла твое ожерелье? Просто... Я буду по тебе очень скучать, а с ожерельем мне будет немного легче...» Не выдержав, Сокка с тихим восторженным писком откинулся на холодную траву, крепко прижимая письмо к груди. Впрочем, он тут же опомнился, вскочил и принялся в легкой панике разглаживать письмо, мысленно ругая себя на все лады: помял, теперь чернила видны еще хуже, а ведь костер уже потихоньку гаснет! Но просто она такая... такая... такая! Нет, даже «такая!!!». И, к сожалению, ни на что больше Сокки попросту не хватает. Он может только глупо улыбаться и читать письмо дальше. «Думаю, совсем скоро я буду у полковника Линга. Надеюсь, что он хороший человек. Я очень скучаю по тебе, Сокка. Люблю. Суюки.» — Люблю... — немного нараспев повторил Сокка. — Люблю, люблю, люблю. Она любит меня. Юноша немного задрожал, точно в радостном ознобе, и хотел уже вскочить и запрыгать вокруг костра на одной ножке, но вспомнил, что тогда разбудит Тоф, и она начнет над ним смеяться. В такие моменты он жалел, что такой эмоциональный, что может даже прослезиться от радости. Если Катара и папа его в этом понимали, и сами были такие же, то Тоф... «Быть как камень» она заставляла не только себя, но и хотела, чтобы такими были другие. Поэтому, не желая нарваться на насмешки, Сокка продолжал сидеть у костра, бережно прижимая к себе письмо, покачиваться из стороны в сторону и одними губами повторять: «Люблю». Перед глазами его стояли, как будто живые, большие фиалковые глаза — он ни у кого раньше не видел таких! — пухлые губы, удивительно нежная кожа, такая светлая и мягкая, теплая улыбка. А потом ее губы чуть приоткрылись и очертили ласковое, льющееся ручейком, бесконечно нежное «люблю»... Не помня себя от радости, Сокка откинулся назад на землю и светло улыбнулся, глядя в темное ночное небо. Мысль о том, что она сейчас тоже лежит и смотрит в небо, как и он, отчего-то грела даже лучше, чем спальный мешок.