«Ждать? А зачем? Ведь ближе ко мне ты не станешь, я знаю. Но и порвать нет сил Связавшую наши два сердца Яшмовую нить.» Ки-но Цураюки
Катара находилась в лагере полковника Линга всего лишь второй день, но у нее уже появилось любимое место: тот самый немного шершавый на ощупь широкий камень над рекой чуть повыше того места, где обычно тренировались маги огня. Девушка не знала, почему это место так ей приглянулось. Может, лазурным переливом речной ряби, может, прохладной влажностью темного мха, в котором утопают ноги, может, рваной каймой листьев, через которые солнце роняет на землю лучи, как монеты в ладонь бедняка... а может, воспоминанием о горячей руке, сжимающей ее руку, о темно-янтарных глазах, глядящих с безмолвной поддержкой и теплом, о растрепанных волосах, которые слабо ерошит ветер с воды. Воспоминанием о Зуко. Вчера они сидели с ним здесь, разговаривали о таких странных вещах, о которых она никогда ни с кем не говорила да и не знала, что вообще можно говорить. После их разлучили. Весь день девушка избегала мага огня, и ей казалось, что он делает то же самое. Они не встречались до самого вечера. Катара слонялась по лесу вокруг лагеря и вертела в уме свои отношения с Зуко, как замысловатую головоломку. Ее тянуло к этому парню, отрицать это было уже откровенно глупо. Ей нравилось в нем многое: его искренность, честность и прямота, его кривоватая, смущенная улыбка, чем-то смутно напоминающая улыбку Тоф, только не такая наглая, его благородство и смелость, то, как он молча, не требуя благодарности — прямо как она сама во многом! — делал что-то для нее: помогал, прикрывал спину от опасности, разводил костер щелчком пальцев, когда она уже измучилась, пытаясь высечь кремнем искру, или уводил за руку в пещеру, и в этом жесте больше заботы, чем во всех нежных и проникновенных речах... Но все-таки что-то Катаре во всем этом претило. Мешало признаться себе — и ухнуть в эту симпатию, в эту... влюбленность... с головой. Девушке потребовалось несколько мучительных часов, чтобы понять, что это — остатки той самой застарелой ненависти, такой же искренней, как нынешняя симпатия. Одно дело — подружиться с бывшим врагом. В конце концов, знакомство с Аангом началось с того, что Сокка наставил на него копье, знакомство с Суюки — с того, что она и ее воины повязали их и едва не скормили Унаги, а официальное знакомство с Тоф — с того, что она им нахамила и сдала страже. У Зуко — всего лишь попытки поймать аватара и сдать Лорду Огня, сущие "пустяки", в самом-то деле. Аанг с легкостью простил его и назвал своим другом, да и вообще вся их «команда аватар» одним своим существованием доказывала, что плохое первое впечатление — не помеха дальнейшей дружбе. Дружбе — но ведь не влюбленности! Катара долго и мучительно складывала головоломку собственных переживаний, чувств, застарелых, впитанных с молоком матери стереотипов. Под вечер она чувствовала себя так, будто вновь сражалась с Азулой. Но, наконец, сумела признать — и принять — что ей очень нравится опальный принц огненной нации Зуко. И, как ни странно, стоило ей признаться себе в этом, как словно цепи, стягивающие грудь, вдруг упали на землю с негромким звоном. Девушка несколько долгих, радостных минут лежала на траве и смотрела в далекое звездное небо, шепча одними губами имя, ставшее любимым: Зуко, Зуко, Зуко... — Зуко? — однако сейчас был не вечер, а следующий после него день, и Катара сидела на своем любимом камне. Она вновь задумалась и не заметила, как к ней подкрался маг огня. Это уже стало их доброй традицией. Парень смущенно взъерошил себе волосы. — Эм... да. Привет. Я тут проходил мимо, ну и... — он странно покраснел. — Вспомнил, что нам вчера говорил полковник Линг. Помнишь? Катара несколько растерянно кивнула, не совсем понимая, к чему юноша клонит. Вчера вечером полковник вызвал их к себе и объяснил, что, поскольку они являются сильными магами, они будут тренироваться с его солдатами через день, а в остальные дни будут сражаться друг с другом или, напротив, учиться работать вместе. Тоф тогда ухмыльнулась: «Мы так уже делали!» — и, все еще злясь на Катару, демонстративно сбила