Серые слёзы. Серая кровь

Денсен жалобно оглянулся на Синге, но тот упорно продолжал излучать абсолютную безэмоциональность, поэтому возникшие проблемы пришлось решать самому. К слову о проблемах – они предстали в виде Талерики, вставшей на одно колено, протянувшей вперед свою саблю и бормочущей какие-то несуразности, которые он, разумеется, не слушал. Вся проблема Деса обычно состояла в том, что в разряд несуразностей он относил любое высказывание, принадлежавшее не ему, и обычно это выходило ему боком. — Син, — протянул разведчик, ещё раз оглядываясь на напарника. — Син, ты мне хоть объясни, что эта полоумная делает? — Кажется, приносит клятву верности, — заявил он с непрошибаемым спокойствием. — Кому? — ошарашенно переспросил Дес. — Тебе. Талика вскинула свои глаза-блюдца и противно-восторженным голоском поинтересовалась, собирается ли он принять клятву. Дес туго соображал. Ему? Клятву? – Может, повторишь? Девчонка приняла еще более торжественную позу (на коленях в грязи… и как ей только удалось?), и радостно затараторила: — Денсен, в благодарность за то, что ты спас мою жизнь, я обязуюсь быть тебе верным защитником до тех пор, пока не выплачу свой долг! Принимаешь ли ты мою клятву верности? Вардены ходили взад-вперед и уже оглядывались, не понимая, отчего такая миленькая девчушка стоит на коленях. Вокруг уже начала собираться стайка любопытных, а Денсен любил привлекать внимание только тогда, когда сам этого желал, посему решил быстренько принять эту дурацкую клятву и слинять с глаз долой. Не след кому-то что-то про него знать. *** — Так-так-так, Талика, стоп. Ты серьезно? — хмыкнул Дес, вскидывая руку. Девчонка недоуменно на него взглянула.– Ты же в курсе, что ты держишь? Она сделала глупое лицо (часто этим занималась), пожала плечами и ответила: — Ну… абордажную саблю? — Вот именно! — Дес посмотрел на неё как на... эм... ну очень глупую даму, что было его любимым занятием, и продолжил: — Ты не можешь драться саблей в рыцарском стиле. Он вообще какой-то глупый! Правила, правила, да в задницу эти правила! Туда не бей, сюда не бей, стой так, а не этак! Тьфу. Идиотизм. Ты должна быть быстрой. Неуловимой. Ты должна убивать — только это и имеет значение. Если не так, то нечего было менять меч на саблю, ясно?! Талика вся будто сжалась и сразу заозиралась по сторонам — вокруг тренировочной площадки уже начали собираться воины, с интересом наблюдавшие за, как они выражались, «дерущейся бабой». Это зрелище для них было в новинку, конечно, если не считать Насуады. Но Насуада — это исключение из всех возможных правил, так что она не считается. — Чего лупатитесь, смерды немытые! — рявкнула на них дочка рыцаря, краснея от ярости. Мужики захмыкали, но лупатится не перестали. А девчонка немедля вскинулась: — Да я вообще, знаешь, как этой саблей дерусь! Сейчас тебе устрою, мало не покажется! Она резко бросилась вперед. Дес только хмыкнул еще разок, изящно ушел от атаки (это единственное, что он умел делать изящно) и хлопнул промахнувшуюся ученицу по пятой точке. Она взвизгнула от возмущения и вновь замахнулась. Двумя руками взять саблю никак не выходило, а рыцарские стойки не срабатывали. Она злилась неимоверно и под конец швырнула оружие на землю. Дура малолетняя, разве ж так обращаются с тем, что когда-нибудь спасёт тебе жизнь? Хотя, нет, она как раз в том самом возрасте, когда ведут себя подобным образом… Это Йо-Йо почитай уже старуха, расчётливая и меркантильная стерва. Глупая Йо-Йо валяется без сознания уже который день, вся такая перевязанная, с перемотанным горлом, и эта подозрительная Анжелка всё туда шастает. Барзул! Страдалица