Серые слёзы. Серая кровь

Раздоры и взаимная ненависть — вот чего мы должны остерегаться прежде всего, а не новых, более тесных взаимоотношений с теми, кто некогда были нашими врагами. (Сапфира) Кристофер Паолини «Брисингр» Смотреть на этого человека было страшно. Даже не оттого, что выглядел он слегка безумным, нет. Скорее оттого, что Йоль знала, что он умрёт. Она знала как, когда, почему, она даже могла это увидеть, и это походило на предвидение гадалок, которые бросали кости для кого-то, а потом видели всю его судьбу. Страшно оттого, что этому несчастному уже ничего не поможет, и даже если в его поступке не было его вины, ему все равно придётся умереть, чтобы скрыть то, чем занимались маги Дю Врангр Гата. Чтобы все знали, что если нарушить правила, последствие лишь одно — смерть. Она присела на стул возле заключенного, Эцур стоял рядом и тяжело дышал. Пленный варден метался и кричал какие-то несуразности о ненависти и урагалах, о своей храбрости, хохотал и плевался. «Так и должно быть, — подумала Йоль, чувствуя, как к горлу подкатывает комок, — если бы он был другим, он не стал бы бахвалиться перед всеми, как храбро он убил спящих…» — Знаешь, чего я не понимаю? — мрачно проговорил Эцур. — Зачем он оповестил весь лагерь? Если он убил их, то молчал бы себе в тряпочку, так нет, надо было всем разболтать. Это очень… глупо, не находишь? — Нахожу, — подтвердила Йоль. Надо вести себя так, будто она ничего не знает. Непринуждённо и так далее. Как будто она не сидит тут и не думает, что ему всё известно, и он пытается прощупать её, а сам втихаря смеётся во весь голос. Внутри себя. — Я думаю, это какие-то одурманивающие вещества. Кто-то подсыпал их ему в еду или питьё. — В таком случае хорошо бы правильно их из него извлечь? Может, он тогда рассказал бы что-нибудь интересное? — и косой взгляд в её сторону. Проклятье, он знает? Или нет? Что вообще происходит? Почему она должна тут отдуваться за Насуаду, которая сама во всём виновата? — Ты имел дело с наркотиками? Знаешь, как они действуют? Фриата стирает воспоминания, так что вряд ли он тебе что-то расскажет. — Полдвора имеет дело с наркотиками, но я тебе этого не говорил. И в мире существует не только фриата, если что. Есть ещё галлюциногены, куда более весёлая штука, чем твоя фриата. К ней слишком быстро привыкаешь, а потом ещё возникают проблемы с самоконтролем. И опять она не могла понять, что происходит. Неужели, он знает и про Деса? Неужели, ему вообще всё известно? Так, стоп. Нельзя разводить панику. Она просто упомянула, что знакома с наркотиком, и он уже начал прощупывать почву. Так вот как это работает? Он столько лет выживал в Игре, он научился действовать наверняка. Но вот только её это страшно злит. Словеслные игры пусть устраивают Насуаде, уж она-то славно обведёт вокруг пальца любого, да ещё и этот палец сломает, а вот Йоль такого не любила. Она резко поднялась и посмотрела ему прямо в глаза: — Хватит! Хватит с меня! Хватит задавать вопросы! Если хочешь сделать что-то — делай, если хочешь спросить — спрашивай, только давай напрямую, безо всех этих дурацких намёков. Я не похожа на всех этих благородных девчонок, которые всю жизнь только и делали, что трепали язычком! Скулы его свело, и она видела, как он разозлился. Или поразился? Интересно, кто-нибудь ещё выкидывал перед ним подобные штуки? — Напрямую, говоришь? Йоль кивнула. — Откуда ты взялась? — Если бы я знала, что ты спрашиваешь ради себя, я бы сказала. Но ты спрашиваешь ради своего короля. — Ты же сказала… — Я не говорила, что обязательно отвечу! Он замолчал, глядя на притихшего пленника. Тот теперь только стонал, покачиваясь из стороны в сторону. Йоль приблизилась к нему и спросила: — Как тебя зовут? — Отмунд. — Зачем ты это сделал? Но варден промолчал, с ненавистью сжимая зубы. Затем дёрнулся, поднял на неё мутные глаза и что-то прохрипел, хотя Йоль сомневалась, что это было что-то осмысленное, скорее всего просто звук. Но тут пленник снова что-то промычал, а потом снова и снова, потом он уже кричал, так что его