Imperium ex inferno

«От высот Цукуба Сбегает Минаногава — Река “Не гляди!”. Любовь, истомленная жаждой, В ней бездонный вырыла омут.» Ёдзэй-ин

После вчерашнего поцелуя Катара и Зуко не слишком-то представляли, что им теперь делать. Они до самого вечера остались на той поляне. Сидели в обнимку под деревом, растерянные и смущенные. Разговор не клеился, молодые люди лишь изредка обменивались короткими фразами, но голоса звучали как-то по-особенному мягко и тепло, а вместо слов они говорили прикосновениями. Зуко осторожно перебирал девушке волосы, касался пальцами затылка; Катара в ответ мягко дотрагивалась до его плеч, и очень приятно было ощущать, что под темно-красной тканью мышцы не напряжены — Зуко расслаблен, а это значит, что рядом с ней ему спокойно. Руки на ее талии юноша сомкнул одновременно и крепко, и очень ласково. Катара чувствовала себя в безопасности, находясь в его объятиях. Прижиматься щекой к его груди, слушая ровный, гулкий стук сердца, оказалось очень удобно. Молодым людям стоило большого труда расстаться вечером, они долго целовались перед палаткой Катары (она спала вместе с Тоф, и еще одно место было свободно — для Суюки), но не ложиться же им вместе? Это как-то... неприлично. До этой ночи ее лежанка казалась Катаре очень удобной, ведь раньше они с Соккой спали в мешках, или на жестком седле Аппы, а теперь есть самая настоящая складная походная кровать с настоящим тоненьким матрацем! Но в ту ночь спать на ней — без глухого биения над ухом, без теплых рук на талии — было очень одиноко и неудобно. В голове встревоженным роем пчел-стервятников гудели мысли: Зуко... горячие губы... первый настоящий поцелуй... и такие необычные ощущения: расслабленность и напряжение, тепло и сильный жар, влажность и упругость на губах, сильные руки, влюбленные, ласковые глаза. Так непривычно было видеть взгляд опального принца таким откровенным и раскрытым. Обычно он смотрел недовольно, жестко, хмуро, упрямо, как угодно, но только не нежно. А тогда, с ней... Эти мысли так и гудели в голове. Безумно хотелось поделиться, с кем-нибудь посплетничать... Катара никогда ни с кем не сплетничала — не с кем было. И тут так вовремя активировалась Тоф. Сначала она тоже немного поворочалась на соседней койке, а затем привстала на локте и шепнула в темноту: — Эй, Царевна. А что это за чмокающие звуки были у палатки, ммм? — даже сквозь темноту Катара почти увидела эту ехидненькую улыбочку — и мгновенно покраснела. — Тебе показалось! Она уже не злилась на Тоф за ту перепалку о ней и Зуко и о Сокке, более того — ощущала вину. Ведь Тоф оказалась права... а она так на нее накричала, ударила по больному... ужасно неудачный день был: сначала Аанг, потом Тоф. Однако девочка, кажется, тоже на нее не сердилась. Послышался скрип кровати, и Катара смутно увидела в темноте, как БейФонг потянулась и заложила руки за голову. — Ну да, конечно... показалось. Я за сегодня так утомилась... спокойной ночи, — она сладко зевнула, и через несколько секунд, когда Катара уже успела то ли с облегчением, то ли с сожалением подумать, что все закончилось, нагло произнесла: — Он хорошо целуется, да? «Нет!» — хотела было выкрикнуть Катара, но потом со стыдом поняла, что это вскрыло бы ее со всеми потрохами, и Тоф тут же зашлась бы в издевательском хохоте. «А, к Коху это все!» Катара было вынырнула из-под одеяла и наклонилась к уху подруги (их кровати стояли очень близко, палатка была совсем крошечная): — Если честно, то не очень, — горячо прошептала она Тоф на ухо, остро ощущая, как заливается краской. — Немного неловко, будто первый раз целуется. И губы очень теплые... В тот же момент Тоф тоже вынырнула из-под одеяла и с жадным любопытством подалась к девушке. — А это как? Тепло и мокро, да? — взволнованно и, кажется, тоже смущенно прошептала она. — Ага... — Катара мечтательно улыбнулась и взглянула на выход из палатки, точно надеясь, что сейчас там появится Зуко. — И еще хочется... Несколько минут девушки молчали, погруженные каждая в свои мысли. Затем Катара покосилась на Тоф... глаза уже немного привыкли к темноте, поэтому ей не составило труда