«Напрасно гляжу вокруг. Куда устремиться душою? Нет такой стороны. Весну провожая, темнеет Вечернее небо.» Сикиси-найсинно
Аанг всегда безумно любил небо. А какой сын ветра — так в поэмах и в древние времена называли Воздушных Кочевников — его не любит? Мальчишка всегда недоверчиво качал головой, если кто-то говорил ему, что бездонная яркая, яростная синь может кого-то напугать. Это же... невозможно. Она слишком прекрасна. Легкие, шаловливые воздушные потоки подхватывают под руки, подталкивают еще выше, выше, выше, позволяют направлять себя. В детстве Аангу, как и другим воспитанникам воздушного храма, предлагали представить, что воздушные потоки — это яркие ленты, какими орудуют художественные гимнастки. Это помогало маленьким магам воздуха быстрее освоить родную стихию, ведь куда легче управлять тем, что ты видишь своими глазами хотя бы в воображении. Однако, чем старше становился воздушный монах, чем лучше становилось его мастерство, тем сильнее его начинали стеснять эти ленты, ведь воздух — это свобода, а очень тяжело чувствовать себя свободным, путаясь в разноцветных полосках ткани, пусть и воображаемых. Аанг — очень талантливый маг воздуха — почувствовал это уже на четвертом году жизни, однако смутное и в то же время яркое воспоминание осталось с ним до сих пор. И в своих снах юный аватар видел разноцветные воздушные потоки, легко и игриво несущие его вперед, все дальше и дальше. А под ним — лоскутное одеяло — дома, реки, поля, леса. И облака, похожие на сладкую сахарную вату, остужали лицо, холодили кожу, оставляли на ярко-лимонной ткани накидки россыпи холодного жемчуга, и он сверкал в солнечных лучах, будто настоящий. Аанг засмеялся, перевернулся на спину, заложил ладони за гладкий затылок и поплыл дальше, подставляя лицо теплому, ласковому солнцу. Оно пробивалось сквозь веки, но мальчик только сильнее жмурился, наслаждаясь ощущением полной свободы, раскрепощенности, вольности. Все это для него можно было обозначить одним словом: «Полет». Он летел сквозь облака, сквозь цветные потоки, сквозь лучи солнца, и казалось, что это никогда не кончится — и тем лучше! — но в тот момент, когда Аанг решил нырнуть в очередное облако и зачерпнуть ладонями белоснежной влаги, послышался смутно знакомый грубоватый мужской голос: — Просыпайтесь! — голос стал четче и реальней. — Просыпайтесь, я говорю! Там кто-то есть, подъем! Мальчик удивленно огляделся и с ужасом увидел, как выцветает небо, как исчезают цветные потоки и облака, почувствовал, как его тело наливается ненавистной свинцовой тяжестью — и с испуганным воплем рухнул куда-то вниз. Но не разбился, а лишь широко раскрыл глаза и резко сел на земле. — Зуко? — мальчик сам не узнал свой сипящий со сна слишком тихий голос. — Что случилось? Взволнованная, но сосредоточенная Катара уже стояла на ногах возле едва-едва чадящего костерка, и вода сияла на ее ладонях голубоватыми перчатками. На них опять кто-то напал. Аватар вскочил на ноги, постаравшись не заметить болезненной слабости в местах переломов (это было лучше, чем ежесекундная ноющая боль, в конце концов), взял на изготовку свой посох. — Кто здесь? — требовательно крикнул Зуко. — Покажись! Маг огня уже занес руки для того, чтобы поразить невидимого противника, но в ту самую секунду, когда в его ладонях затрепетало пламя, готовое сорваться в смертельный полет, опального принца схватили с двух сторон чужие руки, а поляну огласил оглушительный вопль в три голоса: — Сокка! — кричали Катара и Аанг. — Катара! — вскрикнул вывалившийся из кустов воин племени воды и, переведя взгляд на юного аватара, завопил еще громче: — Аанг!!! Аанг, ты жив! Захлебываясь воздухом от счастья, аватар в один прыжок — и без всякой магии! — оказался рядом с другом и стиснул его в объятиях вместе с Катарой. Юный воин племени воды крепко обнимал своих друзей, а в особенности — сестру. — Я так волновался... — выдохнув эту фразу куда-то в закуток между непослушными, тяжелыми прядями сестры и растрепанным ежиком коротких волос Аанга, Сокка отстранился, и затараторил: — Я хотел послать вам письмо, но сейчас Ястри улетел к Суюки... — глаза юноши на пару мгновений мечтательно затуманились. — Передать ей письмо. Она, кстати, тоже скоро будет здесь. Ребята, я вас так рад видеть! Отстранившись, Сокка взглянул поверх голов своих друзей в ту сторону, где остался Зуко, почувствовавший себя в этой идиллии откровенно лишним и потому не спешивший присоединяться к такой теплой встрече. — Привет! — махнув опальному принцу рукой, молодой воин вернулся к