«Она налетит, И никнут осенние травы, Сгибаются дерева. Воистину, горы и ветер, Съединяясь, рождают бурю.» Бунъя-но Ясухидэ
Подлетая к Омашу, Аанг то и дело в волнении поглядывал вниз, перегнувшись через седло Аппы: он уже успел представить себе огромные полчища магов огня, окружившие город, подобно черному волнующемуся морю из закованных в доспехи воинов. И его тревога усилилась еще больше, когда через полтора дня полета от лагеря полковника Линга они действительно увидели армию магов огня — как показалось мальчишке, это была настоящая многомиллионная армия, ведь она надвигалась на город, который он любил так же сильно, как родной Храм Воздуха. «Команда аватар», заволновавшись, принялась обсуждать, что с ними делать. Сокка тут же предложил атаковать, «пусть они почувствуют силу бумеранга!», но его отговорили все остальные: у команды из восьмерых человек, шесть из которых — подростки нет ни единого шанса против вооруженной до зубов армии в несколько сотен человек. Они долго спорили, пытаясь хоть что-то придумать, но все планы разбивались о контраргументы — им нельзя было рисковать, и ребята с тяжелым сердцем полетели дальше. Оставалось лишь возносить молитвы духам о том, чтобы маги огня не успели в Омашу раньше них. Сейчас они уже подлетали к городу, и каждый с невольной радостью отмечал, что территория вокруг абсолютно чиста и мирна, словно никакой войны в мире и вовсе не существует. Однако минутную радость вскоре перекрыло всеобщее волнение. Аанг готов был поклясться, что слышит стук сердец своих друзей, тревожный, гулкий и беспокойный. Наконец, Сокка решился выразить то, что тревожило всех: он придвинулся ближе к Буми и негромко спросил: — Царь Буми.... эээ, Ваше Величество... скажите, сколько у нас будет времени, когда мы... — юноша махнул рукой куда-то в сторону приближающихся городских стен. — Десяток часов, не больше, — негромко, без тени своего обычного веселого безумия, отозвался «Его Величество». Аанг взволнованно прикусил губы и принялся нервно поглаживать пальцами резьбу на посохе, а у Сокки изумленно и испуганно расширились глаза, да и все остальные были в той или иной мере напуганы. — Всего десять часов?! Это же очень мало! У вас есть хоть какой-нибудь план? К их разговору уже пристально и внимательно прислушивались все остальные: сосредоточенно нахмурилась Суюки, испуганно заблестели глаза Катары, по-детски напуганным выглядел Куэй, с каждой секундой смотрел все более хмуро Зуко, Аанг весь обратился в слух, и Сокка не отрывает взволнованного взгляда от Буми. — Я расскажу все на совете, — мягко ответил тот. — Только... Аанг, я очень прошу тебя, — на руку мага воздуха легла грубая, мозолистая ладонь, и мальчик вскинул на друга чуть испуганный, но серьезный и внимательный взгляд. Он уже успел приготовиться услышать завещание на случай смерти Буми, но все оказалось несколько проще: — Не спорь, когда я попрошу тебя остаться во дворце, — он нахмурился. — А я попрошу. — Но, — Аанг подался вперед, намереваясь решительно возразить, глаза его ярко блеснули. — Но я даже не был ранен тогда, в лесу! Помнишь? — Стычка в лесу и осада Омашу — это разные вещи, Аанг! — несколько раздраженно вставил Зуко, скрестив руки на груди характерным жестом. — Тебе правда лучше остаться. Аанг обвел друзей глазами. Он и сам понимал, что это чистой воды безумие, если то, что рисовало его воображение, хотя бы частично правда. Но оставаться в безопасности, пока его друзья сражаются? Снова быть бесполезным? — Я могу сделать хоть что-то? — тихо спросил мальчик. — Можешь, — Буми взъерошил ему волосы. — Отправишься в госпиталь. После каждой новой атаки, в минуты передышки, туда поступают полчища раненных. Все, кто способен перевязывать и давать лекарства, отправляются туда. Если только ты не боишься крови... — Не боюсь, — решительно отрезал Аанг, хотя на самом деле совсем не был так уверен в своей выдержке. Беседа продолжалась бы и дальше, если бы мальчик не понял, что настало время снижаться, и не направил Аппу вниз, к до боли знакомым стенам. Увидев, что их украшает ярко-изумрудное знамя, весело трепещущее на ветру, юный маг воздуха широко и радостно улыбнулся: — Я так рад, что ты отвоевал Омашу! — искренне проговорил он. — Когда я увидел его под флагом огня, это было... — сердце его едва ощутимо екнуло и сжалось. — Ужасно. Омашу всегда казался мне неприкосновенным. — Так и есть, Аанг, — неожиданно жестко проговорил Буми. — Омашу никогда не подчинится народу огня по-настоящему... — он помолчал несколько кратких мгновений, задумчиво глядя в сторону города, и объяснить, что отражалось в его глазах и лице было бы, наверное, невозможно: смесь жесткости и неуловимой нежности, тепла и чего-то, похожего на выражение человека, который дает клятву... а затем он слегка встряхнул головой и улыбнулся: — Давай туда, на площадь перед дворцом. Прохладный ветер шевелил складки одежды, и солнце скользило по гладким стенам, выточенным из цельного камня магией земли... Омашу казался таким же мирным, как и всегда, даже слышались доносящиеся откуда-то из города знакомые звуки скольжения ящиков по почтовым горкам. И встретили их очень радостно: на рык Аппы выбежали слуги и, увидев, кто прилетел и на чем, буквально остолбенели с выражением радости и неверия на лицах. Казалось, они едва сдерживаются, чтобы не броситься Буми на шею с криками о том, что они безумно скучали. Буми кивнул им с улыбкой, но сразу же деловито бросил: — Разошлите самых быстрых ястребов к генеральскому совету, пусть соберутся в зале заседаний через полчаса. На Омашу надвигается армия огня. Радость мгновенно сменилась растекающейся по щекам бледностью и испугом. Натолкнувшись на посуровевший взгляд царя земли, слуги мельком поклонились и бросились обратно во дворец, рассылать письма. Зал для заседаний представлял собой огромных размеров помещение продолговатой прямоугольной формы с большими окнами в красивых изящных рамах. Стены украшали гобелены, повествующие о различных военных и экономических подвигах царства земли: первый камень, заложенный в основание Великой стены Ба Синг Се, первый отряд Дай Ли, тогда еще считавшихся национальными героями, аватар Киоши, сражающаяся с Чином-Завоевателем — на гобелене их сражение выглядело намного более впечатляюще, чем то, что показывала Аангу сама Киоши — и, конечно, военные подвиги предков Буми. Центр же зала занимал огромный прямоугольный стол, устланный картой мира