Серые слёзы. Серая кровь

Йоль открыла глаза и пошатнулась. Что-то не так. Какая-то пещера вокруг. Она попыталась сделать шаг, но тут же споткнулась, упала и вспомнила то время, когда Анжела сковывала её ноги, чтобы не дать ей уйти. Она ободрала ладони и колени, выругалась и замерла. Голос Талики. Да, немного не такой, как его слышала сама Йоль, но всё же похожий. Так это правда! Они действительно могут меняться телами! Могут совершать невозможное! Интересно, надолго ли? И какие это может иметь последствия? Как вернуться обратно? Не застрянут ли они теперь в чужих телах? Впрочем, разницы нет, с каким лицом жить. Внутри-то всё будет то же самое. Она встала и вздрогнула — вот это Талика коротышка! И это впереди… Как же мешается! Впервые Йоль ощутила преимущество своей фигуры — да, без особых округлостей, зато резкой и стремительной. А пухлая Талика… она удивительно пластична, но для этого требуется осбый навык, которого у Йоль, увы, не было. Теперь перспектива остаться в теле девчонки не казалась такой уж безоблачной. И тут возле входа в пещеру замелькали какие-то тени. Йоль прищурилась. Зрение и слух у девчонки похуже будут, не такие, но голоса и она различить могла. Мужчины, четверо. Нехорошо это как-то… Йоль запрыгала и помахала руками, стараясь узнать об этом теле как можно больше до того момента, когда они, возможно (но скорее всего), нападут. «А, может, и нет! Ну что ты такая подозрительная! Это же не Черная рука. Зачем ей охотиться за девчонкой? — увещевала она сама себя, но тут же нашла ответ: — Талика была в Фейнстере. Там, где был замешан шпион. Да, мы читали все его письма, да и к тому же в лагере могли быть и другие шпионы…» Она быстро огляделась, но рядом валялась только сабля, а этой железной палкой Йоль могла только разве что колбасу резать, но никак не драться. Проклятье, как же она жалела, что у неё с собой нет её оружия! Голоса всё приближались, и она схватила две короткие палки, бывшие раньше, по-видимому, ножками стула. Хотя откуда стул в пещере? Да всё равно. И вот, когда неизвестные уже подошли ко входу, а Йоль встала наизготовку, её замутило так, что в глазах потемнело, а ноги ослабли, и она почувствовала лишь, как её схватили и волокут куда-то. Но плевать. Всё, что имело значение, это тьма и тошнота. Отчего-то вспомнилась тюрьма, где граф её держал, и внутрь прокрался липкий страх, что это Черная рука, которую она ненавидела, которую уничтожала, теперь решила нанести ответный удар… Мертвый Клык. Кровь, пытки, темница… Пожар. Холодный пот покрыл всё тело, а ещё, помнишь, помнишь то чувство, когда опаляется кожа, когда превращается в угольки, и воздуха не хватает, и магии не хватает, и жизнь утекает не по капле, нет, а целым потоком, водопадом, помнишь?.. Йоль закричала, руки свело от ужаса. Она дёргалась и вырывалась, пока её не отпустили и не бросили на траву. — Да ну её, эту чокнутую! — недовольно проворчал кто-то, и Йоль поняла, что это явно не шпион Чёрной руки. Ни один шпион так не скажет. Они вообще ребята такие, что делают всё молча. Когда в глазах посветлело, она увидела четырёх крупных деревенских парней, которые смотрели на неё с таким презрением, что даже пожелай они его скрыть, у них не вышло бы. Йоль хотела было вскочить, но её грубо толкнули обратно. Тошнота подступла к горлу. И злость. Она хотела ударить их ментальной волной, чтобы раз и навсегда разобраться с этими дураками, но остановилась. Талика ведь так не может. И не сможет потом. Что если эти потом все доложат её отцу? Йоль помнила, как на Полях Истины проступал образ человека в