рассмотреть, что девочка опустила голову, и лицо ее приобрело выражение одновременно и грустное, и мечтательное. Сердце екнуло от жалости. — Эй... — Катара тихонько тронула ее за руку. — О ком это ты замечталась? — она попыталась сказать это мягко и шутливо, без малейшего намека на недавнюю издевку. Тоф мгновенно покраснела до корней волос и отпихнула от себя руку мага воды. — Ни о ком! Однако Катара вновь упорно сжала пальцы на ее напряженной ладони. — О Сокке, да? Слушай, Тоф... — Не начинай! — девочка вновь попыталась вырвать руку. — Он мне больше не нужен! Подумаешь, какой важный! Не нравлюсь я ему! Ну и пусть катится к своей Суюки! — она обиженно скрестила руки на груди. Катара порывисто встала и пересела на кровать подруги. Обняла ее за плечи и тихонько провела рукой по жестким, прямым волосам. На ночь Тоф стала заплетать их в косу, и Катара гордилась тем, что приучила ее к этому. Девочка попыталась еще раз пихнуть ее плечом в грудь, но Катара не поддалась и осталась рядом. — Слушай... прости, что я тогда так на тебя накричала. Ты оказалась права, Зуко мне правда нравится, — маг воды смущенно улыбнулась одними уголками губ. — А тебе... тебе нравится Сокка, так? — Уже нет, — буркнула девочка. — Я же говорю, пусть катится! Катара понимающе улыбнулась и сильнее притиснула Тоф к себе. Она попыталась оттолкнуть подругу от себя, но уже куда более вяло, а когда Катара вновь осталась рядом — Тоф уткнулась лбом куда-то ей в ключицу и устало вздохнула. — Ну почему так? Я что, такая плохая? Он же мне правда нравился... — голос ее звучал спокойно: очевидно, она уже выплеснула эмоции, но все еще грустила. Катара успокаивающе и нежно погладила ее по волосам, принялась пропускать через пальцы пушистую кисточку на конце косы. — Так бывает, Тоф. Сердцу не прикажешь, кого любить, — мягко произнесла она. — Ты очень хорошая девочка. Смелая и сильная. И красивая... — Катара слабо улыбнулась. — Я бы хотела выглядеть так, как ты. — Правда? — Тоф подняла голову и слабо, неуверенно улыбнулась. — Но ты же такая... ну... де-е-евочка, — она провела руками в воздухе, будто показывая женский силуэт. Катара негромко засмеялась: приятно, что тебя считают образцом женственности! — и честно ответила: — Правда хотела бы. У тебя очень красивая кожа, лицо, волосы... волосы черные, кожа — белая, все так ярко и красиво. А у меня все коричневое, — девушка снова рассмеялась. — И волосы, и лицо. Только глаза и выделяются. «Теперь она считает себя красивее меня, — поняла она, глядя на то, как преображается лицо маленькой БейФонг. — Ну и ладно. Зато успокоилась.» — Я не знаю, о чем ты говоришь, если честно, — девочка слабо усмехнулась и показала на свои глаза. — Но, наверное, это красиво, — она немного помолчала, а затем произнесла непривычно робким тоном: — Так это не потому, что я на мальчика похожа, да? — Конечно, нет. Ты очень хорошая девочка, правда, — Катара вновь ласково погладила ее по голове. — Сокка просто влюблен в Суюки. Но потом ты найдешь человека, который полюбит только тебя. — Точно-точно? — Тоф схватила ее за воротник платья. — Точно-точно. После этого девушки легли спать. Катара улыбалась, погружаясь в сон — и проснулась тоже с улыбкой. Тоф еще крепко спала, уткнувшись лицом в подушку и касаясь одной рукой пола. Катара тихонько встала, стараясь не разбудить ее, оделась и выскользнула из палатки. Свежий воздух обжег лицо, но девушка только радостно улыбнулась навстречу яркому голубому небу и сладко потянулась, жмурясь от удовольствия. Сегодня Первый День Их Отношений с Зуко. Первый день, когда у нее Есть Парень. Ужасно хороший день... Раскрыв глаза, Катара увидела Аанга. Он стоял перед ней, смущенный, робко улыбающийся, но явно настроенный решительно. Девушка едва не подпрыгнула на месте от неожиданности и от мысли, что обожгла ее изнутри. Он же влюблен в нее! Он пытался добиться взаимности, он даже ее целовал... Катара совсем забыла об этом, ее внимание заняли более важные события: неудавшаяся финальная битва, едва не умерший Зуко, «походы» в тюрьму, состояние самого Аанга, когда он, наконец, нашелся... а теперь... как она ему