Серые слёзы. Серая кровь

Руки жгло. Голова разрывалась. Это так давно не приходило, что она почти успела забыть это ощущение — будто раскалённые гвозди по очереди забивали молотом прямо в череп. Она застонала. Мир — это огромная ловушка, и уже через мгновение ты висишь вверх ногами и не понимаешь, то ли это мироздание перевернулось, то ли это ты из озорства встал на руки; то ли тебя вообще нет, то ли ты — единственно реален, а всё остальное  — иллюзия. И до чего тогда одиноко становится, что выть охота, кричать, вопить, лишь бы прогнать липкое чувство всепоглощающей тоски. Крылья за спиной болят и нарывают. Пески времени нельзя остановить. Дни и годы текут, текут, хотим мы этого или нет… У твоего будущего может оказаться множество вариантов, но все они полны крови и войн, и лишь один способен будет принести тебе счастье и покой. «Вот бы вновь расправить крылья и взлететь в дивно-синие небеса!» — Йоль! Йоль! Будто сквозь толщу воды прорывается этот глухой и чужой голос. Она смотрит перед собой, напрягает глаза и неповоротливые мысли, но никак не узнаёт этого странно-некрасивого человека. Да он и на человека-то не похож, какой-то раскосый весь, перечеркнутый, прорезанный линией рта. И он прижимает её к себе, стараясь удержать. — Йоль! Очнись, очнись! Йоль — это она? Она была тысячей существ, руки жгло, она была ими и чувствовала их мысли, ощущала их боль. Руки сжигало. Где-то тут, совсем рядом, томилась сотни страдающих от невыносимой тоски и ненависти сознаний, и они, так же, как она сейчас, не понимали, кем являются, где являются и зачем, а знали только, что вечно кому-то что-то отдают, и отдавали дальше, потому что иного выхода не было, только крики, только мольбы… Вот бы вновь расправить крылья и взлететь в дивно-синие небеса… — ЙОЛЛЕ! — прорезанный залепил ей мощную пощёчину, отчего голова почти вспыхнула, и Йоль вынырнула, наконец, из дивно-синего омута. — Что происходит? — ошалело спросила она. — Ты упала, — ответил Синге, отпуская её. — Начала дергаться и кричать, а глаза твои светились серебром. Она всё еще слышала их голоса, тех забитых несчастных существ. Где-то рядом. Где-то в пределах этого мира. Она знала, откуда все пришли и куда уйдут, и отчего безумный Паланкар никак не мог угомониться и всё шел и шел на войну с эльфами, знала, что именно случилось с Ярнувёск, знала человека по имени Бром, знала, знала… Но забыла. Всё подчистую. Так правильно, так и надо, иначе она просто сошла бы с ума. Не стоило так опрометчиво хвататься за нити мироздания. Нужно бы взять энергии из синего камешка, иначе она вообще не сможет думать до конца дня. Голова постепенно проходила, наливаясь дивно-синей энергией. Йоль отстранилась от Синге. Он не предатель. Она уже устала от этой мысли. Но он такой чужой и непонятный, что, пожалуй, лишь проникновение в его мысли могло бы её успокоить. Хальфред всегда доверял им — ему и Десу, но что-то случилось потом. Может, слишком уж преданным оказался полукровок? Может, глава тайной службы что-то увидел? Что-то шевельнуло ткань мира, по которой пошла лёгкая рябь. Дес рядом, она чувствовала. Дес рядом и он бежит. В страшной сумятице, в панике, почти в ужасе. Случилось что-то нехорошее. — Йоль! Она ощущала облегчение от того, что он здесь. Её подозрительность насчет Синге никуда не делась, но перестала так сильно терзать. — Йоль! Она смотрела в его расширенные зрачки и думала, что там, за этой притворной тьмой. Дес не умел противостоять ментальным магам, но научился отлично закрываться от неё.  