посетителям пришлось отступить на шаг назад: — Я ненавижу их! Поганых уродливых тварей! Неавижу так сильно, что убил бы сотни, если б смог! Они — мерзкие порождения тьмы, чтоб они все сдохли! Знаешь, скольких людей они убили?! Знаешь?! А сколько историй об их злобе и ненависти? Я избавил мир от трёх тварей, надеюсь, найдётся ещё кто-то разумный, чтобы сделать то же самое! А эта ваша тупая Насуада приняла их! Она приняла их как родных! Видимо, папочка её сношался с этими тварями, и мамочка её — настоящая ургалиха… И тут Йоль ударила его в челюсть. Кулак немедленно заныл, но она не остановилась и нанесла ещё один удар, теперь в живот. И она била и била его, пока лицо вардена не превратилось в кровавое месиво, пока он не начал кашлять кровью и выплёвывать зубы. Ярость змеилась внутри неё, и она позволила ей вылиться в мир, окрашивая его в алые тона. — Тварь тут только одна — это ты, — прошипела она, наклоняясь к вардену поближе. — И если ты ещё что-нибудь скажешь про Насуаду, я причиню тебе такую боль, какой ты в жизни не испытывал. Пленник свалился на землю, со свистом втягивая воздух. Всё это время Эцур стоял позади неё и молчал, но теперь, наконец, заговорил: — У него точно в крови что-то есть. Думаю, стоит позвать магов, чтобы выяснить, что это. Йоль покачала головой: — Никогда не доверяй магам, — стоило бы добавить «вообще никому не доверяй», но это он и без неё прекрасно знал. — Ты не веришь Дю Врангр Гата? — А ты? Она посмотрела ему в глаза, и он отчего-то дёрнулся. Йоль же сделала глубокий вдох и прошептала несколько заклятий, проверяя, есть ли вокруг пленника магическая защита — нет, такой не оказалось — и присела рядом с варденом. Достала кинжал (ощутив, как напрягся сзади Эцур) и сделала маленький надрез на его плече. Он замычал. Брат короля стоял молча и неподвижно. А Йоль произнесла ещё одно заклинание, и кровь пленника окрасилась в чёрный цвет. Она не хотела проверять кровь на его лице, это было бы слишком заметно. — Тут есть яд, — сказала она, вставая и вгоняя клинок обратно в ножны. — Да что ты, милочка! — такой знакомый и насмешливый голос прозвенел у входа в шатёр. — Вот удивила-то! А какой именно — знаешь? Нет? Ну и чего тогда полезла без спросу? Вот будешь совать нос куда попало, так тебе где-нибудь в тёмном месте его и оторвут! Или чего доброго горло перережут… — А, Анжела, — Йоль усмехнулась. Травница не могла обидеть людей, как ни старалась: её поразительная харизма заставляла людей прощать ей даже самые странные выходки, ну, и подобные намёки вроде того, который она только что сделала. — Так Насуада всё-таки прислала тебя? — А тебя не присылала, так что выметайся-ка отсюда и не мешай мне! Йоль пожала плечами и поскорее вышла, пока травница не увидела, что Дочь Спайна сотворила с пленником. — А ты чего встал как истукан? — кажется, Анжела нашла новую цель, и Йоль посочувствовала бастарду, не знакомому с её характером. — Думаешь, тебя это не касается? Брысь отсюда! — Я вообще-то… — Знаю я, кто ты, только не думай, что на меня это подействует! Тоже мне тут!.. Ошеломлённый Эцур немедля вылетел из шатра и тут же разворчался. Йоль усмехнулась. Если человек всё ещё может ворчать, значит он не совсем потерян — настоящим игрокам ворчать запрещается. — Чего ты смеёшься? — недовольно произнёс он. — Я знаю, как с ней справиться. Только не советую это делать, если хочешь выжить. Эцур выгнул бровь и заинтересованно спросил, что это за таинственый метод борьбы с полоумными дамочками. — Просто намекни ей на её возраст. А потом беги куда подальше так быстро, как только можешь. И тут случилось то, чего она никак не ожидала — Эцур рассмеялся. Это было так странно, так непривычно — слышать, как смеётся игрок, так что Йоль снова легонько усмехнулась. Это было похоже на спасительный глоток воздуха — неужели она чувствует его даже без заклятья? Быть может, он не такой уж игрок, как ей казалось? Быть может, она просто всё придумала? — Я хочу, чтобы ты помог мне, — она снова смотрела ему прямо в глаза. Они были такими странными, такими