своей болтовне: — Вы освободили Аанга из тюрьмы, да? Где они тебя держали? Что с тобой случилось? Рассказывай! Катара и Аанг переглянулись, явно смущенные: Аанг взъерошил себе волосы, а Катара чуть прикусила губу, вновь ощущая вину за то, что этому худенькому мальчонке, такому беспомощному в первые дни их путешествия, пришлось спасать себя самому. Девушка осторожно взяла его за руку, не отстраняясь при этом от брата, и это вроде бы приободрило аватара. — Я сам убежал, — произнес он, смущенно улыбаясь. — Там... под землей, в бункере. Специально для меня выстроили, вот радость! — Аанг впервые засмеялся над тем, что ему довелось пережить, и снова крепко обнял Сокку. — Там было... плохо. Очень. Но теперь я в порядке! — мальчик широко и солнечно улыбнулся. Юный воин племени воды как-то растерянно и слабо улыбнулся в ответ: он не знал, что нужно говорить в таких случаях, как надо правильно подбадривать... но Аанг это словно бы почувствовал, когда улыбался, и в душе Сокка был ему за это благодарен. — А я и Тоф уже неделю как здесь. Мы тут заблудились, но все-таки нашли лагерь благодаря картам генерала Айро. Мы этого Линга всего один раз видели, но он хороший парень. Тоф сейчас тренируется с другими магами земли, а я тут с еще несколькими ребятами — мы патрулируем окрестности и обезвреживаем отряды магов огня, — тут юноша явно немного преувеличивал, выставляя себя начинающим героем революции, — а еще добываем еды. Я сначала подумал, что вы солдаты... Кстати. А чего вы здесь сидите? Пойдем, я отведу вас в лагерь. Думаю, Тоф будет рада вас всех видеть. — И Тоф здесь? — радостно улыбнулся Аанг. — Значит, все в сборе! На самом деле, не все (Сокка едва не встрял с «Нет, Суюки еще нет!»), но мальчик не так давно общался с воином Киоши, чтобы считать ее частью своей «команды аватар». Катара не стала тратить время на слова. Она еще раз крепко обняла брата за шею и звонко чмокнула его в щеку, а затем начала быстро, сноровисто и с явной радостью собирать вещи. Зуко, все еще наблюдавшей за ними со стороны, заметил, как девушка торопливо смахнула со щеки несколько слезинок, и внутри почему-то сделалось теплее, когда принц огня понял, что плачет Катара от радости. Он решил помочь ей собрать вещи и затушить костер, а Аанг тем временем, дрожа от нетерпения в ожидании ответа, спросил: — А Аппа? Он тоже с вами? — С нами... А где ему еще быть? — Сокка недоуменно похлопал глазами. «Мало ли, куда вы его дели...» — это Аанг решил не озвучивать. Он считал, что Сокка не очень-то любит Аппу и плохо о нем заботится, а потому уже заранее с ужасом предвкушал, в каком состоянии найдет своего бизона. — А дядя? — Зуко, собиравший вещи, решил, наконец, встрять в сложившуюся идиллию. — Все в сборе, — махнув рукой куда-то по направлению к лагерю, воин племени воды улыбнулся. — Идемте, вы все сами увидите. А пока я расскажу как мы с Тоф уложили целую банду солдат... Увлеченно размахивая руками (и преувеличивая количество действующих лиц в своем повествовании) молодой воин повел компанию прочь.***
Сейчас, поздним вечером, в лагере было довольно оживленно. Жители его не боялись привлечь лишнее внимание: лагерь находился далеко от города и слышать людской говор могли только лесные пичуги. Аанг с любопытством огляделся: шалаши, похожие на те, что они с друзьями строили в храме воздуха, только намного выше и прочнее, палатки — где-то темно-бордовые, из страны огня, где-то темно-зеленые, из царства земли — и множество мужчин и женщин всех возрастов. Кто-то ходил между палаток, тут и там сидели небольшие компании, слышалось множество человеческих голосов, причем чаще всего веселых и бойких, скрежет точила по стали, песни, звонкий перебор струн (Аанг поморщился: инструмент был явно расстроен)... На кучку подростков, казалось, никто не обращал внимания: если пришли к лагерю так открыто, да еще в сопровождении Сокки и явно не на правах пленников, значит, свои. На несколько минут Катара, Зуко и Аанг даже остолбенели, не зная, куда идти. Но вскоре Аанг услышал знакомое курлыканье: смесь голубиного воркования и кошачьего мурчания. — Момо! — восторженно крикнул мальчик. Посмотрев в сторону звука, он завопил еще громче: — Аппа! Вот теперь жители лагеря обратили на них внимание, но Аанг этого не замечал. Он во весь опор мчался к своему бизону, и в ответ ему донеслось радостное рычание, которого ему так не хватало. Смеясь от счастья, юный аватар запрыгнул бизону на бок, привычно уперся пятками в мощное тело и с жадностью уткнулся лицом в мягкую белоснежную