Серые слёзы. Серая кровь

Возвращения никогда не бывают случайны. Возвращаются, чтобы изменить что-то, чтобы что-то исправить. Дмитрий Глуховский «Метро 2033» Она пришла для того, чтобы продолжить дело своего отца и уничтожить варденов. Это основная мысль, красной нитью проходящая сквозь каждую реплику Аджихада. Убедить его в том, что она не представляет никакой опасности, оказалось сложно. Сложнее, чем добраться сюда, потому что теперь ей приходилось просто сидеть и говорить. Сообщить ему о том, что Черная Рука собирается его убить, было наивысшей глупостью, потому что тогда на неё снова обрушилась бы неконтролируемая буря слов. Вопросов. Пришлось бы объяснять, откуда ей это известно. Поэтому она просто промолчала. Когда Йоль вышла из кабинета предводителя варденов, то почувствовала себя настолько измученной, что еле доплелась до своей комнаты и свалилась на кровать. Хотя, пожалуй, этого она уже не помнила. Мозг просто перестал работать. Ей снилась Джейлин, которая обнимала её, плакала и кричала, а какой-то темноволосый безликий мужчина и эльфка с золотистой косой пытались её оттащить от тетки. Йолле, маленькая, но уже озлобленная, рычала, брыкалась и, наконец, с силой и яростью дикого зверя грызанула призрачного отца за руку. Он её ударил по лицу. Тогда она и проснулась. Фригги еще не было, но её выводок в неполном составе носился по каморке, что-то отчаянно голося. Спросонья Йоль решила, что-либо на них напали, либо за ней пришли, не поверив в её лояльность, поэтому она схватила кинжал, вскочила с кровати и рявкнула, чтобы все заткнулись. Мелкие в виде двух оборванных пацанов и голубоглазой девочки тут же испуганно примолкли и уставились на неё. В ходе разбирательств было выяснено, что никто ни на кого не нападал, а, оказывается, Всадник, настоящий Всадник прибыл в Тронжхайм, и теперь все будет хорошо, ведь он же спаситель, и вообще победит Гальбаторикса, и будет мир, и лошади начнут какать радугой и прочее, прочее, прочее. Когда Йолле вышла прогуляться, то везде царила подобная суматоха — все носились, радовались, сокрушались. В общем, этот Всадник, сам того не ведая, стал таким сильным психологическим потрясением для несчастных людей, что в их душе зародилась самая жестокая из пыток, дарованных природой человеку — надежда. Гномы, к их чести будет сказано, отнеслись к новостям со свойственным им скептицизмом. До них доходило долго, но Йоль была уверена, что когда дойдет, их вполне может охватить такая же истерия или что похуже, потому что у них все должно быть серьезно, твердокаменно и капитально. Никакой полуправды, полумеры, полусилы. Сама Йоль понятия не имела, как относилась к Эрагону (то, что Всадником был именно этот Эрагон, она не сомневалась — вероятность появления второго Всадника на территории Алагейзии за такое короткое время была катастрофически мала). Она просто подумала, что по какой-то неизвестной причине жизнь закидывает её в самую гущу событий, потому что раз пришел Всадник, то все изменится, и люди пойдут на смерть ради него. Он станет их символом, ради которого стоит сражаться. Она не знала, хочет ли сражаться за него. Хочет ли вообще сражаться. Она взяла лук и отправилась на ристалище. Точнее, решила отправиться, потому что дорогу ей показал один из мальцов Фригги. Воинов здесь находилось достаточно, чтобы Йолле вновь почувствовала себя неуютно, они были облачены в легкие доспехи и использовали подчас такое оружие, о котором дочь Спайна и не слышала. Пешие, сражавшиеся в паре, занимали большую часть тренировочной зоны, а позади них располагались лучники. Туда