ее с ног. Девушка сильно сомневалась, что камень, так вовремя вылезший прямо у нее под головой, не был делом рук вредоносного Слепого Бандита. Линг усмехнулся и сказал, что очень рад за них, но, как рассказал генерал Айро, Зуко присоединился к ним недавно и тренировал в основном аватара, а значит, ему не помешает несколько спаррингов или упражнений на командную работу и с Катарой, и с Тоф. «Займитесь этим завтра, — закончил полковник, — а теперь можете идти». Выходя из его палатки, Катара не удержалась и скорчила гримасу, адресованную Лингу, но им не увиденную. Ей не понравился этот спокойный, властный тон явно привыкшего к повиновению человека, который даже не предполагает, что ему могут воспротивиться. Захотелось из чистой вредности начать препираться, но девушка призвала себя к благоразумию: в конце концов, она не должна вести себя как Тоф и Сокка. Сейчас раздражение давным-давно схлынуло. Катара поняла, что Линг прав, им нужно научиться противостоять незнакомому элементу. Все утро нынешнего дня девушка промаялась, желая и не решаясь предложить Зуко тренировку, а теперь маг огня сам шел к ней в руки: — Вот я и подумал... сейчас в лагере почти никого нет, Тоф тоже ушла куда-то... мы можем потренироваться. Вместе. Эти слова отчего-то вогнали Катару в краску. Они звучали не предложением потренироваться, а предложением сходить на свидание, как минимум. Сердце застучало быстрее, и Катара поспешила заглушить его стук ударом ступней о землю. Она поймала себя на том, что глупо улыбается — оттого, что видит его так близко от себя, смущенного, немного напряженного, боящегося отказа, такого... такого... девушка даже не могла подобрать слов. Просто ей хотелось его обнять. Прямо сейчас. Но вместо этого она улыбнулась и произнесла: — Давай. Правда... — Катара ненадолго задумалась, обхватывая пальцами подбородок. — У меня есть преимущество перед Тоф. Мы с тобой уже сражались один на один... и, помнится, один раз я заморозила тебя в айсберге, — она рассмеялась и шутливо поклонилась опальному принцу. — Прошу прощения, ваше высочество. Юноша сконфуженно улыбнулся, давая понять, что понял шутку, но явно ее не оценил. Путешествуя к Западному Храму Воздуха вслед за аватаром и его друзьями, он готовил себя к тому, что ему еще долго будут припоминать его старые «подвиги», но все равно не любил их вспоминать: ему становилось стыдно, он не понимал, как Катара и все остальные могут относиться к этому с юмором. — Ну да, — хмыкнул Зуко вслух. — Как в старые-добрые времена... но сражаться ты будешь против магов огня, а не земли, поэтому тренировка не помешает. Катара пожала плечами и пошла следом за ним вниз по течению реки к поляне, которую облюбовали для себя маги огня. Молодые люди разошлись по разные стороны импровизированного полигона. Катара отвернулась, чтобы сложить на земле всю сковывающую движения одежду. Не оборачиваясь, она забрала волосы в хвост, стянула их лентой и попутно поинтересовалась, просто чтобы развеять кажущуюся неловкой тишину: — Думаешь, Озай не подчинит себе армию земли? С ними нам придется сражаться тоже... ничего, — она развернулась к Зуко лицом и согнула руки в локтях, призывая к себе воду из реки, — у нас уже есть опыт. Последние слова дались девушке с явным трудом. Зуко тоже скинул одежду, оставшись с обнаженным торсом. Сегодняшнее утро обещало долгий и жаркий день, поэтому не было заметно, чтобы юноша мерз. Он разминался привычными, отработанными движениями: поочередно потянуть за левую и правую щиколотку, помахать руками, попрыгать на одном месте... обычно эти движения казались по-детски забавными, но сейчас Катара видела, как под кожей легко и упруго перекатываются мышцы, как взметываются от движений волосы, как падают отросшие пряди на ослепительную белую кожу. Катара никогда не видела настолько белокожих людей. Даже Аанг был довольно смуглым, на солнце его кожа отливала приятным золотистым оттенком. Кожа Зуко — сияла, как мрамор. Катара облизнула сухие губы и сжала пальцы, чтобы удержать контроль над водой. «Сосредоточена и спокойна, как лед», — напомнила она себе и подавила желание нервно поправить выбившуюся