Серые слёзы. Серая кровь

Она не могла спать. Всю ночь не могла, только ворочалась с боку на бок, слушая, как ворчит недовольный желудок. Было уже глубоко заполночь, а Йолле сидела в кресле, закутавшись в теплый плед, и читала книгу. «Ивераль — это все. Весь свет, что таится в душе человеческой, все добро, милосердие, любовь. Нельзя просто так отвергать его, нельзя забывать, что все хорошее, что случается с каждым — это деяния Ивераль, ибо он смотрит на нас и чувствует все, что чувствуем мы. Каждая наша эмоция, каждое страдание и радость, словно в серебряном зеркале, отражаются в нем». Йоль фыркнула. Как же это похоже на то, что происходит с ней. Быть может, не был Ивераль никаким богом, а просто выходцем из Серого Народа, поразил людей своими способностями, вот они и поверили в его божественность? Эта мысль была настолько жуткой, насколько и смелой, что вернула мысли девушки к одной из проблем, давно уже занимающих первое место по шкале беспокойства. Отсутствие видений пугало её, потому что она достаточно окрепла, чтобы вынести новые воспоминания мира. Отчего же они не приходят? Она не желала этого, но все же привыкла, и если что-то не идет как обычно, то это нарушение, верно? А если есть нарушение, то его необходимо исправить, только как именно, она понятия не имеет. Она ничего не знает о них — Серых, древней расе, заплатившей своим будущим за спасение целого мира. Они что, праведниками были? В любом случае, она-то точно не праведница, и платить собой просто так не будет. Для этого понадобятся очень веские причины. В конце концов, совсем под утро её сморил нездоровый сон, наполненный криками, лязгом оружия и запахом костра. Она с кем-то сражалась, куда-то бежала, но каждый раз оказывалась в одном-единственном месте — своей темнице, где к ней с тоскливым плачем тянула руки Джиневра, а потом дверь камеры захлопывалась под дикий и режущий уши смех графа, и Йоль, уже до краев переполненная неконтролируемым ужасом, с громким криком просыпалась. Затем снова закрывала глаза, и опять тот же сон охватывал её, утягивая в мир кровавой бойни в тюрьме. И ничего удивительного не было в том, что утром она, бледная, с ярко-синими мешками под глазами, злилась на весь мир. Да еще голова побаливала, и хотя последствия удара беспокоили её теперь гораздо меньше, Йолле все равно эта гадость не понравилась. Она с трудом дождалась полудня и слиняла от вечно энергичного Гэльти, заявив, что на сегодня с неё хватит, и вообще Джормундур давно ей выходной обещал. Непоседливый альбинос все порывался пойти с ней, помня события прошлого вечера, но Йоль ему строго запретила и вообще с умным видом посоветовала стражнику у двери подпереть её своей глефой, что тот, опасливо оглядываясь, незамедлительно и сделал. Беседка Поцелуев получила такое название, разумеется, не потому что там торгаши каждый день орали, хотя Йоль никогда никого здесь целующимися не видела. Да и конечно, попробуй поцелуйся, когда с одной стороны «Дыньки, не дорого!», а с другой — «Продаю осла, крепкого и работящего!». Но, в любом случае, это было удобное место в Желтом квартале, довольно нейтральном по своему характеру, где с равной вероятностью можно было встретить как разодетого в шелка богача, покупающего бриллиантовое колье своей невесте, так и бедняка, продающего последний мешок зерна. Пацанята стояли там, где она и сказала, наигранно-скучающим видом показывая всем вокруг, что они тут ничем серьезным не занимаются и вообще просто мимо проходят. Йоль подошла к ним сзади и негромко позвала. — Ну? — Мы все сделали, госпожа… — Никаких госпожей мне тут не надо, ясно? — А как нам тебя звать тогда? Мэм? Ночная тень? Охотница? — старший явно обнаглел в ожидании прибыли. — Только без пафоса, пожалуйста. Какая в Бездну Ночная тень? Просто… Энн, поняли? Старший кивнул. Сразу видно, кто тут верховодит в их дуэте. — А вас-то как зовут? — она поинтересовалась не из праздного любопытства. Если их услуги окажутся эффективными, то кто знает, как их можно будет найти в будущем? — Я — Арло, — спокойно ответил старший, — а