шерсть. Он смутно почувствовал, как на шею уселась такая знакомая теплая тяжесть, как голову обвил хвост, а по щеке несколько раз прошелся мокрый нос и шершавый язык. — Момо! — снова повторил Аанг, и голос предательски дрогнул от слез. Но теперь это были слезы счастья. Тихо всхлипывая, мальчишка сполз по боку бизона, крепко прижимая к себе лемура. Тот тоже дрожал, как и сам аватар, и все вылизывал, вылизывал ему лицо, а мальчик, смеясь и плача, отворачивался и бормотал: — Не надо, фу, плохой лемур! — но на самом деле он хотел, чтобы эта секунда продолжалась как можно дольше. Однако вскоре он услышал негромкие, но какие-то очень увесистые и четкие шаги, а затем девичий голос: — Погодите-ка... — это Тоф, остановившаяся в недоумении, нахмурилась, а затем прочистила себе ухо мизинцем (надо сказать, этот жест вышел у нее довольно аристократичным). — Это ведь мне не кажется, да? — ее губы тронула недоверчивая, но уже широкая улыбка, а затем поздние лесные птахи вздрогнули и взлетели в небо от истошного вопля: — Твинклтос, ты здесь!!! Аанг успел только встать на ноги и выпустить из рук Момо (возможно, тем самым спасая ему жизнь), прежде чем юная Бейфонг сгребла его в поистине богатырские объятия, а над ухом сбивчиво и радостно затараторил ее голосок: — Я думала ты... что тебя там... в общем... я безумно рада! — растерянно выдохнула Тоф и, наконец, сжалилась над ребрами мага воздуха и разжала руки. Даже сквозь кашель от удушья и счастливый хохот Аанг почувствовал к ней смутную благодарность: она первая, кто при встрече не стал ничего спрашивать о заключении и просто за него порадовался. Поэтому он вновь привлек девочку к себе, крепко обнял и даже порывисто чмокнул в макушку, вскоре сам смутившись своего жеста. Тоф засмеялась, при этом тоже краснея, и повернула голову куда-то в сторону лагеря. Ее грубоватые пальцы сжались на теплой руке мага воздуха. — А Сахарная Царевна и Горячие Пятки тоже здесь? Аанг кивнул, еще будучи не в силах говорить: шквал радостных эмоций (и чертовски сильные руки Слепого Бандита) на время отняли у него дар речи. — Пойдем найдем их! — тоном счастливого тарана выпалила Тоф и потащила Аанга за собой. Первым они нашли Зуко (Катару Сокка куда-то утащил: должно быть, показывать свои трофеи, или снова трещать так, что уши закладывало, найдя благодарного слушателя), причем в одновременно забавном, трогательном и необычном положении. Аанг, увидев это, немного покраснел, смутившись, и тихо засмеялся, боясь привлечь к себе внимание. Дело в том, что... Когда Аанг, сломя голову, унесся к Аппе, Зуко усмехнулся ему вслед, мол, этот мальчишка все-таки неисправим, и направился вглубь лагеря. Юноша шагал осторожно, будто опасаясь, что с виду дружелюбные (хоть и косящиеся с брезгливым любопытством или удивлением на его шрам) «лесные жители» обернутся вдруг врагами, но невольное волнение затмевалось нетерпением. Опальный принц искал самую большую и, скорее всего, шумную компанию, потому что он знал по опыту: где такая компания, там и... — Дядя! Айро, действительно сидевший у костра в окружении полутора или двух десятков солдат, оборвал себя на полуслове и пораженно воззрился на Зуко над пламенем костра. Спустя секунду в глазах его ярко вспыхнула радость. Мужчина коротким жестом погасил костер, не желая тратить драгоценные секунды на его обход, перешагнул через угли (за его спиной они вспыхнули снова) и стиснул племянника в объятиях так, что несчастный принц смог только сдавленно охнуть, но все же обнять его в ответ — причем так же крепко. Отстранились они друг от друга только спустя несколько долгих секунд. На лице Зуко ярко горел румянец: то ли от недостатка воздуха, то ли от привычки дяди так открыто проявлять свою привязанность прилюдно, а лицо Айро освещала счастливая улыбка. — Как ты, Зуко? — встревоженно и радостно спросил он, окидывая принца огня наметанным взглядом. — Рана после молнии не болит? Учти, ты расскажешь мне все с подробностями! — смеясь, мужчина весело подмигнул ему. — В... в порядке... — сдавленно просипел юноша, все еще немного придушенный объятиями бывшего генерала. На губах опального принца играла слабая, но искренняя и теплая улыбка: он стеснялся говорить это при всех, но он очень скучал по дяде и так же волновался о том, все ли с ним в порядке (ведь не зря же он все время жалуется на поясницу так, что даже камень расплачется от жалости!). — Рана... Уже нет. Меня излечила Кат... дядя? Айро смотрел ему за плечо каким-то странным взглядом... а затем в глазах его вспыхнули смешинки. — Кажется, кое-кто