скажет? Несколько секунд они неподвижно, растерянно стояли друг напротив друга, а затем синхронно сделали несколько шагов вперед. — Аанг, я... — Катара, я... Атмосфера мгновенно рассеялась. Маги искренне засмеялись. Аанг смущенно взъерошил себе волосы и поднял ладонь, когда Катара вновь открыла рот. — Я первый скажу. Катара... — мальчик взял ее за руку. — Прости, пожалуйста, за то, что накричал на тебя... — Нет-нет! — тут же перебила Катара. — Это ты прости, я, наверное, что-то не то сказала... — Я просто испугался, что... — Я только хотела тебя подбодрить... — Подбодрить? — Аанг внимательно взглянул в ее глаза. — Просто подбодрить? — Конечно... — растерянно промолвила Катара. — Я хотела сказать, что мы в тебя верим. И что, несмотря ни на какие трудности, ты остаешься нашим другом и надеждой для нас всех. Даже без магии. Это ничего не меняет, Аанг! — она шагнула к нему и погладила растрепанные каштановые волосы. «Мягче, чем у Зуко», — невольно пронеслось в голове. — Ты по-прежнему наш друг... — девушка ласково обняла паренька за плечи, по-матерински прижимая к себе. На этот раз Аанг не был напряжен, как тогда. Он покорно и мягко прижался к ней и положил голову на плечо. На губах блуждала расслабленная полуулыбка. — А чего ты боялся? — тихо напомнила девушка, в очередной раз проводя по ежику его волос. Аанг поднял голову... и улыбнулся. — Уже ничего. Катара широко и искренне улыбнулась в ответ, но затем радость на лице ее несколько померкла. Девушка осторожно взяла Аанга за руки и тихо произнесла: — Аанг... мне нужно с тобой поговорить. Ей было очень неловко рассказывать, что, пока Аанга не было, она стала девушкой Зуко, но, как ни странно, мальчик воспринял это спокойно, и более того — будто с облегчением. Он рассказал ей, что встретился с Року и понял, что всегда любил ее как сестру. Что-то еще наговорил про мир духов, проекцию чувств Року к его жене на Катару, но девушка поняла только, что Аангу не больно, и он искренне рад за нее с Зуко. Поэтому, когда мальчик потянул ее к костру — пора было завтракать — Катара сияла искренней улыбкой... но внутри вся дрожала от волнения. Вот сейчас она увидит Зуко. Прямо сейчас. Что она ему скажет? А что скажет он сам? Он обнимет ее и поцелует при всех? А если Сокка начнет возмущаться или даже попытается избить его? Будут ли они обниматься в компании? Или будут скрывать свои отношения, как в романтичных пьесах? Что же будет?.. ...Зуко у костра не было. — А где... — Катара растерянно указала на место, где обычно сидел маг огня. — Шуко? — с набитым ртом переспросил Сокка. — Он на фечку пошел, шыбачить! Повар так сказал, — парень проглотил еду, и речь его сделалась четче. Какая удача! Так, главное не краснеть, не краснеть, не краснеть... Катара торопливо проглотила свою порцию и скороговоркой выпалила: — Я пойду отнесу ему поесть, он наверняка ничего с собой не взял! — и, прежде чем кто-то успел что-нибудь сказать, убежала в сторону речки с большим куском хлеба и миской похлебки в руках. Отыскать Зуко оказалось нетрудно: ярко-красная одежда сразу выделялась на фоне светлой речушки. Парень сидел на берегу, спустив ноги вниз, и даже со спины выглядел скучающим. Катара замерла, притаившись за деревом. Сердце ее взволнованно колотилось, отдаваясь легкой дрожью во всем теле. Как к нему подойти? Что сказать? И сможет ли она вообще что-нибудь выжать из себя, снедаемая волнением?.. Девушка приблизилась на подгибающихся ногах. — Зуко... — она легко тронула его за плечо. — Привет... я тебе принесла поесть... ты голоден? — неловко положила миску ему на колени и легко коснулась горячих рук, сжимающих удочку, взглянула в глаза: растерянно и смущенно, но ласково и тепло, осторожно потянулась к его лицу, замерла на секунду — можно, ведь можно?.. — и легко дотронулась губами до подбородка. В следующее мгновение горячие пальцы приподняли ее лицо... Катара встретилась с удивительно теплым взглядом молодого человека, немного удивленно, беззащитно приоткрыла губы — и Зуко тут же коснулся их своими. Мягко и осторожно, очень тепло. Его губы обжигали сухостью и жаром, но касаться их было очень, очень