это мой брат Арно. Йоль вскинула бровь. Какие странные имена у этих парней. Впрочем, возможно, что они выросли на улице совсем сиротами и придумывали прозвища себе сами. Это её не касается, главное — дело. — Так, сейчас я пойду с тобой, Арло. Брат твой пусть дождется здесь, пока мы вернемся, а затем покажет, что он нашел. Это, — она протянула им по два медяка, — половина, а вторая потом, когда я все узнаю. Арно, купи себе чего поесть, пока нас не будет. И они отправились извилистыми закоулками, сокращая путь, проскальзывая мимо стражи (видимо, паренек делал это просто по привычке), а также мимо всевозможных бандюг, бродивших с подозрительным видом по Воровскому району. Наконец, перед ними показался косой домишко с плотно забитыми ставнями и внушительным амбарным замком на двери. — Я тут порасспрашивал, так вот, этот дом проклят. Говорят, что все его жители умирают, поэтому тут редко кто живет. А тот человек вышел из дому рано утром и не вернулся. Я за ним пошел, но он пропал около станции извозчиков. Зашел в одну таверну, а когда и я зашел, то его нигде не было. — Ясно, — протянула Йолле, скептически осматривая огромный замок. — А как таверна-то называется? — Я спросил. «Гарцующий конь» её название. А ты в дом залезать собралась? — Много будешь знать — скоро состаришься! — беззлобно проворчала Йоль, обходя здание по кругу. Ничего не выйдет — ставни забиты так плотно, что, кажется, вросли уже в стены. Оторвать доски нельзя — он обязательно это заметит, а ей сначала нужно все просто разведать. — А вот и не пролезешь. Я уже смотрел, тут дыр никаких нет, а ставни не открыть. Она прошептала пару заклинаний, но железо тут же нагрелось, отозвавшись на чужеродную магию. Если малец сунет туда отмычку, у него руки сгорят, а чтобы этого не случилось, нужно особое слово, пароль. Она его не знает. Впрочем, где-то тут должен быть амулет. Железо магию не держит, значит, рядом есть драгоценный камень, подпитывающий заклятье. Потому просто расширить сознание... Кто бы мог подумать, что в трущобах найдется человек, способный выпить всю энергию? Впрочем, на него могли наложить заклятья, убивающие того, кто вознамерился что-то подобное провернуть, потому Йоль сначала прошептала несколько слов, чтобы проверить, так ли это. Какое-то совсем простое заклинание нашлось, и она, нейтрализовав его, быстро впитала всю магию внутри. Вот так — теперь можно и отмычкой. — Замок вскроешь? — Ты что, это же нельзя, а вдруг стражник увидит! Арло сделал страшное лицо и вообще притворился скромнягой, но она сообразила, что мальчик просто боится, она ж не абы с кем, а с беловолосым из замка шастала. У Йолле не было времени спорить. В любой момент человек должен был вернуться, а ей очень не нравилось, что у кого-то есть пусть не секретная, но все же и не широко известная информация. Нужно срочно оценить хотя бы степень опасности, а тут этот малец выделывается… — Слушай, мне плевать, что это незаконно, мы не к королю в комнату вламываемся. Я тебе хорошо заплачу, а насчет стражи не волнуйся, никто ничего не узнает. И побыстрей! Арло будто только этого и ждал, тут же достал из кармана пару отмычек и присел возле замка и начал там ковыряться, попутно приговаривая: — Такой замок, он не сложный совсем, только на вид страшный, а так тут всего лишь три штифта, да и они все, замки эти, похожи друг на друга. Вот у богатых — да, там сложные, а такие большие совсем простые… Странный замок — на магию реагирует, а на отмычки нет. Наверное его делал маг-рукожоп. Впрочем, Йоль это мало занимало, потому что ей пришла в голову мысль, что взлом — весьма полезное умение, и неплохо бы ему научиться. Что-то негромко щелкнуло. — Ты караулишь здесь. Если что, стукни пару раз. В доме было темно и пахло сыростью, если бы был звук падающих капель, то Йолле бы точно впала в истерику. Она еще помнила, как оно сводило её с ума в темнице, кап-кап, кап-кап, да и к тому же она очень нервничала. Конечно, мало какие её действия отличались повышенной праведностью, но тут было другое дело — она вломилась в дом не к