тоже очень рад тебя видеть, — с этими словами мужчина быстро, чтобы парень не успел опомниться, развернул его спиной к себе и лицом — к Тоф, которая неслась на Зуко, волоча за собой Аанга, как счастливый детеныш носорога. Шлеп! Именно с таким звуком невысокая девочка впечаталась Зуко в живот, во второй раз за пять минут вышибая из его несчастных легких весь воздух. Сдавленно охнув, парень неловко похлопал Слепого Бандита по спине, ошалело улыбаясь, сам не ведая, чему. Айро тем временем обернулся к на время позабытым солдатам, все еще сидевшим у костра, и светски-шутливым тоном промолвил: — Господа, разрешите вам представить моего племянника, принца Зуко. Он превосходно владеет палашами, а также магией огня. Надеюсь, вы с ним подружитесь, — бывший генерал рассмеялся, покосившись на клубок из двух тел, который сейчас представляли собой два подростка. — Правда сейчас не совсем понятно, где здесь Тоф, а где Зуко, но, надеюсь, в будущем вы разберетесь. Улыбаясь в ответ на всеобщий смех, мужчина перевел взгляд на Аанга. Тот стоял неподалеку от Зуко (который пытался отлепить от себя мага земли) и Тоф (которая упорно не давалась) со смущенным и радостным выражением лица. — Так ты жив, юный аватар! — с радостью проговорил Айро и почтительно поклонился мальчишке. — Очень рад тебя видеть. Молодой человек, — обратился он к одному из солдат, — будьте добры, отыщите полковника Линга. Он будет рад узнать о наших гостях. Парнишка с радостью кивнул и помчался прочь от костра, а Айро с улыбкой обратился ко всем оставшимся: — Думаю, в честь возвращения юного аватара к жизни мы можем себе позволить небольшое застолье — пусть и без стола. Солдаты ответили бурным согласием, а Аанг, даже несмотря на легкое смущение — в его честь! В его честь! — расплылся в невольной улыбке.***
Вскоре вокруг огромного костра, в который то и дело подбрасывали дров или усиливали его магией огня, собрался весь лагерь полковника Линга. Аанг мельком увидел и самого полковника: тот о чем-то вполголоса разговаривал с Айро. Этот мужчина показался мальчику уставшим и каким-то... темным. Он был смутно похож на господина Пиандао, учителя Сокки: та же осанка, та же смуглая кожа, те же чуть седеющие темные волосы в пучке, то же телосложение, но если Пиандао показался Аангу теплым и добрым человеком, несмотря на его показную сдержанность — ведь не зря же он учил Сокку и позволил ему выковать свой знаменитый меч? — то полковник Линг показался жестким, замкнутым и каким-то уставшим. Впрочем, вскоре мальчик забыл о нем. Его окружали любимые друзья, с которыми он так ужасно давно не виделся. Подумать только! Они расстались около двух месяцев назад! Так мало... так много. Аангу казалось, что те веселые игры, тренировки с Зуко, песчаная магия Тоф, этот дурацкий спектакль — все это было когда-то в другой жизни. А теперь они снова все вместе! И Тоф заливается хохотом, и Зуко то сердится, то смущается, и Катара сияет светлой и нежной улыбкой, и Сокка... — Дайте мне сказать! — именно это весело выкрикнул Сокка и в одно мгновение оказался на ногах. Его поддержали веселыми, одобрительными криками, и сам Аанг взглянул на друга со светлой улыбкой на лице и во взгляде. Воин племени воды прошелся вокруг костра, будто убеждаясь, что его все слышат и видят, и начал: — Когда Аанг исчез перед прилетом кометы, мы все очень волновались. Мы боялись встретить Лорда Огня без него. Потому что без Аанга мы боялись не справиться... Уголки губ юного аватара еще держались немного приподнятыми, но из серого взгляда уже исчез ласковый свет. «То есть... они волновались не за меня, а потому, что без меня они бы не справились? — бледнея, подумал мальчик. — Только поэтому? Мне не угрожала опасность, но... но я же пропал посреди ночи... я же их друг, почему они...» Додумать свою мысль Аанг не успел, только сердце вдруг неприятно сжалось, похолодело в груди. Сокка нервно взъерошил пальцами отросший хвостик на затылке и продолжил: — Но мы даже не думали, что все худшее впереди. Уголки губ Аанга опустились, улыбка с его лица исчезла окончательно. К смутным, тяжелым, таким неприятным мыслям — вышвырнуть бы их головы, вымести веником, как пыль, но слишком они тяжелы! — добавилась вина. Из-за него их ожидало все худшее. Из-за него Катару и Зуко преследовали солдаты огня, из-за него они там остались. Из-за него Лорд Огня Озай победил. Он не справился. Он виноват. Он. Он один. И взгляды солдат, перемещающиеся от Сокки к нему и обратно, казались ему именно такими. Обвиняющими. В них он читал