В конце концов, маги-то нечасто ломятся в его голову, а вот Йоль находится рядом постоянно. — Йо-Йо! — Что? — прошипела она, ощущая, как былое раздражение по каплям возвращается обратно. — Тэлли схватили! Тучи сгущались, и вот громыхнуло где-то вдалеке, и тёмное небо прорезала яростная молния, и море пошло гигантскими волнами, захлестывая все самообладание. Внутри. — Извинись, — ответила она, сузив глаза. — Сначала извинись, а потом поговорим. Но мысли его всё равно прорвались через два барьера — тот, что выставил он сам, и тот, которым оградилась Йоль. Как схватили?! Где?! Когда?! Почему она опять впуталась в какую-то историю, и снова придется её вытаскивать? — Что?! Ты издеваешься? Нам нужно вытащить её оттуда, а ты требуешь каких-то там извинений? Да ты издеваешься надо мной! — Нет. Извинись. Он хмурился. Он злился. Еще мгновение, и его ярость выплеснется сжигающим потоком, но она не собирается уступать. Как легко попросить прощения, если ты не виноват — не важно, простит тебя тот человек или нет, вины за тобой не водится, и ты, обиженный, но свободный, потеряешь немного. Но что делать, если ты действительно обидел кого-то? О, тогда придется переступить через свою гордость, сжать волю в кулак и отдать себя на милость судьи, зная, что он может вполне тебя не оправдать, имея на то законные основания, и тогда останешься ты еще более униженным, чем прежде. Йоль видела эту борьбу, это столкновение мыслей, и отголоски чужих душ еще пели внутри неё, перекраивая мир на своё усмотрение, согласно своему восприятию, и ей оставалось лишь надеяться, что они вскоре исчезнут, потому что оставаться собой в такой ситуации становилось всё труднее. Дес сжал губы, выставив вперед нижнюю челюсть, и на скулах его заходили желваки. Но Талерика была там. Одна. Совсем одна, и, возможно, её уже пытали. — Извини, — бросил он в сторону Сина, — извини за «эльфьего ублюдка». Полукровок ничего не сказал, даже не кивнул, только тихонько прикрыл глаза в знак согласия и снова открыл. Звон от «эльфьего ублюдка», что звучал в его ушах с того самого момента, прекратился. — Теперь можешь рассказать, что случилось. Оказалось, что они наткнулись на Берга в тот самый момент, когда его собирались казнить, и Талерика решила, что раз их послали ему в помощь, то эту помощь надо бы оказать, поэтому громко всем объявила о своем гремящем имени и заявила, что, мол, приговоренный должен ей кучу денег, так что пока не отработает, пусть не помирает. Дес, конечно, всего этого не одобрял, но… Вот бы ему такую дочь. Это и сыграло решающую роль. То, как она на него взглянула, когда он предложил ей просто отмолчаться. В конце концов, нахальство и самоуверенность Талерики могли бы сделать своё дело, если бы не появилась какая-то столь же наглая барышня и не забраковала всю эту почти правдивую историю. И потом… — У меня случился приступ. Я так и не увидел, что произошло, я бросил её совсем одну разбираться с этими мерзопакостными уродами! — Что ты видел? — ей сейчас не было дела до его душевных страданий — она сегодня испила такую же чашу, наполненную до краёв. — Я видел, откуда вели Берга Буля, как и куда. И когда. Я знаю, где он до этого сидел. И раз я не нашел его тела, и народ заявил, что его увели вслед за сумасшедшей-не-Бранвен, думаю, теперь он там же. Вместе с ней. Мы должны её вытащить! Если бы не этот проклятый приступ! Не знаю, откуда он взялся! И накатил так внезапно! Барзул, барзул! — Нужно найти Моза. Он что-то говорил про Болотницу. Они там, я полагаю. Разузнаем побольше и разработаем план. Дес зло сощурил глаза. — Да что с тобой творится! Талерика в какой-то Бездне, а тебе хоть бы хны! Йоль выдохнула. Она умела шумно и яростно выдыхать, так что все сразу понимали, что она начинает злиться. Она схватила Деса за рубашку и притянула к себе: — Смотри, что это, — она подняла руку