Серые слёзы. Серая кровь

Мысли о том, как Йоль пробудила силу Деса, так и не проходили, жужжа, словно разъяренный рой. «Ты — их светоч, пророк. Надежда угаснувшего рода. Только для этого ты и существуешь, другого назначения у тебя нет…» – все еще звучало у неё в голове. Да, ворон точно умел красиво говорить, но вот заботы о чувствах других у него явно не хватало. Только для этого она и существует. Пф! Какая глупость! Она сама решит, для чего она существует, и всякие там пичуги ей не указ! Да и к тому же никакой она не пророк! Она никогда ничего не прорицала и не факт еще, что ей удастся найти хоть кого-нибудь еще из Серого рода и повести всех в светлое будущее. Самый убийственный аргумент бунтующего сознания – у тебя есть ключ. Ну и что? Все равно заклинание это она получила лишь потому, что оказалась единственной в Спайне представительницей Серого народа. Помнится, Ворон не горел особым желанием отдавать ей этот ключ. Он сам признавал, что мать её оказалась бы намного сильнее, а кто захочет себе слабого лидера? Сила должна быть – может, и не физическая, но должна, а у неё – только страхи, опасения и слабость. Достаточно взглянуть на вот эти маленькие шрамики на запястьях, и сразу все станет понятно. «Я кожей ощущаю твое упадническое настроение, Йо-Йо!» – прозвучал в её голове самодовольный голос Деса. Йоль только поморщилась и постаралась выставить блоки помощнее, чтобы нахальный наемник не лез куда не следует. «Опять ты», – ответила она, произнеся это «ты» как наимерзейшее из всех ругательств. «Ооо, вот только не надо мне тут этих… этих… Ну, как там их, вазмусчений! Сама мне в голову пихнула эту эльфятину!» Меланхоличный Син, до этого мирно разглядывавший желтоватый блин луны, намертво прилипший к грязно-синему небу, тихо и спокойно ответил: – Я ощущаю мысленную связь. Вашу. Она звенит. Угомоните её. Мне сложно обследовать местность. «Он как всегда немногословен. Может, привяжем его к нашей головной веревке?» «Дес, – вздохнула Йоль. – Это не головная веревка, а мысленная связь. Когда ты уже выучишь-то?» «Я тупой, понимаешь, Йо-Йо. Я никогда не выучу. Только если ты отхлестаешь меня хворостиной. Ну, как тебе предложениице? Хворостинушка мояяяяаааа…» – Дес завыл какую-то похабную сурдийскую песенку, а Йоль завыла оттого, что не могла выносить эти вопли. И так продолжалось до тех пор, пока Синге не произнес: «Хватит. Вы похожи на щенят». Он без труда присоединился к их связи, просто примкнув к сознанию Йоль. Перед этим они, разумеется, репетировали, пробовали, подсоединяя полуэльфа к их уже устоявшейся нити, но его каждый раз вышибало, причем так жестко, что даже не его непроницаемом лице появлялась пара эмоций. Дес хмыкал, Йолле сокрушалась, пока они втроем не сообразили, что ему нужно войти в контакт не сразу с ними двумя, а с кем-то одним, кто будет как бы принимать мысленный сигнал и передавать его Синге. Дес даже слово особое для этого выдумал – «приемник». Правда, Йоль разбушевалась, что никакой она не «приемник», и если Десу так охота, пусть сам им будет. «А чего это ты такой словоохотливый, а, Синге?» - возмутился уязвленный Дес. Ему часто было плевать, что его называют идиотом или ещё какими нехорошими словами, но если кто-то сомневался в его мужественности, он готов был растерзать на месте. Или в доказательство тут же броситься в омут с головой. Но Синге лишь помотал головой и поморщился. Порой у него спрашивали такие простые вещи, что он считал личным преступлением помешать человеку самому додуматься до всего. Да и к тому же, не время сейчас для этого: они ждали гостя. Кстати говоря, ждали они его уже которую ночь, потому что Дес вроде как что-то там разглядел во время Сна, а вроде и не разглядел, так что они втроем мерзли под холодными аберонскими звездами, бездушно сверкавшими сверху. Йоль почти слышала их насмешливое хихиканье над тремя идиотами, почти уже поселившимися в кустах. Лорд Велверин всегда принимал гостей по ночам, предварительно распустив всех слуг. Но те, кто обслуживал скупого жирдяя, давно ждали