несчастная! Тьфу. Без неё желание выпить фриаты усиливалось с каждым днем… — А вот теперь, — Дес поднял саблю, горячую от чужих рук и приятно-гладкую, и помахал, испытывая вес и баланс, — начнем учиться по-настоящему! Если она собралась спасать ему жизнь, то пусть делает это как следует! *** Талерика оказалась на редкость болтливой леди. Уже в первые три дня Денсен узнал её историю со всеми подробностями и начал потихоньку осознавать, что девка-то не просто подозрительная, а очень, чрезвычайно подозрительная. В общем, суть в том, что Талика жила со своим отцом-лордом, однако половина герцогского двора считала её бастардом, так как мать родила её через семь месяцев после свадьбы. Слишком рано. Многие подозревали, что герцог Бранвен взял в жены уже беременную женщину. Поэтому жилось девочке несладко — каждый считал своим долгом напомнить ей, что она бастард. Она же на всех этих оглоедов обозлилась и дралась с каждым, кто посмел на неё обозваться. Попадало даже взрослым. Лорд Этан её обожал и, несмотря на все наговоры, воспитывал как свою дочь. И если учесть, что впоследствии жена родила ему ещё трёх дочерей и ни одного сына, обучал воинственную задиру Талику боевому искусству. Но вот когда он решил, наконец, пристроить её в приличное семейство и выдать замуж… В общем, слишком поздно он осознал, что его воспитание ему же боком и вышло. Проскитавшись по Алагейзии пару месяцев, выменяв бесценный, но тяжелый отцовский меч на легкую абордажную саблю, Талика заскучала и захотела присоединиться к варденам, чтобы нести свободу и счастье народу Империи. И попалась прямехонько в цепкие лапки Трианны, которая отчего-то не смогла сломить мысленный барьер девчонки. *** — Знаешь, это очень глупо… Он глянул на бледную Йоль и почесал затылок. — Просто чертовски глупо. Гора глупости. Анжела треснула ему по затылку и приказала перестать обезьянничать. Ух, и достанется ей когда-нибудь! Уж он, Денсен, об этом позаботится! Она еще раз его огрела и сказала, во-первых, не мечтать, а во-вторых, что у него пять минут. И вышла. Ему полагалось горестно смотреть на едва дышавшую Йо-Йо и что-то говорить трагичным голосом. В голову, как назло, ничего годного не приходило, только мысли о том, как бы славно было бахнуть пивка вечерком с теми гномами из клана кузнецов или как их там. — Ты бы этого не одобрила… — наконец, выдал он полагавшимся горестным голосом. Но потом с мерзкой ухмылочкой добавил: —Ну так ты же тут полудохлая валяешься, что же ты мне сделаешь, ахахаха! Прилетевшая на его гогот Анжелка еще раз его треснула и выпроводила подальше. Эх, не умел Дес правильно страдать… *** С деревянным мечом Талика смотрелась прекрасно. Идеальная рыцарская стойка, грозный взгляд, мышцы все такие из себя напряженные. Дес отобрал у неё тренировочный меч и вернул саблю. — Так, теперь повторим вчерашний урок. Талерика послушно замахала клинком. Тренировались они под покровом ночи, так что на тренировочной площадке не было никого разумного, кроме двух идиотов. А все потому, что её сразу выводило из себя то, что всякие там мужланы смеют над ней насмехаться, и вместо учебы она только злобно на них глядела. — Слушай, а чего ты мне решила клятву верности принести? — спросил Дес, глотая воду из бурдюка. — Делать что ль нечего было? — Вовсе нет, — возразила девчонка, изящно выкручиваясь. Но слишком уж медленно, слишком… — Это дело чести. Дес презрительно хмыкнул. Честь — какие громкие слова. Любит же эта оболдуйка погремушки. Дитенок, что с неё взять. А честь придумали богатенькие дураки, потому что им больше делать было нечего. Потому что когда