простому человеку. Он, скорее всего, был убийцей, и подобные вещи просто так не прощал. К тому же, подслушанный в кабаке разговор — не самое веское доказательство, чтобы оправдаться если что хотя бы перед Джормундуром. Она наколдовала ровный свет, озаривший всего одну комнату, изрядно захламленную, где стояла лишь дряхлая кровать и стол, весь заваленный бумагами. Туда-то Йолле и направилась. То, что она увидела, повергло её в шок. Те самые карты и досье действительно были здесь, все сведения о каждом стражнике, написанные корявым почерком, но зато чертовски подробные. Где кто живет, у кого какая семья, кто чем дорожит. Йоль бросило в холодный пот от мысли, что можно натворить, если правильно этими сведениями воспользоваться. Нужно лишь найти дурака, который не пойдет к своему начальнику, а будет исполнять, что ему прикажут. Например, кинется на свою предводительницу. Или короля. Она стала аккуратно разбирать бумаги, заполненные и другими именами, пара из которых бросилась ей в глаза, и каждый раз ужасалась. «Кто этот человек?! — задыхаясь, возмущалась она. — Кто он и чего хочет? Это все не просто так! Вот барзул!» И тут ей на глаза попалось письмо, все испещрённое красивыми завитушками непонятной письменности. Она не знала эти буквы, не понимала их, но зато она прекрасно помнила, что означает печать, проставленная на обороте. Йоль снова начала задыхаться и медленно осела на пол, приложившись щекой к его холодной поверхности. «Все хорошо, все в порядке, — в ужасе метались её мысли, — надо вдохнуть, просто сделать вдох, он ушел, его здесь нет. И имени моего тут тоже нет, он не за мной пришел, я ему не нужна». Её била дрожь. Она медленно поднялась, но голова все еще кружилась, а дышалось с трудом, поэтому она облокотилась на стол, еще раз взглянув на трясущуюся бумажку. Ту самую, на которой была отпечатана черная рука. Она бросила письмо на стол и была уже готова запаниковать, как вдруг повернула к себе запястье, на котором красовались тоненькие шрамики, и воспоминания вмиг нахлынули на неё отрезвляющей волной, события воскресли, принося застарелую боль и чувство вины, ненависти и обиды на саму себя. Йоль помотала головой и осторожно положила все обратно. Он не должен знать, что она была здесь. Хотя, по мнению девушки, искать тут больше нечего было, она все равно тщательно обследовала оставшееся пространство, и не зря. На кровати под одеялом оказалась тоненькая папка из бычьей кожи, завязанная на тесемочки. От неё так и несло магией. Что-то там было, что-то очень ценное, раз не поскупились на охранные заклинания. Раз уж такая информация, которая лежала на столе, осталась незащищенной. Сканирующие чары вмиг выявили суть охранного волшебства, но вот на подборку контрзаклинания у Йолле ушло достаточно много времени. Суть была в том, что любой, кто попробовал бы открыть папку, был бы вмиг парализован часов на пять точно, и остался бы лежать, дожидаясь хозяина. А ей нужно было не просто обезвредить ловушку — она должна сделать это лишь на время, потому что восстановить все обратно быстро не сможет. Скорее всего, есть какое-то кодовое слово, нейтрализующее охрану, но это мог быть даже любой звук, и Йоль не рискнула бы сейчас пуститься на поиски ключа — у неё мало времени. Наконец, она выбрала нужные фразы из Древнего языка и осторожно, тщательно регулируя поток энергии, их произнесла. У неё давно не было магической практики, нужно вести себя осторожно. Силы утекали как вода сквозь дырявое ведро, гораздо быстрее, чем обычно требовалось, но Йолле решила поразмыслить об этом потом. Сейчас — то, что так тщательно пряталось. У неё было десять минут. Казалось, ничто уже сегодня не могло её поразить, но бумагам в папке это однозначно удалось. Здесь было все о Насуаде! Распорядок дня, планы, приближенные люди, все! Даже любимое блюдо и платье! Йоль тихо выругалась. А когда перевернула первое досье, то еще и онемела. А Оррин-то им зачем? Про короля Сурды тут тоже немало было написано, хоть и не так подробно, зато куда больше места уделено его приспешникам и