приятно. Катара сама не заметила, как потянулась всем телом за этой лаской, прижалась — где-то внутри шевельнулась неловкость: я веду себя слишком откровенно! — обвила руками шею... как-то незаметно исчезла с колен Зуко сначала еда, потом удочка... Девушка оторвалась от его губ, только почувствовав, что они приоткрылись, влажные языки соприкоснулись... а потом молодые люди стукнулись друг о друга зубами. — Зуко! — смущенно смеясь, маг воды отстранилась, потерла немного онемевшие губы и поймала себя на том, что краснеет и смотрит на Зуко восторженными, влюбленными глазами. — Осторожнее... не больно? — прохладные пальцы коснулись нижней губы принца. Тот помотал головой. На бледных щеках алые пятна выделялись сильнее, чем на смуглых, и Катара, тихо смеясь, дотронулась до его щеки ладонью. — Извини... я просто... — и замялась, не зная, как продолжить. Зуко вопросительно поднял бровь... а затем вопрос на его лице сменился удивлением. — Ты разве не целовалась раньше? Щекам Катары стало еще жарче. — Нет. А ты чего хотел? — девушка обиженно отстранилась и скрестила руки на груди. — Мне пятнадцать, а не семнадцать! Я целовалась с Аангом... ну, то есть, это он меня целовал. Но это было всего пару раз, и один раз мы спасались от смерти, — поймав уже не просто удивленный, а шокированный взгляд Зуко, она отмахнулась: — Потом расскажу. В общем... — Катара обреченно вздохнула и опустила голову. — Да, я никогда по-настоящему не целовалась. Она думала, что Зуко над ней посмеется. Ведь для парней это, наверное, очень важно? Поцелуи... и всякое такое. И если девушка этого не умеет, ее вполне могут бросить. Что, если сейчас это и произойдет, вот прямо сейчас?! «Глупости какие!» — сама на себя рассердилась юная маг воды, но все равно испуганно вцепилась пальцами в одежду своего... духи, как непривычно... своего парня. И Зуко обнял ее в ответ. Обнял как-то очень надежно, так, что все глупые мысли о расставании из-за поцелуев развеялись сами собой. Катара с облегчением положила голову юноше на грудь и обвила обеими руками его поясницу. «Я иногда веду себя, как дура», — с удовольствием подумала она и тихонько ткнулась носом в чужую щеку. От Зуко приятно пахло мужчиной. — Я не знаю, что сказать, — честно признался он, расценив это как намек, что пора бы уже ответить. — Я просто... я очень рад, что ты... ну, ты понимаешь? По его улыбке, слабой, но сияющей, действительно все было понятно. Почти беззвучно рассмеявшись, Катара вновь немного привстала, чтобы быть на одном уровне с его лицом, и мягко обхватила его ладонями. С самого начала ее удивляло, почему Зуко — парень, судя по всему, не особо стремящийся к прикосновениям — так спокойно воспринял ее касания. Даже тогда, в катакомбах Ба Синг Се, когда они еще были врагами. А теперь по его лицу и вовсе разливалось какое-то удовлетворение, даже покой. Он тихонько притронулся ладонями к ее рукам чуть повыше запястий и бросил вопросительный взгляд из-под так и норовящих закрыться окончательно ресниц. — Я тоже рада, — прошептала Катара, вновь неловко, но нежно дотрагиваясь до его губ. — Только... — ее ладони соскользнули со щек молодого принца на его плечи и легонько ревниво сжали. Зуко открыл глаза и немного настороженно взглянул на нее. Девушка нервно потеребила прядку длинных волос и прикусила губу. — Сокка рассказывал... у тебя уже была девушка до меня, так? Неохотно отлепив ладонь от поясницы мага воды, Зуко нервно-смущенным жестом взъерошил себе волосы. — Ну... была... раньше. Сейчас мы расстались. Да и тогда тоже... — Тогда тоже — что? — улыбка, появившаяся на лице Катары после слов о расставании с неизвестной, но уже неприятной ей девушкой, сменилась морщинкой меж нахмуренных бровей. — Ну, мы с ней... не очень много целовались. Я в это время был занят немного другим. Думал о том, что сделал тогда, в Ба Синг Се, неправильный выбор, предал дядю... и что сейчас все вроде бы хорошо, и в то же время... — В общем, тебе было не до поцелуев? — негромко рассмеялась маг воды, спеша увести любимого от неприятной для него темы. Зуко слабо улыбнулся и тепло выдохнул прямо ей в губы: — Точно... Дыхание