«Пена в волнах — Поплавает и исчезнет. А я? Даже пока живу, Могу ли питать надежду?» Ки-но Томонори
Аанг стоял неподвижно, не зная, что делать, как разбить гнущее к земле тягостное молчание. Хмурый взгляд, полный тревоги и страха за друзей, перемещался с лица на лицо: побледневшая Катара с остановившимся взглядом в пустоту и по-детски приоткрытыми губами; Сокка, с искажённым злостью и растерянностью лицом (он машинально обнимал сестру и нервно поглаживал её плечо дрожащими пальцами); измазанная землёй, хмурая мордашка Тоф с морщинкой между бровей и досадливо закушенной губой. Она сидела на земле, уронив голову на руки, точно так же, как сидела когда-то в пустыне, не сумев спасти Аппу... «Точно, Аппа! — осенило маленького мага воздуха. — Нам нужно найти его, если его ещё не похитили, — всё в мальчике замерло от ужаса в это мгновение: он уже потерял друзей, не хватало ещё потерять любимца! — и улететь! В воздухе у леса нет власти над нами!» Но сначала... Он так страшно, так несправедливо накричал на Тоф в тот знойный и долгий, напичканный, словно пирог, дурными событиями, день. А она ведь сделала всё, что могла, и долго ещё сидела, приходя в себя, с опустошённым лицом и, наверняка, гудящими от напряжения мышцами. Маленькая девочка, его ровесница, ниже его на пол-головы, так долго удерживавшая на поверхности целую библиотеку. Конечно, сейчас — не то время, чтобы извиняться перед ней за случившееся многие недели и месяцы назад, но всё же... — Тоф, — тихо произнёс мальчик, мягко касаясь её плеча, — не вини себя. Ты сделала всё, что могла. Лица девочки коснулась слабая, немного вымученная полуулыбка. — Спасибо, Аанг, — тихим шёпотом сорвалось с губ. — И вы, ребята, — мальчик повысил голос, чтобы он звучал звонче и бодрее, и с улыбкой повернулся к брату и сестре с Южного Полюса. Катаре сделалось неуловимо легче, глядя на открытую и светлую улыбку, озарившую лицо юного аватара, и она не смогла не ответить на неё — хоть и слабо, одними уголками ожесточённо искусанных губ, и всё ещё с затаённой мукой в потемневших глазах. — Не надо сидеть сложа руки, иначе лес и нас затащит под землю. Давайте найдём Аппу, — мальчик решительно тряхнул головой и стукнул посохом о землю в готовности опереться на него и прямо сейчас отправиться в путь. — Мы улетим из этого леса обратно в деревню. Надо расспросить председателя Хонга... — Аанг задумчиво прикусил губу. По лицу его пробежала лёгкая тень. — Узнать, что он видел, и как ему удалось вернуться. «Вернуться...» — репейником зацепилась за разум мальчишки эта мысль. Вернуться... точно! — Если он вернулся, значит, лес не убивает своих пленников! — улыбка его сделалась шире и радостней. — Катара! Сокка! Зуко и Суюки живы, мы сможем их найти! Только сначала нужно выбраться отсюда. Идёмте скорей! Лицо Сокки, приободрённого предположением друга, значительно просветлело. Суюки жива?! Его отважная воительница в порядке, лес не убил её, она сейчас не бьётся там, под землёй, задыхаясь остатками кислорода?! Она, действительно, жива?! И они смогут её найти? Духи, что может быть прекраснее! Немного нервно проведя по успевшим отрасти за время их путешествия волосам, воин племени воды стиснул кулаки и сделал глубокий и шумный вздох, стараясь взять себя в руки, и решительно кивнул. — Аанг прав. Нам нужно найти Аппу и добраться до деревни. Этот Хонг, — жёсткая гримаса исказила худощавое лицо юноши, — что-то знает, я уверен! Если только он один пришёл... — Постойте, мальчики! — Катара едва успеха ухватить торопящихся друзей за руки и притянуть их обратно к себе, не дав снова ступить на опасную дорожку. Глаза девушки испуганно блестели. — Нам нужно что-то придумать, иначе нас тоже затянет под землю. И как вы планируете добраться до Аппы? — она слегка пожала плечами. Маг воды старалась не выдавать себя, но ей было безумно страшно. Лес, будучи под неизвестно чьим управлением, затащил куда-то её возлюбленного и подругу... неизвестно даже, живы ли они... а эти два оболтуса (и Тоф, не слишком от них отличающаяся в плане рассудительности), как ни в чём ни бывало, собираются идти дальше, когда как... — Мы даже не знаем, где находимся! Ошеломлённо переглянувшись, друзья поняли, что Катара права. В руках Сокки быстро оказалась карта. — Смотрите... вчера мы оставили Аппу примерно здесь. И за ночь с ним ничего не случилось, он в порядке. От него мы пошли сюда... Значит, нам нужно двигаться вот в этом направлении. — Ты серьёзно? Полагаться на карту в этом лесу? — саркастично фыркнула Тоф. — У нас нет выбора! Мы можем залезть на дерево, чтобы посмотре... — Никаких деревьев, Сокка! — в ужасе завопила Катара. — Я не планирую стать пищей для местных насекомых на веки вечные! — ...вот именно поэтому нам нужно полагаться только на карту и на своё чутьё, — удовлетворенно закончил её брат. — Идёмте! Мы возьмёмся за руки и будем идти цепочкой, чтобы никто не потерялся. Никто не должен убегать или сходить с тропы, понятно? С этими словами Сокка взял за руку Тоф, а та, в свою очередь, сжала грубоватые, перепачканные землёй пальцы на прохладной ладони Катары. Девушка с тихим вздохом кивнула и послушно сжала вторую руку на тёплых пальцах Аанга. Так идти по тропе было намного безопаснее. Рядом были друзья, которые не позволят каким-то там корням из-под земли затащить её куда-то, а она, в свою очередь, в любое мгновение будет готова защитить их. Собравшись с духом, ребята медленно двинулись дальше по тропе. Было тихо, как-то очень обыденно-тихо. Казалось, в этом лесу вовсе не было ничего необычного. Земля и не думала дрожать и расходиться под ногами, корни деревьев (друзья пристально следили за ними, в любую секунду готовые атаковать первыми) находились на своих законных местах и не двигались. Даже не хлопали ветви над головой. Всё затихло. Словно всё, что происходило здесь буквально несколько минут назад, им просто... пригрезилось. Но на душе и не думало становиться спокойнее. С каждым шагом делалось всё холоднее. Аанг заметил, как зябко поёжилась Тоф, и на мгновение пожалел, что это не он держит её за руку: если Сокку, Катару и его самого ох как трудно было заставить ёжиться от мороза, то Тоф, наверняка, привыкла к теплу. Но холод был какой-то странный. Это был не холод зимы, не колкий, щиплющий щёки и