приближенным, которых явно собирались использовать не для благотворительности. Что с этим делать?! Проклятье, проклятье, барзул! Забрать? Но тогда убийца сбежит, и никто не узнает, кто он и откуда! Хотя, откуда — ясно, из Черной Руки. Но если она заберет его вещи, он скроется, и неизвестно, когда спланирует новое нападение. Нет, трогать это нельзя. Более того, нужно выяснить, когда этот человек собирается нанести свой удар по предводительнице варденов, а то, что целью была именно она, Йоль уже ни секунды не сомневалась. Кто же еще может представлять серьезную угрозу Гальбаториксу? Уж точно не пассивный король Оррин, который только и делает, что копошится в своей лаборатории. Не станет Насуады — придет конец и восстанию, ибо король не обладает достаточной моральной силой, чтобы повести за собой этих людей, а нового предводителя за такой короткий срок выбрать не успеют, таких же ярких кандидатур нет, а Совет перегрызет друг другу глотки, представляя все новых и новых марионеток. Пока выберут, дух повстанцев упадет так низко, что оправятся они не скоро, а в это время армия императора нанесет сокрушительный удар по деморализованному противнику. Гномы тоже еще отходят от битвы в Фартхен Дуре, так что особой помощи от них можно и не ждать. Да к тому же, там свои склоки… И вдруг она услышала тихий стук. Потом он повторился еще раз, но уже настойчивей, пока Йоль, испытавшая столько потрясений за такое короткое время, не сообразила, что это Арло подает ей сигнал. Убийца возвращается! Йоль быстро захлопнула папку, завязала трясущимися руками тесемочки, которые никак не слушались, погасила свет и выскочила за дверь. Мальцов там стояло уже двое. — Быстрее! — прошипел её знакомец. — Я не успею закрыть замок! Нужно уходить, он уже на соседней улице! — Clodrin(закройся), — прошептала Йоль, и амбарный замок живо захлопнулся — против этого охранная магия не возражала, но сама заклинательница уже настолько ослабла, что Арло буквально тащил её с помощью своего нового друга. Только они залезли в какую-то подворотню, как новоявленную шпионку будто холодом обдало. Он прошел мимо них. Благо, их скрывали заросли можжевельника, поэтому ни валявшуюся без сил девушку, ни двух растрепанных как маленькие совята мальчиков он не заметил. — Ого! — восторженно прошептал Арло, когда опасность миновала. — Так ты еще и колдунья! Вот это да! Но Йолле не обращала внимания на его восклицания, она билась в истерическом припадке, являвшем собой смесь ужаса и ненависти. Они здесь. Чернорукие. Не из-за неё, но ей все равно было страшно, это проявлялось почти на уровне инстинктов, так она привыкла их бояться. Они пришли за Насуадой, за ней, за предводительницей варденов. Её отца Йоль спасла, не задумываясь, не пугаясь, но тогда она почти не соображала, что делает, лишь желала доказать свою полезность, завоевать расположение, а сейчас она должна была сделать это осознанно, прекрасно понимая, на что идет. Тогда у неё не было сведений, только догадки и смутные ощущения, сейчас она полностью уверена, что нападение действительно будет и очень скоро. Осталось выяснить когда именно. И как. Но каким образом это сделать? Она никогда не была шпионом или следователем, или кто там такими вещами занимается? Стоп, конечно, как же она раньше об этом не подумала? От облегчения Йолле чуть не засмеялась, хотя от большой потери сил еще кружилась голова. «Нужно просто пойти к Джормундуру! Он все знает, он и сообразит, что с этим делать. Он верит мне, знает, что я не буду просто так тревогу поднимать. Я расскажу ему об этом доме, о рыжем предателе, о разговоре в том кабаке… правда, придется сдать Гэльти, но он, уверена, переживет. И Насуада верит мне после той битвы в Фартхен Дуре, так что прислушается к моим словам. Конечно, как же я раньше не сообразила!» Дурацкая привычка полагаться только на себя постоянно брала верх. Ухмыляющаяся «шпионка» поднялась на ноги и, слегка шатаясь, побрела к замку Борромео. *** В замке царил хаос, впрочем, как и всегда. Но на этот раз он показался Йоль более обширным чем