гостья горного города и направилась, кинув перед этим пацаненку мелкую монетку, каких у неё теперь в карманах водилось в изобилии. Внезапно к ней сзади подошел человек, но по счастью, его она успела заметить, резко развернулась, отпрыгнула назад и узрела широкоплечего и жутко высокого бородача в кольчуге и доспехах из бычьей кожи. — Меня зовут Фредерик, и я тут вроде как главный, — насмешливо произнес он, глядя на неё сверху вниз. — Тут не место для барышень. Коли полюбоваться на молодцев хочешь, так это после тренировки. Сейчас они заняты, милочка. Йоль вскинула голову. — Во-первых, я не милочка и не барышня. Мое имя… Тут она призадумалась — а какое же имя назвать? Настоящее или выдуманное? Показать правду или щит, которым она всегда себя прикрывала? Но если она все время будет показывать всем фальшивку, не станет ли та действительностью? — … Йоль. А во-вторых, я пришла тренироваться, а не смотреть на этих… молодцев. Мужчина гулко засмеялся, и на них оглянулись несколько воинов. — Тренироваться? Хватит, деточка, я сейчас лопну! Да чтобы баба стреляла из лука! Ой, не могу! Дай сюда, а то еще поранишься! Йолле оскалилась, резким движением вытащила стрелу и нацелилась на ухмыляющегося Фредерика: — Ну давай проверим, как я стреляю! Если промахнусь, твоя взяла, а если нет… смеяться ты точно уже не сможешь! Улыбочка мгновенно исчезла с лица гиганта. Он осторожно положил руку на свой меч, но Йолле натянула тетиву еще сильнее, и ему ничего не оставалось, как сказать: — Ладно, Йоль, покажи мне, что ты умеешь. Лучник у первой мишени отступил назад, а какой-то мальчонка повыдирал все стрелы. Девушка пожала плечами, ослабила немного натяжение и вдохнула. Вокруг никого, здесь только она одна. Абсолютно точно! И плевать на всех этих умников. Женщина не может стрелять из лука?! Ну конечно! Да и вообще, она что, волнуется что ли? Что за глупости! Она натянула тетиву и выстрелила. В яблочко! Еще раз. И снова в цель. Еще, еще, еще, и постоянно результат был одним и тем же. Когда в середине мишени не осталось места, она подняла глаза на Фредерика, в глубине себя чрезвычайно довольная, что никакие душевные переживания не отняли у неё способности стрелять. Он удивленно вскинул бровь. Прищурился. Сделал пару шагов к мишени, чтобы удостовериться, что глаза его не обманывают. Не обманывали — девчонка правда попала в самую середину. Потом сдержанно её похвалил и разрешил здесь тренироваться. Остальные лучники поглядывали на неё неодобрительно — кажется, они считали, что женщине не место на ристалище, но раз Фредерик её одобрил, то возражать они не осмелились. Среди всех этих вояк мелькнула знакомая медная макушка. Роу был здесь. И, скорее всего, видел всю их с Фредериком перепалку. Он протиснулся через толпу ворчащих мужчин и, счастливо улыбаясь, подошел к ней: — Ну, это просто великолепно! Как ты их уделала, а? Йоль пожала плечами. Ей все это не очень нравилось. Кажется, возвращается её обычное тоскливое состояние, и счастливая рожа этого парня снова начинает её раздражать. — Эй, послушай! Да что с тобой? То есть, я вообще-то понимаю, что, но все-таки, взбодрись! И я кое-что принес! Он показал ей два деревянных меча, с которыми тренировались совсем еще юноши, желавшие стать настоящими воинами. — Зачем это? — не поняла девушка. — Как зачем? Ты чего? Я не спорю, что ты отличный лучник, но все-таки когда- нибудь наступит такой момент, когда тебе будет необходим настоящий меч. Кинжалом и охотничьим ножом ты просто так не отделаешься! — Я как-нибудь постараюсь! — Йоль, я серьезно! Что ты будешь делать, если у тебя