дерешься — то за свою драную жизнь, а в ином случае драться не следует. — Какой еще чести? У тебя она откуда? Ты же ба… кхм… девчонка. — Рыцарь я, понятно! У меня папа — рыцарь, и я тоже! Ничего ты не понимаешь, дурак, а раз не понимаешь, то вообще молчи, а то хуже будет! — рявкнула она, опустив оружие. От ярости она вся пошла красными пятнами, а выбившиеся из пучка на голове волосы прилипли к потной шее. Дес самодовольно хмыкнул, сделал подсечку и отправил нахалку поваляться в песке. — Никакой ты не рыцарь, Тэль, болтай мне тут! Девок в рыцари не берут. Она обиженно засопела и тут же ответила: — Берут! Еще как берут! Когда эта ваша Насуада победит, то за мою храбрость она посвятит меня в рыцари! А «Тэль» меня больше никогда не называй! Денсен снова хмыкнул и сделал ещё одну подсечку. Вон оно значит как. Не все ей за камешками гоняться, иногда и за своим, желанным бежит. Это для него было попонятней. Он всегда был эгоистом в этой, новой жизни. А вся эта честь, рыцарство — дешёвое притворство, не более. А вот девка оказалась не промах, хоть её голову и забили всяким бредом вроде чести. Кто знает, может, вовсе и не Насуада приказала ей остаться… — Чем тебе не нравится «Тэль»? — поинтересовался Дес, наблюдая, как Талерика поднимается из грязи. — Потому что так меня называл один дорогой мне человек, которому суждено жениться на другой, — горестно произнесла она. Вот у кого получилось бы на славу пострадать над Йо-Йо! Денсен попытался в третий раз сделать подсечку, но ура, у девчонки хватило ума увернуться. Один урок выучен. Теперь надо заходить с правового бока. — Ути-пути, любовьморковь! — Дес зашел слева, но хитрая коза просекла, что он собирается устроить очередную подлость, и отпрыгнула, но не рассчитала силу прыжка, споткнулась и снова уткнулась лицом в песок с грязью. Дес подлетел, приставил тренировочный меч к её горлу и радостно крикнул: — Ха! — особой чести в том, что он уделал сопливую девчонку, не было, но выражение ярости на её лице заставило его злостно захихикать. — Ладно тебе, не дуйся. И как мне тогда тебя называть, раз ты не хочешь каждый раз вспоминать бывшего любовничка? — Он мне вовсе не любовничек! Он мой лучший друг, и мы с ним договорились пожениться, пока его отец не решил за него! — Таааак, — бормотал Дес, не обращая внимания на вопящую девчонку, — посмотрим… Тала? Тальк? Тарика? О, Тари! Хм, нет, это похоже на «твари», не пойдет… Может, Тэлли? А ничего так выходит, а? Йоль-Тэлли, Тэлли-Йоль! Йо-Тэлли-Йо! Он противно захмыкал, подставил подножку разъярившейся Талерике и захмыкал еще противней. *** Трианна не сожалела ни капли — о том, что чуть не убила сестренку Энн. Десу страшно хотелось выложить все Насуаде и поглядеть, будет ли эта ведьма все так же мерзко скалиться. Глупая куница. — Ну так что? — нахально поинтересовалась она, ожидая от него очередного доклада. — Есть что сказать? По правде говоря, он избегал её. Просто боялся, что возьмет и в приливе неконтролируемой ярости убьет её. Потому что знал, что стоит ему услышать её голос, как… да, вот началось. Злоба клокочет там, внутри, уже наливает железом мышцы, уже стучится, молотит, требует выхода, требует ударить, схватить тонкую шею и сжать со всей силы, а потом ощущать удары, когда что-то живое пытается вырваться. Пытается, да не может… — Есть, — прошипел Дес, ведьме на ухо. – Есть, дорогуша, есть… Он стиснул её шею, выбивая весь воздух, чтобы её мерзкий рот не посмел выплюнуть предательские заклятья. – «А если я не хочу» — помнишь? Помнишь свои слова, ведьма? Помнишь, как она хрипела и зажимала горло? Помнишь, как она умирала, а ты