обычно. Мимо пролетел отряд солдат, впереди которого неслась растрепанная и злая как фурия Трианна, подгонявшая семенивших за ней магов, и вся эта орава чуть не сшибла Йоль с ног. Главная волшебница устраивала активную головомойку своим подчиненным, смысл которой, как поняла девушка, заключался в том, что в мысли надо залазить быстрее, и вообще пора бы вам, лентяям, потренироваться, а то совсем разленились, бездари и дармоеды. Дальше Йолле слушать не стала, направившись к своему работодателю и по совместительству главному военачальнику варденов. Джормундур сидел в большом кресле и что-то сосредоточенно писал. Так сосредоточенно, что даже не обратил внимания на вошедшую, так что ей пришлось слегка покашлять. Он поднял глаза и улыбнулся. Невесело-так, устало, будто целый день таскал камни и получил два гроша, а ему сказали, какой чудесный день, радоваться надо.Обеспокоенная этим выражением лица, да еще и страшно усталая после магии, Йоль выложила ему все как на духу — как услышала разговор, как послала мальчишек, как пробралась в дом. — Однако, — поникшим голосом ответил её собеседник. — Я-то рассчитывал, что ты следить за моим сыном будешь, а не водить по кабакам. У Йоль пропал дар речи. — Я тебе такое рассказала, сеть преступную, можно сказать, раскрыла, а ты мне только за это выговариваешь! Джормундур опять горько усмехнулся, покачал головой и закрыл лицо руками, стоная от усталости. — Помнишь, я говорил, что он мне дороже всего на свете? Даже дела варденов? Помнишь? Ладно, забудь. Ты права, я не удивился, но если бы ты знала, почему… тогда тоже не возмущалась бы. — Ну, так скажи мне! В чем проблема? Или это государственная тайна? Военачальник будто бы задумался, а стоит ли вообще ей что-то важное рассказывать. И Йоль сначала просто хотела залезть ему в голову, но потом вспомнила, как Гэльти ей хвастался, что его отец может отразить мысленные атаки. Нет, так не пойдет, иначе все доверие — псу под хвост. — Джормундур, ну, в чем дело? Я готова проводить твоих парней к тому дому и достать все документы. Еще мой… человек может указать на предателя в замке. А ты мне не хочешь сказать, что такого произошло. Пока я шла к тебе, встретила Трианну, злую как двадцать кошек, она распекала своих за что-то там… Это ведь связано, да? Не каждый же день по коридорам летают главные волшебницы и орут на людей. — Ладно, — сдался он. — На Насуаду уже было совершено покушение, и мы уже взяли человека, совершившего это. Мертвым. Оттого Трианна такая злая. — Из Черной руки? — поперхнулась Йоль. Почему-то ей казалось, что без неё они ну никак не справятся. Может, потому что тайная организация стала ей как родная, так часто девушка о ней думала. Она не сразу сообразила, что сморозила глупость. К счастью, Джормундур так устал, что не поинтересовался, откуда это ей известно название организации, которое ни он, ни она разу не упоминали. — Иди в казармы и найди офицера Кюльвира и пришли ко мне. Потом пойдешь с ним и покажешь тот дом, а потом и рыжего предателя. Все, иди. Мне нужно много сделать, а сил нет. Там Гэльти, наверное, со скуки умирает. Только это… Уже подошедшая к двери нянька безмятежно обернулась. — …чтобы больше никаких кабаков, ясно?! *** Кюльвир оказался из тех вояк, которые всегда и во всем следуют правилам и приказам. Если ситуация требует фантазии и неординарного мышления, Кюльвир раздает им приличных пинков, избивает уставом, и преспокойно продолжает действовать согласно законам. Как говорится, чем больше в армии дубов, ну, и так далее... Рыжий оказался из числа лакеев маркиза Дори, десять лет служившего у короля писцом. Как ему удалось раздобыть столько сведений, да еще таких точных, Йоль не понимала, но Кюльвир со злобной рожей обещал все выяснить.