смешивалось, губы почти касались друг друга. Катаре казалось, что она слышит, даже чувствует сердцебиение Зуко. Даже сквозь ткань рубашки, сквозь горячую кожу и мышцы... оказывается, касаться подтянутого, крепкого тела очень приятно. Слегка сжимать плечи и проводить ладонями по груди — робко и неуверенно, изучая ее на ощупь. Во время осмотров и перевязок было немного не до того... да и ощущалось все иначе, чем сейчас. Сквозь водяные перчатки — в прямом и переносном смысле. А теперь... — Так, может... — Катара легонько тронула его губы своими и тут же отстранилась, щекоча дыханием. — Что? — из-под полуопущенных ресниц блестели темно-янтарные глаза с чуть расширенными зрачками, черными и блестящими, как угольки. Зуко прикусил нижнюю губу (на ней остались красноватые отпечатки; Катаре стоило большого труда оторвать взгляд от них) и обжег ее лицо дыханием. — Научимся? — на выдохе прошептала южанка. В следующее мгновение мир перевернулся. Зуко оказался сверху, а она сама — на траве, холодной и чуть мокрой от осенней сырости. Но сейчас Катара этого не замечала. Существовали только горячие губы мага огня, касающиеся ее лица: лоб, висок, скула, щека, нос, верхняя губа, нижняя... какая-то непонятная истома, которой девушка ни разу не ощущала до этого. Желание подаваться ему навстречу, подставляться под теплые, мягкие поцелуи, не требовательные, а такие... такие... Катара не могла подобрать определения, да это и не было нужно. Зачем, когда можно раствориться во всем этом? Горячие губы, горячее, влажное дыхание, руки Зуко, обнимающие ее за талию. Кажется, они немного дрожали, но парень крепко и даже жадно прижимал ее к себе, зарывался лицом в ее волосы в перерывах между поцелуями и, кажется, что-то шептал, но что — она не могла разобрать, слова перекрывались шорохом дыхания, но восхищенную, влюбленную интонацию и прерывистую от эмоций речь девушка слышала. И было приятно. Так незнакомо, но так хорошо: поцелуи, ладони на ее талии, пальцы, слабо комкающие ткань ее одежды... влажное дыхание, вновь касающееся ее губ... Катара горячо выдохнула и обвила обеими руками его шею. Колени странно шевельнулись: ей хотелось обнять его и ногами тоже, но девушка постыдилась такого желания и лишь прижалась к принцу сильнее, неумело, но пылко отвечая. Губы начали странно болеть: пульсирующая, совсем слабая боль. Слабая — и приятная. И пульсация в губах — будто в такт биению сердца, быстрому, громкому, бьющемуся о ребра, как нетерпеливый гость. Внутри всколыхнулось недовольство, когда поцелуй с забавным чмокающим звуком разомкнулся, оставив на губах Катары ощущение пустоты и неприятного холодка. — Зуко... — чуть невнятно пробормотала она, пытаясь притянуть юношу к себе снова. На щеках вновь полыхал румянец: «Я так веду себя... это плохо... наверное...» — но мысли, и без того обрывочные и блеклые в сравнении с ощущениями, рассеялись стаей пугливых птах, когда Зуко вновь пылко поцеловал ее: грубее и жарче, чем раньше, сильнее вжимая ее в траву. Пальцы крепче сжали ткань на ее талии. Под закрытыми, по-детски зажмуренными веками растекались разноцветные пятна, будто кто-то щедрой рукой плеснул на мокрый лист бумаги яркие краски. Пульс отдавался в висках и шее. У Катары даже не сразу получилось сфокусировать на юноше блуждающий взгляд, когда он, наконец, отстранился. Да это и не понадобилось, потому что в следующую секунду он прикоснулся губами к ее подбородку — и вверх, вверх по линии косточки, до самого... — Отпусти мою сестру, ты, извращенец! Молодые люди резко оторвались друг от друга и воззрились на Сокку, стоящего с бумерангом наголо, с одинаковым выражением злости и смущения на лицах. — Сокка... — начал было Зуко, но парень спихнул его с Катары и крикнул так, будто рвал на груди рубашку: — Катара, беги, я оглушу его! — бумеранг оказался в опасной близости от головы несчастного мага огня, но тут смуглую руку воина племени воды перехватила такая же смуглая, но более тонкая ладонь. — Сокка, прекрати! — рыкнула Катара, отпихивая брата в сторону. — Мы просто целовались! — Мы просто что?! — лицо парня исказилось таким искренним ужасом, что