от края до края. Во главе стола — кресло, больше напоминающее трон, с высокой резной спинкой и подлокотниками в виде кротобарсуков. Туда с размаху упал Буми и жестом предложил друзьям расположиться вокруг себя. Куэй немного замялся, не зная, куда ему сесть: как правителю царства земли, причем главенствующему над Буми, ему полагалось бы сесть на его место или, по крайней мере, напротив, но, судя по смятенному и смущенному выражению лица, юноша не чувствовал себя вправе сделать это. Заметив замешательство «коллеги», Буми хмыкнул и смещением пола под ногами пододвинул ему кресло по левую руку от себя. Аанг уселся по правую, рядом с ним — Катара, а дальше Сокка и Тоф. Напротив, рядом с Куэем, расположились Зуко и Суюки. Стоит отметить, что Катара и Зуко несколько беспокоились: они оба вспоминали свои прежние неудачные военные советы. Зуко одолевали мрачные воспоминания, а Катару — ощущение неловкости и страх показаться глупой снова. Впрочем, у них не было достаточно времени, чтобы погрузиться в переживания, поскольку вскоре двери грохнули, открываясь, и на пороге предстали шестеро запыхавшихся мужчин средних лет в богато украшенной военной униформе. Буми кивнул им и жестом велел присаживаться. — Представляю здесь присутствующих, чтобы ответить на вопросы: здесь находятся: опальный царь земли Куэй, готовый помочь нам отбить свое королевство у Лорда Огня, аватар Аанг, да, он жив, оставьте расспросы на потом, Катара и Сокка из Южного племени воды, предводительница воинов Киоши Суюки, принц огня Зуко — наш верный, — он обвел генералов пристальным взглядом, — верный соратник и Тоф БейФонг, моя ученица. — Что?! — вскинулась названная, всем своим видом спрашивая, почему она не в курсе. Буми хихикнул и усадил ее обратно легким движением пятки и земли под ногами Слепого Бандита. — Все они, — невозмутимой скороговоркой продолжал он, — мои верные друзья, вы можете полностью полагаться на них как на воинов и магов, и они имеют полное право слышать все, о чем мы будем здесь говорить. А теперь начинаем. Генералам, несколько оглушенным потоком информации, не оставалось ничего, кроме как подчиниться и погрузиться в более привычную им сферу: в продумывание военных операций. Буми выглядел серьезным, сосредоточенным, почти пугающе спокойным — не безумный гений, но правитель, готовый до последнего защищать свой город. — Мне стало известно, что на Омашу надвигается армия солдат огня, — жестко проговорил он. — У нас очень мало времени, действуем быстро. — Когда? — коротко спросил один из генералов, широкоплечий мужчина с короткой черной бородкой, покрывающей щеки от ушей и до рта. — До ночи уже будут здесь. Воздух шевельнулся от почти синхронного глубокого выдоха. Генералы Буми явно старались держать себя в руках, но один из них все же не выдержал и издал нечто среднее между рычанием и стоном, и его сосед сочувственно похлопал его по плечу и спросил у своего господина: — Вы уже что-то придумали, вероятно? — он слабо усмехнулся. — Я же вижу, что придумали. Буми ухмыльнулся в ответ, но тут же серьезно кивнул. — До темноты мы должны увести тех, кто не способен сражаться, в подземную часть города, там они будут в безопасности. Генерал Юдей, займитесь этим, — названный кивнул и сделал пометку в небольшой потертой кожаной книжечке. — Если кто-то из горожан вызовется помочь — не останавливайте, организуйте пункты выдачи обмундирования. — Этим займусь я, — слегка улыбнулся один из генералов, худощавый мужчина с седыми усами, но угольно-черными густыми бровями. — Хорошо. Наши силы должны быть равномерно распределены по периметру городских стен, ни одно укрепление не должно остаться без людей. Генерал Хао, Вы берете две восточные башни, Джин, Вы — две западные. Ву и Шенг — за Вами северные башни, Юдей, за Вами южные. Распределите своих людей в отряды: часть должна защищать стены, часть — башни, не забудьте об орудиях... — глаза царя безумно и яростно сверкнули. — Устроим им дождь из камней! — и кулак с силой впечатался в раскрытую ладонь, а на губах сверкнула широкая улыбка. — Я возьму на себя подход к воротам, туда они бросят основные силы. Если где-то понадобится срочная помощь, — он обвел своих генералов глазами, — зовите, добрый дедушка Буми покажет вам мастер-класс, — столетний маг хихикнул и перевел взгляд на «команду аватар», и улыбка его сделалось мягкой и ободряющей: — Теперь вы, ребята. Зуко, Сокка, Суюки и Тоф — вы поможете нам держать оборону. Зуко и Суюки остались серьезны и спокойны, только Суюки потянулась рукой по столу, будто хотела коснуться руки своего воина, но вовремя очнулась, и пальцы обмякли на столешнице, более никак не выдавая ее волнения; Зуко же спокойно и сосредоточенно кивнул, готовый помочь. Сокка выглядел несколько обеспокоенным, но едва ли испуганным, он тут же деловито потянулся проверить бумеранг и меч... а Тоф осталась в своем репертуаре: широко улыбнулась и ударила кулаком о ладонь: — Да, надерем им огненные задницы! Генералам явно неловко было слышать подобное от миловидной маленькой девочки, которая никак не производила впечатления сильнейшего мага земли, поэтому они переглянулись с недоумением. Буми хмыкнул, смеясь над тем, насколько они заблуждаются, и весело посмотрел на девочку: с каждым днем она нравилась ему все больше и больше — а затем обратился к остальным: — Аанг, — он произнес его имя с легким нажимом, — Катара, вы отправитесь в госпиталь... Ваше Величество? — он удивленно взглянул на Куэя. — Я хочу отправиться туда, — твердо заявил молодой человек. — Только пусть кто-нибудь присмотрит за Боско, его в последнее время тошнит от этих всех полетов... — он немного смущенно покосился на генералов, явно удивленных такому решению бывшего правителя царства земли, но, кажется, удивленных приятно. — Хорошо, — Буми пожал плечами: сейчас ему было немного не до того. — Катара объяснит вам, что нужно делать... — Не объясню! — Катара резко вскочила на ноги, и где-то за пределами дворца на берег тихого садового пруда плеснула сильная волна. — Я не собираюсь сидеть здесь, сложа руки, пока мои друзья в опасности! Она вся полыхала праведным гневом. Возможно, он был бы слабее, если бы этот человек, этот чокнутый (Катара еще не забыла ощущение, когда по твоему телу расползается проклятый леденец, жесткий, как скала!) не посмел распоряжаться жизнями ее друзей, и в особенности — Сокки... и Зуко. Теперь еще и Зуко. — Сладость, — Тоф дернула ее за