выпендривалась, как последняя..? Её зрачки расширились от ужаса, и в этот миг Дес упивался ими, как упивался фриатой — с осознанием, что потом будет жалеть. Но это потом, не сейчас. С «потом» он потом и договорится. А она била своими ладошками по его мощной руке и мычала, она полностью в его власти, и это доводило до исступления. Её лицо, все замаранное кровью, и она хрипит, просит о помощи, глазами просит, и кровь всюду… Глупая Йоль, дура, не смей умирать! — А вот я прекрасно помню. Больше сказать нечего. Синие глаза. Как у Меолитты. Такие же, как и тогда, в последний раз. Она так истощена, так больна, тело её уже только кожа да кости, но глаза… они остались прежними, сияющими сапфирами в губернаторском венце… Дес вдруг осознал, что убивает женщину, безоружную женщину, которая ничего не может ему сделать. Женщину пусть и злобную, но все же… Она так часто бывала близко к нему и она так похожа… Он резко выдохнул и спешно разжал руку, и она упала с тихим вскриком, кашляя и захлёбываясь от ненависти. Он слышал её проклятия у себя за спиной, когда уходил. *** Палатка была маленькой и душной, и пахло здесь еще хуже, чем снаружи, а Пылающие Равнины воняли будь здоров. Но здесь запах был страшнее – смерть, страх, боль. Денсена почти подкашивало от того, что витало в воздухе, хотя он никогда бы в этом не признался. Ни одной живой душе. — А вот так! Умирает она! Анжелка тряхнула всеми этими бусинками, которые понавешала на себя как сорока, и уставилась на Деса совиными глазами. Он еще не определился, сорока она или сова. Огромный жуткий кот ошивался где-то неподалеку. Очень подозрительный кот, будто понимает всё, что говорят. — Эй, ты меня вообще слушаешь? Или это тебя мало беспокоит? То, что она умирает? — Понимаешь, Анжелк…кхм… ла… она постоянно умирает, она и там, в шатре, чуть не подохла, так что я малясь привык. Она замахнулась, но Денсен успел увернуться. — Хватит меня бить! — обиженно рявкнул он. — Ты — идиот, Денсен, вот я и бью тебя. Ты идиот последней стадии, таких можно перевоспитать только рукоприкладством. Дес не знал, что такое эта «стадия», но на всякий случай оскорбился и обиду затаил глубоко и надолго, чтобы потом, когда придет случай отомстить, впопыхах не вспоминать, а за что же он, собственно, мстит. — Я не могу её кормить и поить, понимаешь? Она умрет без еды и воды. Разумеется, можно было бы каким-то образом передать ей энергию, она поддержала бы её какое-то время, но и это не вариант — на ней столько защитных заклинаний, что мне и близко с этими амулетами не подобраться. А о том, чтобы их снять, не может быть и речи — это попросту убьет её, если я сделаю хоть малейшую ошибочку. Или произойдет нечто такое, что лучше уж смерть. Но нам все равно надо что-то делать! Она должна очнуться как можно скорее! — Передать энергию? Но как? И чью? Травница только покачала головой. — Мне нужно подумать. И тебе тоже не помешало бы! Хоть раз попробуй, может, понравится, — она уже выходила из палатки, когда Дес услышал тихое бормотание: — Хотя, кого я обманываю? Подумать. Подумать… Интересно, что бы такое мог придумать Дес, который о магии ни сном, ни духом? Да и о многих других вещах тоже. Он знал лишь то, что не хочет её смерти. Надо как-то передать ей энергию. Как-то передать… Как можно передать энергию такой мнительной стерве, как Йо-Йо? Она же сто разрешений еще должна дать, прежде чем ей что-то передастся. Хотя, постойте… Их мысленная связь… Да, точно! Он же передавал ей свою ярость, хотя она отбрыкивалась как могла. Тогда, быть может, передаст и энергию? Тогда… Забирай! Ну же, забирай! Мне не жалко! Он сидел уже больше