момента с ним поквитаться, потому что заплатить лишний грош для такого толстосума как он – пустяк, а для нищего садовника или прачки – намек на сытный ужин. Разумеется, они за ним проследили и, разумеется, не замедлили доложить Насуаде, потому что в силах своего короля давно разочаровались. Дес сидел на крыше, они все по очереди сидели на этой гадкой неудобной крыше, и Йоль ждала от него сигнала, что кто-то идет. Каждый раз, когда такой сигнал поступал, она и Син начинали активно вглядываться в ночную тьму. Обследовать местность ментально они опасались – мало ли их гость решил прихватить мага. Даже самый слабенький колдунишко способен учуять воздействие на сознание, а так рисковать они не хотели. Им нужно было взять гостя живым. И, желательно, говорливым. «Может, он вообще не придет? – заныл Дес. – Может, мы тут зря торчим как пеньки?» «Пеньки, – терпеливо ответила Йоль, – обычно молчат. Так что заткнись и жди! Как ты вообще был наемником? Вы что, в засадах не сидели?» «Нет, мы обычно выбегали с диким ором и сразу начинали драться, чтоб их в Бездну!» Синге попросил их замолчать, но Йоль ощутила все нарастающее раздражение полуэльфа, мешавшееся с переливчатой тревогой. Все потому что Син не тревожился в прямом смысле этого слова. Он скорее подавал сигналы. Сигналил. Он был абсолютно уверен в себе, точно знал, что у него все получится, что он сможет выполнить любое задание, ну, а если умрет в ходе его выполнения, провал его никак не потревожит. А если у него просто не получится, он проложит другую дорогу и пойдет по ней. Его абсолютно не волновало, что он может причинить кому-то боль, потому что в его душе жила всепоглощающая уверенность, что он является настолько незначительной фигурой, что никто не придаст ни малейшего значения ни его словам, ни его исчезновению, и в то же время он был настолько уверен в себе и каждом своём действии, что у Йоль постепенно нарастал ком непонимания, как эти две черты вообще могут сочетаться в одном человеке. Наверное, все оттого, что от эльфа в нём куда больше, чем от человека. Все это Йоль поняла в то мгновение, когда он присоединился к её душе и специально вывалил на неё все, что ей полагалось знать. Она поняла, отчего он так верен ей, и это самая страшная тайна, которую она обязана унести с собой в могилу. Он отдал эту тайну именно на таких условиях. Он не знал, куда ему идти. Он не знал, что это за мир и как он действует, а эльфам выродок, позорящий их эльфийскую честь, оказался не нужен. Сначала он шел за Десом, но когда сам Дес пошел за Йоль, Синге решил присоединиться к нему. Быть может, однажды он найдет куда более способного лидера и бросит её, но Йоль искренне надеялась, что тут же поймет, когда наступит этот момент. «Он здесь», – прозвенел голос Синге. Их троичная связь содрогнулась и неприятно завибрировала в такт мощному духу полуэльфа, грозясь распасться обратно на три обособленных головы. «Мы поняли, – раздраженно зашипел Дес, кривясь от боли. На него этот неожиданный резонанс подействовал сильнее всех. – Чего так орать-то?!» «Нам просто нужно проследить, чем именно занимаются лорд Велверин и его гость», – предупредила Йоль как-то слишком кровожадно настроенного наемника. «Я думал, мы ищем мужеложство», – хмыкнул Дес. «Это я тут думаю, а ты выполняешь». И на мгновение перед глазами мелькнуло лицо красивой темноволосой женщины, слишком худой и изнеможённой, чтобы быть полностью здоровой. «Упс, одну барахлину выронил!» – отшутился Дес, но Йоль-то знала, с такой ведь связью невозможно не знать, что его в тот же миг сожрала вина, боль, обида – гостьи из прошлого, так хорошо ей знакомые, которых он тут же с остервенением и злобой загнал обратно во тьму души. «Слушай, о чем они говорят, – приказала она, притворяясь, что не заметила. – От этого зависит, правдивы ли те обвинения, что завтра Насуада предъявит ему. Вообще лучше нам схватить этого гостя живым. Чтобы был… как там Трианна их называет?» – Свидетель, – подсказал Синге. «Да, вот. Свидетель был. Чтобы. Так что слушай». Дес