Катаре даже сделалось смешно. — Це-ло-ва-лись. Это когда мальчик и девочка прикасаются друг к другу губами, — она с нервной улыбкой на лице постаралась изобразить это ладонями. Ситуация выдалась анекдотическая, но сердце все равно билось испуганно и быстро: как брат отреагирует?.. — Я знаю, что такое поцелуи! — возмутился он. — Я целовался раньше тебя! Но целуются, когда встречаются! Катара и Зуко переглянулись, и лица их вновь залила краска смущения. — Эм... Сокка... — маг огня взъерошил себе волосы. — Тут такое дело... — подхватила Катара, также теребя прядку. — Мы встречаемся, — наконец, напрямик выдал Зуко и демонстративно прижал Катару к себе. Судя по шокированному лицу Сокки, он явно не ожидал такого поворота событий. Юноша растерянно пробормотал: — А... а как... — но затем смешно тряхнул хвостиком и решительно схватил Катару за руку. — Пойдем поговорим... наедине, — многозначительный взгляд, посылающий мысленный приказ «Уходи немедленно!» вперился в Зуко. Маг огня демонстративно фыркнул, подхватил с земли удочку и забытый завтрак и ушел вниз по течению реки, всем своим видом источая независимость и оскорбленную честь. Едва парень скрылся, Сокка схватил Катару за плечи и с силой тряхнул: — Почему я обо всем узнаю последним?! И... почему с ним?! Это же... Зуко! — Восхитительный аргумент! — не удержавшись, прошипела Катара и резко высвободилась из его рук. — Если ты не знала, то у него есть девушка! — Я знала! И они уже расстались! — таким же возмущенным тоном выдала Катара. — Ты что, думал, что я буду встречаться с чужим парнем?! Сокку, кажется, немного смутило ее искреннее возмущение. Он слегка взъерошил пальцами свой волчий хвост воина и фыркнул: — Кто вас, девчонок, знает... Катара глубоко вздохнула, стремясь успокоить себя прохладным сырым воздухом. Очень хотелось накричать на непутевого братца, но, с другой стороны, все его возмущения более чем понятны. Он просто за нее волнуется, и поэтому... Мягко улыбнувшись, Катара обняла Сокку за плечи и ласково провела ладонью по его затылку, как всегда делала, чтобы задобрить старшего брата. — Сокка. Мы с Зуко правда встречаемся. Ты узнал об этом не последним, а... — она чуть замялась, желая сказать, что первым, но... Тоф и ее расспросы о поцелуях, Аанг и немного неловкая беседа с ним сегодня утром... Катара смущенно вздохнула: — Ладно, последним. Парень, едва-едва успокоившись от глажки по затылку, вновь вскинулся: — Я же говорил! Но Катара почти насильно удержала его в объятиях. — Сокка, Зуко мне очень нравится, — мягко и терпеливо продолжила она. — Он хороший и добрый парень. Мы целовались, потому что я сама попросила. ...и вновь разрушено зыбкое спокойствие... — Чего?! — горячие руки воина племени воды стиснули ее плечи. — Ты еще маленькая для такого! В горле Катары родилось и там же издохло раздраженное рычание, но глаза все равно так и полыхали злостью. — Мне пятнадцать! Столько же, сколько твоей ненаглядной Суюки! — Это совсем другое! — все еще злясь, но уже с проступившими на скулах и щеках ядрено-алыми пятнами прошипел парнишка. Катара отстранилась от него на несколько шагов и замерла, скрестив руки на груди, всем своим видом говоря: «Да неужели?». Несколько минут брат и сестра боролись взглядами: возмущенный против скептичного и сравнительно спокойного. Наконец, Сокка обреченно вздохнул и махнул рукой, мол, делайте что хотите. — Ладно! Встречайтесь. Но если он тебя обидит... Скептичное выражение лица Катары в одно мгновение сменилось искренней радостью, и девушка кинулась брату на шею. Все благодарные слова заменило звонкое «чм-мок!» и сияющие голубые глаза. Глядя в них, Сокка против воли расплылся в немного неловкой, широкой улыбке. На пару секунд он обнял Катару в ответ, но вскоре очнулся и смущенно отстранил от себя. — Ну ладно, ладно... хватит нежничать, вон, с Зуко своим иди, ему нравится, — ухмыльнувшись, парень с крайне противным чавкающим звуком поцеловал воздух... и тут же, охнув, отшатнулся назад: его хлестнул по груди небольшой водяной хлыст. — Я тоже тебя люблю, братик, — очаровательно улыбнувшись, Катара помахала ему рукой и побежала туда, где