черном, который чем-то походил на графа, но это был не граф. По крайней мере, у него точно было два глаза. — Что вам надо? — резко произнесла она, стараясь звучать как Талика. — Ты — бастард и шлюха, — выплюнул, тот, что слева. — И тебя стоит хорошенько проучить! И Йоль пнула его в колено. Он взвыл и упал, она перекатилась влево, вскочила, схватила его дубинку и оскалилась. Остальные трое бросились на неё. Она уклонилась от первого, ударила его по голове дубинкой. Отшатнулась от второго, ткнула в живот, но промазала и попала по тому самому месту. Парень взвыл. Талика меньше ростом, да, но иногда это удобно! В глазах помутилось, один из них успел залепить ей пощёчину, и в ответ Йоль атаковала его мысленно, разрывая его совсем незащищённое сознание. Но вовремя остановилась, чтобы лишь вывести его из строя, а не превратить в дурачка. Двух уже нет. Тот, с побитым коленом, кидался в неё камнями, четвёртый вёл себя осторожней. — Это вас надо проучить, — прошипела Йоль, уворачиваясь от очередного камня. Быстро наклонилась и кинула в обратку. Попала прямо в лоб, потекла кровь. Четвёртый бросился на неё, но она увернулась от его дубинки, легко ударила по голове, и тихо приказала «Slytha». Он мгновенно упал. Последний в отчаянии взвыл: — Нам же обещали, что ты не умеешь драться без меча! Йоль усмехнулась. Медленно подошла к нему, вглядываясь в окровавленное лицо и полные ужаса глаза: — Не верь обещаниям.Slytha! *** Миры иногда трескаются. Сталкиваются. Кто-то должен возвращать их обратно. Когда никто не возвращает, случаются какие-нибудь кактасторфы. Некоторые миры вымирают. Некоторые рассыпаются в прах. А некоторые порождают отвратительно мерзких существ или сумасшедших тиранов, например. *** Йоль открыла глаза, чувствуя, как мир устраивает вокруг неё безумную пляску. Тошнота стремительно подступала к горлу, и ей пришлось прошептать заклинание, которое привело её в порядок. Проклятье, что вообще произошло? Постойте… Погодите-ка… Этого не может быть! Она была… была Таликой! Была где-то там, где солнце и пещера, а здесь, в лагере варденов, хмурое небо, и накрапывает отвратительный мелкий дождик. Но тогда Талика была тут? В её теле? Тихий стон отвлёк её от размышлений. Она подняла глаза и заметила нескольких эльфов, валявшихся на траве. Что? Это вообще что такое? Когда они успели тут появиться? Что натворила Талика? И кто уложил этих эльфов, существ, которых в принципе уложить невозможно? На такое способен разве что Всадник, но что-то его рядом не видно. Из-за кустов вынырнула принцесса Арья и замерла в таком же шоке. — Что здесь произошло? — Это невозможно… — эльфийка, в которой Йоль узнала Лойет, указала на неё. — Но это она. —Это не я, — тут же возразила Йоль, но осознала, что не имеет ни малейшего понятия, она это или не она. Она поднялась, и то же самое проделали эльфы, правда если Йоль шаталась и старалась никак не выдать того, что её сейчас вывернет наизнанку, то эльфы мгновенно стали все теми же гордыми и идеальными, какими были до сегодняшнего дня. Вот только Йоль всё запомнила. Что-то их поразило, теперь узнать бы что. А узнать можно только у Талики… Йоль настолько задумалась, что не обратила внимания на то, что эльфы пристально смотрят на неё, неодобрительно прищуриваясь. Их эмоции сложно различить, они зависят исключительно от ширины прищура, и сейчас их глаза превратились в такие маленькие щели, что Йоль сразу поняла — она сотворила что-то ужасное. Когда же она наткнулась на подобный взгляд у Арьи, то ощутила надвигающуюся катастрофу. И потом её озарило. Она же самого низкого