нос, морозец, а, скорее, холод осенний — промозглый и влажный, он цепкими пальцами забирался под одежду, щекотал рёбра, заставлял дыхание замирать в груди... Сгущался туман. Такой плотный и холодный, словно дух зимы набросил на лес свой тяжёлый меховой плащ. С каждым шагом ребята всё меньше и меньше видели, что их окружает. Дерево — или какое-то фантастическое чудовище? Куст — или пригнувшийся к земле хищник в чёрной шкуре с торчащими рёбрами? Ещё одно дерево — или их похищенные друзья?.. Пальцы холода щекотали рёбра. Пальцы страха неизвестности проникали намного глубже. — Аанг? — тихо пробормотал Сокка, обернувшись к другу. — Давай-ка поменяемся местами. Нашего личного факельщика с нами нет, так что дорогу будешь освещать ты. Мальчик послушался. Теперь они шли в обратном порядке: Аанг, Катара, Тоф, и позади всех — Сокка. Мягкий огонёк светлячка в банке аватара чуть-чуть рассеивал сгущающийся туман, но ненамного. Зеленоватые блики скользили по клубам белёсого холодного пара, придавая им пугающую реалистичность. Клок тумана — или хищная птица, раскинувшая белые крылья в готовности к нападению?.. Аанг сделал глубокий вдох, силой вынуждая себя успокоиться. Нельзя паниковать. Нельзя бояться. Нужно осветить друзьям путь и добраться до Аппы. Сосредоточься на этом, просто не думай ни о чём другом. Туман и туман. Ничего страшного, просто смотри под ноги, иначе и тебя утащит. Всё хорошо... Пальцы мага воздуха сильнее стиснулись на нежной ладони Катары — и сердце его подпрыгнуло к горлу, когда он услышал тихий голос: — Аанг?.. Мальчик не решился оторвать взгляд от тропы, ведущей их вперёд, только ласково погладил смуглую ладонь и шепнул, искренне стараясь звучать ободряюще: — Да? — Ты правда думаешь, что Зуко и Суюки живы? — тихим, сдавленным голосом прошептала Катара так, чтобы её не слышал никто, кроме мага воздуха. — Или ты просто нас успокаиваешь? Аанг ответил не сразу. Он безумно желал надеяться, что его друзья живы. В конце концов, Хэй Бай не убивал своих жертв, даже Хама не убивала, только запирала в подземелье! Почему этот дух или человек обязан быть более жестоким? Но в то же время... разве он может утверждать наверняка? Разве он может сказать Катаре, что слова, заставившие надежду вновь зажечься в её глазах — это ложь? — Конечно, я правда так думаю, — девушка за его спиной не могла видеть улыбку, но она чувствовала, как она зазвучала в голосе мага воздуха. Даже — ей показалось — увидела на мгновение изгиб его суховатых и тёплых губ. Хотя, на самом деле, в таком тумане она бы уже ничего не увидела. Катара сильнее сжимала ладони друзей, боясь выпустить их. Если бы это произошло, она бы решила, что осталась в тумане совсем одна. Попытаться покорить его? Но тогда они разомкнут цепочку, а лес наверняка только этого и ждёт. Кох, ну почему магия воды невозможна без движений руками? Почему нельзя просто дунуть, как Аанг, и этот треклятый туман пропадёт, как не было?! — Ребята, вы в порядке? — умоляюще, хриплым голосом прошептала Катара. — Аанг? — Я здесь, — мальчик снова сильнее стиснул её ладонь. — Всё хорошо, я рядом. Его светлячка Катара уже совсем не видела, лишь смутный прямой силуэт посоха, тонкий, как веточка. — Тоф?.. — Я в порядке, Сладость, — усмехнулась девочка, — не паникуй. — Сокка?.. Молчание. — Сокка?! — Катара едва не выдернула руку, резко повернувшись себе за спину, лишь цепкие пальцы Аанга спасли цепочку от разрыва. — Сокка, где ты?! Тоф, где Сокка?! Катара не видела этого в белёсом тумане, который почти полностью скрыл бледное лицо девочки — лишь чёрные пряди смутно виднелись сквозь него — но глаза БейФонг расширились от ужаса. Она поняла, что вот уже несколько минут сжимает пальцы на... пустоте. Сокки не было. — Эй, придурок! — каждый раз, когда Тоф было страшно, она маскировала это агрессией. — Это не смешно! Давай, вылезай, где ты там спрятался?! Я слышала твои шаги, хватит придуриваться! Молчание. Только прерывистое дыхание Катары, отчаянно пытавшейся сдержать слёзы. В один день потерять любимого, брата, подругу, всё — за какой-то несчастный час! Духи, за что вы так жестоки к ней?! В ладони Тоф и Аанга вцепились отросшие ногти девушки. Спокойно. Ради всех светлых духов, ради того, чтобы найти Зуко и Сокку — спокойно. Рядом с ней — двое детей, которым тоже страшно. Катара кожей чувствовала, как дрожит всем телом Тоф, как мучительно напряжён Аанг... спокойно. Она должна быть сильной. Как тогда, в пустыне. Не плакать и не паниковать. Просто идти вперёд. — Его мы тоже найдём, — голос предательски дрожал от подступающих слёз. — Пойдёмте дальше, ребята. В ответ на впившиеся в ладонь ногти — нежное прикосновение к костяшкам подушечек мальчишеских пальцев. — Всё будет хорошо, Катара, — тихо проговорил Аанг. — Держись. Всё хорошо. Друзья медленно зашагали дальше. Всё это походило на дурной сон. Хоть Тоф никогда их и не видела, но ощущения наверняка похожие: что-то пугающее, нереальное, от чего невозможно убежать... ведь она слышала, слышала чьи-то шаги у себя за спиной! Сжимая в руках пустоту. От этого девочке сделалось жутко и ещё холодней. Позвоночник покрылся мурашками, она невольно сжала пальцы на ногах. А затем... — Помогите!!! — вздрогнув, девочка сильнее стиснула ладонь Катары. — Помогите! — Кто это? — испуганно прошептала маленький маг земли. — Кто-нибудь! — голос звенел отчаянием. — Это... — Тоф прислушалась, подёргивая ухом. — Это голос Суюки! Порывистое движение... Тоф и Аанг синхронно схватили Катару за плечи, не давая ей шагнуть с тропы навстречу испуганным крикам. — Стой! Катара оттолкнула друзей от себя, бросив на них пылающий гневом взгляд. — А если это ловушка? — Аанг покачал головой. — В этом лесу ничему нельзя доверять. Несколько мгновений Аангу казалось, что Катара не понимает слов, которые он ей говорил. В её глазах отражалось только одно: страстное желание помочь, сорваться с места и побежать на звуки родных голосов. Лишь спустя долгие несколько секунд в её глазах проявилось осмысленное выражение. — Да... да, ты прав... — прерывисто проговорила Катара. — Помогите! — послышался новый отчаянный вопль. Сокка. — Ааааа!!! Больно! Помоги... — и захлебнулся, словно кто-то или что-то зажал ему рот. Катара дёрнулась всем телом, словно ей физически тяжело было оставаться на месте. Каждая