и показала ему перстень-печатку, на котором виднелся рисунок драконьей лапы. На внутренней стороне выгравированы слова «Myrkíleikr Veidhrandi», что с Древнего языка переводилось как «Ночная Охотница». Насуаде страшно понравилось это прозвище, и она решила использовать его как еще один символ варденов. Конечно, куда логичней было бы написать его на языке ургалов, ведь это они его придумали, но уж очень неблагозвучны их слова. Да и к тому же, Древний язык использовался не только эльфами, но и человеческими магами, так что вардены к нему уже немного привыкли.   — Да, да, нечего не тут безделушками светить, и так знаю, что оно у тебя есть. Это кольцо предназначалось для того, чтобы показать её принадлежность к повстанческому командованию. В конце концов, не могла же она взять в осажденный город огромную печать Насуады! — Это значит — не перечь мне, когда я злая и уставшая, особенно если виноват. Мы идем к Мозу. Все вместе. Стоит мне только тебя одного отпустить, как ты тут же влипаешь в любые неприятности, какие только под руку попадутся. Сначала они забежали в таверну и захватили оружие, а затем направились к выходу из города. Выбраться не составило труда — пара полнолунов, перекочевавшая к стражникам, с легкостью распахнула маленькую дверцу и в их сердце, и в огромных тяжелых створках гигантских ворот. Подстенье оказалось всё таким же. Молясь, чтобы они нигде не встретили этого дуболома Тревора, Йоль шмыгала из одной условной подворотни в другую, а оказавшись в «Крысином смехе», она без промедления направилась к Мозу, не желая тратить время на всякие там условности. — Нужна карта Болотницы, — начала она, — а также любые сведения: сколько стражи, как они ходят, может, есть нижние уровни города, по которым можно туда пробраться. И нужно срочно. Вот деньги. Она плюхнула на стол мешочек с деньгами, который составлял почти все их накопления, отведенные для этого задания. Утопленник тяжело нахмурился. Он как всегда пыхтел трубкой, пуская под самый потолок клубы дыма, надолго там зависавшие. Дес хлопнул себя по лицу, и Йоль уловила его мысль — такие как Моз ненавидят, когда им приказывают. — Талерика в беде, — тихонько добавила Йоль, наклоняясь поближе. Моз тут же изменился в лице. — Всё будет, — быстро ответил он. Ни грамма напускной вальяжности, которой он так щеголял при первой их встрече. Они все так менялись при упоминании Талики. — Нужно лишь подождать пару часов. — Нет времени ждать, — зашипел Денсен, вклиниваясь в разговор. — С ней сейчас такое могут вытворять!.. — Я тебе что, прорицатель какой?! — яростно зашипел Моз в ответ. — Напророчить тебе карту что ли?! Я свяжусь со своими людьми, и они всё достанут, но, знаешь ли, мы временем повелевать не умеем! Денсен скривился и хотел треснуть ладонью по столу, но Йоль вмешалась. Схватив его разум в тиски, она сжала его так, что Деса буквально парализовало. Не хватало еще, чтобы этот идиот всё испортил! — Не обращай на него внимания, — проговорила она, с трудом распыляя свою концентрацию на два разных занятия. — Мы будем ждать. Но не слишком долго. Сам понимаешь, имперцы особым великодушием не отличаются. Моз коротко кивнул, тут же поднялся и с неожиданной для его огромного тела скоростью исчез в дверях. Время потянулось бесконечной полосой. Йоль не знала, что еще можно предпринять — для разработки плана им в любом случае необходимы сведения. Она отправила Деса (но только вместе с Синге) проверить, как там их лошади, и дать пару отменных пинков, если их не обнаружится в наличии, а сама осталась ждать. Он мог вернуться в любой момент, этот Моз, мог вернуться и принести новый шанс. Талерика поступила глупо, но храбро. К сожалению, эти два