часа и почти отчаялся. Как ни старался что-нибудь ей отдать, ничего не выходило. Он как будто захлопнул дверцы ловушки, такой жадный и злобный, ничего не хотел потерять, ни крупиночки… Знаешь, почему мы ощущаем только страдания друг друга? Потому что сами этого хотим. Наверное, просто боимся отдать что-то хорошее. А до меня вдруг дошло, что от нас особо не убудет. Возможно даже, что его станет только больше. Я постараюсь избавить тебя от этой дряни. Я спасу тебя. Ты мне нужен, чтобы верить. Я прощаю тебя. Я пойму. И тут плотину будто прорвало. Забирай, забирай, гулять, так гулять! Бери все, что сможешь утянуть, мне не жалко, я всегда растрачивал все добро, что мне в руки попадалось на женщин и вино, а теперь вот хоть что-то полезное сделаю. Забирай, заби … ра… Проклятье! Слишком уж много отхватила… Когда Дес очнулся, кто горлу подступила тошнота, а в голове что-то гудело. Тело ослабло настолько, что даже Тэлли могла бы с ним справиться. А вокруг бродила Анжелка, что-то намешивая в подозрительных деревянных штучках. Денсен с трудом поднялся, маленькое одеялко соскользнуло на пол. Добрая Анжелка его укрыла? Ну-ну, что-то тут нечисто. — Иди, дурак, проспись. Не знаю, что ты сотворил, но ей лучше. Гляди, румянец на щеках появился. Десу, по правде говоря, было наплевать, румянец у неё или не румянец, всё, что его сейчас занимало — куда бы притулиться, чтобы можно было поскорей отключиться без опасений потом проснуться голым и безоружным. Но все же одна вещь ему не давала покоя: — Чего она такая прожорливая, а? Я чуть не сдох от всех этих делишек! — Дурак ты, — усмехнулась травница-всезнайка. — Ничего она не брала! Да и не смогла бы. Как ей это сделать, если она без сознания? Это ты ей дал и причем ровно столько, сколько сам захотел! *** Крыса. Облезлая дохлая крыса висела над входом в палатку Трианны. Висела и воняла. Уже который день, кстати. Дес все смотрел на неё и думал, откуда же она каждый день берется. Маловероятно, что счастливая колдунья стала некрофилкой и каждый день любуется на дохлятину. Вот она вышла и увидела трупик. Шея у неё покраснела — так всегда случалось, когда ведьма была в ярости — и Трианна схватила тушку и швырнула её куда подальше. Потом ускакала по своим делам. А любопытствующий Денсен остался сидеть в укрытии из бочек. Его все мучил вопрос, откуда же берутся эти гадости? Ждать пришлось недолго. Осторожно пробираясь между палатками, то и дело оглядываясь, на горизонте объявилась мелкая пакостница — Талерика. С собой тащила какой-то сверток. Быстро его развернула, достала труп крыски, подвесила на опору палатки, завязав хвост в изящный узелок, и тут же наткнулась на Велгерта, с интересом сию сцену наблюдавшего. — Интересная картинка, — напыщенно произнес маг-хомяк. — И что же благородная леди тут делает? – Сам не видишь что ли? — рявкнула девчонка. — Стою, жду твою хозяюшку, чтобы отблагодарить её за теплый прием! Маг-хомяк поморщился и заявил, что Тринка, мол, никакая не хозяюшка ему. Дес хмыкнул. Хомяк метит на место куницы. Может, он и не хомяк вовсе? Девчонка тем временем толкнула Велгерта и унеслась аки ветер подальше от жилища злобной змеюки. Денсен перехватил её только около оружейной, которую собирали для следующего марш-броска. Насуада не давала им передохнуть даже пару дней, силясь перегнать имперское войско. — Так это ты — маленькая пакостница, из-за которой Тринка не спит уже который день? — самодовольно произнес Дес таким голосом, будто выследил наиопаснейшего шпиона в лагере. Талерика сразу насупилась и вся сжалась такая, будто сейчас бросится и вопьётся в горло. Дес хотел бы на