мышца в ней гудела и звенела, желая оказаться там, от мысли, что она стоит здесь, а в нескольких метрах её друзьям причиняют боль, была невыносима. Отчаянный взгляд синих глаз встретился с пылающим взглядом серых: Аангу тоже хотелось помочь друзьям, но здравый смысл пока что был сильнее. — А если это они?! — с мольбой выпалила Катара. — Им нужна помощь! — Это ловушка! — попыталась достучаться до девушки Тоф. — Держи себя в руках, лес просто... испытывает тебя! Катара поспешно закивала, жадно глотая холодный воздух. Духи, пускай это и в самом деле будет ловушка. Пусть с ними всё будет хорошо... Из-за деревьев послышался болезненный вскрик — и маг воды с ужасом узнала голос своего принца. — Зуко! — вскрикнула она — и вырвалась из цепких рук друзей. Перемахнуть через корни, увильнуть от дерева, норовящего пихнуть её в плечо, вызвать струю воды из бурдюка... увидеть пустую поляну и сразу десяток корней, несущихся прямо на неё... Темнота. И ничего кроме. ...Тяжело дыша, Аанг и Тоф вылетели на поляну следом за своей подругой. Поляна была пуста. Даже туман рассеялся, словно в насмешку: смотри, аватар! Смотри, вот, вся поляна, как на ладони. Вот кусты, вот деревья, вот небольшая мшистая кочка. И нет Катары. И твоих друзей тоже нет. Никого нет. Никого! Да сколько можно?! — Кто ты?! — прорычал аватар, обращаясь к безжизненным деревьям. — Что тебе нужно?! Зачем ты их похитил?! Покажись! Казалось, лес ответил ему равнодушным молчанием, но все волоски на теле Аанга отчего-то встали дыбом, а дыхание оборвалось, не успев вырваться из груди. — А-а-а-анг... — дрожащим голосом протянула Тоф, сильно цепляясь за его руку. Обычное спокойное лицо её исказил ужас, губы предательски дрожали. — Аанг, там что-то... приближается... Мальчик был готов к новым корням, выскочившим из земли, к ожившим деревьям, к чему угодно! Но вместо очередного нападения послышался лишь тихий шелест — и из ствола ближайшего дерева, словно из глубокой воды, показался человек. Это был мужчина с жёсткими чертами лица. Высокие скулы, тяжёлый подбородок и орлиный нос. В тёмно-зелёных глазах не было зрачков, лишь сияющая, будто изумруды в полумраке шахты, радужка. С головы спускались длинные, тонкие веточки, похожие на ветви ивы, и листья, а вместо кожи у него была обычная древесная кора. Кое-где даже торчали сучки. — Это было предупреждение, путник... — его голос звучал тихо, как шелест листьев на сильном ветру, но от него по телу бежали мурашки. — Уходи отсюда! Аанг замер с бешено колотящимся сердцем, глядя на духа пылающим, гневным взглядом. Растерянность остудила его гнев, но ненадолго. Сейчас ему больше всего хотелось напасть, вернуть себе Катару и Сокку, Суюки и Зуко, но... нельзя. Это было нельзя. Сейчас он ещё более беспомощен перед духами, чем когда-либо, и какой же из него аватар, если он будет решать все вопросы силой? Глубокий вздох... до боли стиснутые кулаки... Тоф пискнула, когда Аанг слишком сильно сжал пальцы на её ладони, и мальчик поспешно ослабил хватку. — Что это значит? — спросил он требовательно. — Вы похитили моих друзей, и называете это предупреждением?! — Именно! Уходите отсюда, или вас постигнет их участь! — гневно потребовал дух. — Мы ни за что не уйдём! — «Мы так и будем кричать друг на друга? Надо успокоиться и нормально поговорить. Я же сам хотел узнать, зачем он похищает людей!» — Зачем вы похищаете жителей деревни? — смягчившимся тоном спросил Аанг. — Они много лет охотились в этом лесу. Почему именно сейчас? Сердце взволнованно билось у него в висках, отдаваясь судорожным напряжением в кончиках пальцев. Аанг ни на миг не отрывал от лица духа горящего взгляда. Существо издало длинный и тяжкий вздох, от которого всколыхнулись и затрепетали ветви деревьев, и медленно вышло из дерева весь — огромный, как само это дерево, одновременно и призрачный, и пугающе-вещественный и осязаемый. Ветви длинных «волос» чуть покачивались, струясь до самой поясницы. Легким взмахом руки он создал себе подобие кресла из ветвей и листьев и опустился в него, положив ногу на ногу. — Ты задаёшь интересные вопросы, человек, — задумчиво протянуло необыкновенное существо, внимательно вглядываясь в его лицо. — Кажется... я знал тебя раньше. Но с тех пор ты сильно изменился... не твое лицо, человеческая внешность никогда не беспокоила меня. Но дух... — Я аватар, — устало вздохнул Аанг, стирая со лба выступившую от страха и волнения испарину. — Наверное, ты сталкивался с кем-то из моих прошлых воплощений. Дух не удивился. Впрочем, едва ли духи вообще способны удивляться. — Что ж... в таком случае, ты заслуживаешь некоторого уважения, — он слегка склонил голову. — Моё имя — Вен Юан, и я — хранитель этого леса. Долгие годы я оберегал его и тех, кто вошёл под сень моих деревьев... — лёгкая улыбка тронула покрытые корой губы, и Вен Юан ласково погладил ветку, ластящуюся к нему, словно живая... но улыбка исчезла, как исчезает лист под порывом ветра, и сменилась жестокой гримасой. — И чем же они мне отплатили? Ложью и предательством! — ветер бросил в лица двум детям листья, острые, словно сделанные из стали. Аанг попытался было машинально встретить напор магией воздуха, но сумел лишь заслонить рукой лицо. — Оглядись вокруг, аватар, — голос духа вибрировал напряжением и горечью. — Видел ли ты здесь хотя бы одно животное? Птицу? Насекомое?.. Жизнь уходит отсюда... — порванной струной отозвалась в его голосе тоска. — Когда уйдут снега, лес не зацветёт. Не будут петь свои песни листья... не заструятся ручьи меж деревьями... не укроет землю разноцветный ковёр из цветов... и всё — по вине людей! И ты спрашиваешь, почему я похищаю их?! Это лишь малая толика моего гнева! — Но почему?! — взволнованно выпалил Аанг. — Они всю жизнь охотились здесь, вырубали деревья, когда надо! Я не вижу здесь признаков людского вмешательства, — мальчик огляделся, ища подтверждение своих слов: вырубленные деревья, убитых животных, силки и капканы... ничего. Лес был невинно-чист. — Почему ты разозлился именно сейчас? В голосе Вен Юана (позже Аанг узнает, что его имя переводится как «хранитель глубин») звучало все: свист ветра и шелест листвы; рычание зверя и крик птицы, потерявшей детёныша; стон срубленного дерева и яростный рёв пожара. — Они отняли источник жизни моего леса! То, без