ранга среди них, а без приветствия начать разговор невозможно. То есть это, конечно, возможно, но абсолютно нетактично, а в культуре эльфов это равносильно плевку в лицо. И она произнесла традиционное эльфийское приветствие. Арья ответила быстро, остальные эльфы медленно и надменно. — Ты просила меня о суде, — лицо принцессы застыло фарфоровой маской. — И я рассудила. Сегодня на закате я оглашу своё решение. Прийти можешь только ты и Лойет из рода Сьярра’Сумир, ибо это дело касется лишь вас двоих. Я буду ждать в лесу у трёх поваленных деревьев. Впрочем, вам не составит труда меня отыскать, прятаться я не собираюсь. Стремительно развернувшись, Арья зашагала прочь. Лойет бросила на Йоль молниеносный взгляд и, не сказав ни слова, тоже исчезла вместе со своими спутниками. Йоль тяжело поднялась — голова ещё гудела после обмена телами — и поплелась в лагерь. Она ожидала от дальней эльфийской родственницы злобного высказывания, но та лишь развернулась и ушла — как странно. Она решила стать нормальной эльфийкой? Той, которая вся такая непроницаемая, неприступная, непонятная. А сейчас её так легко разгадать — родство с человеческой кровью её выводило из себя настолько, что это было видно даже людям. Йоль пожала плечами. Какая разница? Какая разница, что вообще с ней станет? Что станет с её луком? Это всего лишь вещь, хорошая, но вещь. Она не сможет ей помочь, утешить её, не сможет обнять. Люди важнее, вот их Йоль отпускать никуда не собиралась. Но тут она содрогнулась — перед глазами возникло полуслепое лицо Джейлин. Какая ирония: и рабыня, и её господин слепы на один глаз. Но не суть. Вся соль в том, что лук связывает её с мёртвой тёткой. И с матерью, которую она никогда не видела. Не стоит так легко от него отказываться, верно? Йоль сжала голову и застонала. Она уже не знала, что верно, а что нет. Она не знала, как ей поступить. Она запуталась во всей этой жизни, а тут ещё и Дес так норовил уйти, и приходилось постоянно следить за ним, потому что он там умрёт, а Йоль не могла этого допустить. Не могла позволить ему бросить её. Она не сможет пережить ещё одного Роу. До заката она спала в палатке. Простенькое заклинание разбудило её, и она оседлала Ночного Кошмара и отправилась туда, где над ней свершится суд. О, усталость после переселения душ всё ещё оставалась внутри, гнездилась и утрамбовывалась, чтобы ещё долго-долго мучить её, но она не собиралась поддаваться. Лук — её собственность. Эти эльфы из Сумир’Сьярра не уследили за ним, так чего теперь ноют? Это их ошибка, вот что она им скажет, вот что ответит самой прекрасной из когда-либо встреченных ею женщин, беловолосой очаровательной Лой. Лой — это Йоль наоборот. И её глубокое презрение могло бы уничтожить кого угодно. Когда Йоль зашла в лес, она даже не стала искать три дерева или читать следы. Не время сейчас. Просто расширила сознание и когда наткнулась на мощную защиту Арьи, пошла в её сторону. Эльфийская принцесса и её подданная из древнего рода уже стояли на поляне и, по-видимому, у них до этого состоялся длинный разговор, но в честности Арьи Йоль не сомневалась. Она не знала ей достаточно близко, но все её поступки говорили о том, что данное когда-то слово она сдержит до конца. Йоль поздоровалась, хотя внутри зародились сомнения о том, что именно она должна говорить первой. Почему? Ведь согласно заявлениям луноликой эльфийки, она тоже из этого древнего рода, так что в какой-то мере это нечестно, но, увы, «нечестно» — любимое слово судьбы. Арья и Лойет ответили на приветствие, и принцесса заговорила: Арья достала из-за