кончатся стрелы, а напротив будет стоять рыцарь, закованный в латы, с гигантским двуручником в руках, а? Ты просто погибнешь! Ты не сможешь его даже поцарапать своей зубочисткой! Йоль шумно выдохнула. Эта ситуация начинала её раздражать, и масло в огонь поливал тот факт, что Роу, вообще-то, был прав. Тем более что у неё и ножа-то больше нет, только кинжал. Она сжала зубы, но поставила лук в сторонку, сняла колчан и потянулась за тренировочным мечом. Он неприятно оттягивал руку и вообще был страшно неуклюжим, но Роу уже принял незамысловатую стойку, и Йоль ничего не оставалось, как скопировать её и ответить на его вызов. То, что происходило дальше, ей очень, ну просто очень сильно не понравилось. Нет, она не рассчитывала на снисхождение с его стороны, скорее, на наличие у себя хоть каких-то навыков. Потому что хоть зачатки таковых имелись, но мало помогли ей в обращении с этой длинной неуклюжей палкой. Размахивать ею, парировать удары, постоянно защищаться было до того неудобно, а руки Роу были столь быстры, незаметны и коварны, что под конец тренировки все тело девушки взрывалось от боли. Он её не щадил, приговаривая, что ни один её противник не уступит ей и обязательно снесет её голову при любом удобном случае, и потому с каким-то садистским удовольствием лупил во все незащищенные места, громко объясняя, что там и тут можно поставить блоки, а Йоль, балда такая, не поставила. То, что такую орясину она вообще первый раз в руках держит, он во внимание не принимал. Похоже, парень считал её как минимум адептом фехтования. Йолле пыталась импровизировать, запоминать его движения, и вскоре уловила некоторую закономерность в действиях своего противника. Она изучила его достаточно, чтобы вяло защищаться и получать на треть меньше ударов, чем раньше, и все же это ей мало помогало, потому что она ничего не могла противопоставить отточенному годами мастерству своего непревзойденного оппонента. Через час она взвыла и потребовала немедленного отдыха. Со злобы швырнула в Роу деревянной клюкой, по недоразумению названной оружием, и пошла попить. Что-то было не так. Она обернулась и тут же поймала насмешливые издевательские взгляды воинов, которым совсем недавно продемонстрировала свое потрясающее мастерство. Теперь они знали, что у неё есть гигантская слабость. «Мне нельзя иметь слабости», — с каким-то отчаянием подумала Йоль. и твердо решила научиться обращаться с мечом если не отлично, то хотя бы сносно. Но руки её сейчас не слушались, они только тряслись и немели. С трудом налив себе стакан воды, Йоль вернулась к своему учителю, тоскливо разглядывающему деревянный меч. — Наверное, — задумчиво произнес он, бросив взгляд на её трясущиеся кисти, — нам на сегодня хватит. — Не хватит! — возмутилась Йоль. — Ты считаешь, что я настолько слаба?! — Я устал. — Да ну, Роу! У тебя слишком сильные руки и большой опыт, чтобы ты так быстро устал! Считаешь меня идиоткой?! — Вовсе нет, — поспешил заверить её парень. — Просто во всем необходима мера. Ты сама это прекрасно знаешь. Йоль фыркнула, и Роу удивленно воскликнул: — Да что с тобой! Я тебя совсем не узнаю! Что с тобой случилось во время твоего путешествия? Как будто весь твой разум… перекосился… Она вздрогнула, а по телу вдруг прошла волна холода. Маленькая и быстрая, но она встряхнула все её существо, отрезвляя и возвращая мысли на положенное место. — Роу… Ты не можешь узнать то, чего никогда не знал. С этими словами Йоль схватила лук и колчан и сбежала куда подальше. В комнату возвращаться отчаянно не хотелось, поэтому она направилась к Тронжхайму, намереваясь