отражение собственных мыслей — и против воли сжимался в смутном желании забиться в угол. Кажется, Тоф это заметила: она вдруг повела ладонью по земле, на которой сидела, и повернула голову к Аангу. Левое ухо девочки чуть дрогнуло. — Сокка, по-моему, тебе лучше помолчать... — негромко произнесла она, но воин племени воды будто не слышал. — Когда битва с Лордом закончилась, мы его не нашли... Это было ужасно. Сначала мы подумали, что он умер.. и очень испугались. Все. Я, Тоф, Катара. Зуко... потому что если бы Аанг умер, то вместе с ним умер бы и шанс на победу. Эти слова были похожи на хлесткую пощечину. «Он не это имел ввиду! Не это! Не это! — лихорадочно принялся убеждать себя аватар. — Не это?.. А если именно это?..» Ему так часто говорили: «Ты — надежда всего мира», «Ты должен спасти мир», «Ты наш шанс на победу», что эти слова начинали давить на него, как тот камень, который взгромоздила на него Тоф во время тренировок в магии земли. Только тогда он, хоть шатаясь, хоть с кряхтением, но мог идти. Теперь — он в этом сомневался. Однако Сокка будто не замечал ни бледности Аанга, ни выражения, застывшего у него на лице. Он с радостной улыбкой продолжал: — Но он оказался не так прост! Аанг, ты крепкий парень! Его держали в каком-то бункере, но он смог выбраться оттуда и надрать задницу этим огненным дуралеям! Ребята, без обид, — солдаты засмеялись ему в ответ, очевидно, слишком расслабленные дружественной атмосферой, чтобы обижаться, но Сокка все равно немного смутился. Поерошив себе волосы еще раз, он сказал: — Аанг не только выжил, но и выбрался оттуда, и теперь он снова с нами! А это значит, что жива надежда закончить эту войну и надрать задницу Лорду Огня! «Наде-е-е-ежда, — протянул Аанг про себя противным, картавящим голоском. Его окутывала смутная, тягостная злость, казалось не хватает воздуха, выжженного костром и взглядами, этими проклятыми взглядами... — Эти солдаты сидят так тесно... Я будто в плену. Снова.» В это самое мгновение, когда аватар подумал так, солдаты взорвались одобрительными криками, и Сокка засмеялся, светясь от гордости. Весь его вид так и говорил: «Видел бы меня сейчас папа» — С помощью Аанга мы сможем разбить его армии и скинуть с трона! Я рад, что нас теперь много, но самое главное — это Аанг. Воздуха отчаянно не хватало, сколько бы мальчик не делал вдохов, они не приносили облегчения. «Аанг, Аанг... — думал он в бешенстве. — Сколько можно! Прекрати, наконец! Я не топор какой-нибудь, чтобы мной рубить головы всем подряд!» — Ты нам нужен, Аанг... — негромко проговорил Сокка, и в его грубоватом голосе мальчик услышал вдруг певучий и мягкий голос Гиацо — и едва не согнулся от боли. Однако затем впечатление развеялось: — И пусть сейчас Лорд думает, что все закончено, но это не так. Мы еще покажем ему наши силы! Но самое главное — это сила Аанга. «Нет у меня никаких сил», — скрипя зубами в бессильном отчаянии, подумал аватар. — Аватар вернулся! — весело выкрикнул Сокка и взмахнул рукой. — Ура, ребята! Новый взрыв радостных, торжествующих криков. Таких громких, что Аангу хотелось завопить во все горло, перекрывая вопли своим голосом, и зажать руками уши, а потом убежать отсюда, задыхаясь от боли, от злости, от ненависти — к себе, к самому себе — и бессильной ярости на этих... эгоистов! Дрожа от напряжения, мальчик медленно встал. Пошатнулся, едва не потеряв равновесие, но все же устоял, опираясь на посох, и глухо выговорил: — Никакой аватар не вернулся. До того счастливый, опьяненный своей речью, успехом и светлыми перспективами, Сокка казался изумленным и растерянным. — Как... что случилось, Аанг? — Из-за этого бункера я потерял свои силы, доволен?! — яростно выкрикнул аватар. — Я больше ничего не могу и не умею! Ясно?! По рядам солдат в такт с мурашками по спине Аанга пробежался изумленный и испуганный ропот, в котором Аангу слышалось еще и осуждение. Краем глаза мальчик заметил, как помрачнели и нахмурились члены Ордена Белого Лотоса, как шевельнулись губы Линга, беззвучно выговаривая «Кох!» — и вновь нахлынула всепоглощающая, до белых пятен перед глазами, злоба. Аанг с силой взмахнул руками, выполняя свой любимый прием воздушной магии, но — как всегда — воздух даже не подумал пошевелиться. — Я больше не аватар, — остервенело и глухо выговорил мальчишка и сорвался с места. Крепкий посох и острые локти и плечи помогли ему прорезать путь через толпу солдат, да они и сами перед ним расступались, и через пару секунд не-маг воздуха скрылся в темноте. Несколько минут бега по холодному