качества, собранные вместе, часто ведут к катастрофическим последствиям — примером хотя бы является заключение Талики в тюрьму. Отчасти это промах Йоль. Но она просто не ожидала, что они успеют за такое короткое время что-то напортачить. В любом случае, в следующий раз она либо просто не возьмет эту взбалмошную девчонку с собой, либо посадит её на короткий поводок до тех пор, пока та не поймет, что рыцарство и шпионство не одно и то же. Время, казалось, застыло. Оно трескалось и трещало, но не двигалось с места. Одиночество давило, а гул пьяных голосов вокруг только сильнее оттенял его. Какой-то завсегдатай подсел к Йолле, сжимая в руках мутную бутыль, и заплетающимся голосом предложил «кр’савицев’питьвмсте с благр… бларг… бл’грароднми гспдами». Она хмуро его оглядела и резким движением вонзила кортик в столешницу, попав прямо ему между указательным и средним пальцами.Пьянчуга, испуганно заикаясь, попятился обратно. Вернулся Дес, громко хлопнув дверью. Лошади на месте, и то хорошо. Напряженное молчание утроилось. И хотя Синге и так привык молчать и вообще никогда не нервничал, даже от него исходило какое-то волнение. Когда в таверну ворвался Моз, время внезапно ускорилось и рвануло вперед, оставляя за собой клубы секунд и мгновений. Утопленник подлетел к столу, разложил карты и принялся торопливо объяснять, кто, где, как, когда и зачем. Йоль напряженно думала, Дес запоминал, отыскивая на карте камеру Берга Буля, Синге тоже пытался осмыслить сказанное, но тема, никак не связанная с фехтованием, ускользала от него. Когда с инструкциями было покончено, Йоль сгребла карты в охапку и уже хотела направиться к выходу, как Моз схватил её за руку. Резко выхватив кинжал, она приставила лезвие к его горлу и краем глаза заметила, что Сингвет тоже обнажён. Чистые реакции. Без размышлений. Не обращая внимания на эту ярую враждебность, порожденную длительным напряжением, Утопленник глухо прохрипел: — Вытащите её. Йоль кивнула и опустила кинжал. И тут в таверну ввалился Тревор. Он всегда приходил не вовремя, этого не отнять. Не вовремя для других, разумеется. Для себя он всё точно рассчитывал. Его мерзкий голос гулко отражался в перенапряженном мозгу Йоль, и она ощущала, как клокотала ярость в глубине Деса. — Ну-ну, Бойд! Слышал, твою кралю сцапали. Печаль, печаль, ничего не скажешь… Она красотка, да… Да только мне, в общем-то, плевать. Я бы денежки хотел вернуть, а ты, киса, обещала, — тут он указал на Йоль. Она пожала плечами: — Слишком мало времени. Двести золотых на дороге не валяются. — А мне плевать, где они валяются, ясно тебе?! — рявкнул он, выхватывая оружие. В таверну ввалилась куча народу, сверкая дешевыми мечами, которые гнулись от третьего удара. Впрочем, резали они так же больно, как и более дорогие их варианты. — Я, милочка, на то и рассчитывал, что ни шиша вы не достанете. Мне, видишь ли, очень было охота этого мерзавца покромсать на мелкие кусочки, чтоб поглядеть, что там у него за черви водятся, раз сам такой червяк. Дес позади Йоль зарычал и выдвинулся вперед, заграждая её плечом. Но она не собиралась сегодня драться — слишком мало времени для крови — она атаковала мысленно. Тревор вряд ли обучался тому, как защищать свой разум, по крайней мере, хорошо, поэтому она решила, что пора завязывать с этой игрой. Это было, пожалуй, слегка забавно, да и светиться в самом начале миссии не особо хотелось, но сейчас не тот момент, когда стоит церемониться. Его сознание, путанное, вязкое, выставило вялую защиту, созданную на уровне инстинктов, но она била, била и била, не особо отвлекаясь на изящество и стратегию, била, походя на Двойников, и через мгновение к ней присоединился Дес, который