чего он погибнет! Уже погибает! И теперь ты спрашиваешь, почему я разозлился?.. Лес вокруг бесновался, отвечая на гнев своего хранителя. Деревья ходили ходуном, словно под ураганом, шелест и хлопанье веток обратились в животный вой, а остатки пожухлой травы под ногами встали дыбом, словно шерсть на загривке дикого зверя. Они били двух детей, стоящих напротив огромного, грозного духа, по ногам и, наверняка, рассекли бы кожу до крови, не будь на них сапог. В голосе существа, когда он заговорил вновь, звучало пугающее спокойствие. — Я думал, аватар мудрее обычных людей... — медленно и неотвратимо, словно морская волна, дух поднялся на ноги. Трон за его спиной распался на множество тонких и гибких ветвей, лиан и корней: они покачивались, точно змеи, зачарованные колдовской дудочкой; подрагивали, готовые к нападению. — Но, видимо, это не так. А значит, его ожидает такая же участь! Ветви полетели в них — все разом, стремительные и опасные. Не раздумывая, Аанг бросился вперёд, грудью закрывая свою подругу, и во всё горло закричал: — Остановись! — отбил посохом ветвь, другую, третью... — Остановись! Если я верну тебе его... — Аанг согнулся пополам: одна из ветвей попала ему в живот — и прохрипел: — Ты отпустишь людей?! Ты отпустишь моих друзей?! Ветви отпрянули от Аанга и Тоф и замерли, словно в задумчивости. Несколько секунд дух смотрел на них, но ничего нельзя было понять по глазам, лишённым зрачков, однако... кажется, черты его лица несколько смягчились. Или так легли тени? — Хорошо... Я верну всех пленников этого леса, если ты вернёшь мне растение ци шень. — И не будешь мешать нам выйти отсюда! — быстро добавила Тоф. Она чувствовала себя ужасно: рядом с духом было невозможно покорять землю, она не видела и не чувствовала его, и ничем не могла помочь своему другу. Наконец-то выдалась возможность. — Хорошо, — усмехнулся Вен Юан... и прежде, чем ребята успели перевести дыхание и подумать, что всё, кажется, более-менее закончилось, по поляне пронёсся мощный порыв холодного ветра, заставивший их покачнуться и вздрогнуть — и дух растаял, словно его и не было вовсе, а деревья вокруг неуловимо расступились в разные стороны, позволяя друзьям пройти дальше. Аанг и Тоф нервно переглянулись и синхронно перевели дыхание. — Нда-а, Аанг... — пробормотала девочка, почёсывая у себя в затылке. — А ведь так у аватара, по идее, каждый день проходить должен... сочувствую. Мальчик не нашёлся с ответом, только нервно хихикнул и взял Тоф за руку, увлекая прочь с этой проклятой поляны. После всех переживаний и у маленького мага земли, и у аватара ощутимо подрагивали ноги, и это, по счастью, было их единственной проблемой: корни больше к ним не лезли, ветки не тянулись, и даже не сгущался вокруг туман, отнимая зрение и спокойствие. Вскоре они вышли на уже знакомую им лужайку, где мирно посапывал Аппа. — Никогда бы не подумала, что скажу это, но я рада тебя видеть, комок шерсти! — проговорила Тоф, проворно забираясь в седло и с облегчением вытягиваясь там. Здесь никто не попытается затащить её под землю, напасть сверху или устроить ещё какой-нибудь настолько же неприятный сюрприз. Мирный, добрый, безопасный Аппа. — Эй, Твинклтос, ты чего там застрял? Аанг глубоко поклонился лесу, прежде чем потрепать своего рогатого друга по морде и лезть на него вслед за своей подругой. Щёлкнули поводья — и довольный и выспавшийся Аппа неторопливо поднялся в воздух. Некоторое время друзья молчали, погружённые в раздумья об одном и том же. Молчание нарушила Тоф. — Итак, давай подведём итоги. Нас едва не утащил под землю лесной дух. — Ага. И мы выяснили, зачем ему это. — И решили вернуть ему то, что у него украли. — Точно. — Не зная ни описания, ни запаха, ничего об этом ци шене. Не зная, кто его мог похитить, и находится ли он сейчас вообще в деревне — может, он этот цветок в Ба Синг Се упёр, если он такой ценный. — Ну... — Аанг смущённо потёр ладонью затылок. — Похоже на то... слушай! — помрачневшее было лицо вновь осветилось широкой улыбкой. — Я знаю, у кого можно спросить! — Председатель Хонг! — хором выпалили друзья. Аанг был уверен: если бы глаза Тоф могли выражать эмоции, сейчас они горели бы точно так же, как у него самого. — Точно! — затараторил мальчишка. — Он единственный, кто вернулся из леса, он был добр к нам, я уверен, он что-нибудь нам расскажет! Пошли скорее к нему! До деревни они добрались без приключений. Оставив Аппу поодаль от неё (Тоф и Аанг не могли рисковать, даже если хотели помочь жителям), друзья направились в поселение. Жители встретили их, словно оживших призраков. — Они вернулись! — Посмотри, это вчерашние путники! Аанг смущённо помахал деревенским рукой, ошеломленный таким вниманием к своей персоне. — Но их было больше... — Лес забрал ещё людей! — Смотри, они вернулись! Волна шепотков прокатывалась по улицам, а Тоф и Аанг почти физически чувствовали устремленные в их спины чужие взгляды — и испытали немалое облегчение, когда за ними закрылись дверь в дом председателя. — Председатель Хонг? Вы дома? — осторожно прозвала Тоф. Через некоторое время в глубине дома послышались тихие шаги, и старик вышел им навстречу. — Вы вернулись... — одновременно с удивлением и горечью произнёс он. — Но... ваши друзья. Он забрал ваших друзей? — Да... — тихо откликнулся аватар. — К сожалению... председатель Хонг, — на старика взглянули серьёзные, тёмные глаза мальчишки. — Мы можем кое-что у вас спросить? — Конечно, конечно... — растерянно пробормотал он. — Вы присаживайтесь. Что случилось? Дети воспользовались его предложением и расположились за столом, за которым вчера ужинали. Без четверых друзей рядом стол казался слишком большим и пустым. — Пожалуйста, — тихо и серьёзно проговорил Аанг, — скажите нам, что вы видели в лесу. Мы встретились с духом, хранителем этого леса, и он сказал, что у него что-то украли... вы знаете, что? Хонг вновь потемнел лицом и нахмурился. Говорить ему явно не очень-то хотелось, но он видел, что аватар будет настаивать. — Там, в лесу... я видел, как двигаются деревья. Прежде этого никогда не было. Они были живыми. И корни... ими словно кто-то управлял. Какой-то дух, или они сами по себе были такими! Я очень испугался, но мне удалось убежать прежде, чем эта сила смогла меня настигнуть, — услышав