из-за ленты прядь. Девушка вдруг остро ощутила чуть более теплый, чем вчера, но все такой же прохладный воздух на своей обнаженной коже, осознала, что ее тело скрывают только бинты на груди да штаны. Осознала, что Зуко ее видит. Щеки ожгло румянцем — и чтобы отвлечь внимание своего... партнера... от этого, Катара крикнула ему через полигон: — Нападай первым! В то же мгновение Зуко сорвался с места, стремительный, как всегда. В ярких лучах солнца сверкнула его обнаженная белоснежная спина, парень пригнулся к земле так, что не было видно багровой отметины шрама на животе. Больше всего в это мгновение он походил на дикую тигруму: быстрый, опасный, резкий и непредсказуемый. Катара ничего не успела сделать с водой, которую держала на изготовку, просто не успела придумать, как отразить бесхитростную атаку: Зуко описал ногой дугу в воздухе, посылая в северянку огненный пылающий серп. Однако тот рассеялся где-то за ее спиной. «Соберись! Ты не любоваться им должна!» — рявкнула на себя Катара и вновь призвала опавшую было на землю воду, чтобы обратить ее в ледяные иглы и направить их Зуко в грудь. Противник оказался смелее, чем она сама. Лед сгорел в алом пламени, и его кровавые отблески подчеркнули острые черты лица мага. Катара вновь велела себе собраться и, пока Зуко был ослеплен собственным огнем, приблизилась к нему и хлестнула водной плетью по животу. Парень негромко охнул, и маг воды тут же пожалела о собственной удаче. Азарт схлынул, как не было, уступив место жалости, желанию помочь ему, осмотреть... Взгляд скользнул по обнаженному торсу, по скользящим по коже каплям. И Катара ударила юношу снова. Наугад, только чтобы скрыть собственное смущение, всколыхнувшееся внутри жгучей волной. Огненный клин разрезал ее волну и почти обвился вокруг ее шеи — и обвился бы, если бы девушка не юркнула вперед, оказываясь еще ближе к своему сопернику. Быстрое движение, как надеялась Катара, скрыло от Зуко испуг на ее лице. Янтарным росчерком хлестнули по взгляду его глаза, пылающие азартом и чем-то еще, чем-то... чем-то... Магу воды не хватало дыхания. Она сглотнула и прикусила кончик языка, чтобы сдержать испуганный вскрик: прямо ей в лицо несся огонь. Рефлексы сделали все за нее: вода громко плеснула, охватывая языки пламени, в воздух поднялся густой белоснежный пар, вода сжалась сильнее, превратилась в лед — и растаяла капельками на траве. Но Зуко уже был рядом, скользнул по орошенной земле бесшумно и быстро, точно хищник, схватил ее запястья, прерывая движение, и тут же выпустил — будто обжегся. С губ Катары сорвался хриплый вздох. В пальцах Зуко полыхнуло пламя — алое в плену у белоснежных пальцев — и девушка почувствовала, как обжигает живот болезненным теплом. Отступила бездумно, потом еще, еще, повинуясь коротким, яростным атакам, попыталась было пресечь их, но огонь почти лизнул запястья — точно предостерег: «Не делай этого». В глазах Зуко полыхал азарт, такой знакомый по предыдущим стычкам... И именно он помог магу воды. На какое-то мгновение обнаженное тело и шрам, которого она когда-то касалась в попытках залечить, сменились доспехами; растрепанные волосы, липнущие ко лбу — высоким конским хвостом; друг-любимый?-Зуко — врагом-Зуко — и теперь уже Катара описала ногой по земле красивый полукруг. Маг огня удивленно охнул, оказавшись по щиколотку во льду. Его противница заметила мелькнувшую у него на губах нервную усмешку, но догадываться, чему он так усмехается, было некогда. Катара хлестнула парня водой. Тот создал в ответ огненную сферу, послал в нее несколько штук сразу — девушка просто пригнулась, шагая к нему ближе, ближе, ближе, сама не зная, зачем, ведь уже сейчас можно прочертить по его горлу влажный росчерк — символ отрубленной головы — и объявить свою победу, но что-то тянуло ее сделать еще один шаг. И еще, еще, с немного безумным блеском во взгляде, с прерывистым, частым, влажным дыханием... Ее остановил громкий треск ломающегося льда. Было уже поздно отступать. Шаг, рука, ее запястье... хвать! И — когда они только успели дойти до деревьев?! — грубая древесная кора под лопатками, болезненный удар затылком о