твёрдыми. У Насуады не такие, у Насуады — жжёный сахар, сладкий и острый, который может и плавиться и застывать. — Я прошу тебя об этом. Мне нужна твоя помощь. — Зачем? — Эцур усмехнулся. — Судя по слухам, ты не нуждаешься в помощи, сестрёнка Энн. Сестрёнку Йоль проглотила. — Время от времени все нуждаются. Бастард вздохнул и пообещал поговорить с Оррином. Король всегда желает быть в центре событий и уж точно не упустит шанс следить за таким громким и опасным делом изнутри. А уж глазами вернейшего из своих псов — тем более. «Вот только в тебе течёт волчья кровь, и когда-нибудь я позову её. Когда-нибудь я напомню тебе, кто ты такой», — закусив губу подумала Йоль. — Как скажете, миледи! Она должна была крикнуть ему: «Никакая я не миледи!», но отчего-то не хотелось. Всего лишь глупость, всего лишь маленькая шутка наравне с деревенскими забавами, когда кто-то притворяется не собой, но при этом все прекрасно знают об этом притворстве. Настоящие же игроки притворялись всерьёз, порой настолько всерьёз, что начинали верить в свою ложь. Он немедленно развернулся и поспешил в лагерь Сурды, а Йоль намеревалась пойти к предводительнице враденов, но стоило ей только повернуться, как она столкнулась с ней нос к носу. Позади маячили Ночные ястребы и Джормундур с Хальфредом. Насуада выглядела встревоженной. Видимо, после ухода Йоль к ней пришёл ещё один посланец от Нар Гарцвога и выразился уже более жёстко. — Я хочу, чтобы занялась этим делом. — Я хочу заняться этим делом. Они произнесли это одновременно и также одновременно вскинули брови. Они начинают думать одинаково, и Йоль это беспокоило — она не желала превращаться в Насуаду, которая только и делала, что пыталась притворяться нормальной. Её поверенная знала, какая госпожа предводительница на самом деле, и это пугало. — Мне нужен Эцур, брат короля Оррина. А вот тут уже Насуада нахмурилась и коротко осведомилась о причинах такого странного желания. — У нас альянс, а значит проблемы любой стороны касаются всех. Эцур не зря приближён к королю, он силён и умён. И варденам, всем остальным, которые поддерживают поступок Отмунда, будет полезно видеть, что мы работаем вместе. Да и к тому же, наверняка Сурда захочет следить за расследованием… …а то Оррин опять закатит истерику, что его тут не уважают, и вообще пустынные племена должны его слушаться (стоило бы добавить), но вокруг слишком много лишних ушей. И глаз. По всей видимости, сестрёнка Энн перестаёт быть такой уж тайной. Предводительница хмыкнула и задумалась. Йоль прекрасно знала, что ей давно надоело нянчиться с сурданским королём, хоть от него время от времени и была польза, а если бы он слушал, что она говорит, то пользы стало бы ещё больше. — Хорошо, пусть он помогает тебе. Если надо, можешь привлечь Хальфреда, я ему сообщу, чтобы он сильно не возмущался, — Насуада махнула рукой, милостиво предоставляя Йоль свободу действий. — Теперь ты мой расследователь. Хальфред даст тебе знак. Насуада махнула рукой, отпуская поверенную, и Йоль немедленно развернулась и подошла к Хальфреду. Тот смерил её насмешливым взглядом, мол «Провалила задание в Фейнстере, а теперь тебе это поручают? Ну-ну, ещё один повал, мне даже интересно, что с тобой будет!» Но сестрёнка Энн просто проянула вперед руку, и он с неохотой отдал ей серебряный медальон, на котором был выгравирован рычащий дракон. Не нужно ничего говорить, с Хальфредом препираться бессмысленно, тем более они пришли, чтобы допросить пленника, а, значит, времени на болтовню нет. Йоль немедленно устремилась к себе в палатку, потому что рубахи рубахами, а кто знает, с чем им предстоит ещё столкнуться. Поэтому стоило хорошо экипироваться, чтобы потом не прикрывать рваную рану в животе, откуда с хлюпаньем вываливаются внутренности. Она быстренько надела акетон, совсем непохожий на тот, который она когда-то расплосовала на Эцуре — её был коричневым и неприметным, и лишь толстый кожаный пояс кое-как выделялся и прикрывал живот, затем наручи, чтобы тетива не цеплялась за рукава, сапоги, захватила лук