второй вопрос, председатель нахмурился и как-то виновато опустил голову. — Нет... я ничего не знаю об этом. Глаза Тоф чуть уловимо расширились... и она схватила старика за грудки неожиданно крепкими, сильными руками и прижала его к стене. — Он врёт! «Я так и знал!» — обожгла аватара стремительная мысль. За плечом гневно нахмурившейся девочки выросла фигура Аанга. — Пожалуйста, скажите нам правду, — тихо, почти с мольбой проговорил мальчик. — Иначе мы не сможем помочь ни вашим односельчанам, ни нашим друзьям. Пожалуйста, господин Хонг. — Духи... — лицо старика исказилось мученической гримасой. — Вы не поймёте... дети, что вы можете знать об этом?! Когда твой ребёнок болен... умирает... ладно! — голос прозвучал, словно отчаянный удар кулаком о стол. — Ладно, я расскажу! Только отпустите меня, наконец. Тоф вопросительно повернула голову в сторону аватара — Аанг кивнул и мягко потянул её назад за плечо, заставляя отпустить несчастного. И без того невысокий и худощавый, сейчас Хонг казался ещё меньше и тоньше. Аангу вдруг бросились в глаза многочисленные морщины, избороздившие его лицо, что у него дрожит голова, как у многих стариков, и кожа на руках от возраста стала почти прозрачной. Сколько же ему лет?.. И почему, в таком случае, у него такая юная дочь? Председатель осторожно, будто боясь, что ноги ему вот-вот откажут, шагнул к столу и сел, безжизненно уронив руки на деревянную поверхность. Пальцы его чуть уловимо подёргивались, словно ветви деревьев на ветру. — Моя дочь... Мин... она всё, что у меня осталось, — дрожащим голосом начал он. — Мы с Су всю жизнь мечтали о детях. Мальчик родился — умер в ту же ночь... второй мальчик мёртвым... девочка родилась — собаки загрызли, пять лет ей было... Су по ночам плакала. К ним на могилы ходила... Дочкой забеременела случайно. Уже старая была. Умерла родами... — тоскливая улыбка скривила его губы. — А Мин слабенькой родилась. Уж не знаю, что с ней, как с ней... да и никто не знает. Я берёг её. От каждого сквознячка. На неё ветерок дунет — она неделю в постели валяется. Грустит, что с ней никто играть не хочет, а я думаю: её и замуж такую никто не возьмёт, слабенькую. А если возьмут — обузой звать будут, — Хонг до белых костяшек стиснул сухощавые кулаки. — Поделился один раз с другом этим вот всем, а он посмеялся: мол, неизвестно, доживёт ли твоя Мин до брачного возраста, она ж умирает медленно! Я ему тогда челюсть сломал, — криво усмехнулся председатель, — два часа кровью плевался. Я старался, поддерживал её, лечил... к лекарям возил... у меня раньше большой дом был. Продал, купил этот, махонький, чтобы её в большой город свозить. Да без толку: лекари только руками разводят. А Мин умирает! — медной пробкой от бутылки в кружке слепца звякнуло в голосе отчаяние. — Я был в отчаянии. И вспомнил... вспомнил, что мне мать легенду рассказывала. О цветке ци шень, дающем жизненную силу и исцеление. Надо мной все смеялись, — Хонг криво улыбнулся, — жалели, мол, совсем от горя с ума сошёл. А я пошёл в лес и... нашёл его! — какая-то нездоровая радость сверкнула в его глазах. — Вырвал... с корнем вырвал. И в эту минуту — весь лес словно завыл, закричал! У меня и сердце в пятки. Побежал оттуда... за мной словно кто-то гнался, деревья кидались поперёк дороги, трава хлестала по ногам, цеплялась, словно в болоте. Еле вырвался. Попробовал заварить Мин отвар из листьев этого цветка... и она в тот же день смогла сесть на кровати! — нездорово-радостная улыбка осветила его лицо. «Насколько это горько, наверное, — подумал Аанг, — радоваться тому, что дочь смогла просто сесть на кровати...» — На следующий день уже говорила со мной, на следующий — готовить просилась! Она выздоровела благодаря этому цветку. Она осталась жить благодаря этому цветку! — в голосе Хонга отчётливо звучала мольба: поймите меня, простите меня! Не забирайте у меня мою дочь! Аангу казалось, что его губы слиплись между собой. Он не мог сказать ему то, что должен был. Не мог и всё. Этот старик, отчаявшийся, цепляющийся за жизнь единственного дорогого ему существа... он, как никто другой, заслуживал сострадания. Но разве все остальные жители, потерявшие своих близких, не заслуживали?.. Аанг знал, что должен сказать, и знал, что рано или поздно — скажет. Как бы больно ему ни было. — Это из-за неё пропадают люди, — тихо произнёс аватар. — И если вы не вернёте цветок — дух леса со временем заберёт всех жителей деревни. Или они умрут зимой от голода и холода без дров и пищи. Из-за вашей... — ему казалось, что ему в горло засунули камень. Он резал гортань острыми гранями. Говорить было физически больно. — Из-за вашей дочери, господин Хонг. Что-то ушло из лица старика, сделав его похожим на безжизненную восковую маску. Погас какой-то огонёк в его глазах. «Я делаю ему больно, — с тоской подумал мальчик. — Он, наверное, заплачет... я бы заплакал. Но сказать нужно, нужно! Если он не вернёт цветок — здесь всё погибнет! И все мои друзья — тоже!» — Пожалуйста, господин Хонг, — медленно, с трудом начал молодой аватар. — Отдайте нам цветок. Прошу вас. Умоляю. Медленно-медленно старик поднялся на ноги. Аккуратно отодвинул назад стул. Опёрся на столешницу согнутыми костяшками пальцев. Аанг вдруг заметил — какие у него яркие глаза, просто удивительно для старика! Насыщенный, тёмно-зелёный цвет, глубокий и многогранный, будто драгоценный камень или лист, намокший под бойким весенним дождём. — Вы справедливо рассуждаете, молодой человек, — негромко начал председатель Хонг. — И я вижу, что вы искренне хотите помочь нам всем... но я не могу отдать вам ци шень. Я не дам вам убить мою дочь. Напряжённую тишину прорезал истошный вопль. Земля проломила пол дома и в прямом смысле вышибла друзей прочь через двери. Створки разлетелись в разные стороны, а Аанг оказался на земле, обессиленно раскинув руки, с дикой болью в голове и позвоночнике. Перед глазами у него плясало разноцветное пламя. Оказывается, для этого совсем не нужно лезть в пасть к драконам. — Твинклтос, подними свою задницу! — рявкнула ему Тоф, за шкирку поставив на ноги. Ей удалось приземлиться относительно безболезненно. — За цветком, живо! Он где-то у него в доме! Я его задержу... — хрустнули разминаемые костяшки. — Нет! Не смей, мальчишка!.. — донёсся до аватара яростный вопль старого мага земли. ...