сказал, что слушает, прильнул к карнизу так, что теперь даже Синге с его орлиным взором неспособен был различить темный силуэт, забравшийся во владения Главы гильдии кузнецов. «Так, они говорят о сделке, – зашептал Дес, хотя в сознании можно было и не шептать, все равно никто бы не услышал. – Какой-то очень крупной. Лорд наш… вот сволочь! Заявил, что дольше сдерживать эту чернявую паршивку не может, поэтому продаст этому типчику… Что?! Ах, ты собака подзаборная, чтоб тебе…» «Дес, – шикнула Йоль, – не отвлекайся. Что там?» «Он хочет продать ему все оставшееся оружие! Но зачем? Кому можно продавать оружие посреди ночи, кроме…» «Империи…» – мрачно закончил Синге. «Или разбойников», – предположила Йоль, но переубедить никого не удалось, потому что в душе она, как и остальные, была уверена, что это именно Империя. Она поежилась – холодные ночи Аберона пробирали до костей, а необходимость поддерживать ментальную связь выматывала и раздражала. «Они расходятся». «Надо отправиться вслед за гостем и пригласить на ужин. Завтра он понадобится Насуаде как… проклятье…» «Свидетель», – Син даже не подождал, пока она сделает паузу замешательства. «Да, свидетель. Ты прав». Мимо них напряженной походкой прошествовал мужчина, и Йоль глянула вслед его удаляющейся спине. Дес уже разорвал связь, будучи не в силах поддерживать её так долго, и теперь, вероятно, направлялся к ним. – Велверин не должен исчезнуть. Кто пойдет за гостем? – Синге взглянул на неё, и тут Йолле ощутила страх. Она помнила это – странную ярость, перепады настроения, которые она подхватила от Деса. Оставлять его тут нельзя, мало ли что он учудит, но идти с ним вдвоем… Раньше проблем с контролем не возникало, но раньше она не залазила в его душу и не потрошила её грубо и бесцеремонно из-за недостатка знаний в обращении с новой связью. Раньше была только оболочка, и хватало лишь приказа, а что он будет чувствовать, не её дело. И она боялась попасть под влияние его сознания, такого непонятного, неизведанного, мощного и жестокого. А Син… Он умеет себя контролировать, он справится с чем угодно. Он думает не как человек, а как эльф. И ему будет легче… Но взять и сказать ему это она просто не могла. Признание в собственной трусости было равносильно самоубийству. И все же… – Ты. Я прослежу здесь. И ещё кое-что, Синге… Насчет того, о чем мы говорили… В общем, сделай это. Синге кивнул, резко поднялся, окликнул возникшего из тьмы Деса и исчез… Использовать магию на территории поместья нельзя. Лорд тоже не дурак, парочку обнаруживающих заклинаний у магов заказал, поэтому Йоль просто потихоньку переместилась на дерево, с которого прекрасно просматривались оба входа, и замерла. Главное – не заснуть. Нужно всего лишь подождать до утра, ровно до того момента, когда соберётся Совет, тогда перехватить Насуаду и все ей выложить. Быстро и последовательно, без лишних слов. Вот что Йоль нравилось в людях, с которыми она имела дело – быстро и последовательно… Не спать, проклятье, только не спать! И все-таки, предатель забрался так высоко! Предатель в Совете! Йоль была зла, очень зла. Кто знает, что этот мерзавец им уже понарассказал! Значит, Гальбаториксу много чего известно, и остаётся только надеяться, что этот мерзкий лорд не был дураком и просил за свои преступления кругленькую сумму, которую имперские шпионы не всегда могли оплатить. И тут голова её взорвалась от дикой неописуемой ярости. Жечь! Убивать! Насиловать! Уничтожить всё и вся, перерезать глотку подонку Велверину и дело с концом. Еще нянькаться с этим продажным уродом! Она выхватила кинжал, спрыгнула и метнулась к дому. Тело ее оказалась быстрым и упругим, и летело как стрела. Убить, убить, убить! Ярость клокотала и выла как дикий зверь, и лишь благодаря огромным усилиям Йолле не завыла с ней в унисон. «Йолле! Йолле! Yfirra*!»