взглянуть на тот самый Звездный Сапфир, о котором Ворон столько рассказывал. Да только внутрь её не пустили. Гигантские ворота были наглухо закрыты, и открывали их, видимо, только по особым случаям, пользуясь в обычное время какими-нибудь боковыми проходами. Или у них тут была генеральная уборка. Или еще какая-нибудь пакость. Но вот Йоль, прибывшая только два дня назад и еще не знакомая с городом-горой, понятия не имела ни о привычках его жителей ни об этих обходных путях. Так бы она и стояла как столб, по-идиотски глазея на закрытые двери, если бы возле неё не появился огромный кот с темной шерстью и кисточками на ушах. Вот кого она точно не ожидала здесь увидеть, так это его! — Солембум? — изумленно воскликнула Йоль. «Тише, дуреха! Нечего кричать мое имя на весь Фартхен Дур! Это тебе не мелкая разменная монета, чтобы по рукам идти!» Кажется, кот-оборотень был сильно разозлен, однако потом снисходительно добавил: «Ты начала удивляться — это уже хорошо». И тут же свернул вправо и куда-то потрусил. «Во-первых, он только что признался, что следил за мной, — решила Йоль. — А, во-вторых, я, кажется, должна сейчас за ним идти. Потому что уж больно вид у него самодовольный». Ну, она и пошла. Потому что делать все равно нечего было, да и интересно стало, что там этот кот задумал — он же из волшебных существ, может, покажет что-то интересное. Он провел её какими-то жуткими закоулками, которые изгибались порой самыми неожиданными способами, и вывел в огромный зал, чьи стены, сужаясь, поднимались ввысь и были изрезаны арками, а на самой вершине сиял тот самый сапфир, который так жаждала увидеть Йоль. Пожалуй, это стоило того, стоило всех потраченных сил. Исидар Митрим был самым главным, самым прекрасным сокровищем гномов. Ворон рассказывал ей о нем, но она и не подозревала, что он настолько великолепен — кроваво-алая роза, настолько искусно сделанная, что можно было подумать, будто она живая — Йолле видела, как кровь земли пульсирует в камне, и тот вдыхает и выдыхает с тихим шелестом, который издает летящий по ветру песок. Пол, сделанный из сердолика, украшен рисунком — молотом в обрамлении двенадцати пентаграмм, и Йоль вспомнила, что это герб правящего клана гномов. Солембум дал ей пару минут, чтобы полюбоваться на все это великолепие, вышедшее из-под рук лучших мастеров гномьего рода, а потом снова рванул по закоулкам, лестницам, переходам, и через четверть часа запыхавшаяся Йоль уже стояла перед совсем непримечательной дверкой. Солембум подкрался к ней, громко мяукнул и тут же был впущен внутрь. Йоль подошла поближе и тоже мяукнула, однако это не произвело абсолютно никакого эффекта на запертый замок. Тогда девушка решила использовать более традиционные методы и, улыбнувшись, спросила: — Может, и мне откроешь, Анжела? Дверь незамедлительно распахнулась, и Йоль шагнула вперед. Две комнаты были как раз в стиле травницы из Тирма — украшенные резьбой, растениями, все в светильниках и каких-то непонятных предметах. Огромная кровать с балдахином стояла в дальнем помещении, а прямо перед Йоль находилась сама хозяйка и точила огромный устрашающего вида нож. — И тебе не хворать, — совершенно буднично произнесла она, будто только вчера пригласила Йоль на чай и ждала её с минуты на минуту. Девушка сложила оружие на пол и уставилась на ведьму. — Садись! — властно приказала та, указывая на роскошное кожаное кресло. Йоль решила послушаться, ибо данный атрибут мебели выглядел крайне заманчиво. И сразу же почувствовала себя в безопасности. Нет утрат, нет следящих за ней убийц, нет пустоты… Здесь нет