скрылся опальный принц огненной нации Зуко — ее молодой человек. А Сокка остался на прежнем месте, мрачно глядя вслед счастливой сестрице. — Парень... встречаются они... — пробурчал он вполголоса и отвернулся со смесью ностальгии и остаточного возмущения на лице. «А ведь еще совсем недавно она лепила снеговиков... — юноша печально вздохнул и тут же фыркнул: — Но что это у них за поцелуи вообще! Этот огненный придурок мне сестру совратит такими темпами! — парень быстрыми, широкими шагами пошел к лагерю, чтобы не видеть этого действа. — И вообще, нашла с кем сравнивать! У нас с Суюки все было по-другому!» За этими возмущениями юноша уже почти дошел до лагеря, как вдруг остановился. Точнее, его остановили. Теплая, мягкая, но сильная ладонь зажала рот, вокруг поясницы обвилась вторая рука, а ухо обожгло горячим дыханием: — Попался! — его развернули к себе, и Сокка вновь увидел сияющие лиловые глаза, которых нет ни у кого больше на целом свете, широкую улыбку красивых, пухлых губ, россыпь веснушек на бледном лице... руки, державшие его в плену, обвились вокруг шеи, и воительница Киоши, прибывшая в лагерь полковника Линга час назад, прижалась к молодому человеку всем телом. — Ты куда пропал? Я уже и разместилась, и местность немного обследовала... — она подняла голову. Теперь взгляд сделался из озорного и смешливого мягким и таким глубоким, что у Сокки что-то екнуло внутри, будто он вот-вот должен был провалиться в пропасть. Сокка крепко прижал Суюки к себе, рискуя оторвать от земли, и жадно зарылся лицом в ее волосы. Вообще-то они были заплетены в косу, но сейчас растрепались, и медные прядки щекотали ему щеки и подбородок, и юноша улыбался, как полнейший придурок. — Я ребятам хотел сказать, что ты приехала... А ты всю местность обследовала? — улыбался он глупо, но глаза сияли искренним счастьем. — Я тут один живописный берег знаю... он... Договорить ему помешали губы Суюки. Точнее, то, что она их облизала, и они расцвели, как влажный цветок. А еще точнее то, что Сокка не удержался и, поймав ее за подбородок, крепко поцеловал. Податливые, мягкие, покорно приоткрытые, чутко отзывающиеся на каждое его прикосновение... целовать ее было безумно приятно. Сокка как будто проваливался в поцелуй, забывая даже о том, что сейчас один огненный придурок неизвестно что творит с его сестрой. Когда молодые люди неохотно отстранились друг от друга, ресницы Суюки дрожали — Сокка явственно это видел. — Так... что там за берег? — тихо пробормотала девушка. Она прижималась к воину племени воды так тесно, что он чувствовал, как неровно поднимаются и опускаются ее плечи, как она чуть-чуть дрожит, будто от слишком сильных эмоций... вспомнить, что там, в самом деле, за берег Сокке стоило большого труда. — Ну, там... — он попытался изобразить что-то руками в воздухе. — Речка, берег красивый... я покажу. Парень потащил Суюки за собой, но прошли они только несколько шагов: после этого пальцы Сокки внезапно оказались на талии девушки вместо ее запястья, одна ее ладонь очутилась на его шее, а вторая на затылке, горячее дыхание вновь коснулось его рта — а затем теплый воздух сменился жаркими губами. Кровь ударила Сокке в голову, обожгла ярко-алой краской уши и щеки. Парень еще шел куда-то, но уже не ориентировался в пространстве и даже пару раз споткнулся о пеньки и кочки, но так и не оторвался от чужих губ, горячих и очень мягких. Когда они целовались впервые, на Змеином Перевале, у него на губах осталась бордовая помада, но сейчас Суюки была не в гриме... тем не менее красные следы все равно оставались, только не от косметики. Сокка сам не понял, как так случилось, но когда он открыл глаза после череды поцелуев, Суюки оказалась прижата к дереву. Она часто и неглубоко дышала через приоткрытый рот, и глаза ее, странно затуманенные, блестели... даже сияли. — Я скучал... — пробормотал Сокка, прижимаясь лбом к ее лбу. — Я тоже... — теплые ладони быстро взобрались по его спине, не то лаская, не то ощупывая в попытке убедиться, что он здесь, рядом, по-настоящему, и они действительно вместе после полуторамесячной разлуки. Под тканью рубашки по