осеннему лесу немного отрезвили его. Постепенно шаги замедлились, и вскоре Аанг поплелся, едва волоча ноги, к знакомому силуэту неподалеку от лагеря. Остервенелая, бешеная ярость сменилась тяжестью, такой, что, казалось, невозможно разогнуть спину. Аппу расположили на небольшой укромной поляне, скрытой кронами деревьев и от атаки с воздуха, и от случайных пеших прохожих и даже огородили заборчиком, создав довольно просторный загон. Бизон мирно отщипывал клоки от стога сена, который ему принесли. Он встретил хозяина радостным, негромким урчанием. Мальчик против воли слабо улыбнулся и хотел было, легко взмахнув руками, перелететь на седло, но вспомнил, что не может. В груди вновь заныло, а к щиколоткам точно привязали гири, каждая — не меньше двадцати килограмм. Тяжело вздохнув, юный аватар забрался Аппе в седло, неуклюже цепляясь за шерсть. Бизон невольно заворчал, когда его начали дергать, но покорно наклонил голову, позволяя хозяину издеваться над собственной шкурой и дальше. Издевался мальчишка долго: он ни разу не забирался на питомца своими силами, всегда помогал легкий воздушный поток в спину. Усевшись, наконец, в седло, мальчик свалился на спину и раскинул руки в стороны, глядя куда-то в небо абсолютно пустыми глазами. В голове звенела пустота, но ночной холодный воздух освежал, позволяя вдыхать себя полной грудью и тем самым унимать клокочущее в груди яростное, злое пламя. Наконец, мальчишка смог вздохнуть свободно и легко — ему вообще не свойственно было долго злиться. Как ни странно, первая мысль, пришедшая Аангу в голову — была об его друзьях и спутниках и не имела никакого отношения к только что произошедшему. Он подумал: «Как они умудрялись легко и быстро залезать на Аппу? А я еще сердился на них вначале, что копошились, как жуки-навозники…». В груди вновь укололо ледяной иголкой вины. Он виноват… Он так виноват перед ними! Это из-за него Катара и Сокка теперь — едва ли не самые активные борцы против Озая и его армии. Это из-за него они пересекли весь мир, подвергая себя опасностям каждый день. Из-за него их привычный уклад жизни был разрушен так, как разрушен был Южный Храм Воздуха — его дом. Из-за него. Ну, что, что ему мешало высадить их в деревне южного племени и улететь одному?.. Воздушные Кочевники созданы для одиночества, они никогда не путешествуют «стаями», всегда лишь в одиночку, максимум — вдвоем. А он даже не подумал о том, чтобы возразить, когда ребята так беззаботно предложили ему свою дружбу и помощь. И ведь не предавали, ни разу, даже когда была возможность увидеться с отцом — они выбрали его. Они всегда были на его стороне. А теперь он всего лишь беспомощное ничтожество, которое даже прикрыть спину в драке не сможет! А они так на него рассчитывали… А он их подвел. Не оправдал надежд. «Вот именно, — прозвучал вдруг в голове незнакомый насмешливый голос. — Рассчитывали. Твоя сила, твоя сила... ты им что — кулачный боец? Бойцовская собака? Твоя сила, вот и все, что им нужно.» — Но так и правда нужно, — возразил Аанг вслух, машинально водя руками по резьбе, выполненной его же руками, на посохе. — Идет война… И я — их главное оружие. «Оружие! — глаза мальчишки в ужасе расширились, став жутковато-огромными на бледном, худом лице. — Оружие! Надежда всего мира! Вот, кто я для них! И только? И больше ничего?.. Великие Духи… А если они бросят меня? Ты больше не нужен, ты не аватар, дальше живи как знаешь, а мы с революцией и без тебя справимся...» Шумно сглотнув, Аанг в ужасе, затравленно оглянулся по сторонам, будто думая, что прямо сейчас из лесу выйдут его друзья: непривычно строгие, суровые и холодные. И скажут, что все его мысли — правда. Что он им больше даром не сдался, взбалмошный мальчишка с дурацкой (больше не нужной, ведь она уже не светится) татуировкой на голове. Но вокруг никого не было. Только теплый, живой Аппа шумно и мерно дышал под ним: поднималось и опускалось могучее тело в такт вдохам и выдохам. — Аппа… — мальчишка слабо усмехнулся и нежно провел рукой по белоснежной шерсти. — Один ты меня любишь, дружок, правда? И ничего тебе от меня не надо. Лишь бы был рядом. Помнишь, как нам тогда говорили? Бизон будет рядом с вами всю жизнь… Вы навечно связаны. Мой малыш… Десятитонный «малыш» удовлетворенно рыкнул, слыша в знакомом голосе хозяина ласковые интонации. Это означало, что все хорошо. У Аппы вообще теперь все было хорошо: у него было много еды, а рядом был хозяин. Значит, у них все будет в порядке. Но все же чуткая душа волшебного зверя, последнего символа воздушной