– прокричал Синге внутри её сознания. Она споткнулась и упала. Замерла. Прислушалась к ярости и голосу в своей голове. Выбрала, что слушать первым. «Да?» «У Деса приступ ярости». Думала она недолго. (* Yfirra(эльф.) – лидер, вождь, командир.) *** Меолитта глядит на него как всегда осуждающе. Дес ничего не может поделать – ни с собой, ни с ней, хотя охотней всего он ей бы врезал, да так, чтобы голова отскочила от стены, и повсюду кровь. Она не смеет его обвинять, не сейчас, когда им так тяжело. Как будто она не видит, что он так старается для них и только для них, что изо всех сил, что как лошадь в упряге. А она все равно глядит. Дес помотал головой и сбросил морок. Стоит ему только задремать, и он снова видит её огромные глаза на исхудавшем лице. «Пора уже, – подумал он, пробуя одеревеневшее тело. – А то моя миледи заждалась». Очнулся он, как ни странно, в канаве, и виновата в этом, он даже не сомневался, Йо-Йо. Небось тараканы в голове взбунтовались, вот она и приказала Синге его избить. А этот-то! Хвост свой распушил и стелется перед этой… этой… Мерзкий самовлюбленный предатель, чуть что, так сразу к этой самодовольной и сбежал. Забыл все, что их связывало, все это братство, этот… как его там… общий дух и прочее… Тьфу, а башка-то гудит, будто разозленный рой, так и хочется об стенку шарахнуть, но только чтобы уж наверняка, чтобы все и с медом, и с королевой, и со всем этим проклятым роем… Дес опять сплюнул и с кряхтением поднялся. На улице уже стояла ночь. Люди шастали мимо туда-сюда, совершенно не обращая на него никакого внимания, хотя и шарахнулись в сторону, когда куча грязи ни с того ни с сего поднялась из сточной дыры и поплюхала к замку, оставляя за собой комья и всякие отходы. В замок его, надо сказать, не пустили, приказали сначала вымыться хорошенько. Дес не знал, какой сейчас день, и осудила ли Насуада Велверина или нет. Но сходить, пожалуй, стоило, потому что было неотложное дело, которое он все откладывал и откладывал уж сколько дней. В бане все были назойливые, мыться спокойно не давали, и сколько Денсен ни пытался их убедить, что вино необходимо для чистоты душевной, никто не соглашался ему принести, хотя он просил очень-очень вежливо. Ну, по крайней мере, не орал им, что они все похожи на ургалов не только рожей, но и головой. Разозлился и всех разогнал. Они полчаса не могли впустить новых посетителей, но ему-то что? У него дурное настроение, мерзкий нрав и голова болит. Значит, все можно. И его вера в это непоколебима. А вино-таки принесли. Вышел из бань он немного более чистым, чем обычно. Ну, хоть люди не орали ему вслед, что где-то дохлая лошадь валяется. Зато настроение установилось препоганое. Все вокруг были такими гадкими, назойливыми, так и норовили попасться ему на глаза, шпыняли, шарахались, орали, болела башка, внутри будто дятел засел и продалбливал путь наружу. Как муравьи, ей-богу! И шляются, и шляются туда-сюда.Нет бы спокойно дома с женами сидеть, так им вечно чего-то надо! В конце концов Дес взвыл и так треснул по двери, что чуть не сорвал её с петель. Дверь оказалась необычной, а магической, так что в ответ самого уже наемника шарахнуло слабенькой молнией, так что его отшвырнуло к противоположной стене и хорошенько приложило о камни. В ответ Дес разразился такой тирадой брани, что эхо гулко покатилось по коридору, расшугав всю тишину. Дверь приоткрылась. Он всегда считал, что она похожа на бульдога. Её верхняя губа была значительно меньше нижней, и казалось, что она презрительно поджата. И хватка… Если эта женщина во что-то вцепится, то уже никогда не отпустит. Цеплялась она обычно за власть. Власть ради самой власти, ради идеи и возможности кому-то приказывать, повелевать, выражать свою волю, которую немедленно исполнят. Были и те, у кого власти больше, такой власти, до которой ей никогда не дотянуться. По праву крови. И тогда она скрежетала зубами, дерзила, надменно запрокидывала голову и поджимала губы. Но сделать ничего не могла, да. Она желала быть всегда и везде. Она сильна. Она много чего желала. Очень сильная. И люди её сильные. А те, кто был тогда, те, двое без души, тех она боялась, от тех она скрывала силу, считала их нелюдям и губы поджимала точно так же, но дерзила редко. Да и Насуаде