сам этого не умел, но с удовольствием помогал Йоль. Тревор закричал, хватаясь за голову. Йоль знала, что он сейчас испытывает — будто обухом лупили. Она обездвижила его и буднично спросила у Деса, что с ним делать. Дес ответил, что «прибить нафиг, нефиг его за спиной оставлять», но поверенная Насуады решила, что не стоит. Смерть влиятельного человека из преступного мира может вызвать ненужное волнение и привлечь к её персоне слишком много внимания, так что если она позже отправиться куда-то, тёмная сторона общества припомнит ей это. — Atra gánga manin abr Boyd, — прошептала Йоль так, чтобы никто не услышал. Силы прозрачной рекой текли прочь. Пусть уйдёт память о Бойде — вот что она сказала. Пусть уйдет. Пусть Бойд, который все равно был ложью от начала и до конца, исчезнет, пусть исчезнут двести полнолунов и унижение от обмана, пусть исчезнет лицо, голос, жесты, пусть… Глаза Тревора сделались стеклянными, как и глаза всех его подручных головорезов. Из их разумов стирался целый человек. Йоль устало плелась по городу. Слишком все это быстро. Так неправильно. В таверне они еще немного пообсуждали, что и как будут делать, и решили, что Дес и Синге отправятся внутрь, так как Дес уже знал, куда им идти, а она останется снаружи караулить. В любом случае, она всегда сможет поддержать их ментальной магией через Денсена. Выступать они решили ночью, как бы сильно Дес ни возражал. Ночь хороша тем, что все кошки тогда серы, а Серые и того серее. Да и к тому же, они оба пережили с утра по приступу, так что разумнее было восстановить силы. Синге уснул сразу же, Дес ворочался с боку на бок и истекал раздражением, теребя сознание Йоль до тех пор, пока она не усыпила его с помощью магии, а заодно и себя — с таким нервным возбуждением заснуть самостоятельно им всё равно бы не удалось. Сны были юркие и яркие, всё мелькали и мелькали, не давая нормального отдыха, а последний из них и вовсе оказался раздражающе странным — она видела женщину в белом, почти прозрачном платье, которая стояла слишком далеко, чтобы можно было разглядеть её лицо. Белое подёрнулось дымкой и расплылось, превратившись будто в пятно тумана, а затем вновь собралось вместе, но уже не женщиной, а волчицей с серебрящейся шерстью. Йоль пробовала поговорить с ней, но волчица лишь молча и насмешливо на неё глядела. Йоль протянула руку, чтобы дотронуться до неё, пребывая в твердой уверенности, что с волками-то, в отличие от котов-оборотней, у неё полное взаимопонимание, но хищница внезапно зарычала и бросилась на неё, хватая за горло, и водопадом обрушились воспоминания: светловолосая женщина о чем-то упорно спорит с высоким статным эльфом, чьи бархатно-ночные волосы косой извивались по каменно-прямой спине. Проснулась Йоль с криком, хватаясь за горло, но оно было цело, лишь тонкий шрам ощущался там, где полоснули чернорукие. Дес тоже вскочил немедля, своими воплями разбудив Синге, и разорался, почему это Йолле его усыпила. За окном царствовала ночь, мерно растекаясь по улицам, и скрывая грязь ощетинившегося города. Пора идти. До Болотницы они добрались быстро, потому что мало кто шатался по улицам — госпожа Лорана ввела комендантский час, и патрули из солдат рассекали город. Но Синге слышал их издалека, так что всегда было время спрятаться. Болотница, полуразрушенная, обросшая мхом и плющом, недружелюбно на них глядела с высоты своего горбатого роста, по форме напоминая покосившийся пирог из тех, которые состоят из нескольких уровней и сужаются к вершине. Стражи тут почти не было. К чему? Внутри всего два пленника, ну, пять от силы, так что бояться охранникам нечего, можно спокойно резаться в картишки внутри, в тепле… Ей было сложно