Предатель орал, отпирался, но самоубийство магией совершить не мог в силу того, что оным искусством не владел. К дому в Воровском районе они подошли громко и радостно, разве что песни не пели. У Йоль было странное ощущение, она никак не могла поверить, что убийца уже схвачен. Она просила Джормундура позволить ей взглянуть на труп, но тот отказал, ссылаясь на то, что он и так уже слишком много сказал. Рядом околачивался скучающий Арло, который было рванулся к Йоль, но та покачала головой, и подбежавший мальчик для отвода глаз тут же начал канючить денежки у солдат. Один из них замахнулся на пацаненка, но Йолле немедленно одернула мужчину. Тот незамедлил одарить её красноречивым взглядом, подробно объясняющим, что и как он бы сделал с наглой девкой, как вдруг из дома раздался злобный рев Кюльвира. Оказалось, там пусто. Офицер выговорил Йоль в лицо все, что накопилось, и повел своих бравых молодцев обратно. Когда солдаты прошли мимо, песню все-таки запев, Арло тихо поведал девушке, что человек ушел из дома около часа назад с большой сумкой, где, наверное, и были все пропавшие бумаги. Он был сильно обеспокоен, а когда закрывал дверь, то руки у него даже дрожали. Он пошел на станцию извозчиков и взял билет на экипаж, который уходит завтра в два часа дня. Он, Арло, знает, потому что сам там был, притворился потерянным сыном, и спросил, когда его «папа» уезжает. Потом этот человек отправился к кузнецу, что рядом со станцией, а потом опять в таверну «Гарцующий конь», где снова бесследно исчез. Йолле заплатила ему за его работу и, в который раз пораженная, уселась на землю. Она ничего не понимала. Если убийцу схватили, значит это не он. Кто-то другой. Вот почему он был так обеспокоен — ему явно не нравилось, что его собрата раскрыли. Возможно, он что-то заподозрил, поэтому сменил место. Но эта таверна… за ней нужно установить наблюдение. Вряд ли оттуда ведет какой-нибудь тайный ход, скорее всего выход один и весьма обычный — через дверь. Ей нужно знать, куда пойдет этот человек и что будет делать. Он обсуждал с рыжим способы убийства Насуады, спрашивал, можно ли её отравить. Значит, он и будет делать всю работу. Если бы его задачей было только достать карты, он не стал бы заводить разговор о поварах и ядах, и не стал бы читать информацию о предводительнице варденов и короле, лежа в кровати. Значит, он опасен. — Так, Арло, возьмешь брата, пойдете к той таверне и будете следить за тем человеком. Если увидите, пойдете за ним. Как только он где-то остановится или что-то важное начнет делать, посылаешь брата ко мне. В замок. Вы… Гэльти знаете? Ну, у него внешность странная — волосы такие очень светлые и глаза… белые или что-то вроде того. — Паука что ли? Белого паука? Йоль фыркнула, но тут же пожалела. От перенапряжения голова у неё начала уже нещадно болеть, хотелось спать и есть одновременно, а ноги становились ватными, так что лишние движения причиняли все больше неудобств. — Это тот, кто подстраивает разные пакости. Я видела, как ему помогали мальчишки с улиц. — Ну, я и говорю — белый паук. Потому что он как бы плетет для них паутину, а они как мухи в неё и попадаются. Знаю я его. Он тоже нам за свои делишки платит. Только как зовут, не знаю. Как ты там сказала? Йоль сунула ему еще одну лишнюю монетку и холодно ответила: — Разве я говорила? — Нет, не слышал, — быстро ответил мальчик, хватая денежку. — Пойдете к нему если что, спросите Энн. Понял? — Да. — Ну, тогда и вали отсюда! Как она доползла до кровати, уже не помнила. Последние силы ушли на то, чтобы пойти к Гэльти и заявить, что если будут спрашивать Энн, срочно послать за ней, а не гнать наглецов взашей. Конечно, она понимала, что хорошо бы пойти к Джормундуру и все ему выложить, но сил уже ни на что не осталось. Заснула она сразу, нормальных снов, как всегда, не видела, только пожары и мертвых людей. Заметила полуразложившегося графа, испытала прилив радости, потонувший в ужасе, когда он бросился на неё и принялся душить, приговаривая: «Джейлин, Джейлин!» Потом пришло то, чего она так долго ждала, так ненавидела. И сквозь кисель из снов и мыслей отчетливо слышался крик: «Энн! Сестренка Энн, проснись!» Йоль с криком очнулась, хватая воздух. Голову будто молнией пронзило — почти позабытое ощущение, а рядом — расширенные от волнения глаза Арно: — Энн, сестренка Энн! Братик велел мне скорее бежать за тобой!