ствол, громкий, горячий выдох, вырвавшийся из ее рта — и коснувшийся губ Зуко. И его губы рядом, приоткрытые, чуть покрасневшие, будто от укусов, и его собственное горячее дыхание, заставляющее поднять подбородок, выгнуть шею, потянуться к нему неосознанно, порывисто, так до странности естественно... Касание губ. Порывистое, жадное. Опаляющее. Пускающее по всему телу горячую волну. Мурашки. Непроизвольно напрягшиеся в ладонях Зуко запястья, но вот что Катара сделает, если парень выпустит ее руки?.. Оттолкнет? Обнимет и притянет к себе еще ближе? Наверное, Зуко не хотел это проверять. И потому не отпустил ее, только медленно, заторможенно опустил руки, прижал ее ладони к своей груди, но так и не разжал горячих, обжигающих пальцев. Катара не умела целоваться. Она целовалась с Аангом — один раз действительно целовалась, в пещере влюбленных под Омашу. Их поцелуй был робким, осторожным и неуверенным, они оба не знали, что делать и как. Он целовал ее еще дважды: перед затмением и после спектакля на Угольном Острове, но тогда Катара ему не отвечала. И сейчас, когда она захотела ответить магу огня, она поняла, что... не знает, что делать: приоткрыть губы? Сжать их сильнее? Попытаться прикусить Зуко губу? А если ему будет больно и не понравится?.. Стоило этим мыслям промелькнуть в голове, как полыхнувший в теле пожар унялся так же внезапно и быстро, как и вспыхнул. И Зуко, будто почувствовав это, медленно отстранился. Он тяжело дышал, щеки его заалели, и Катара готова была поклясться, что слышит тяжелый, быстрый стук его сердца. Едва девушка заглянула в его глаза — потемневшие, с расширенными зрачками, кажущиеся сейчас глубже и выразительнее, чем когда-либо — как мысли вновь исчезли. Голова опустела, в ней лишь бились пташками вопросы: «Как... почему... что же теперь...» — Зуко... — на выдохе прошептала Катара, не зная, как все это сформулировать. В висках шумело, и как она ни пыталась сделать что-то со своими мыслями, они по-прежнему напоминали спутанный до предела клубок ниток. Но даже если бы она знала, что сказать, то все равно не успела бы, потому что Зуко вдруг заговорил сбивчиво и быстро: — Прости... прости, прости, прости! — первым делом выпалил он, и Катара даже не сразу поняла, что извиняется он за поцелуй. И невольно улыбнулась: это было как-то... мило? — Прости. Я просто... не знаю, что на меня... Кох, нет! — парень резко мотнул головой. — Нет! Это неправда. Я не хочу тебе врать. Катара... — она почувствовала, как его ладонь переползла с запястья на кисть и крепко ее сжала. Сердце екнуло, когда он заглянул ей в глаза, екнуло и провалилось глубоко вниз. — Ты мне нравишься. Очень. Наверное, маги огня за время своих тренировок выжгли здесь весь кислород. Иначе почему Катара вдыхает — но ничуть не чувствует облегчения? — Нравлюсь? — растерянно пробормотала она и поняла, что хочет рассмеяться, броситься ему на шею с глупой улыбкой, слушать стук его сердца и знать, что ее сердце бьется в унисон, как положено влюбленным из романтичных поэм. Однако Зуко воспринял это иначе и вновь торопливо ее перебил: — Ты плохо это воспримешь, я понимаю! Но это правда... — он чуть опустил голову и прижал зубами нижнюю губу, будто ожидая пощечины. — Я не знаю, откуда это появилось, честно. Он казался нашкодившим мальцом, и это было до того трогательно, до того мило, что маг воды сдерживалась, чтобы не заткнуть его крепким объятием или еще одним поцелуем, чтобы не прижать к себе его взлохмаченную голову и не запустить пальцы в густые пряди, успокаивая ласковым прикосновением. — Я пытался это как-то подавить, но... не смог, — вздохнул тем временем Зуко. «Так вот, почему он вел себя, как придурок, всю дорогу досюда! — изумилась и возмутилась Катара. — А я-то уже напридумывала себе... два идиота, правда, два идиота!». Она улыбалась. Улыбалась робко, но радостно... даже счастливо. Но Зуко этого не замечал, потому что покаянно опустил голову, говоря: — Ты считаешь меня плохим человеком. Я понимаю. Давай лучше представим, что этого вообще не было. Но... Прости еще раз. Катара вновь задохнулась, почувствовав прикосновение его горячих губ. Но на этот раз она