рукав. — Слушай, я могу ошибаться, но тебе не кажется, что сейчас не время для таких выступлений? — Мне все равно! — девушка резко выдернула руку. — Я должна пойти в бой, и я пойду. Я не могу оставить своих друзей, я должна защитить их! — ее взгляд задержался на Сокке: как она оставит своего маленького братика без присмотра?! — и скользнул к Зуко. Он внушал больше доверия и уверенности, что вернется из боя со всеми целыми конечностями, чем несерьезный и пугливый сентиментальный Сокка, но все равно она будет изводить себя тревогой, зная, что где-то в считанных метрах от нее ее возлюбленного пытаются убить. А значит, нужно сделать все, чтобы этого не произошло, и мнение всяких там развалин ее не интересует! Вот только, какое коварство, те, кого она хочет защитить, на его стороне. Катара видела это по глазам: взгляды друзей были мягкими, понимающими, даже нежными, но по ним все становилось понятно. — Катара... — Сокка протянул к ней руки, но девушка вывернулась: — Что? Сокка, я не могу сидеть здесь и знать, что тебя пытаются убить! — ее голос сорвался, зазвенел подступающими слезами: одной фантазии, где любимых ею людей давят камнями, жгут огнем, да попросту затаптывает бесчисленное количество солдат, хватило, чтобы напугать ее до полусмерти. Тонкая рука метнулась вперед и сжала плечо брата, а взгляд из гневного стал растерянным и даже немного робким. — Я боюсь за тебя, Сокка... — Катара, все будет хорошо. Слышишь? — он сжал ее плечи в ответ. — Я тебе обещаю, я вернусь живым и невредимым, и принесу тебе пару шлемов огненных как трофей! Катара фыркнула и недоверчиво покачала головой, пытаясь сдержать невольную улыбку: так искренне и по-мальчишески смело, нахально прозвучали его слова. «Эта самоуверенность его и погубит, — проворчала она про себя, — вот увидите.» Видя, что сестра не собирается сдаваться в плен его воинскому обаянию, Сокка метнул беспомощный взгляд в сторону Зуко, мол, ты чего застыл, ты стал ее парнем, вот, принимайся за работу! Юноша поймал этот взгляд и постарался сказать как можно мягче и спокойнее, копируя интонации дяди (получалось откровенно плохо: его тон был, скорее, серьезным и твердым): — Я о тебе волнуюсь. Пожалуйста... — он протянул руку, чтобы коснуться ее запястья. — Останься в замке. Здесь ты будешь в большей безопасности. Катару тронула его забота, даже что-то дрогнуло в груди... но она все равно упрямо закусила губы и покачала головой. Она уже чувствовала, что готова сдаться под мягкими, беспокойными, любящими взглядами своих друзей — и все же упрямство еще заставляло сжимать губы и мотать головой, точно ребенок. Желание любой ценой защитить друзей не уменьшилось, но где-то на уровне интуиции девушка понимала, что вряд ли ее отпустят. И потому невольно дрогнула и расслабилась, будто уже была готова к этому, когда ее плеча легонько, робко коснулась рука Куэя. — Катара, раненым потребуется ваша помощь. Здесь вы сможете сделать больше, чем там, на поле битвы. А если вы сами погибнете? — об этом девушка даже не подумала: желание защитить друзей перекрывало инстинкт самосохранения, и от слов бывшего царя она немного вздрогнула, по спине пробежал холодок. — Я думаю... то есть, я не уверен, но я полагаю, что вашим друзьям будет спокойнее, если вы останетесь здесь, чем если вы будете сражаться где-то там, и им придется за вас волноваться. Об этом Катара тоже не подумала. Вздохнув, она еле заметно опустила голову, признавая чужую правоту. И тут же эстафету перехватила Суюки. — Тебе небезопасно появляться там, — она ласково погладила ее по волосам, словно младшую сестренку. — Ты маг воды, и если ты используешь магию — солдаты тебя узнают и будут пытаться убить. «Ну хватит уже, — беспомощно подумала Катара, невольно подставляя голову под ласкающую ладонь, как будто кошка. Гнев и готовность бежать и хоть сейчас сражаться со всеми магами огня на свете сменилась усталостью и странной печалью. — Я все поняла...» — А я буду рядом, — Аанг светло ей улыбнулся. — Вдвоем не страшно, правда? Девушка слабо улыбнулась в ответ: конечно, не страшно... да и не будет у них времени бояться. Устало вздохнув, Катара опустилась на свое место и хотела было уже извиниться, но не успела: Сокка приобнял ее за плечи и ободряюще мягко улыбнулся. — Со мной все будет в порядке, сестренка. — Да и вообще, не волнуйся ты так, царевна! — Тоф легонько пихнула ее в бок костяшками пальцев. — Я и Суюки присмотрим за этими двумя! — Эй, я воин, а не ребенок! — обиженно вскинулся Сокка. — За мной не нужно присматривать! Хихиканье Тоф в ответ показалось Катаре практически зловещим, будто она замышляла что-нибудь очень нехорошее. — А теперь, ребята, если вы уже все обсудили, — Буми, до этого сидевший, подперев щеку рукой с умиленным видом, деликатно покашлял в кулак, — я предлагаю обсудить подробнее, где и какой отряд будет находиться. Катара густо покраснела: ей почудился упрек в интонации царя земли — развела здесь истерику на ровном месте! — и прижала ладони к щекам, пытаясь прикрыть румянец. Через некоторое время зал заседаний опустел, и ребята разошлись кто куда, растерянные и полные дурных предчувствий. Им впервые предстояло участвовать в настолько масштабной схватке, впервые предстояло драться в рукопашную — не с танка, не с Аппы (Сокка заикнулся было об этом, но Аанг брызнул на него таким возмущением, что юноша немедленно осознал всю глупость и неуместность своей затеи), а вручную, с огромным количеством людей, которые хотят тебя убить. Да и земной кувалдой от своих же прилететь может, чего уж там... у камнепада глаз нет, на кого падать не выбирает. Пытаясь отвлечься от тревожных мыслей, друзья принялись делать кто во что горазд. Куэй решил наконец-таки принять ванну и подремать немного на нормальной мягкой кровати, отдохнуть перед своим собственным боем — только не с магами огня, а со смертью, пытающейся закончить то, что начали «саламандры». Аанг побрел по коридорам дворца, медленно, будто пришибленный: он был рад снова увидеть знакомые извилистые переходы, но теперь здесь даже дышать становилось тяжело от тревоги, густым маревом повисшей в воздухе. Вскоре он, устав справляться с тяжелыми мыслями в одиночку, пришел в сад, где собрались все его друзья. Суюки и Сокка занялись чисткой и заточкой своего оружия, а Тоф и Зуко решили немного повыбивать друг из друга пыль, разогреваясь перед настоящей схваткой, но вскоре сошлись на том, что лучше поберечь силы