это посмотреть. Хотя бы на попытку. — Ну и что? Она это заслужила! Да и не такое! Мерзкая змеюка. Человеку воздастся по деяниям его! — немедленно атаковала она. — Ну так… — задумчиво протянул Денсен. – Воздастся-то оно воздастся, конечно, но чего ты тогда лезешь? Само пусть и воздаётся. Талерика вдруг резко приблизилась, направила на него свой изящный пальчик, тыча им прямо в лицо, и нахально заявила, что она, как оскорбленная сторона, имеет право на месть, но так как ведьма — не рыцарь, то на поединок её не вызовешь, а он, Денсен, раз такой тупой, пусть вообще не лезет тогда. И в конце добавила: — Если хочешь меня сдать, то пожалуйста — беги, сдавай. Мне все равно! Я и так с ней сражусь. А ты предателем окажешься! Я тебе клятву верности принесла, я теперь твой вассал! И по закону чести ты должен обо мне заботиться. Слова о предательстве больно резанули слух, так что Дес аж передернулся. На ум вдруг пришел Роу, которого он прилюдно называл «шестеркой». А сам в кого превратился? — Эй, эй, попридержи лошадок, чтоб тебя в Бездну! Не буду я никого сдавать! Я просто… — Ну что еще?! — Ну, я просто знаю, где водятся крысы… *** — Бастард! И лицо её скривилось. — Бастард! Пошло красными пятнами, будто мрамор. — Бастард! Она вскинула саблю и выпрыгнула за пределы тренировочной площадки, вихрем пронесясь меж костров. Кучка наивных солдат о чем-то шумно спорила, то и дело неосмотрительно повторяя слово «бастард». Кто-то еще довольно добавил «ублюдок». — А ну повтори! — рявкнула Талерика, приставляя клинок к горлу вардена. Подоспевший Дес ошалело глядел на всю происходящую тут неразбериху и не понимал, с чего это Тэлли будто с ума сошла. — Ты чего, ягодка, взбеленилась? — ошарашенно произнес солдат. — Еще раз меня ягодкой назовешь, и я отрежу тебе твой болтливый язык, жалкий смерд! Я рыцарь, так что уважай меня! Отвечай, кого ты назвал бастардом? Не меня ли, а?! Без языка никого больше не поназываешь! — Эй, эй, рыцарь несчастный, — попытался охладить её пыл Денсен. Только вот она занималась нормально, отрабатывала режущие удары, как вдруг сорвалась, будто шмель в нос ужалил. — Ты тут не пришей никого, а то потом проблем не оберешься. — Пусть он сначала скажет, кого назвал бастардом! — не унималась белобрысая воительница. — И ублюдком тоже! Или ему не поздоровится… Остальные вардены уже повскакивали и повытаскивали свое оружие, но Дес не чувствовал обычного азарта, который всегда охватывал его перед хорошей потасовкой. Он только боялся, что кто-нибудь зарежет сумасшедшую девчонку прежде, чем он успеет её оттащить. — Да брата королька Оррина! — выплюнула жертва истерившей Талерики. — Не знаешь что ль? У короля брат-бастард есть! Эцур! Эцур Дауттский! Его и назвал! Отвали от меня, чокнутая дура! Рыцарь, ха! Слыхали! Девка-рыцарь — вот смеху-то будет! Дес знал, что Талерика на грани и сейчас либо взорвется, как неудачное заклинание Трианны, либо расплачется — лицо её покраснело полностью и стало похожим на спелый помидор. Не желая созерцать ни то, ни другое, он подошел и с размаху ударил несчастного вардена в челюсть. И уже отойдя далеко от орущих воинов, он услышал тихое бормотание сопящей девчонки: «Я — рыцарь! И получу настоящий титул, вот увидите, глупые смерды!» *** В последний раз он видел Анжелку, когда они прибыли, наконец на эти вонючие Пылающие равнины, и она довольно сообщила, что Йоль скоро должна прийти в себя. Насколько Десу было известно, Йоль ничего и никому не должна, но дабы хорошей новости не пропадать зазря, он решил отметить её бочонком отличного сурдийского вина в такой же разнузданной компании, как и он сам.