Мастер Пиандао был настоящим гением своего дела. Аанг не понял, какое движение сделал своим посохом — кажется, быстро ударил в несколько точек летящего прямо в него валуна — но тот рассыпался на несколько частей — а мальчишка получил возможность прыгнуть в халатно приоткрытое окно. «Скорее! Цветок!» Узенькая прихожая. — Уйди, девочка, — хрипло прошептал Хонг, стоя в боевой стойке напротив Слепого Бандита. — Ты слепа. Что ты вообще можешь сделать? Тоф широко ухмыльнулась. — Ты даже не представляешь, сколько всего я могу сделать! Она часто «наблюдала» в меру своих возможностей за тренировками Катары. Чувствовала, как она переносит центр тяжести, манипулируя водным потоком, и пыталась повторить её движения. И теперь камень, полетевший в девочку, оказался под её контролем — и полетел обратно, прямо в большую лысую голову председателя Хонга. Дверь, комната, какая-то кладовка... не то, все не то! Где он мог его спрятать?! Старик увернулся неожиданно прытко и ловко для своего возраста и резким движением руки сместил почву под ногами Тоф, сделав её скользкой, словно лёд, но девочка ощутила его намерения — и легко шагнула вбок мягким, танцующим шагом, чтобы затем земля под ногами Хонга встала на дыбы, обратившись в острые колья. Старик закричал. Заколоченная комната! Наверняка там! Посох — как рычаг, сильней, сильней! Только не сломать, кажется, там что-то хрустнуло, Кох, только бы посох не сломался! Аккуратно... плавно, но с нажимом... есть! Запах пыли и трав... да, да, наверняка здесь! Одним прыжком — возле ящичков и сундучков, лихорадочно искать среди травяных пучков то самое, нужное; а как я его найду, я даже не знаю, как он выглядит?! Духи, помогите мне... ради одного из вас — помогите! — Пропусти — меня — девчонка! Каждое слово — валун, летящий в голову Тоф. Старик обезумел от отчаянья и боли и сражается, не жалея сил. Камни, летящие в её голову, посланы с такой мощью, которой и не заподозришь в щуплом старческом теле. По телу Тоф бежит холодок, когда она понимает: он её ненавидит. Прямо сейчас, в эту конкретную секунду, она для него — худший враг из всех. Поэтому он вдвое, втрое сильнее любого солдата, видевшего её на плакатах «Враг народа» или «Беглянка». Отчаяние, гнев и боль делают его сильнее, но они же отнимают у него разум. Тоф уворачивается от камней, перенаправляет и разбивает их — и медленно, неотвратимо движется вперёд, оттесняя старика всё дальше от собственного дома. Здесь ничего нет! Пучки, травы... портрет какой-то старой женщины в хрупкой деревянной рамочке, запылённая, но тщательно заправленная постель... бывшая спальня его жены, или бывшая супружеская спальня. Здесь цветка нет. Ошибся! Опять ошибся, а Тоф там сражается, одна, ради него, а он ничем не может помочь! Быстрее, нужно действовать как можно быстрее... Едва Аанг очутился за порогом комнаты и мысленно торопливо принёс извинения потревоженному гнезду угасшей жизни и любви, как прямо напротив него вдруг возникла бледная, измученная девушка с заплаканными глазами. — Я всё слышала... — хрипло прошептала Мин, утирая слёзы с ресниц. — Из-за меня... это всё из-за меня. Если люди узнают, то сожгут наш дом... Аанг растерянно замер, протягивая руки к хрупкому, засохшему цветку в её нежных ладонях. Пальцы его подрагивали. Он сомневался, что Мин сейчас видит и слышит его — девушка явно говорила сама с собой. — Папа так любит меня, — со всхлипом сорвалось с её губ, — он всё на свете забывает... Снаружи донёсся чудовищный грохот, подтверждающий её слова. Только-бы-с-Тоф-всё-было-в-порядке, только-бы-с-Тоф-всё-было-в-порядке. — Верни цветок в лес, — решительно проговорила Мин, вкладывая в его руки засохшее, оборванное растение. Оно всё ещё было тёплым и закололо пальцы незнакомым, но радостным ощущением, словно что-то заструилось внутрь аватара: энергия, тепло, жизнь... Но сейчас намного важнее были слёзы, блестевшие на ресницах Мин, и вымученная улыбка на её губах. — Надеюсь, жители вернутся домой. Первым порывом Аанга было прямо сейчас броситься в окно, схватить за руку Тоф и бежать, бежать отсюда, сломя голову, но... глядя в глаза Мин, он не смог тронуться с места. И не сможет, — он знал это, — пока не скажет... — Мин, ты... — голос мальчика сорвался и зазвенел. — Ты одна из самых храбрых девушек, которых я знаю! Ты не умеешь драться, но ты такая же храбрая, как... — он едва не ляпнул «Катара, Тоф и Суюки», но вовремя сумел остановиться и выкрутиться: — Как аватар Киоши! Смех Мин был похож на всхлип. А может быть, всхлип был похож на смех... — Мне говорили, что у меня её глаза... — прошептала она со слабой улыбкой. Аанг видел, чувствовал, как жизнь уходит из неё, начала уходить в то самое мгновение, когда она отдала ему цветок. Краска сошла со щёк, и Мин стала похожа на хрупкую бумажную куклу, сделанную проворными старческими пальцами. — Беги! — воскликнула девушка. — Беги скорее! Аанг глубоко и почтительно поклонился ей — и быстрее пташки выпорхнул в окно. Первым, что он заметил, были жители посёлка, высыпавшие на улицу. Они наблюдали за схваткой: кто-то испуганно, кто-то азартно, но никто не решался вмешиваться — и неудивительно, кто в здравом уме полезет под летающие туда-сюда валуны! «Я полезу», — хмыкнул Аанг и пригнулся, ловко уходя от очередного валуна. Едва Хонг увидел его, как переключился: с яростным медвежьим рёвом запускал в него камень за камнем, земля под ногами Аанга ходила ходуном, и лишь природная гибкость, разработанная тренировками с мастером Пиандао, помогала юноше: он буквально «танцевал на гвоздях», перепархивая с одного земляного кола на другой, и каждую секунду рискуя провалиться вглубь, сломать лодыжку, просто оказаться полностью обездвиженным, во власти разгневанного отца. Но и Тоф не собиралась сидеть сложа руки. Пока Хонг был оглушён гневом и отвлёкся на Аанга, девочка прислушивалась. Она не хотела причинять старику боль: в конце концов, он ни в чём не виноват, он просто отец, желающий защитить своего ребёнка. Но нейтрализовать его нужно, пока Аанг, изо всех сил прорывающийся к ней через шквал камней, не оступился и не прервал свой диковатый танец падением. ...