ничего. Пожалуй, умереть в этом восхитительно удобном кресле было бы не так уж и страшно. — Ты знала, что я здесь? — буднично поинтересовалась Анжела. — Вообще-то нет, но я подумала, что где Солембум, там и ты. Вы — удивительно гармоничная пара. Кот-оборотень одобрительно замурлыкал, травница удовлетворенно улыбнулась, отложила нож и сняла с огня закипевший чайничек. Аккуратно залила какие-то травки в деревянной кружке и протянула Йоль. — Что это? — подозрительно поинтересовалась девушка, принимая деревянную кружку, откуда тянуло ароматным отваром. На всякий случай активировала парочку заклинаний для проверки ядов, но те не дали никакого результата. — Ой, ну что ты такая недоверчивая! Просто хорошее средство для успокоения твоих расшатавшихся нервов. Я, знаешь ли, много вижу и слышу, и мне известна твоя история. Очень, хочу сказать, неприятная, но что поделаешь. Такова жизнь. А ты сразу разбрюзгла, такая несчастненькая. Вот что я тебе скажу — прекрати ныть! Тоже мне, бедняжка! Вокруг полно хороших людей, и не обязательно они должны быть одной с тобой крови, чтобы ты заботилась о них, или они о тебе! Йоль отхлебнула отвара, вздохнула, совершенно не желая сейчас спорить, и все же ответила: — Что же тогда у тебя никого нет, раз вокруг столько хороших людей? — Потому что мне они особо и не нужны! А вот тебе необходимы, девочка, выросшая с волком! Стая тебе нужна! Чтобы спину прикрывали. Одна ты задыхаешься, постоянно оглядываясь назад — мало ли там кто притаился. Одна ты боишься. — А вот и нет! Я никого не боюсь! — Боишься и не ври мне! Думаешь, я не вижу эти круги под глазами, шрамы, затравленный взгляд? И как ты присматриваешься, принюхиваешься к людям, с опаской, с осторожностью, чтобы не прогадать, чтобы не предали. Вот и попринюхивайся хорошенько, потому что если останешься одна, то очень скоро совсем с ног свалишься. Йоль обиженно замолчала, и следующие несколько минут было слышно только медленное прихлебывание. Анжеле её злобное сопение, казалось, нисколько не мешало, и она принялась собирать травки в пучки, мурлыкая себе под нос какую-то мелодию. Йоль после долгой и тяжелой тренировки совсем разомлела в удобном кресле и с вкусным отваром в руках, так что под конец почти дремала. Так они просидели около получаса, как вдруг травница куда-то спешно засобиралась. Кот тоже завертелся у её ног, но в его изящных величественных движениях не было ни капли беспокойства. Внезапно Йоль подумала, что её Клык был в сотни раз лучше, чем Солембум и вообще все коты мира. «Лучше котов-оборотней нет никого!» — самодовольно заявил Солембум, вылизывая лапу. «Это понятие относительное, — пожала плечами девушка. — Для меня, например, лучше все-таки Клык. Для Анжелы… Ну, не знаю, но раз она с тобой путешествует, то, скорее всего, ты». Её собеседник обиженно заворчал. Кажется, она так и будет обижать его при каждом разговоре, и им никогда не жить в гармонии — коту и волчице. Надо бы исправить свою оплошность. Ведь, в конце концов, все же любят, когда их хвалят. «Я слышала, что коты-оборотни волшебные. Что они знают всякие тайны. И про людей тоже все знают. В этом ты и правда лучше простого волка. Можешь мне что-нибудь про меня рассказать?» Солембум уставился на неё так пристально, что Йоль почувствовала себя очень неуютно, а потом медленно, будто в трансе, произнес: «Знаешь, почему тебя зовут „Йоль“, „слеза“? Потому что ты сполна отплачешься за свой народ!» Девушка вздрогнула и поперхнулась травяным настоем. Кашляла она долго и со вкусом, до тех пор, пока Анжела твердым голосом не потребовала выметаться из её