дерева небольшое круглое зеркало, и Йоль вместе с Лой недоумевающе прищурились. Что задумала принцесса? Почему бы просто не указать пальцем на того, кто заберёт этот лук? — Я узнала о клятве, произнесённой на Древнем языке, — проговорила Арья. — А такие клятвы просто так не забывают. С ними надо считаться, иначе Древний язык тебя накажет. Клятву эту дал глава рода Сьярра’Сумир — эльф по имени Лиуфр. Лой не выразила никаких эмоций, но Йоль всё же заметила, как дёрнулся её глаз. Так вот оно что. Лой вздумала играться клятвами? — И только он может рассудить вас. Я не стану этого делать — не будь этой клятвы, я бы попыталась. Поэтому сейчас мы обратимся именно к нему. Это нечестно! Нечестно! Естественно, глава рода отберёт лук, который принадлежал им… с какого там срока?.. ах, да, со времен Великой войны с драконами. Но отступать было некуда, Арья уже пробормотала заклинание над зеркалом. Оно пошло рябью, будто расплавленное серебро растекалось по поверхности, и Йоль присела рядом с ним. Лой осталась стоять, сжимая губы. Она явно не ожидала такого исхода. Значит, знала про клятву и решила её нарушить? Спустя мгновение на поверхности появился черноволосый эльф — жесткие черты лица, цепкий взгляд, тонкие губы. Он из тех, кто умеет брать своё от жизни, и он не позволит насмехаться над собой и своим родом. Йоль проиграла эту схватку ещё до того, как она началась. Сражаться с эльфами и думать не стоило, а сражаться именно с этим — тем более. И всё-таки кого-то он ей напоминал. Будто случайный знакомый, которого она видела лишь мельком… — Atra esterní ono thelduin, — начала она, вывернув руку в эльфийском приветствии. Она самого низкого сословия, точнее, она совсем никто. Она ниже земли, пыль под ногами. Она прочитала это всё в презрительном взгляде эльфа. Так вот откуда у Лой эта несвойственная их народу несдержанность. — Mor'ranr lífa unin hjarta onr, — наконец, соизволил ответить он. Потом скосил глаза на Арью. — Это и есть та девушка, Арья Свит-кона? — Всё верно, Лиуфр Свит-мадр. Он снова кинул цепкий взгляд на Йоль. Что ж, Свит-мадр так Свит-мадр, хотя она бы из принципа его так не назвала. Она ждала, пока он начнёт, а внутри всё скручивало от безнадёжности. Он как рысь, которая цепляется в горло жертвы и сдавливает до тех пор, пока та не перестаёт брыкаться. — Арья Свит-кона абсолютно права, я действительно давал клятву на Древнем языке, — мерно и почти без эмоций протянул эльф. — Но давал я её Элиль-нур, а не тебе, Энн-нур, дочь Элиль. — Что же это была за клятва, Лиуфр Свит-мадр? — сквозь зубы процедила Йоль. Из него каждое слово клещами приходится вытягивать! Он решил проверить на прочность её этикет? Что ж, сыграем, господин эльф, сыграем, и ещё посмотрим, кто выберется из этой трясины, а кто останется! Он оглядел всех присутствующих и сначала потребовал поклясться, что ничто из этого разговора не будет предано огласке. Так как они говорили на Древнем языке, то клятва будет нерушима. — Лойет-вадхр знает всю историю. Арья Свит-кона некоторую часть. Вероятно, пришёл момент узнать всё полностью. Он прикрыл глаза, судорожно вдохнул и начал: — Однажды ко мне пришла человеческая женщина — Адамина. Совершенно обычная, она ждала на границе Дю Вельденвардена. Я тогда охранял их. Я вышел к ней сказать, чтобы она уходила, но она заговорила со мной на Древнем языке. Она сказала, что в ней живёт особый дар — видеть прошлое во всех его мельчайших подробностях, но увы, она не может им пользоваться. В ней нет ни капли магии, а дар питается либо магией либо жизнью. Таким образом, стоит ей лишь