она редко дерзит, слишком у той воля сильная. На измотанного Деса бездонными синими глазами надменно смотрела Трианна, главная волшебница, глава тайного общества магов Дю ВрангрГата. – Что, быстрее нельзя что ли? – ей он тоже дерзил редко. – Нельзя. Болван, какой Бездны ты ко мне среди ночи заявился? Я уже спала вообще-то! Он нахально её оттолкнул, но не сильно, не по-настоящему, и прошел в комнату. Покои у неё были роскошные, совсем как у властителей, которым она так стремилась подражать, не понимая, что это смешно. Ну, подушечки всякие, отделка золотом и этими блестяшками, и ткань такая противная, которую сухими руками потрогать нельзя, только взвоешь от мерзкого ощущения. Брахт. Барахт? Бархарт? А, в Бездну! Кровать оказалась расстелена, но не помята. «Ах ты маленькая лгунья! – злобно подумал он. – Если такая лживая, то надо бы её поучить сначала себя хорошо вести!» Трианна остановилась позади него и сложила руки на груди, всем своим видом показывая, что она раздражена. По-хорошему, позвать бы ей стражу да выгнать нахала прочь, но она отчего-то медлила. А вышеупомянутый нахал нахально плюхнулся на совершенно чистую постель, нахально раскинул ноги и еще нахальней (хоть и казалось, что дальше некуда) усмехнулся. – Либо ты сейчас же говоришь, зачем пришел, либо я делаю так, что твои губы срастутся, и говорить ты вообще не сможешь и вылетишь отсюда так быстро, как будто на мыле поскользнулся! – Ай, крошка Трин, ну, не кипятись! Потри мне лучше спинку, – и, решив, что шутка вышла удачной донельзя, он загоготал. Не стоило им таскать в баню вино. Трианна закатала рукава длинной ночной сорочки из очень гладкой ткани и приготовилась колдовать. – Ладно, ладно, – пошел на попятный Дес, – чего разволновалась-то, Бездна тебе в глотку? Я ведь с миром, раздери тебя этот… ну, этот... В общем, мутит меня, ты там наколдуй чего-нибудь, а потом и поговорим. Она милостиво «колданула», так что наемник облегченно выдохнул, и, не вставая с кровати, спросил, что ей надо. Точнее, «чего сей пресветлой госпоже надобно от такого жалкого червячка». – Что там произошло в усадьбе Велверинов? Я только в полдень узнала, что Насуада полностью их разгромила тем, что они якобы продают оружие Империи, и им это неплохо платят. Потом оказалось, что и предателей ловила твоя Йо-Йо, и дом их обследовала. На пару с этой собачкой Синге. А ты где был в это время? Он сладко потянулся, поразмыслил, что на такой перине сейчас вздремнуть бы, а потом сквозь зубы процедил: – В канаве я валялся, ясно? Мы слишком долго в этой проклятой засаде сидели. А Синге взял и огрел меня по башке. Сволочь он, Бездна ему в... Увижу – сразу в рожу заеду, клянусь. Трианна только сжала кулаки и заявила, что её не волнует, кому он там куда заезжать собирается, главное, чтобы он доставлял ей информацию об этой мерзавке, которая так незаслуженно втёрлась в доверие к Насуаде. – Как вы узнали время? – Детки подсказали. Они всё знают. – Все, кроме важных людей. Скажи своим деткам, что и меня тоже слушаться надо. А лучше – только одну меня. Дес зевнул, поднялся и пошел искать чего-нибудь выпить. Боль возвращалась снова, и только очередная порция алкоголя могла её исцелить. Когда волшебница заговорила о детях, он лишь покачал головой. Ему не нравилась эта тема, как не нравилось всё, что смеет угрожать сиротам. – Ты, милочка, не лезь к ним. Они сами поймут, кого им слушать. Захотят – будут тебе помогать, не захотят – не будут. А станешь им грозить, на всех не нагрозишься, это я тебе говорю. Ясно? К малым не лезь, остальное – дам всё, что хочешь. На удивление, Трианна эту реплику проглотила, хотя он ясно чувствовал ком у неё в горле от того, что кто-то посмел так с ней говорить. Но она его послушает, потому что это – единственное, за что он будет рвать глотки. Или все же не единственное? Проклятье, как все вдруг стало сложно после заклятия в Ситхри. Хорошо хоть этой глупой Йо-Йо тут нет, она бы сразу все почуяла. И то, что он сдает её Трианне… Тут придется в два раза сильней себя контролировать, чтобы