возле стены дома стояла крышка от бидона. Большая, хорошая, крепкая крышка. Металлическая. Тоф смяла её в руках, будто это был не хороший, старый металл, а большой кусок подкрашенного воска, и бросила в председателя Хонга — нет! Не смей вырываться из-под контроля, железяка! Я — Тоф БейФонг, величайший маг земли, и ты не посмеешь меня ослушаться! Короткий вскрик старика оборвался хрипением, а сам он оказался плотно прижат к стене металлической измятой пластиной, когда-то бывшей крышкой, поперёк груди. — Тоф! — послышался восторженный вопль. — Тоф, ты просто... — Дрянь! — со слезами выкрикнул старик, не оставляя отчаянных попыток вырваться. — Мерзкая слепая девчонка! Ненавижу! Восторг, зажегшийся в серых глазах, сменился бесконечным чувством вины. — Простите... — тихо проговорил мальчик, виновато опуская голову. — Я правда... я бы всё отдал, чтобы этого не делать. Простите меня. — Лёгкие Ноги... — негромко, но настойчиво послышалось у него из-за спины. Аанг не стал вынуждать девочку договаривать. Поспешно кивнув, он забрался на созданную ею земляную кочку, ухватился за крепкие плечи маленького мага... Тоф взмахнула руками, как если бы стояла на полюсовых снегоступах, и в считанные мгновения они оказались за пределами деревни — настолько быстрым было созданное девочкой «средство передвижения». Дети уже не видели этого, но сочувствующие зрители вскоре высыпали на улицу. Не без труда и пары сломанных ломов они освободили Хонга из металлических оков, жалостливо похлопывая его по спине и пытаясь успокоить. Тяжело было не сочувствовать этому старику, содрогающемуся в страшных, беззвучных рыданиях и знающему, что его дочь сейчас медленно умирает. Хонг торопливо отделался от сочувствующих (немалую роль в их внезапном понимании сыграло то, что жители поняли: дети вернут цветок в лес, а это значит, что к ним вернутся и их близкие) и скрылся у себя дома, вновь обратившись в прихрамывающего, дрожащего от слёз и боли старика со смешной головой, которая казалась вдвое больше узеньких, слабых плеч. А тем временем Аанг и Тоф уже были в лесу. Им не потребовалось заходить слишком глубоко: едва друзья сделали пару шагов (земля вырвалась из-под контроля Тоф: на территории, находящейся во власти духа, она почти не могла покорять), как к ним метнулись сразу великое множество ветвей и лиан. Аанг отшатнулся было по привычке, но затем, очнувшись, со слабой улыбкой протянул вперёд засохший цветок. Тени, отбрасываемые обнажёнными деревьями, сложились в хранителя леса, но это был не тот грозный и хмурый «мужчина» (если к духам применимо понятие пола), который до смерти напугал аватара и его подругу парой часов ранее. Выглядел он так же, но безжизненно висящие ранее ветки-волосы засверкали крохотными изумрудами свежей зелени, глаза просветлели — теперь это был цвет только что распустившегося из почки цветка, а не густых лесных сумерек — а на губах играла светлая и мягкая улыбка. Ни говоря ни слова, он протянул вперёд руки. Из кончиков его пальцев тянулись к друзьям тоненькие веточки, подрагивая в нетерпении. На них набухли почки, истекая терпко пахнущим соком, и Аанг невольно улыбался — несмотря на то, что надрывные рыдания Хонга до сих пор звучали в его голове — думая, что весной эти почки распустятся на деревьях, и лес оживёт. Вдалеке уже слышалось тихая поступь животных и стрекот насекомых. Они приближались, словно победоносный гимн — и сделались оглушительными в то мгновение, когда оживший цветок, дурманящий своим густым, сладостным ароматом, оказался в ладонях духа — а затем всё затихло, как не было, и пристанище ужаса обратилось в обычный зимний лес. Лишь одно изменилось: теперь здесь не было страшно. Свежо пахло древесиной и снегом, ветки деревьев тянулись к небу, подставляясь под последнюю солнечную ласку, и на них блестел иней — роскошный убор. Вен Юан держал цветок в ладонях так бережно, словно для него в жизни не было ничего дороже. Всё так же, в молчании, он глубоко и почтительно поклонился Аангу (мальчик хотел было вернуть поклон, но почему-то не стал: лишь склонил голову, с достоинством и искренней радостью принимая его благодарность) и тихими шагами стал отступать назад. Сумерки скрадывали контуры тела, размывали черты лица... последним исчез цветок, сияющий в сизой мгле, словно маленькое ароматное солнышко. А вместо духа из-за деревьев вышли люди. Мужчины в костюмах охотников, с копьями и луками в руках. Женщины и дети, очевидно, собиравщие здесь грибы, да и просто заплутавшие путники — все они вышли из леса, словно очнувшись ото сна, медленно и неуклюже, будто давно не двигались. Аанг улыбался, наблюдая за ними: как они приходят в себя, как радуются, видя друг друга — но сам быстрыми, тревожными глазами искал знакомые фигуры. И вот... — Катара! — мальчик с радостным криком бросился к девушке и стиснул её в объятиях. От неё пахло дождём и лесом. — Ты цела! И Суюки, и Сокка, и Зуко! — все они быстро оказались в его объятиях — рук на всех хватило. — Вы все в порядке! Полусонные ребята заулыбались в ответ на его искреннюю радость, а тумаки любви от Тоф быстро заставили их прийти в себя. Переплетённые друг с другом тесным объятием, они медленно, причудливой иноходью счастливых и любящих друг друга людей, заспешили прочь из леса, ещё толком не зная, куда им идти и зачем. Аанг и Тоф, тараторя и перебивая друг друга, рассказали обо всём, что пережили: как встретили Вен Юана, как уговаривали Хонга отдать им цветок, как его пришлось забирать силой... — Мне так стыдно перед ним! — не выдержав, выпалил Аанг, с отчаяньем сжимая пальцы в кулаки. — Его дочь теперь, наверное, умрёт... и я... — он хотел сказать, что не знает, стоило ли оно того, стоила ли смерть красивой, нежной и доброй, отважной девушки жизней всех этих людей и духа... но осёкся. Ребята только-только вышли из-под влияния Вен Юана. Будет ли им приятно услышать об его сомнениях? Аанг покачал головой и улыбнулся, заглаживая неуютную паузу. — Слушай, Катара, — торопливо проговорила Тоф, хватая девушку за руку. — Слушай... у меня есть одна идея!***
