Рояль, или Тишина не будет длиться долго

Великобритания, Лондон, Вестминстер Сити. Апартаменты Алана Гаспара.        На часах было пол-первого ночи, все вещи Алана установили в его квартире, и он наконец мог спокойно, без суеты оглядеть свое новое жилье. Какая роскошь была вокруг! Кремовые обои, позолоченные люстры с хрустальными капельками, начищенный паркет из бука с ромбовидным рисунком, стол из бежевого мрамора на белых тонких ножках и стулья с обивкой из натуральной кожи… Все это было элегантно и в точности соответствовало темпераменту Гаспара. Попав в эту квартиру, будто ощущаешь себя в 19ом веке - не хватает только людей, которые дополнили бы это ощущение - мужчины во фраках и дамы в платьях с кринолинами, обмахивающееся веерами. Алан прошел в спальню, которая была сделана в темно-синем цвете, а сама кровать была сделана из черного дерева. Над ней висела копия картины Рембрандта "Даная" - прекрасная дива из древнегреческих мифов. Два подвешенных светильника по обеим сторонам от изголовья кровати освещали комнату загадочным желтым светом. Затем Алан открыл темно-коричневую дверь, и очутился в еще одной комнате. Здесь ты снова совершаешь путешествие во времени - теперь уже в средневековье. Только лишь тусклый светильник наверху добавлял каплю света в это темное помещение. Оно не было лишено своей прелести - обои с орнаментом, отдаленно напоминающим готику, маленький деревянный столик с пепельницей на нем - все это создавало атмосферу маленького уютного подземелья. По видимому, это место не предназначалось более, чем для одного человека - рояль занимал две трети пространства. Наверное, планировал комнату музыкант, подумал Алан - ведь только музыкант понимает, что в знакомстве с новой музыкой есть нечто сокровенное, интимное, открывающее ключ к сердцу пока что только одного человека - пианиста. Затем он может преподнести эту музыку людям где и как угодно, но чтобы прочувствовать замысел произведения, то, что вкладывал в него автор - для этого необходимо уединение. Гаспар открыл свою кожаную сумку с нотами, и выбрал произведение, которое он не играл ранее - прелюдию в до диез миноре Шопена. Он открыл крышку рояля и сел за стул. Прохладный ветер подул из маленького распахнутого окна, развевая густые каштановые волосы Алана. Он поставил ноты на пюпитр и начал играть; музыка была немного грустная, протяжная, и тональности сменялись друг за другом в каждом такте, как волны в море; Алан перевернул страницу, и его пальцы быстро побежали по клавишам… Он дошел почти до конца, но нажав соль и следом за ней ля, он понял, что они… Нет этого не может быть. Они звучали одинаково! Ведь этого раньше он не замечал, когда впервые прикоснулся к инструменту, должно быть, серьезный брак… Затем он сыграл си, до, ре, ми, но что это опять… О ужас! Они все звучали как соль. Эта ненавистная нота повторялась на всех следующих клавишах… Алан сыграл глиссандо вверх и вниз, и звучание было сродни барабанному молоточку… Соль, опять соль, СОЛЬ, СОЛЬ, СОЛЬ! Он в ужасе отдернул руки от клавиш. Лампа наверху мигнула и погасла. Алан привстал, и осторожно ступил на паркет. Надо добыть свечу… Какой-то тонкий писк донесся до его уха. Неужели здесь крысы? Алан ненавидел этих существ. Но писк повторился, еще раз. Затем писк будто стал ниже по звуку, еще ниже… Что-то это напоминает… Знакомое. Как будто пианино… Что?! Нет, это галлюцинации, - или все же… РОЯЛЬ. Алан услышал звуки рояля. Он схватился за голову; его затрясло, и тонкие пальцы покрылись ледяным потом. Он достал свечу и приблизился к роялю… Закричав, он отскочил назад. Рояль играл, играл сам, и каждая клавиша нажималась поочередно, без остановок, и педали громко стучали по полу. Алану казалось, что неодушевленный предмет смеется над ним. Его голову сдавливало все больше и больше; и звуки в ней, казалось, они проникали внутрь него, жуткие звуки, бьющие его изнутри. О эти крики и стоны, как будто сотни людей хотели выбраться из его сжимающегося тела… На руках Алана выступили синие вены, к лицу прилила кровь. Сквозь дикие вопли, которые не оставляли его ни на секунду в покое, он услышал что-то вроде человеческого голоса. - Алан, Алан...  - Ты хочешь довести меня до сумасшествия?! - сказал Гаспар в пустоту, напрягшись. - Выход, он близко… Закрой его. - Кого, черт побери?!   Алану было все хуже. Он сел на колени, и прислонил голову к паркету. Его губы дрожали, и он начал говорить неясные слова, как молитву, страшным шепотом, прерывисто и тяжело вдыхая. - Предмет, который тебя убивает… В нем сила… Закрой его... Гаспар на последних силах, задыхаясь, встал с коленей, и, приблизившись к роялю, с треском захлопнул крышку. Тишина. Неужели… Тихо. Совсем тихо. Ни звука. Алан выдохнул. Все в порядке. Приятный осенний воздух дует ему в лицо. Он в своей новой прекрасной квартире, и все хорошо. Алан засмеялся. Из него вырвался тот нервный смех, который бывает от только что пережитого сильного страха. Он огляделся вокруг. Ноты "прелюдии до диез минор" лежали на пюпитре. Гаспар резко схватил их, и разорвал на мелкие кусочки, высыпав в окно. Он потушил свечу и быстрым шагом направился в cпальню. Не раздеваясь, он укрылся одеялом и сразу же погрузился в сон.