и просто немного отдохнуть. Желая забыться, Катара завязала разговор с друзьями, но он не клеился — мыслями они все, даже те, кому не полагалось, уже находились на стенах, поджидая врагов и готовясь сделать все для победы. Махнув рукой на безнадежную затею, Катара просто легла под бок к Зуко и прижалась щекой к его груди. Ей хотелось бы, чтобы их облепили и все остальные: чтобы ее пальцы запутались в волосах Аанга, за плечи ее обнимал Сокка, волосы перебирала Суюки, а где-нибудь на коленях примостилась бы Тоф — только так, как казалось Катаре, она смогла бы почувствовать себя в безопасности и осознать, что все ее друзья здесь, и им ничего не угрожает, но девушка стеснялась просить о такой глупости. Ей казалось, что она прикрыла глаза всего лишь на пару мгновений, каких-то несколько минут слушала ровный стук под его ребрами... но когда она открыла глаза, над городом уже сгустились сумерки. Девушке почудилось, будто она уже слышит зловещий топот тысяч копыт комодоносорогов, слышит лязг оружия и доспехов, шипение пламени, срывающегося с рук... Огромного усилия ей стоило медленно разжать судорожно сжавшиеся на рубашке Зуко побелевшие пальцы. — Уже пора, — негромко проговорил маг огня. Никого, кроме него, в саду больше не было: краем уха Катара слышала, как они расходились. — Скоро будет бой. — Зуко... — едва слышно прошептала маленькая южанка и сильно обхватила обеими руками его горячую шею, словно надеясь удержать рядом, остановить время хотя бы таким глупым способом. — Прошу, береги себя! — ее поцелуй был порывистым и пылким, но отдавал солью слез и горечью страха. — Пожалуйста... — она уткнулась лбом куда-то ему в ключицу. — Все будет хорошо, Катара, — почти прошептал Зуко, проводя пальцами по ее густым волосам. — Поверь мне. — Я верю, верю... — она скрыла грустную усмешку у него на груди, потому что тысячи неозвученных «но» зудели в голове роем назойливых ядовитых мух. Как ей хотелось бы заморозить это долгое-долгое мгновение: горячие руки на ее спине, запах Зуко, ощущение его присутствия рядом, и никто не пытается ни убить его, ни сделать больно... и он сам не собирается оставлять ее в одиночестве, метаться, бояться и содрогаться от ужаса перед картинами своего воображения. Но вот мгновение поменялось: неподалеку послышались шаги. Катара неохотно отстранилась от Зуко на приличествующее расстояние — и вовремя, потому что вошел Сокка. Его было немного странно видеть в доспехах магов земли, но, впрочем, ничуть не менее странно, чем в амплуа «Вонга Огня». — Кхм, — Сокка, еще не привыкший, что Катара теперь обнимается с кем-то кроме него и Аанга, смущенно потер заднюю часть шлема рукой. — Ну... вот и я. Эти доспехи не очень удобные, но ты можешь за меня не бояться. Катара шагнула к брату, протягивая руки для объятий. — Мой милый маленький братик слишком худенький для кузнецов из царства земли? — она хихикнула, поддразнивая молодого человека, и легонько погладила его щеку, не скрытую забралом, кончиками пальцев — вся ладонь под шлем не пролазила. — Доспехи выглядят надежно, но ты... — девушка шмыгнула носом. Глаза у нее были на мокром месте, но выдержка еще не сдала позиций. — Береги себя тоже, ладно? Я вылечу, если что, но... — выдержка треснула по швам, и она прижалась к Сокке как можно теснее, стиснула в объятиях, боясь разжать руки и выпустить его хоть на одно мгновение. Брат обнял ее в ответ, чуть неловко поглаживая по спине. — Все будет хорошо. Ну чего ты? — юноша смущенно улыбнулся: он всегда немного терялся, когда Катара начинала плакать. — Ничего, — она смахнула слезы со щек и решительно сверкнула глазами, уперлась ему в окованную металлом грудь тонким пальцем. — Но если ты вернешься раненым, я тебя убью! И не смейся! — парень и правда нервно хихикнул. — Дурак... — обиженно пробурчала Катара и, отпихнув его от себя, скрестила руки на груди. В глаза Сокке она старалась не смотреть. — Все, уходите. Вас там, наверное, уже ждут. — Я буду в порядке, обещаю, — Сокка еще раз мягко приобнял сестру за плечи, немного пихнув в сторонку Зуко, который мешал их семейному счастью. Задержав юного мага воды в объятиях на несколько ласковых, теплых секунд, юноша отстранился и, махнув рукой своему товарищу, направился сначала во дворец, где Зуко должен был переодеться в доспехи, а затем — на городские стены. Подходя к ним, юноши пожелали друг другу удачи и разделились: каждому предстояло оборонять свой участок и прикрывать спину своей напарнице. Пока Катара наполовину дремала на груди у Зуко, остальная команда аватар шепотом обсуждала, что будет делать во время всеобщей схватки и как им не потерять друг друга. Сокка высказал идею, что можно использовать Аппу, но Аанг вскочил на ноги с возмущенной речью: «Нет! Даже не думайте, понятно?! Аппа — хрупкое и беззащитное существо, вы не можете отправить его в битву за Омашу! Там будет столько людей, его обязательно ранят! — немного успокоившись, он тихо выдохнул. — И если Аппу увидят, то все сразу поймут, что я здесь, его будут стараться убить. Я не позволю вам взять моего бизона», — решительно завершил мальчик, и Сокка вынужден был отступить перед праведным гневом хозяина «боевого орудия». Спустя несколько минут обсуждений, ребята решили, что разобьются по парам. Сокка хотел взять в напарники Суюки, и уже успел размечтаться вслух о том, как это романтично: сражаться спина к спине, прикрывать друг друга и чувствовать горячее плечо, целоваться, скрестив клинки... Суюки покраснела на этих словах и закрыла его рот самым приятным способом из возможных. Пока юный воин сидел с глупым и красным лицом, она заметила: «Когда мои воины разбиваются на пары, то всегда берем девушек, лучше владеющих разными видами оружия, например, одну — с мечом, а другую — с боевым веером. Может быть, нам следует поступить также? Например, я могу пойти с Зуко или Тоф, а Сокка — с оставшимся, — она немного смущенно улыбнулась, слегка стесняясь впервые высказывать свои предложения перед командой аватар, — так мы сможем прикрывать друг другу спину и магией, и оружием». Друзья согласились и, хотя Сокка и ревновал, решили, что оставлять двух девушек сражаться в одиночку было бы бесчестно, поэтому напарницей Сокки сделалась Тоф, а напарницей Зуко — Суюки. И Зуко как раз к ней приближался. У девушки не было при себе одеяния воинов Киоши, и она явно не очень-то хорошо чувствовала себя в пускай облегченных, но все же мужских доспехах. Когда маг огня