магии на земле, улавливала изменения в ауре хозяина. Тот ровный, теплый свет, что всегда исходил от мальчика, отчего-то стал прерывистым. Душа мальчишки будто посылала сигналы, как маяк в море. Или как тонущий корабль. Если бы Аппа был более разумным, был человеком, он бы попытался помочь, но он был всего лишь животным, хоть и по-звериному чутким к переменам настроения того, с кем был неразрывно связан. Поэтому он мог только ободряюще урчать и пытаться облизать Аанга, когда тот проходил в опасной близости от его морды. Мальчик, решив отвлечься от тяжелых мыслей, отдающихся неприятным, болезненным зудом в груди, обходил свое персональное средство передвижения кругом, выискивая, нет ли ран на огромном теле, колтунов, правильно ли пострижены когти… Любой питомец нуждается в уходе, даже если он огромный, лохматый и способен снести крепкие замковые ворота своей рогатой громадной головой. Время от времени аватар досадливо качал головой: кое-где попадались колтуны, их надо было вычесать, неужели Сокка совсем забыл об этом?.. Аанг принялся рыскать по карманам в поисках гребня для волос, который купила ему Катара, как вдруг за спиной послышались легкие шаги, а на лопатки ему — в опасной близости от шрама — легли холодные ладони. — Катара? — не оборачиваясь, спросил мальчик. Ласковые руки легко провели по его спине вверх, перебираясь на плечи. Девушка осторожно привлекла аватара ближе к себе и коснулась щекой его щеки, оплетая смуглыми руками, точно лианами. — Ты так быстро ушел, Аанг… Ты напугал нас, — прозвучал над ухом ласковый, чуть-чуть укоризненный, нежный голос. Маг воздуха почувствовал, как сами собой утомленно опустились веки. Не сдерживая облегченного вздоха, он прижался к подруге и положил пальцы поверх ее ладоней на своих плечах. Постепенно ее руки согревались от его кожи. Щеку щекотало легкое дыхание, виска касались теплые, мягкие волосы… Как он только мог подумать о них такую глупость? Эгоизм, расчет, «ты нам больше не нужен»… Какая чепуха. Конечно, он для них — друг. Прежде всего — друг. И они помогут ему… И все будет хорошо, пока эта девушка, удивительная девушка с нежным и теплым взглядом, касается его плеч. Обуреваемый странными чувствами: пьянящей легкостью, от которой кружится голова и во всем теле появляется истома и слабость, неверным, изменчивым счастьем, похожим на туман, робостью и всеохватывающей нежностью, мальчик повернулся к магу воды и робко положил ладони ей на плечи. — Ты правда за меня волнуешься? — слегка прикусывая губу, спросил он. — Конечно, — тепло просияли синие глаза, и маг воды сильнее сжала его в объятиях. — Не сердись на Сокку, пожалуйста... но он прав. Если с тобой что-нибудь случится, все пойдет прахом. Даже сейчас ты очень важен для нашей победы. Согревшемуся в ласковых объятиях мальчишке вновь стало холодно. Его ладонь мягко соскользнула с чужого плеча, зато Катара сильнее прижала Аанга к себе. «Так вы поэтому волновались за меня? — испуганно подумал аватар. — Потому что без меня вам не победить? Только поэтому?!» По доселе расслабленным мышцам пробежала волна судорожного напряжения. Мальчик непроизвольно нахмурился и поднял руки, будто желая оттолкнуть Катару от себя, но вовремя смирил порыв раздражения («Эй, я становлюсь похожим на Зуко!») и с видимым напряжением опустил руки. Но девушка словно вовсе этого не заметила. Продолжая ласково поглаживать мальчишку по голове, она негромко произнесла: — Когда умерла моя мама, — ее пальцы машинально дотронулись до обнаженных ключиц, ища там ожерелье, — я подумала, что все кончено. Мир рухнул. Войне не будет конца, и я умру, не дождавшись его. Мне было страшно. Да нам всем было страшно. Сопротивление нации огня казалось бесполезным, ведь у них и техника, и солдаты… Казалось, что всему конец, всем надеждам, всем мечтам. Но потом появился ты! — маг воды широко, радостно улыбнулась и схватила Аанга за плечи. Тот отшатнулся: таким требовательным, властным показался ему его голос, жест и взгляд. «Ты! — гремел он. — Ты! Ты во всем виноват! Ты за все ответственен! Ты, ты, ты!» Дышать становилось трудней. Аватар попытался в каком-то иррациональном испуге отшатнуться, даже захотел прикрыть рукой лицо, но не успел: его щеки коснулась ледяная ладонь. — Ты подарил нам надежду… — прошептала Катара с нежностью. — Теперь я верю, что ничего еще не кончено. Ты поможешь нам выиграть войну. Без тебя это было бы невозможно. Ты вдохновляешь меня. Ты — моя надежда. Надежда эта действительно светилась в ее глазах, и слова казались действительно