отвечала: крепко обняла парня за шею и пусть робко, пусть неуверенно, но пыталась ласкать губами: неумело, но так нежно и ласково, как только могла. И когда их сомкнутые паззлом губы разъединились, настала ее очередь смущаться и опускать глаза. Зуко явно не ждал ответа на, как он думал, прощальный поцелуй, и изумленное выражение на его лице заставило ее порядком смутиться. — Катара? — вопросительно прозвучал его хриплый голос. — Я... Ты... — Я не знаю! — выпалила маг воды и схватила опального принца за плечи. — Я не знаю! — повторила она с отчаянием. — Но ты... ты мне... ты тоже мне нравишься! Зуко смотрел ошарашенно, недоверчиво, он будто боялся, что ослышался. Он совсем не ожидал от нее такой реакции. Пощечину, возмущенную и язвительную тираду, испуг, мягко-виноватую улыбку, дающую понять, что его порыв был совершенно напрасным, но никак не это. Возможно, ему следовало что-то сказать в ответ. Выразить тот сумбур эмоций, что творился у него внутри, словами и действиями. Возможно. Но маг огня не сделал этого. Он лишь немного резко притянул Катару к себе за запястье, обнял, прижимая к себе как можно крепче, и спрятал лицо в ее волосах, пахнущих дождем и грецкими орехами. Катара слушала стук сердца в его груди, громкий, отчетливый и ясный, и чему-то мягко улыбалась, не открывая глаз.***
«Моя любовь — Как облако в лазури, Плывущее неведомо куда, — Встречаться нам с тобою не судьба, И даже тешиться надеждою напрасно.» Фудзивара-но Садаиэ
Тем временем Тоф никак не могла найти себе места. Голос Катары, порой становящийся откровенно писклявым, до сих пор звучал у нее в голове и резал душу острым, тонким клинком, как бы Тоф ни пыталась это скрывать от своих друзей и чужих солдат, что окружали ее теперь. Себе она старалась не лгать. И признавала, что эти злые, насмешливые слова, сказанные сгоряча, до сих пор бередят, растравливают что-то глубоко внутри, не дают покоя, заставляют ерзать на месте, нервничать... даже спала Бейфонг сегодня из рук вон плохо. Земля, обычно кажущаяся мягкой и надежной, стала холодной и жесткой, в тело впивались мелкие камешки. Девчонка проворочалась с боку на бок всю ночь, и наутро была еще раздраженней и сердитей, чем обычно. Неудивительно, что через час после полудня терпение у нее лопнуло, и она ускользнула в лес, что окружал лагерь — выплеснуть эмоции. Остановившись посреди небольшой укромной полянки, Тоф топнула ногой, и из земли вылезла каменная фигура. Девочка представила, что у нее непослушные каштановые волосы, голубые глаза, насмешливая улыбка и противный писклявый голосок — и со всей силы ударила кулаком в каменный живот. Если бы она применила при этом магию земли, то от манекена уже ничего не осталось бы, но без магии Тоф лишь расшибла себе костяшки. «А ты не догадываешься?» — насмешливо прозвучало в голове. Сильный удар в плечо. Тоф почти наяву услышала болезненный, возмущенный вскрик и с наслаждением улыбнулась. «Ах, Сокка! Ты такой храбрый и сильный! Такой мужественный и забавный! — продолжала издеваться память голосом Катары. — Я буду любить тебя вечно!» Не выдержав, Тоф ударила каменную фигуру снова, но теперь уже — применяя магию. Манекен разлетелся десятком угловатых каменных осколков. Тоф отбросила один из них ногой так сильно, что камень громко стукнулся о ствол какого-то дерева неподалеку. И одновременно со стуком прозвучало резкое, возмущенное — или оправдывающееся? — слово: — Неправда! Я никого не люблю! — Тоф топнула ногой так, что по почве прошла крупная дрожь, и с размаху села прямо на землю. Копчик отозвался болью, и девочка вскрикнула, тут же зажимая рот ладонью. — Свинтуха мне в задницу, больно... На глаза навернулись слезы, будто физическая боль открыла клапан для боли моральной. Тоф громко, по-детски тоненько всхлипнула, смахнула со щеки горячие слезы и выкрикнула в пустоту: — Никого я не люблю! — прозвучало до того жалко, что Тоф вздрогнула от отвращения к себе самой. «Опять врешь! Врешь себе самой. Так нельзя!». — То есть... Он мне не так сильно... Аааа! Крик прозвучал сорвано из-за непрошеных слез. Бейфонг в отчаянии вцепилась себе в волосы короткими, но цепкими