встал рядом, Суюки дружелюбно ему улыбнулась и тихо прошептала: — Волнуешься? Юноша передернул лопатками, но вспомнил, что под доспехами не видно движения, и также тихо — почему-то на стенах никто не мог говорить в полный голос, словно сгустившийся воздух не пропускал слишком громких звуков — ответил: — Немного. Суюки кивнула и крепко, как-то очень по-товарищески, стиснула его руку, заглядывая в глаза. Зуко понял, что немного смущается: они с воином Киоши были не очень-то хорошо знакомы... честно говоря, их общение состояло из сожжения ее родной деревни, побега из тюрьмы и того случая, когда Суюки его отчитала. И все же юная воительница относилась к нему удивительно дружелюбно и тепло — по крайней мере, ее взгляд и прикосновение были именно такими — теплыми и... вызывающими запоздалый стыд за ту сцену в ночном лесу. Принц огня помотал головой, решив, что не время и не место сейчас думать об этом, и тихо вздохнул, глядя куда-то вперед, туда же, куда неотрывно и жадно смотрели все остальные. Дядя рассказывал ему о сражениях, в которых ему приходилось участвовать, и маленький Зуко с жарким трепетом в груди слушал о полчищах солдат, о мгновениях, когда от тел внизу — живых и мертвых — не видно земли, когда все кругом взрывается и грохочет... теперь в его груди вновь было трепетно и жарко, а в животе — холодно. Но отнюдь не от восторга. Молчание окутало Омашу, словно полуденный зной. Тишина. Такая, что Зуко казалось, что сам воздух делается плотным и давит ему на макушку, а дышать становилось сложно, и мысли стремительно покидали голову, оставляя лишь давящее ощущение тревоги. Наверное, весь дворец сейчас замер в тревоге, в темном, гнетущем предчувствии. Может быть, где-то слышатся неумелые, грубоватые, показательно-циничные шутки, мол, Омашу за сто лет такого натерпелся, что мы еще сто штурмов выдержим и не поморщимся, у нас вообще штурм — это нормальное состояние. Может быть, где-то во дворце еще торопливо обсуждают оставшиеся нюансы планов генералы Буми, а сам царь дьявольски потирает руки и разминается, пританцовывая на месте и ухмыляясь так, что у любого его врага мороз побежит по коже. Может быть, кто-то жарко целуется перед схваткой. Кто-то проверяет оружие, кто-то старается не обращать внимания на дрожащие коленки, кто-то торопливо глотает сакэ, набирая отваги из бутылки, раз не хватает в сердце, кто-то исступленно прижимает к себе самого дорогого человека — сына, брата, мать, любимого — и хриплым шепотом молится светлым духам, но все, каждый человек в городе, от подземелий, заполненных до отказа мирным населением, до дозорных на самых высоких башнях — каждый знает, что случится сейчас. И за всей бравадой и циничностью бывалых вояк, смелостью и весельем молодых юношей, скрывается страх. И решимость. Решимость, которую придется проверить на деле. Потому что теперь воздух не просто давил на голову и с трудом проталкивался в горло. Теперь он дрожал на самом деле. В нем нарастал давящий гул, похожий на рокот в горле огромного, опасного животного, как его рычание перед мощным броском, угрожающее, кровожадное, низко-низко вибрирующее. «Земля! Она вибрирует, — Тоф, стоящая рядом с Соккой и в волнении переминающаяся с ноги на ногу, рвано вздохнула, выпуская наружу волнение. — Кох, скоро... уже скоро, я чувствую...» — Сокка? — ее голос прозвучал немного хрипло, цепкая ладонь схватила запястье воина. — Я чувствую, они приближаются. Сколько их там? — девочка лихорадочно облизнула губы. — Сокка? Юноша долго молчал, не в силах отвести взгляд от того, что надвигалось на них, и глаза его были расширены в изумлении и ужасе. Липкие мурашки побежали по его спине. — Их очень... очень много, — наконец, хрипло выдохнул он, и мысленно порадовался, что его сестра находится в безопасности, и взмолился Туи и Ла, чтобы с Суюки все было в порядке. Потому что ей — им всем — действительно было, чего бояться. На них надвигалась армада в черно-красных доспехах, блестящих в ночи и тусклых отблесках факелов, и во тьме казавшаяся еще огромней, чем могла бы быть. Среди полчищ людей, от которых Сокка уже не видел земли — они все ближе и ближе приближались ко рву, окружавшему город, и постепенно уверенная земля сменилась беспокойным человеческим морем — двигались танки, какая-то странная техника, от которой юноша уже заранее не ждал ничего хорошего, и движение их колес и гусениц по земле вызывало в ней сильную дрожь, а может, так только казалось, потому что он сам тихо дрожал под сталью своих доспехов. Их было очень. Очень. Очень много. И каким бы огромным, неприкосновенным не казался Омашу, сейчас Сокка подумал, что он — островок, который собирается захлестнуть огромная черная волна... правда воин заметил, что они идут не хаотично: уже выстроились в колонны и линии, быстро и уверенно, готовые атаковать немедленно. Юноша сглотнул так шумно, что в наступившей пронзительной тишине ему показалось, что услышали все. И словно бы в ответ послышался негромкий голос Буми, стоявшего неподалеку — он командовал защитой ворот, как и планировал: — Приготовиться. Слово прозвучало очень тихо, но, казалось, его услышали все на стенах, потому что в ответ взметнулись яростно стиснутые кулаки — и повинующиеся им огромные камни. Они беззвучно покачивались в воздухе, безмолвная угроза, тихая готовность. Сокка дрожал от напряжения: почему Буми не атакует сейчас, чего он ждет, почему они просто стоят здесь и смотрят, как их готовятся завоевать?! В нетерпении юноша даже рванулся к царю Омашу, желая сказать ему это... Но затем тишину и мрак вспороло яростное шипение огромного огненного шара — и лица на стенах осветились ярким оранжевым светом, обнажая не решимость и не мужество, а ослепительный ужас. — Сбить! — крикнул Буми и первым метнул навстречу огромный булыжник, а следом сработало сразу несколько катапульт. Сокка ахнул и схватился за шлем: ему показалось, что металл сейчас расплавится и потечет по его лицу, настолько обжигающим сделался воздух, обожженный приближающимся огненным шаром. Который словно сделался только больше, когда с чудовищным грохотом столкнулся с камнями. Метнулись в разные стороны яркие языки пламени, упорный огонь все рвался и рвался вперед, злобный, яростный, разрушительный... и в то мгновение, пока за стеной перезаряжались катапульты, в стену врезалось еще несколько огненных шаров. Они были меньше того, первого, но их было много — и Сокка вскрикнул — вместе со всеми остальными, впрочем — чувствуя, как дрожит, словно готовая расколоться, земля под ногами. Ему почудилось, что стены сейчас рухнут, и все закончится, не успев начаться.***