горящей коже разбегались колючие иголки, сердце, будто подгоняемое ими, билось часто-часто, и Сокка прижимался к Суюки теснее — тем самым вжимая ее в дерево — и порывисто целовал лицо. Кожа девушки казалась сладкой на вкус и очень, очень мягкой на ощупь, ее прерывистое, откровенно-громкое дыхание заглушало стук сердца в ушах и собственные сбивчивые слова. Сокка сам не понимал, что именно говорит. Что-то о том, что очень-очень скучал, что любит ее... зато он слышал прерывистый шепот Суюки: — Мне без тебя постоянно скучно... — она брала его лицо в ладони и долго, нежно целовала в губы. — И засыпать было тяжело... — она проводила по его рукам, по груди и животу, и кожа под рубашкой вспыхивала сильнее, горела и чесалась: рубашку хотелось снять. — Я так скучала, без тебя так тускло все... В какой-то момент от недостатка воздуха, глотаемого торопливыми короткими порциями, загорелись легкие. Молодые люди прекратили целоваться, но они все еще тяжело дышали и сжимали друг друга в объятиях. Воин племени воды остался без своего знаменитого хвоста: лента от него украшала запястье воина Киоши, а сама девушка с наслаждением перебирала его волосы, то и дело касаясь задней стороны шеи, горячей, жгущей ладонь. Дрожащие пальцы Сокки комкали ткань простой рубашки на талии Суюки: она была одета в очень простую походную одежду, ничего не нужно было распутывать, и так хотелось дотронуться до обнаженной кожи. Сокка ни разу не касался ее под одеждой, только держал за руку, а сейчас, сейчас... она — спустя полтора месяца! — рядом, живая, даже без повреждений, с опьяненной улыбкой на ярко-алых губах и дрожащими бликами в темно-лиловом взгляде... Молодой человек почти робко приподнял ткань ее одежды и осторожно коснулся кожи. Выпустил воздух сквозь сжатые зубы: такая горячая, такая гладкая... — и полувопросительно заглянул в глаза: можно? — Я люблю тебя, — вместо ответа прошептала Суюки и легонько прихватила губами кожу у него на шее, чуть ниже уха. Оглушенный ее словами, обожженный поцелуем, Сокка с прерывистым выдохом быстро провел обеими ладонями по гибкому телу. Под мягкой кожей ощущались литые мышцы, но тело Суюки было неидеально: пальцы вдруг споткнулись о что-то грубоватое, выпирающее... остановились... бережно погладили... Суюки запрокинула голову и негромко застонала, то ли вжимаясь в ствол дерева, то ли выгибаясь ему навстречу. Руки, сомкнутые вокруг шеи Сокки, задрожали. — Что это? — немного хрипло прошептал парень, продолжая бережно очерчивать подушечками пальцев полоску кожи. — Шрам... — она мешала слова с поцелуями и прерывистым, жарким, как пламя, дыханием в диковинное зелье. — В тюрьме... Ладонь Сокки резко замерла — и юноша вскинул на воина Киоши потрясенный взгляд. Он знал, всегда верил, что она сильная, смелая, что ее не так-то легко даже просто поранить. Кох побери, она почти справилась с той чокнутой девчонкой Тай Ли! В одиночку взяла в заложники начальника тюрьмы! Понравилась его отцу! Но сейчас в его голове звучал издевательски голос чокнутой-девчонки-номер-один-во-всем-мире-Азулы: «Так это ты — Сокка, правда? Моя любимая пленница часто упоминала твое имя. Она верила, что ты придешь и спасешь ее. Конечно, ты так и не пришел, и она забыла о тебе...» — Сокка?.. — мягко прозвучал голос Суюки. Щеки Сокки коснулась ее теплая ладонь. — Сокка, что случилось? На тебе лица нет. Ласковые, обеспокоенные глаза... в воображении Сокки, всегда чересчур живом, их подернула пелена болезненных слез. — Суюки, я... — его голос дрогнул, договорить юноша не смог — только вновь порывисто прижал ее к дереву и поцеловал: все так же пылко — и нежно, топя ее в этой нежности, в безмолвной просьбе о прощении за то, что не пришел. Отстранившись, он почти отчаянно прошептал ей в губы: — Я люблю тебя. Я никогда больше никому не дам тебя обидеть, обещаю! Губы девушки и что-то в ее глазах как-то совсем беззащитно дрогнуло. Она мягко обвила его шею и прильнула к груди, непривычно послушная, непривычно... хрупкая. «Спасибо», — услышал он едва различимый голос и сильнее сжал руки вокруг ее талии, стремясь закрыть ее в своих объятиях как можно надежней.