пальцами, растрепала всегда аккуратную прическу, почувствовала, как по щеке скользнули жесткие пряди, выбившиеся из-под ободка, и сердито дернула за них еще сильнее, злясь на себя, на свой растрепанный вид, на свои расхристанные, спутанные чувства. До появления Сокки в ее жизни все было просто. Она четко знала, кто друг, кто враг, кого она любит, а кого нет, знала, что и к кому чувствует. Все было яснее только что вымытого стеклышка. Но Сокка... он будто перемешал эти проклятые стеклышки, и Тоф теперь пытается привести их в порядок, раня пальцы об острые грани. И эта непривычная спутанность, непонимание самой себя, скольжение по ниточке между дружбой и чем-то большим в общении с Соккой, туманность и неясность его собственного отношения — все это раздражало невыносимо и доводило до отчаяния. В особенности — ощущение собственной незащищенности. Когда Сокка был рядом, Тоф совершенно не могла сдерживать эмоции. Ее тянуло говорить глупости, лезть к нему обниматься, она часто краснела. Неужели все это настолько очевидно, и Сахарная Царевна права?.. «Ты уже второй месяц за ним бегаешь...» — отдалось в голове, и Тоф рассерженно скрипнула зубами: — Ни за кем я не бегаю! И снова ложь, пусть и сказанная в запале. Тоф до боли закусила губу и тяжело выдохнула воздух из будто бы сдавленной чем-то груди. — Ну, то есть... бегаю... немножко. Но это я просто так, в шутку, слышите?! — крикнула она, будто кто-то мог ее слышать; будто она перед кем-то оправдывалась. — А вы... они... они просто не понимают. Видеть бы еще ваши рожи, когда мы... Глупые, ненужные слова, зачем-то лезущие из горла. С каждым произнесенным словом Тоф понимала, что все больше и больше запутывается в собственных эмоциях, все больше и больше злится. И, наконец, она оборвала себя глухим стоном, полным неприкрытой отчаянной злобы: на себя, на Катару (особенно на Катару!), и на Сокку. На Сокку тоже. Потому что он влюблен в Суюки. И это настолько очевидно, что рычать хочется от отчаяния. Потому что, несмотря на его влюбленность, он всегда ласков с ней, Тоф. Никогда не отталкивает, если она лезет к нему с объятиями. Внимательно слушает, смешит ее, часто улыбается — Тоф не видит, но чувствует: у него особенный голос, если он улыбается. Потому что он словно нарочно дразнит ее надеждой, заставляя шагать по краешку и злиться на все подряд из-за унизительного чувства ненадежности, неизвестности, этой проклятущей зыбкости. Только вот все это ничего, ничегошеньки для Тоф не отменяет. Не отменяет того, что у нее сердце бьется, когда он рядом; того, что начинают дрожать руки, а она ведет себя так глупо, что хочет дать себе же подзатыльник; того, что он ей действительно... — Мне нравится Сокка, — обреченно выдохнула Бейфонг и уронила голову на руки. — Нравится. Ну, что, довольны? Ей захотелось заплакать от жалости к себе. Потому что — хоть внутри и тлела чуточку иррациональная и совсем не чуточку глупая надежда — маг земли сознавала, что свою воина Киоши Сокка ни на кого не променяет. И это было так обидно, что плакать захотелось еще сильнее. И, пожалуй, девочка себе это позволила бы. Если бы не слишком знакомая поступь у нее за спиной. «Кох! Ну почему, почему именно сейчас?!» — с отчаянием подумала Бейфонг и резко вскочила, хотела развернуться навстречу приближающимся шагам, но не решилась. Застыла изваянием, сжала обе руки в кулаки и вновь почти до боли прикусила губу. Кончика носа касались еще более растрепанные, чем обычно, пряди длинной челки. Это хорошо: значит, выражение ее лица, затравленное, злое и наверняка жалкое, никто не увидит. Даже лесные духи. Шаги приближались. Вскоре ее кожи коснулось тепло, исходящее от чужого тела. Послышался негромкий хруст, будто кто-то — знакомый кто-то — положил на землю вязанку хвороста и пригладил торчащие тонкие веточки. А потом на плечи ей легли знакомые теплые руки. — Сокка? — не оборачиваясь, спросила девочка севшим голосом. Она услышала, как он сглотнул. Громко, испуганно. Сердце его билось чуть медленнее, чем обычно, но неровно: так оно бьется у грустного и растерянного человека. — Да. — И ты... — Тоф не смогла договорить. В горле будто