искренними. Они такими и были, ведь Катара думала, что Аанг обвиняет себя в том, что потерял свои силы, и поэтому злится — а не потому, что думает, будто все считают его своим оружием в войне — и искренне пыталась его успокоить, вновь вселить в него веру в себя. Аанг этого не знал, конечно. Равно как и Катара не знала, что попытки ее безуспешны. С каждым произнесенным словом мальчик сжимался в ее руках, сутулился, опускал голову, мышцы сводило судорожным напряжением, а мысли одна за другой покидали голову. Попытки оправдать подругу и застенчиво, неумело любимую девушку сменялись обвинениями, гневными, болезненными, яростными и искренними. «Она давит на то, что я в нее влюблен! Я много раз показывал ей это, я пытался ее целовать, но ей это было не нужно. Зато теперь я вдруг понадобился! Надежда, ха!» «Она нарочно, да? Нарочно так делает? Она будто мешок мне на спину кладет! Огромный, тяжелый мешок. И говорит: тащи, а я буду поддерживать тебя сладким нытьем о надежде!» «Почему она так со мной?..» Каждое произнесенное Катарой слово (в какой-то момент у Аанга заложило уши, и он не сознавал, что именно она говорит, слышал только эту нежно-занудную интонацию) казалось ему камнем, опущенным на грудь. Каждый вдох становился меньше предыдущего, мальчик задыхался. Не телесно, нет — душевно. Ему казалось, что он, он один в ответе за все, по крайней мере, в глазах Катары. Он один должен победить всех, а она будет ждать его с молитвенно сложенными на груди руками и мутной слезливой поволокой во взгляде. Несчастная эгоистка! Озлобленно кривя губы, мальчик отступил на шаг от мага воды и развел руками: — Надежда… Ну, прости, что не оправдал ее! — почти прорычал он. — Может, тебе стоило познакомиться с более сильным магом, чем я? Когда-то Катара уже слышала его голос таким. Тогда, в жаркий, муторный день в пустыне, когда украли Аппу, но тогда он кричал на Тоф, а не на нее, и было вроде бы легче… А теперь девушка совсем не знала, что ей делать. Аанг никогда не был с ней таким. Всегда добрый, открытый, веселый, он ни разу не повышал голос на подругу — чаще это она была вынуждена извиняться перед ним за вспыльчивость. А теперь… Мальчик неприятно, криво ухмыльнулся, сложил руки на груди и прогнусавил голосом той плаксивой актрисы из ужасного спектакля на Угольном острове: — «Надежда»… — он тут же фыркнул и горько произнес: — Что ж, получается, я плохой аватар. Да что там, я вообще не аватар, никто! Ты это хотела сказать?! — он вновь сорвался на крик и рефлекторно взмахнул посохом. У всех магов был этот инстинкт: вымещать эмоции с помощью своей стихии. Но теперь это был лишь смешной взмах посохом. Точно очнувшись, мальчик опустил руки и голову и тихо, чуть-чуть сорвавшимся голосом сказал: — Я думал, что смогу помогать другим даже без магии. Что мои друзья меня поддержат… — обветренные губы растянулись в знакомую и незнакомую злую ухмылку, и Аанг вновь повысил голос: — Ха! Я вам нужен только как маг, чтобы закончить войну! Но знаешь, что? — мальчишка резко ступил вперед, и Катара невольно в испуге отступила назад, вскидывая руки в защитном жесте. — Этого не выйдет. Можешь искать себе другую… «надежду». Лицо аватара исказила болезненная, отчаянная, но от того не менее гадкая гримаса, а губы искривились так, будто он понюхал что-то омерзительное. Где-то секунду он с озлобленной жесткостью смотрел в глаза мага воды, а потом фыркнул и неуклюже, но быстро, точно мартышка, забрался на Аппу и мертвой хваткой вцепился в родные поводья. Взгляд мельком скользнул по рогам бизона, и Аанг вновь скривился: поводья были завязаны неправильно, из какого места растут руки у Сокки?! — Аанг… — донесся снизу подрагивающий голос. — Аанг, пожалуйста… Я совсем не то хотела сказать… На мгновение сердце у аватара сжалось виной и жалостью. Кажется, она плачет… Или готова заплакать. И это — из-за него. Какую-то секунду он был готов подчиниться порыву: спрыгнуть с Аппы, обнять, прижать к себе, извиниться, хоть на коленях вымолить прощение, а потом вернуться в лагерь с улыбкой и сказать, что все хорошо, а его вспышка — это секундное помутнение рассудка. Но это была ложь. Не просто помутнение рассудка, отнюдь нет. Ему действительно нужно было подумать и решить все для себя. Решить, что делать дальше, как быть, как воспринимать себя и что теперь вообще делать. — Аанг, что ты делаешь? — крикнула снизу Катара. — Аанг! — Мне нужно побыть одному, — сухо произнес мальчик в ответ и услышал отчаянное: — Нет! Постой! Но лишь резко щелкнул поводьями: — Аппа, хип-хип!