Председатель Хонг стоял на пороге угрюмой тенью того приветливого и доброго старичка, который пригласил продрогших и голодных ребят к себе домой, спасая их от вил и, возможно, костра. Дверь, конечно, ещё никто не починил, и поэтому в доме слышался неуютный, ледяной посвист сквозняков. Ребята неловко переглядывались, чувствуя себя непереносимо виноватым перед этим человеком, даже несмотря на то, что он пытался двух из них... убить? — Что ещё вам нужно? — его голос звучал надтреснуто. — Что ещё вы хотите у меня забрать? Друзья переглянулись, не находясь, что ему ответить. Не зная об этом, они испытывали одинаковую тянущую боль в груди и немного смущённое желание помочь, продиктованное виной и искренним сочувствием к этому несчастному, одинокому человеку. Но что сейчас можно было ему сказать? Какую-то поэтическую фразу о том, что они попытаются вернуть ему то, что у него украли? Нет. Это глупо и неуместно. Улыбаясь мягкой и чуть смущённой улыбкой, Катара тихонько взяла в ладони сухощавые руки мага земли и тихонько отстранила его в сторонку. — Мальчики, — окликнула тихо и мягко, полуобернувшись к друзьям, — почините господину Хонгу дверь, пожалуйста, не стойте столбом. И... — девушка чуть замялась и неуверенно улыбнулась. — Пожелайте мне удачи. Она прошла вглубь мрачного дома, полного сумерек и запаха приближающейся смерти. Здесь горел только камин на кухне, бросая вокруг жаркие багряные отблески. Совсем рядом к нему стояла кровать Мин. Её руки были белее одеяла, поверх которого лежали — слабые, тоненькие, полупрозрачные... Катара собралась с духом. Она никогда прежде не лечила внутренние болезни. Лишь затягивала раны. И что-то подсказывало ей, что лечить внутреннее намного, намного тяжелее. — Что вы делаете... — слабым голосом прошептала Мин, увидев, как мягко вспыхнули в темноте водяные перчатки вокруг ладоней мага воды. — Ах! — она чуть отпрянула. — Вы... вы... — Тшшш... — Катара умоляюще изломала брови. — Умоляю тебя, молчи... Вода мерцала в темноте, полная целительной силы. На стенах вместе с багряными бликами затанцевали нежные серебристые. Закрыв глаза, ориентируясь лишь на собственные ощущения, Катара положила ладони на живот Мин. Нет, не здесь... где-то... выше... чётко проступающие под платьем рёбра, небольшая девичья грудь... одна ладонь осталась на груди, вторая скользнула выше — к горлу. Здесь. Катара зажмурилась сильнее. Она не знала, что делать. Правда. Совсем. В памяти всплывали какие-то обрывки воспоминаний, откуда-то взялось острое, режущее чувство сожаления: ну почему она не слушала Югоду, учительницу целительства на Северном полюсе, внимательнее?! Но девушка правда очень хотела помочь. Безумно. Любыми способами. «Пожалуйста, вылечись. Пожалуйста, живи. Радуй своего отца, встречай гостей, выходи замуж, расти детей... пожалуйста, вылечись... пожалуйста...» Сияние вокруг её рук сделалось ярче. Мин шумно выдохнула и запрокинула голову: ей казалось, что холодные пальцы мага воды вскрыли ей грудину и ловко пробрались внутрь, переставляют что-то с места на место, ощупывают органы, проникают в самую глубь холодком, от которого перехватывает дыхание; перехватывает — а потом дышится так легко и свободно, как никогда прежде не дышалось. Голова у девушки кружилась, и было так невообразимо легко и свободно, что, казалось, она прямо сейчас может вскочить с кровати — и побежать босиком по земле, и бежать далеко, далеко, смеясь и подставляя лицо свежему воздуху. Духи, сколько лет она не была снаружи?.. Сколько лет не испытывала ошеломляющей радости бега? ...легкость и сила ушли, стоило Катаре мягко отнять ладони от её груди. Мин хрипло вздохнула — и снова уронила голову на подушку, стремительно погружаясь в омут глубокого, крепкого, здорового сна. Катара испытывала непреодолимое желание погрузиться туда же. Всё тело ломило, словно она не спала, как минимум, неделю, и всё это время безостановочно занималась магией воды. Похоже, она несколько перестаралась... но ведь оно того стоило! По щекам Мин разливался нежный румянец, делая её похожей на прекрасный майский цветок. Она мирно и сладко спала, чуть откинув назад хорошенькую головку, и дыхание её — впервые за всё непродолжительное, но красноречивое время их знакомства — было глубоким и ровным. — Она выживет, господин Хонг. Я не вылечила её до конца, но она выживет, — тихо проговорила Катара, заметив знакомую подрагивающую голову слева от себя. Председатель дрожащими руками сжимал тонкие пальцы дочери, поправлял ей волосы и одеяло, и никак не мог наглядеться на её разрумянившееся, нежное личико. Он даже сказать ничего не мог, но Катара и не требовала от него благодарностей. Счастливая улыбка и слёзы, дрожащие в зелёных глазах, были лучшей из возможных. Тихонько улыбаясь чему-то своему, девушка вышла из дома и тут же, уперев кулачки в бока, весело бросила: — Ну, что, кто из вас, ребята, уже успел порвать штаны? Зуко, что с твоим пальцем? Парень ничего не ответил — лишь бросил сумрачный взгляд на тяжёлый молоток в другой руке.***
Ранним утром следующего дня ребята собрались в путь. Председатель Хонг настоял на том, чтобы снабдить их провизией на неделю вперёд, и особое место в мешке с продуктами занимала небольшая резная деревянная коробочка, полная вкусных, сладких рисовых пирожных — их друзьям отдала Мин. Она, конечно, не вышла их провожать, будучи слишком слабой, но отрадно было видеть её хрупкую фигурку на пороге дома (с новой дверью) и нежную, сияющую улыбку, когда она склонялась в поклоне и протягивала Катаре сладости. Маг воды приняла их с ужасным смущением, но искренней, нежной радостью. Уже будучи в седле, Аанг вспомнил одну немаловажную деталь. — Господин Хонг! — взволнованно крикнул он, склонившись вниз. — Пожалуйста, не выдавайте нас! После того, как Катара исцелила дочку председателя, а Тоф приковала его к стене металлической пластиной, скрывать уже не было смысла. Ребята всё рассказали доброму старику (разумеется, умолчав о цели своего путешествия). Тот был шокирован, но не слишком: мыслями он явно по-прежнему находился у постели дочери. А сейчас — радостно улыбался и чуть дрожащим голосом отвечал: — Вы что, издеваетесь, молодые люди? — в дребезжащем старческом смехе звучала искренняя радость. Аппа, нетерпеливый, сытый и довольный, то и дело приподнимался в воздух и очень неохотно садился обратно. Хонгу приходилось перекрикивать сильные порывы ветра и рычание бизона, но ему это было не в тягость. — Да я за то, что вы мою Мин вылечили... я... да хоть пытать будут — не выдам! Обещаю! ...он не знал, что уже этим вечером ему придется проверить крепость своего обещания.