застрял комок. По очертаниям его тела она почувствовала кивок. — Да. Я все слышал. Пятки Слепого Бандита ощущали под собой прохладную почву, комки земли, ласкающую щиколотки траву и камешек, упирающийся в сустав среднего пальца. Но самой Тоф казалось, что ее одним рывком оторвали от земли и швырнули в невесомость. Никакой опоры, только безграничное черное пространство, пустое, как бездна. И как только Твинклтос получает удовольствие от полета?.. На полет это, впрочем, было непохоже. На падение — да. Долгое-долгое падение. — И... что ты... — голос ее стал еще ниже и глуше. Руки на ее плечах сжались крепче, и Сокка резко развернул девочку к себе. Сердце его стучало громко и быстро, как после долгого бега. — Тоф, прости, — пробормотал он, пытаясь прижать девочку к груди, но та упрямо уперлась обеими руками ему в живот, не позволяя заключить себя в объятия. — Правда, прости. Ты отличная девчонка, и ты хороший друг, но... но я... мне нравится Суюки. Ты же знаешь. Да, она действительно знала. И зачем только спровоцировала его на ответ? Замяла бы все, обратила в шутку — и будто ничего не было. Так нет же. Нет. Тоф стояла, упираясь обеими руками в живот Сокке. Она словно остолбенела. Воину племени воды постепенно становилось неловко, но он, обуреваемый виной, не решался убрать ладоней — пока Тоф не оттолкнула его по-настоящему. Сокка ожидал, что она ударит его, может, даже собьет с ног землей, накричит... но девочка только бросила: — Уходи. — Тоф, я... — Сокка вновь попытался приблизиться, но: — Уходи! — во все горло крикнула Тоф. — Уходи сейчас же. Не решившись настоять на своем, испугавшись нежданного всплеска эмоций от всегда спокойного Слепого Бандита, Сокка торопливо подобрал хворост и вскоре скрылся. Тоф еще несколько минут слышала его постепенно затихающие шаги, но затем стихли и они. В горле у девочки что-то предательски дрогнуло и вырвалось тихим всхлипом. Не выдержав, она снова упала на землю и тихо, чуть надрывно заплакала. Его шагов Бейфонг, как обычно, не услышала. Хоть после потери магии Аанг ходил как обычный человек, а не какой-нибудь дух из легенд, под которым даже трава не прогибается, но сейчас Тоф была слишком поглощена собственными эмоциями. Она осознала, что ее одиночество вновь нарушено, только услышав негромкий удивленный голос: — Тоф? — Твинклтос? — девочка невольно подняла голову, пытаясь повернуть лицо в нужную сторону. — Ты где пропадал столько времени? Мальчишка исчез позавчерашним вечером, его не было целый день, и только сейчас он соизволил заявиться. Линг еще вчера отправил группу солдат на его поиски, но они ничего не нашли. Тоф даже рассердилась на них: ладно, можно проворонить хлипкого паренька, но Аппу, на котором он улетел?! Нет, серьезно?! Девочка почувствовала, как Аанг приблизился, как сел рядом, скрестив ноги в позе лотоса и положив посох себе на колени, и отметила, что движется он увереннее, чем раньше, и уже не переносит часть тяжести тела на посох, помогая себе идти, а просто держится за него — словно бы по привычке. Еще Тоф заметила, что мальчик держит во второй руке что-то легкое и немного шуршащее при ходьбе, но не смогла распознать, что это. — Я был ниже по реке, на поляне, — по его голосу стало ясно, что Аанг улыбается. — Мне нужно было... успокоиться. И немного подумать. — Ты всегда сбегаешь, когда тебе нужно подумать? — усмехнулась маг земли. — Там ты тоже нашел этого... как ты его там назвал? — Льва-черепаху? — негромко засмеялся мальчишка. — Нет, не нашел. Зато поговорил с аватаром Року. Тоф вытерла слезы со щеки грубоватым, торопливым жестом и машинально заправила за уши непривычно свисающие на лицо лишние пряди. Не хотелось, чтобы Аанг видел ее настолько разбитой, да и... будет она еще плакать тут из-за какого-то там Сокки два часа! Много чести! И тяжесть в груди уже не тянет к земле так сильно... и даже всколыхнулось легкое, полудетское любопытство: — И что он тебе сказал? Снова смех, звонкий, веселый, с захлебывающимся заливистым смешком на конце... Тоф с удивлением поняла, что скучала по этому звуку. И что он действительно очень заразительный: вот уже и ее губы чуть изгибаются