— Аанг! — пронзительно вскрикнула Катара, кинувшись к другу со всех ног. — Началось! Ты слышишь? — она затравленно оглянулась. — Началось... Маг воды в числе целителей Омашу — всех, кого только возможно, от совсем юных учениц до престарелых и опытных лекарей — готовилась принять первую партию раненых. Она обещала поступить довольно скоро, но Катаре казалось, что время тянется бесконечно, тягучее, как густой сок какого-то ядовитого растения. Она вот уже полчаса (хотя ей казалось — неизмеримо больше) практиковалась в исцелении, залечивая окружающим мелкие царапины и ссадины, но донесшийся даже до лазарета грохот оборвал неспешное течение сияющего потока, руки целительницы дрогнули, и струя рассыпалась тысячью крошечных капель, а Катара кинулась к Аангу, сломя голову. Юный маг воздуха стремительно обернулся и схватил ее за руки. — Катара, все хорошо! — его голос звучал немного сорванно, взволнованно, но он старался ее успокоить, и пальцы крепко стискивали запястья. — Это просто первый камень. Все хорошо, успокойся, — он погладил ее по волосам. — Может, маги огня вообще промазали. Буми их там просто по земле размажет, и Сокка, и Тоф, и Зуко, и Суюки — они все ему помогут, и там столько солдат! У магов огня просто нет никаких шансов! — мальчик широко, ободряюще улыбнулся и сделал вид, что никакое сердце ни в какой груди у него совсем не колотится о ребра, расшибаясь в кровь. Потому что слух у него был лучше, чем у Катары. И если девушка слышала лишь первый залп — и тишину — то Аанг мог наслаждаться звуками отдаленного боя — боя, в котором впервые участвовали по-настоящему его друзья. Раньше им всюду — где-то чудом — удавалось держать дистанцию: во время осады Северного Полюса никому не посчастливилось побывать в бою, в день солнечного затмения бой не был настолько ужасающим, и даже в день Кометы Созина его друзьям посчастливилось оказаться на дирижаблях в нескольких десятках метров над настоящей битвой, где смешались в одну кучу орудия, люди и звери. А теперь...***
Солдаты Омашу не были трусами, никто из них. Но тяжело выдержать стальное спокойствие, когда на тебя несется залп огненных стрел, сорвавшихся с тетив сотен лучников там, внизу. Буми знал, что маги огня не целились — стрелы были, скорее, деморализующим фактором. Они прорезали темноту ярким кровожадным фейерверком, врезались в тех, кто не успел скрыться за поспешно сооруженной преградой из земли... царь Омашу разозленно сплюнул. Он не боялся стрел — порой ему казалось, что он настолько полюбился смерти, что та просто не захочет его тронуть — но заграждения и ослепительные огни во тьме мешали разглядеть, что делается там, внизу. А тут еще часть магов пришлось согнать со стен, латать вмятины от катапульт... Едва схлынул первый залп, Буми взбешенным полтергейстом выскочил из-за ограды и рявкнул: — Метить в технику! — и первым запустил камень, скорее, наугад, на звук, надеясь на то, что огромное ядро хоть куда-нибудь да попадет, или передавит ну хотя бы десяточек врагов. — Катапульты! — словно в ответ — залп из-за стен, и Буми радостно взвыл: — Иххха! — его захватывал лихорадочный азарт, опьянение схваткой, опьянение собственной решимостью: не отдать, заслонить, отстоять. Вот только темнота... как же она мешала. Конечно, эти нелюди запускали в них один огненный залп за другим, но как-то сложно было использовать их в качестве освещения, когда всепожирающий злющий апельсин несется прямо на тебя. Ругаясь сквозь зубы в перерывах между атаками, Буми как никогда жалел, что рядом нет его огненных друзей из Ордена: Джонг-Джонг мог бы создать им такую огненную сферу, что здесь было бы так светло и жарко, словно все звезды стали сиять, подобно солнцам. Но друзей не было рядом, и приходилось работать так, как есть. — Быстро! У Тоф таких проблем не было, ее темнота и всполохи пламени не беспокоили, вот только жарковато тут немножко, да внизу столько людей, что поди разбери, где здесь что. Поэтому она дернула за рукав Сокку, бесящегося от собственной беспомощности, и рявкнула ему в ухо — не от злости, а от стоящего кругом гвалта: «Направляй, куда бить!». Воин вскрикнул от радости и — вот сумасшедший! — отважно высунулся за заграждение, быстро огляделся — и с воплем нырнул обратно, ладонями пытаясь затушить пылающий гребешок-украшение на шлеме: огненная стрела просвистела прямо у него над головой, будто поджидал кто. Но высмотреть, куда бить, это ему не помешало. — Налево! Сюда! Да! Давай! Удар! — Молодец! Теперь направо! Аааа, да чтоб вас, вы что, нарочно?! Направо, говорю! Тоф даже не знала, во что метит, но полагалась на своего друга. Удар! — Туда же! Там их целая колонна! Да чтоб вас тюлень забодал! — На Южном Полюсе есть рогатые тюлени? — удивилась БейФонг, послушно бросая череду камней: бух! Бух! Бух! Бух! И все маги земли на стенах делали то же самое — какой стоял грохот, какая пыль! Многие кашляли, но не переставали обороняться. Бух! — С во-о-от такенными рогами! — Сокка замер, тяжело дыша и по пояс свесившись со стены. Боясь, что друг сейчас с воплем сверзится в человеческое море внизу, Тоф ухватила его за поясницу. Даже сквозь доспехи — а может, это они нагрелись от огненных шаров? — можно было почувствовать, каким жаром дышит молодой воин. А затем — почувствовать, как он вздрогнул. — Кох! Они... Громкий, пронзительный свист. И удар, исходящий изнутри. — Что происходит? — Тоф растерянно замерла, прислушиваясь... а затем по ее спине поползли мурашки. Она плохо разбиралась в технике, но земля под ее ногами дала ей понять, что произошло, и какие последствия это может за собой повлечь. Сокка ей не ответил: он со всех ног бросился к царю Омашу. Царь обернулся, распаленный, держащий наготове огромный камень с острыми краями, с безумным блеском в глазах. — Вы почувствовали?! — юноша схватил царя за плечи. — Они решили разрушить стены! — Как? — быстро и властно, но удивительно спокойно прозвучал голос в ответ. — Они наносят точные удары! — в это мгновение стена вновь вздрогнула. Юноша тяжело дышал, размахивая руками, пытаясь показать, приходя в яростное отчаяние от собственной беспомощности. — Если они нанесут слишком много... — Стена рухнет... — негромко прошептал Буми, бледнея. За время столетней войны чего только не довелось