отпустить Деса — всё из-за твёрдой уверенности, что если он пропадёт из её поля зрения, то обязательно во что-нибудь вляпается. Но пришлось, да, пришлось… Когда они шмыгнули внутрь через заднюю дверь, Йоль устроилась повыше над «парадным» входом, приготовив лук и стрелы. Когда что-то может пойти не так, оно обязательно пойдёт не так, это закон жизни, единственный из тех, что работают так точно, как встаёт солнце. Йоль закрыла глаза, оставив лишь слух. Она шмыгнула в сознание Деса, не желая оставлять его одного. «Ты что тут делаешь?» — недовольно прошипел он. «Не волнуйся, не Меолитту ищу, можешь и дальше её прятать», — раздраженно ответила Йоль. Уж он-то мог понять, что в такой момент ей хочется… удостовериться. При упоминании Женщины Дес передёрнулся, но ничего не ответил. Они шли по тёмным коридорам, и он хоть и видел в темноте лучше прочих, сейчас был вынужден полностью положиться на отменное зрение полукровка. В его голову юрко проскользнули тревожные мысли Йоль насчёт Синге. «Ты смеёшься? Он — и предатель? Что этот старый пень тебе наболтал? Синге не предатель. Думаю, он и значения этого слова до конца не понимает. Он тебе в рот заглядывает, разве что не жуёт за тебя. Брось эту бредятину, Йо-Йо!» Она вздохнула. Парой слов Дес убил всю ее недоверчивость, все волнения, терзавшие её столько дней. Сырость тюремных коридоров сдавливала душу. Топот пары десятков ног взорвался в тишине, раздробив её, как и ожидания, что всё пойдет как надо. — Попались, голубки! Думали, так просто сможете бродить по городскому зданию?! — проговорил усатый предводитель солдат, вытаскивая меч, как и его люди, которые тоже поспешили обнажить оружие. В коридорах тесно — именно эти приёмы и отрабатывал Синге с утра. Откуда он знал? Просто совпадение? Йоль заметалась внутри Деса, но к своим рукам он её не допустил. — Кто у нас голубки, так это вы, — нахально хмыкнул он. — В своих тесных комнатках вместе спите да голубуетесь! — Ах ты подлая собака, паскудный червяк! Взять его! Да живым — я лично вырежу ему язык! Они кинулись вперед, но Дес кинулся еще быстрее, размашисто отбиваясь палашом, а рядом сверкал проклятым солнцем Сингвет. Вперед, назад, удар, полоснуть. Йоль чувствовала его нестерпимый азарт, ощущала, как напрягаются мышцы и скачут мысли в попытке найти идеальный вариант, и знала, что ей так не удастся никогда. Уже половина солдат полегла, как вдруг в мысли его ворвалось нечто чужеродное. А потом еще одно и еще! Дес закричал, хватаясь за голову, но Йоль выставила барьер вместо него, заслонив от ментальных магов. И тут слух её, оставленный на страже вместо глаз, что-то уловил. Она вернулась в своё тело, продолжая кое-как защищать вопящего Деса и увидела… Проклятье! Барзул! Они шли — солдаты. Шли быстро и уверенно, тихо маршируя в ночи. Впереди — человек верхом на лошади, а рядом с ним… О, барзул, злая судьба, рядом с ним… Они пришли за шпионами варденов, Йоль не сомневалась. Это засада от начала и до конца. Их ждали, ждали сестренку Энн с её людьми, заботливо расставили сети и захлопнули дверь. Она натянула тетиву. Нельзя позволить им войти в тюрьму — это конец для Денсена и Талерики. «Дес, я должна идти! У меня тут проблемы!» «Ты издеваешься, да?! Что я, по-твоему, сделаю с этими ублюдками?!» Мысль скользнула змеёй. «Тогда… Держись, да покрепче! Сейчас будет трясти. Советую вам ускориться!» И ничего не объясняя, она вернулась к себе уже полностью и прошептала: «Delois harjalví», что означало «сдвинься, земля», и Болотница дрогнула. Йоль раскрошила несколько опорных пластов земли на обрыве. Заскрипели камни, подточенные годами и сыростью, и старая тюрьма медленно поползла вниз, к бурлящей реке.