и стрелы и выдвинулась в сторону кузни. Эцур уже ждал её там, весь в богатых доспехах, красиво изукрашенных, всем свим видом показывая, какое положение он занимает в обществе. — Этот человек из отряда капитана Хрута. — Тогда идём. Не стоит медлить, — только и ответила Йоль, но внутри метались мысли «Исключительно полезный человек…» Капитан Хрут оказался весьма неприятным типом — так Йоль решила с первого взгляда, а чутью она своему доверяла полностю. В горах без чутья не выжить. Знания, конечно, невероятно важны, но есть кое-что необъяснимое, что знает лучше тебя. И ему стоит верить, ведь говорит оно не так уж часто. Тем более сейчас. Вряд ли Хрут в своей жизни освершил хоть что-то примечательное, если не считать (а Йоль и не считала) крики на солдат, вечное недовольство всем на свете и в особенности ургалами. Ах, да, ещё и женщинами. — Капитан Хрут? — Йоль рещила не затягивать, потому что сверкающий во все стороны Эцур явно не способствовал скрытности. Капитан выдающейся внешностью не обладал, даже скорее наоборот — сальные волосы, грязные усы, все в каких-то засохших остатках еды, маленькие бегающие глазки, кривые ноги и выпирающий живот. И притом самомнение, Йоль была уверена, что оно у него выпирало дальше живота. — Чего тебе? Йолле показала ему знак расследователя, но мужчина только хмыкнул. — Хочу спросить об этом Отмунде, — пояснила она, а про себя подумала, что по какой-то совершенно непонятной причине все Отдмунды, встречавшиеся на её пути, оказывались сумасшедшими предателями. — С бабами дел не веду, — отрезал Хрут. — Не понимаю… — А что тут не понимать, дура тупая? Бабы они все шлюхи, так что им положено только молчать да жрать готовить. А не лезть куда не надо, потому как им своими куриными мозгами не понять, что да как в мире творится! Йоль сжала кулаки, Йоль резко выдохнула, шумно выдохнула, выпуская немедленно взбесившуюся ярость. О, так вот он какой на самом деле, этот человечишка? Даже хуже, чем она себе представляла. И, наверное, не колеблется перед тем, как ударить женщину, потому что «они все дуры тупые, их надобно проучить хорошенько, а как бабу проучишь кроме хорошей трёпки»? — Я — помощница Насуады, я — расследователь этого преступления, и у меня есть знак и печатка. И я могу сделать так, что тебе будет очень больно. И плохо. Ещё раз повторишь такое, глядя мне в лицо? Хрут крякнул и смачно сплюнул на землю: — Повторю. Бабы — тупые шлюхи. Они такие тупые, что только раздвигать ноги да рожать могут, более ничего, ясно? Ну и пожрать чего сготовить, да только тут много ума не надо. Так что ничего ты мне не сделаешь, ясно тебе? — И госпожа Насуада тоже? — Эцур возник рядом будто из ниоткуда. — Получается, что она не умеет управлять войском, а только… как же ты там выразился… «пожрать чего сготовить».? Хрут бросил взгляд на расшитый акетон бастарда, на меч, висевший на поясе (на удивление простой, без каких-то украшений), на ухмылку человека, вечно чувтвующего своё превосходство над другими, и не ответил. — Молчишь? Ну молчи, молчи. Потому что если тявкнешь ещё что-то, особенно про госпожу Насуаду, тебе быстро по голове настучат. А теперь живо рассказывай про Отмунда… Отмунд никогда не выражал особой ненависти к ургалам, пока не столкнулся с ними в Фартхен Дуре. И самое удивительное то, что эта ненависть возникла из ниоткуда — у него не было семьи, которую ургалгра могли убить, все его товарищи и друзья выжили в том сражении, но когда Насуада заключила союз, варден буквально вспыхнул: рассказывал, как он ненавидит этих тварей, что их всех надо перебить и уничтожить, что им место в Бездне, а не тут, среди порядочных людей… Йоль глядела на Хрута и сильно сомневалась в его порядочности. И однажды, после знатной пьянки, которую капитан одобрил, Отмунд просто исчез, а наутро появился с похвальбами о собственной храбрости. Не сказав ни слова благодарности или прощания, Эцур развернулся и пошёл прочь. И даже не увидел, как из-за такого пренебрежения лицо капитана покраснело от злости. Йоль нагнала его несколькими