пережить Омашу. Но технический прогресс не стоял на месте: он чувствовал, что устройства магов огня наносят удары (пусть и не всегда точные) в опорные точки стены, будто точно зная, куда бить. Действовать нужно было быстро. Голос Буми вновь возвысился так, что услышали все: — Маги земли — за мной! Остальным — держать стену! Ты! — он схватил за запястье одного из своих генералов, запыленного и взмокшего. — Стена на тебе. Сокка перевел дыхание, успокаиваясь: Тоф и Буми и в одиночку, как он думал, сумеют восстановить все повреждения, какие бы механизмы не задействовали эти чокнутые саламандры. «Все будет хорошо», — твердо подумал юноша. А потом увидел, как что-то поднимается из темноты, тонкое и очень большое. Сокке казалось, что поднимается оно очень медленно, но это было не так. Далеко не так. Сокка думал, что уже увидел все, на что была способна эта битва. Он невозможно, невозможно ошибся. Потому что это были лестницы, увешанные солдатами, как виноградная гроздь ягодами. Потому что бурлящее человеческое море вот-вот должно было перехлестнуть через стены. Сокка сам не понял, как в его руке оказался меч, и он с истошным боевым кличем кинулся вперед.***
Когда Суюки увидела стремительно приближающуюся к стене металлическую лестницу, всю покрытую солдатами, точно муравьями, ее ладони, лежащие на рычаге катапульты, покрылись противной холодной испариной. Последний час (два? Три? Несколько ночей?..) она управляла катапультами: Зуко закидывал туда камень, а Суюки наводила орудие и выбрасывала его за стены, в гущу врагов, но ей казалось, что это ничуть не помогает: меньше их не становилось, и сейчас ей казалось, что вся армия народа огня в полном составе заполняет стену. Но не время было паниковать. — Зуко! — рявкнула воительница Киоши, решительно схватив юношу за рукав. — Пошли! Он последовал за напарницей, не раздумывая и не спрашивая, зачем они бегут прямиком к лестницам. Впрочем, Суюки сама все объяснила: — Сбивай их огнем! Давай! Юноша кивнул и запустил огненный шар — он разлетелся сполохом искр, послышался злорадный хриплый хохот и вопль: «Давай, заряди еще, дезертир!». Еще шар — опять развеяли, еще... есть! Двое солдат с криком полетели вниз — юноша надеялся, что среди них был тот, кто кричал о дезертирстве — но дальше Зуко уже не успевал сбивать их: лестница прислонилась к стене, и солдаты ползли на нее с просто ошеломляющей скоростью, похожие на насекомых, только в пять раз больше и опаснее. Зуко скрипнул зубами и встал в боевую стойку. — Два — ноль, — Суюки улыбнулась и обнажила меч, становясь рядом. — Открываем счет? Зуко хмыкнул и молча кинулся вперед. Суюки не отставала, огонь и сталь сверкали рядом, бок о бок, спина к спине, стремительные, яркие, смертоносные. Нырок вперед и вниз, удар рукоятью меча под ребра, словно подцепить кость и дернуть вверх, чужой болезненный крик, злая усмешка и тут же еще один жесткий, рассчитанный, точный удар. Сполох яркого пламени, подсекающий колени, истошный вопль, еще один удар в лицо, но кому — тому же солдату, или другому, какая разница, каждый из них — враг, каждого нужно убрать. Шлем слетел с головы, она подставила руку, поймала, бросила прямо в лицо солдату и, прежде чем тот успел опомниться, ему в грудь прилетел огненный шар — спасибо, Зуко! Враг наступает, теснит назад, Зуко не успевает перевести дыхание и атаковать, тесно, жарко, душно в доспехах, он почти задыхается — и вдруг понимает, что над головой сверкнула стальная лента, и Суюки улыбнулась ему, давая передышку — спасибо! Легкая, танцующая походка, уклоняться, переводить силу врага против него же самого, почти смеяться оттого, какие они смешные, эти большие, сильные мужчины, беспомощные перед ней, невысокой девушкой. Она всего раз ударила клинком — помогая напарнику — в остальное время работает рукоять и ловкость. Сколько солдат уже полетело со стен?.. Идея! — Ближе к краю! — крикнула девушка Зуко. — Будем их спихивать! Главное самим не упасть... Тычок рукоятью, клинок очерчивает в воздухе сияющий круг, совсем близко — еще более яркое сияние, сумасшедшее, горячее, лихорадочно-красное, смертельное оружие, быстрые, не слишком-то точные, но яростные удары, не дающие врагам ни вздоха на передышку. Удар, удар, удар! Горячая спина, прижимающаяся к его собственной, Суюки постоянно движется, как и он сам, но они интуитивно стараются не отходить далеко друг от друга. Подсечь колени, толкнуть вниз, в пустоту, и на секунду вдруг похолодеть: но ведь он тоже человек, и он, скорее всего, мертв... Времени нет! Сполох стали! Вспышка пламени! Быстрее, быстрее, не давая передышки ни себе, ни им, не останавливаться, движешься — жив, остановился, устал, выдохся — уже труп! Быстрее! В какой-то момент нога Зуко соскользнула вниз. Юноша похолодел, понимая, что не успевает восстановить равновесие — но удивительно крепкая девичья рука схватила его за плечо, дернула на себя — и в следующее мгновение маг огня отпихнул Суюки за спину, а из его рук родилось яркое огненное кольцо, обжигающее врага, готового броситься на девушку сзади. И тут же — негромкий тоненький испуганный вскрик... — Суюки! — Зуко резко обернулся и схватил ее за запястья, не давая упасть. — Прости! Он не рассчитал силу, девушка едва не упала — но лишь рассмеялась и нырнула под его локоть, вновь становясь так, чтобы прикрыть ему спину... И снова всполохи и сталь, снова бешеное сердцебиение и безумный жар в груди, снова не хватает дыхания, а врагов так много, что спихивай, не спихивай — разницы нет, а если кто-то уже в городе, а если с Катарой что-то случилось, а если... Почему стена так вздрагивает каждые пять минут?! Что там происходит, Кох вас всех побери?! Ноги горят, они в постоянном движении, у одной руки зудят от рукояти меча, у второго от огненных шаров и вспышек, дышать все тяжелее, они выматываются — а небо тем временем наполняется муторной серостью, холодает, скоро наступит утро... «Скорей бы передышка, ведь должна же быть передышка, — почти со стоном подумала Суюки, утирая мокрое лицо рукой. — Ради всех духов... пусть с Соккой все будет в порядке.»***