еще какую барахлину не выронить ненароком. – Мы несколько ночей сидели в засаде. И днем сидели, а то мало ли. Ночью – все вместе, днем – по очереди. Пёс его знает, когда у него что случится. Я-то вообще думал, что он того, с мужиками… Ну… Трианна закатила глаза. Уморенная его мельтешением по комнате, она рывком открыла шкаф и достала изящный хрустальный графин, доверху наполненный яблочным медом. – На, пожалуйста, – с отвращением выплюнула она, пихая ему в руки посудину. – Какой, спрашивается, Бездны ты мне раньше все не рассказал?! Что у вас там с Велверином проблемы, что вы за ним следите? Ты мне все должен был докладывать, понял? Все! – Ничего я тебе не должен, ясно? Ты не спрашивала, я не говорил. Так что нечего теперь глазки строить, а то больно умная тут стоит. Не спрашивают – я молчу. Откуда мне знать, может, тебе доложили уже. Она опять злобно фыркнула, заметалась туда-сюда, сжала кулаки. Он точно мог сказать, что она желает ударить его. Избить. Растоптать. Но он нужен ей, нужен, потому что больше никто не согласится докладывать ей об одной из самых главных её соперниц – о Йолле Дочери Спайна. Денсен знал, что она так называет себя. Он достал это из глубин её зарубцованной души, темной и опаленной души, как она достала Меолитту из его сгнившей продажной душонки. Лучше бы не доставала. Лучше бы позволила ей сидеть в той тьме, где ей и место, а вот теперь Дес будет вспоминать. Он не хотел вспоминать, обычно это причиняло боль, но слишком сложно загнать обратно воспоминания. Они как пчёлки – роятся, жужжат где-то далеко, а потом как прилетят и начнут жалить. Правда живые пчёлки помирают потом, а эти, ненастоящие, так и остаются. Отчего Дочь Спайна? Отчего он? Отчего его она заколдовала? Ему хотелось избавиться от этой магии, избавиться раз и навсегда, но это все кровь, она так сказала. Это все кровь Серого Народа. Бред какой, не существует никакого Серого Народа, он исчез давным-давно. Иногда он думал о том, чтобы рассказать все Трианне, но он боялся, что проклятая ведьма сделает его подопытным. Запрет в глубокой пещере и будет колдовать над ним всякие колдунства. Интересно, а она спустилась бы за ним в это подземелье?Она, та, кто так пристально теперь разглядывает его душу, отчего он начинает стыдиться той грязи и мерзости, которая у него вместо этой самой души. Душонка у него. Всего лишь мелкая заплесневелая душонка. Дес вдруг ясно представил лорда Велверина – тот продавал варденов, он же, Дес, теперь продает Йоль... – Ты раньше был гораздо многословнее, – Трианна вырвала его из мысленного плена. – Рассказывал куда больше, чем сейчас. И бежал при первом же удобном случае. Йоль то, Йоль се. А сейчас что произошло? После Ситхри? Теперь настала очередь Деса раздраженно дергаться. Он ощущал безумную злобу, которая вот-вот вырвется. Не стоило Трианне так его злить, особенно сейчас, поэтому он сжал зубы, чтобы не закричать: – Не смей о ней так. –О, а то что? Нажалуешься ей? Ну, давай. И что она потом? А потом она просто вышвырнет тебя как ненужную собачонку. Он свирепо смотрел на неё, и руки у него сжимались в кулаки и разжимались обратно. Страстное желание ударить её навязчиво крутилось в голове. Но у Меолитты были такие же глаза. И нижняя губа также выпирала. И волосы такие же мягкие были. Дес выдохнул. – Ты мой, Денсен, полностью мой. А если решишь меня предать, что ты прекрасно умеешь, то знай, что я тут же ей все и выложу. Змея. Вот она кто. Змеюка. Недаром браслет со змеёй носит. Десу всегда казалось, что эта ползучая тварь из золота в любой момент может ожить. – Успокойся, крошка Три-Три. Я ничейный и никому не нужный, ясно? А ты получила все, что хотела. И если все ей выложишь, то знай, что мне иногда заказывали убить магов. И знаешь что? Она вздернула бровь. Мерцающие тени свечей исказили её лицо, так что он видел только её сияющий синий глаз. Как у Меолитты. – Я их убивал. Он не мог видеть, что она вздрогнула, когда хлопнула дверь. Она не могла знать, что он покрылся холодным потом, когда вышел в коридор.