комнаты. Йоль оскорбилась, но это, увы, ничего не изменило. — Давай, давай, брысь отсюда! — напевала травница. — И иди, посмотри, там сейчас такое зрелище будет. — Зрелище? — переспросила Йоль, ставя кружку на стол. — А ты откуда знаешь? — Деточка, я все знаю! Да что же это такое! А ну, пошла! Брысь! Анжела замахнулась страшно пыльной метлой, которую выудила откуда-то из-за шкафа, и Йоль, избегая праведной мести, выскочила за дверь. А в коридорах стоял невообразимый гул, который исходил то ли из сердца города-горы, то ли снаружи. Изрядно поплутав в лабиринтах Тронжхайма, Йоль все-таки выбралась на нижние уровни, и чуть не споткнулась от удивления, и это принимая во внимание тот факт, что удивляться ей становилось все сложнее и сложнее. Огромное количество гномов и людей, да, наверное, всех обитателей Фартхен Дура, высыпало на улицы, в коридоры. Они были повсюду, замершие в ожидании. Ну, точно не Аджихада с королем гномов — их-то они видели каждый день. Подойдя к какой-то женщине, нарядившейся в свое самое красивое платье, отстроченное красными лентами, Йоль спросила, что тут вообще творится. Собеседница выпучила глаза и дрожащим от восхищения голосом произнесла: — Он идет! Наш спаситель! Всадник! Она должна его увидеть. Эта мысль родилась в ней в ту же секунду и, появившись, стальными когтями вцепилась в сердце. Он не был для неё героем и спасителем, но она осознавала, что он может стать тем символом, за который люди развяжут войну. А она под шумок прирежет графа Элистара. А идея-то неплохая, в принципе… Откуда он придет? Откуда? Она расширила сознание, чтобы понять, где народ больше всего возбужден, и немедля устремилась туда. Это оказалось очень трудно, толпа, собравшаяся у входа из тоннеля, становилась все плотнее и плотнее, а Йоль грызло страшное чувство, что она не успеет, всеобщее волнение теперь охватило и её… И вот он показался. Гигантский синий дракон. Прекрасное создание, изящное, грациозное и вместе с тем грозное и пугающее. Йоль услышала восхищенные возгласы, но потом внимание собравшихся обратилось на прибывшего и такого долгожданного Всадника. И вновь повисла гробовая тишина. Это был просто мальчишка. Всклокоченный, испуганный, потрепанный мальчишка. Ему ли сражаться с могущественным королем? Что он сможет с ним сделать? Йолле чувствовала, как на сердце у людей вновь возвращаются старые камни, которые только недавно были скинуты. И мальчик… Эрагон… Она почти чувствовала его ужас, она видела гримасу, которую тот отчаянно пытался выдать за улыбку, заметила, как он неуверенно дернул рукой, стараясь поприветствовать варденов. Но ему было слишком страшно. Как и ей давным-давно, в окружении враждебных ей людей, в гигантском кипящем городе, когда она неслась, не разбирая дороги, а потом наткнулась на одного паренька, который помог ей успокоиться и разобраться в себе. Долг надо отдать. И она крикнула: — Ура! — и яростно захлопала в ладоши. Её голос пронзил давящую тишину и повис в воздухе и разошелся громом — одиноким, но оглушающим. А потом повлек за собой лавину криков, с головой накрывшую всю эту разношерстную толпу. Люди неистовствовали, приветствуя Всадника, а то, что он был всего лишь мальчик, неважно. Кто-то же ему обрадовался, значит, и им следует. Эрагон, явно подбодренный, продолжил свое шествие, а дракон, развлекая толпу, выдохнул клуб дыма. Йоль усмехнулась, развернулась и принялась продираться сквозь орущих людей, намереваясь отправиться на ристалище. Дальше он и без неё справится, а она снова почувствовала себя немного лучше. Пожалуй, Всадник действительно не так уж плох.