— Сокка?! — подстреленной птицей вскрикнула Катара, кидаясь к очередному раненному, худощавому молодому юноше. Были видны только темно-каштановые волосы в растрепавшемся пучке и чумазая, кажется, смуглая щека... однако, когда юноша с глухим стоном обернулся на ее вопль, то она увидела мутные от боли зеленые глаза и шрам поперек прямого рта. «Слава Туи и Ла... — Катара, дрожа, закрыла лицо рукой. — Снова не он.» За последние несколько часов (они казались ей долгими, как целая вечность) Катара кого только не принимала за своих друзей. Дважды ей мерещилась в груде раненых (их привозили и бросали, как придется, чтобы кинуться за следующей партией) коренастая фигурка Тоф, однажды померещилась Суюки, и неисчислимое количество раз — брат и возлюбленный, и каждый раз сердце подскакивало к горлу и хотелось кинуться в бой, несмотря на то, что она сама и согласилась остаться, несмотря на то, что здесь она нужнее, несмотря на то, что руки болят от бесконечных плавных, но таких выматывающих, если повторять их раз за разом, движений, а ноги, кажется, вот-вот начнут трескаться — за эти несколько часов она ни разу не присела, не глотнула воды, не откусила даже кусочка хлеба — не было времени. Раненые поступали и поступали, и зачастую те, кто приводил их, сами были не в лучшем состоянии. Девушка уже почти не могла дышать, голова кружилась, но она упрямо исцеляла, залечивала, и даже находила в себе силы, чтобы успокаивающе провести рукой по лицу, погладить руку... — Катара, — хрипло выдохнул Аанг, находящийся в почти таком же состоянии, и обнял ее за плечи. — С ними все хорошо. Я уверен. Все хорошо. — Ты говорил это уже сто раз! — раздраженно оборвала его девушка, но, тут же почувствовав укол совести, мягко стиснула узкую аватарову ладонь и виновато взглянула в темно-серые глаза. — Прости меня, — она шмыгнула носом, ощущая подступающие слезы, похожие на детские. — И спасибо... спасибо, что ты рядом. — Я же твой друг, — аватар улыбнулся в ответ, и Катара устало ткнулась лбом в его плечо с чуть выступающей тонкой косточкой. — Я так хочу пойти туда... — Не надо, — она почувствовала, как руки мальчишки крепко обвились вокруг ее плеч, ободряя, поддерживая и — удерживая от глупых поступков. — Ты нужна здесь. Без тебя погибших будет в десять раз больше, Катара. — Я понимаю, но... — она не выдержала: глухо всхлипнула, торопливо смахнула с лица соленые капли... и тут же решительно высвободилась из объятий маленького монаха. — Давай к следующему. Мальчик искренне и светло ей улыбнулся — как только хватало сил, спустя несколько часов крови, смерти, стонов, боли улыбаться? — и повел ее к следующему тяжело раненному.***
Затишье наступило настолько внезапно, что измученная бессонной ночью Катара — ей казалось, что лучше бы она снова бегала по лесу от подручных Азулы, чем провела несколько темных, страшных часов среди умирающих и раненных — даже не сразу заметила это. Она просто сидела на скамейке возле стены и как-то отстраненно, отрешенно понимала, что все стихло. Не слышится больше грозный далекий гул боя, не вздрагивает все до основания от мощных ударов огня и земли. Тишина. И уже почти не приносят раненных... — Что это значит, Аанг? — девушка по-детски стиснула его руку. — Мы победили? — Я не знаю... — бессильно прошептал аватар. — Надеюсь... Послышались шаги. Подростки в одно мгновение оказались на ногах, измученные, но напряженные и готовые сражаться. Наверняка это маги огня. Такие тяжелые шаги ног, окованных в доспехи, никогда не заканчивались ничем хорошим... — Сестренка! — солдат в закопченных доспехах скинул шлем — и оказался ее братиком Соккой, живым и невредимым. — Аанг! Куэй! Вы в порядке! Сначала Катара даже не поверила, что после всего этого болезненного страха за брата он стоит перед ней, улыбающийся, целый и невредимый, и радостно рассказывает: — Они отступили, ты представляешь! Взяли и отступили, в одно мгновение! Мы просто... — Надрали им зад! Привет, Сладость, и тебе, Твинклтос! — Тоф жизнерадостно улыбнулась и взмахнула кулаком, показывая, как именно надирала зад магам огня... а в следующее мгновение густо покраснела и принялась отбиваться: — Царевна, а ну отпусти меня! Я жива и здорова, не надо мне тут нежностей! Но было уже поздно, потому что следом за Катарой в объятия шагнули все остальные и сплелись так крепко, что, казалось, никаким магам огня их не разлучить. Они молчали, слишком измученные, чтобы говорить, только тяжело дышали и словно не могли друг на друга наглядеться — на живых, почти совсем-совсем здоровых... В зале заседаний, куда их вскоре позвал Буми, они так и не разжали объятий. Катара обнимала всех своих друзей — как только хватало длины рук — и беспорядочно гладила их встрепанные, мокрые, покрытые пылью волосы: черные, жесткие пряди Тоф, растрепанные волосы Аанга, пахнущие лекарством и кровью, длинные волосы Суюки с запахом чада, стоящие дыбом волосы Сокки и Зуко, она всех их обнимала, гладила и беспорядочно целовала, и ей было все равно, что их окружают те же самые генералы, с которыми Буми советовался перед схваткой, только теперь вместо парадной формы на них обтрепанные доспехи, измятые, покрытые копотью и сажей, они едва держатся на ногах после боя — он длился всю ночь напролет, маги огня почти не давали им передохнуть, и лишь когда розоватые лучи рассвета, кажущегося больным и измученным, окрасили стены, они отступили. — Мы... победили, да? — с надеждой проговорил Сокка, поднимая голову с плеча сестры. Буми, уставший не меньше остальных, покачал головой и задумчиво повернул в руках пару листов бумаги: один ему принес огненный ястреб десять минут назад, а второй вручил генерал в самом начале заседания. — Они отступили, по большей части, потому, что устали. А мы потеряли... — он глянул в список и поморщился. — Много. Убитых меньше, чем раненых, но большая часть армии по лазаретам. Катара, — царь виновато улыбнулся, — тебе предстоит много работы. Катара пожала плечами и крепче прижала к себе друзей. Сейчас, когда она точно знала, что все они живы, и даже не ранены, не считая ушибов и легких ожогов, она была готова исцелять хоть сутки напролет. — Но у нас всего один целитель... — промолвил один из генералов, держась за сочащийся кровью бок. — А ранена большая часть армии. И нам еще нужно восстанавливать стены. Мы не выдержим следующей атаки, — он хрипло вздохнул, опуская голову. — Долго мы так не продержимся. Солдаты огня войдут в Омашу. В комнате повисла гнетущая тишина. Катара рефлекторно крепче прижала к себе друзей в материнском яростном жесте: не отдам, не позволю им погибнуть, ни за что на свете! А потом по ее коже медленно потекли мурашки, холодные, как лед, потому что Буми сказал: — О, нет, они не войдут... мы сами проведем их, — и расплылся в безумной ухмылке.