в улыбке, и она пододвигается к Аангу ближе, точно к костру зимней ночью, и жадно слушает ответ — даже ухо немного дернулось. — Я даже не знаю, как тебе объяснить, чтобы не было опять, — он изобразил тремя пальцами открывающийся и закрывающийся рот, — бла-бла-бла, космическая мутотень, бла-бла-бла, что-то про космос. Щеки Тоф вспыхнули ярко-алым. — Эй! — возмущенно крикнула она, наградив Аанга фирменным ударом кулака под ребра. — Я вовсе не так говорю! Мальчик только засмеялся в ответ, а Тоф с обиженным видом скрестила руки на груди. И вот надо же было ему именно это вспомнить?.. Если честно, Бейфонг давно уже было стыдно за ту фразу. Она действительно ничего не поняла тогда. О космосе она знала только то, что это огромное, безграничное пространство, полное звезд. И слова Аанга показались ей такими же бессмысленными, как курлыканье Момо. Но позже девочка поняла, что аватар попытался с нею поделиться своими переживаниями... и вот тогда в ней проснулась совесть, а теперь еще и смущение. Пожалуй, сейчас она поняла, как чувствует себя Горячие Пятки, когда Сокка подшучивает над ним по поводу его былых похождений в увлекательном квесте «поймай аватара». — Ну так что он тебе сказал? — настойчиво повторила Бейфонг, чтобы замять возникшую паузу. — Ну... — Аанг взъерошил себе волосы. — Если вкратце, то я понял, что зря злился на вас всех, — по голосу она почувствовала его смущенную улыбку. — А мы тут тебя обыскались... — хмыкнула Слепой Бандит, слегка пихнув аватара локтем под ребра. — Царевна себе места не находила. Ты болтал с этим Року весь день? Теперь дети засмеялись уже хором. — Нет, не весь. Просто мне хотелось побыть немного одному, — честно признался аватар. — Я купался в реке, пытался упражняться в магии... я пока не знаю, как ее вернуть, но думаю, что это возможно. А потом вспомнил, что очень сильно обидел Катару, когда улетал, и решил извиниться. Вот, листьев ей набрал... цветов сейчас уже не найти, все отцвело. А потом увидел тебя... — ее плеча коснулась теплая, чуть шероховатая мальчишеская ладонь, и голос прозвучал искренне встревоженно: — Что с тобой случилось, Тоф? Ты плакала... — Я... Эм... Тоф вдруг сильно покраснела: ведь Аанг — это уже третий человек, который видел ее плачущей! С такими темпами об этом скоро узнают все-все-все, и вместо Слепого Бандита она станет Слепой Плаксой. Ну уж нет! — Потому что я девочка! Что мне, и поплакать уже нельзя, что ли?! — возмущенно спросила маг земли. Сердцебиение Аанга стало быстрым и неровным, выдающим растерянность и даже легкий испуг. Это заставило девочку смягчиться: — Ну... просто... мне нравится кое-кто. И он не ответил мне взаимностью. У него другая. Вот. И поэтому я так... ну, ты видел, — Тоф обиженно шмыгнула носом, но тут же нахмурилась и в очередной раз за каких-то пять минут ткнула несчастного мага воздуха локтем под ребра: — Только не вздумай кому-то говорить об этом, понятно?! И про то, что я плакала, тоже! — напоследок маг земли ткнула аватара пальцем в грудь и попыталась сделать грозное выражение лица, но вряд ли у нее получилось достичь нужного эффекта. Помешал припухший красный нос и соленые дорожки, блестящие на щеках. — Я понял, понял... — голос Аанга по-прежнему звучал очень растерянно. Тоф услышала, как в руках у него что-то зашуршало, по воздуху поплыл свежий, пряный аромат... А потом прямо ей в руки легла целая охапка осенних листьев. — Вот, возьми. Я думаю... ну, тебе это сейчас нужнее, чем Катаре. Запах осенних листьев пьянил, кружил голову. Тоф с растерянным видом зарывалась в них лицом, грубоватые ладони сминали хрупкую листву, и она, яркая, разноцветная, еще влажная от лесной сырости и прохлады, скрывала ее лицо с широкой, глупой улыбкой. — Спасибо... — немного неловко пробормотала Слепой Бандит и положила охапку листьев себе на колени. — Ты здоровский друг, Твинклтос! — улыбнувшись шире, девочка пихнула мага воздуха еще раз, и мальчик, наконец-то, не выдержал: негромко недовольно застонал и потер ладонью ушибленное место. Тоф рассмеялась: — ...но просто кошмарный неженка. Аанг что-то обиженно пробурчал в ответ и криво, но искренне улыбнулся.