секундами позже, когда он собирался расспросить вардена из отряда Хрута о той пьянке. Она схватила его за локоть и резко развернула к себе: — Эй! Это я вобще-то расследователь! Бастард пожал плечами: — Ты просила о помощи. — Тогда давай договоримся, кто какую работу делает! А то у нас получается, что один бегает за другим будто собачка! — А у тебя с теми, другими, не так разве было? Йоль отступила на шаг назад, еле сдерживая нахлынувшие воспоминания. Синге всегда был рядом, Синге был за спиной, и она могла быть уверена, что никто не нанесёт ей предательский удар, никто не подкрадётся сзади. Но Синге никогда не был собачкой. Он — страж, тень, защита. И теперь она осталась совсем одна. Не надо об этом думать, не сейчас! Иначе она просто свалится тут и умрёт, просто перестанет дышать. — Как думаешь, много я сделаю, если ты будешь причинять мне боль? — прошептала она, придвинувшись совсем близко. Она не прятала горечь в голосе, она хотела посмотреть, как Эцур постутпит с этим знанием — знанием о том, что делает ей больно. Он предаст её? Он сообщит обо всём Оррину и будет давить на ранку? Или останется человеком чести и оставит всё в тайне? Пока он лишь молчал. — Я буду говорить. Я буду спрашивать. Я — расследователь, а ты мне помогаешь. Я попросила у тебя помощи, а не указок, так что будь добр играть на моих правилах, либо уходи и слушай потом мои пересказы. И снова он молчал. И Йоль осознала, что понятия не имеет, как вести себя с этим человеком, чтобы он делал то, что ей нужно. Так она хочет управлять им? Может, она всеми пыталась управлять? Кем она становится? Насуадой? Нет, только не Насуадой, только не так. Она хочет остаться собой, но что поделать, если она постоянно меняется? И теперь она понятия не имеет, какая она на самом деле и кем вообще хочет остаться. — Ну вы там чего? — подал голос варден. — Долго мне ещё тут стоять, пока вы нацелуетесь? Но Йоль смотрела в глаза Эцура, смотрела пристально, ожидая ответа на её ультиматум — играй по моим правилам или проваливай. Что если он уйдёт? Но Сурда не могла потерять глаза внутри расследования. Поэтому он кивнул. И Йоль немедленно достала знак и сунула в лицо возмущавшемуся вардену: — Смотри, я — расследователь Насуады, Энн, — она видела, как отлила кровь от его щёк, видимо, байки о сестрёнке добрались и сюда, — и я буду тебя спрашивать об Отмунде. Если солжешь, я узнаю, понял? — Понял. — Случилось что-то странное на той пирушке? Нет, ничего странного не было. Всё как всегда — пили, смеялись, веселились. Правда, под конец к ним стали подтягиваться люди не из их отряда, но кто же их прогонит, особенно когда приходят со своим. Один такой, толстый и усатый, притащил целый ящик и всё разговаривал про ургалов. Впрочем, они же все про них говорили, так что в этом ничего странного не было. Хотя… что-то он потом стал особенно наседать на беднягу Отмунда, что-то ему втолковывал, хотя тот уже и на ногах еле держался. А потом они и вовсе пропали. Вот и вся история. Чтобы собрать её по крупицам, пришлось расспросить пятнадцать человек. — Что это значит, — Эцур перешел на крик, потому что еле успевал за ветром летящей Йоль. — Ты куда? — Ооо, я знаю, кто этот толстый и усатый человек! Я знаю, к моему величайшему сожалению! Я знаю, что он подсыпал яд Отмунду, либо навел какие-то чары! И это значит, что ещё и среди магов предатель! Я не уследила за ним! Мы не уследили! Она бежала так быстро, надеясь, что поймает мерзавца, она подлетела к его палатке, отдёрнула полог… и наткнулась на пустоту. Никого. — Он сбежал, — проговорил Эцур, заглядывая внутрь, и пордолжил, отвечая на немой вопрос Йоль, — смотри, вещей нет. Всё в беспорядке. Вероятно, это было его последнее задание. Теперь от него проку нет. — Что ж, мы загнали его в такую яму, из которой он мог выбраться только так… И после он сбежал. Хитрая сволочь. Он знал, что следы приведут к нему. — Ну и что ты будешь делать дальше? — О, а дальше начнётся самое интересное, — она поправила висевший на спине колчан. — Дальше начнётся охота. Охота на лис!