одним глазом взглянуть на прошлое, она умрёт. Но она не хотела бы терять этот дар. Возможно, его удастся передать её ребёнку, но чтобы он мог его использовать, ему необходимы магические таланты. Поэтому она, эта женщина, пришла к эльфам. Потому что полукровки очень сильны в магии. Лиуфр вдохнул, разглядывая лица слушателей, но не углядев в них усмешки или чего похуже, продолжил: — Не стану описывать, как долго она меня уговаривала. Я тогда ещё не был главой рода, и мне пришлось долго говорить с тогдашним главой, потому что я поверил этой женщине. Не буду спорить, что мысли эти оказались слишком честолюбивы, ведь заглянуть в прошлое не удавалось никому. Что за удивительный талант пришёл бы в это мир! Мы бы узнали правду о многих вещах, ведь никто до этого момента не мог увидеть прошедшие события. Глава рода не соглашался, но потом произошло нечто, что всё изменило. Та женщина пришла ко мне незадолго до войны с Проклятыми, а на ту войну отправился почти весь наш клан. Он заметно поредел, и в битве пал наш глава, и его обязанности возложили на меня. И я смог привести свой план в исполнение. Люди удивительно плодовиты, но я знал, что наш союз никогда не проходил по законам эльфов. Я знал, что однажды, причём очень скоро, эта женщина исчезнет, а в моих руках останется существо, способное перевернуть этот мир. Девочка росла и крепчала, но талант никак не пробуждался. Я старался изо всех сил, тренировал её, но ничего не выходило. Я говорил о её избранности, но это всё были слова в пустоту. Она не оправдала ожиданий. В отчаянии и пообещал подарить ей этот лук, если она сумеет сделать то, для чего была предназначена. Она всегда его хотела, ей казалось, будто это подтверждение того, что она настоящая эльфийка. Я не стану описывать свой гнев по отношению к женщине, могу лишь сказать, что эта хитроумная змея пыталась увести Элиль в Спайн. Говорила, что это необходимо, но я понял, что она просто пытается украсть её у меня. Украсть её таланты, что текли в её венах. Она воспользовалась мной, получила мою магию, и попыталась сбежать. Я не позволил. А однажды сбежала сама Элиль, прихватив ФлаугаКулдр с собой. «Золотой полёт, так вот как его зовут», — безучастно подумала Йоль. Вся эта история, исповедь старого эльфа, билась в ней, скручивалась в клубок и распрямлялась снова. Если это случилось до войны с Проклятыми, значит, Адамина уже мертва. И раз она знала про способности Серых, значит, с ней говорил ворон. Ах он пернатый подлец! Он дважды обманул её! Сначала с Джиневрой — ведь не мог её талант просто так сам по себе открыться — а потом с это женщиной. Может, Джиневру он открыл от отчаяния? Или просто ради того, чтобы попробовать, как всё это происходит, прежде чем преображать Йоль? А эта женщина — видимо, он не решился отпирать её способности, решил получить её ребёнка, накачанного магией, но подозрительный эльф не позволил им уйти. Или он всё-таки открыл её, но в отличии от Йоль, та умела контролировать свои способности, чуть не умерла один раз и больше не пыталась. Но в любом случае надо узнать, откуда она, или, может, там осталась её комната с какими-нибудь записями, там, в Дю Вельденвардене… — Вот почему этот лук должен вернуться обратно. Ты, Энн-вар, не Элиль, у тебя нет её силы. В тебе её кровь, но нет того, чему я пообещал отдать оружие. Это военный трофей, наш глава умер, сжимая этот лук, добытый у одного из Проклятых. Сзади послышался сдавленный стон Лойет. — Постойте… Лой…ет-вадхр сказала, что он у вас со времён войны с драконами! — Правда? — эльф бросил пристальный взгляд на эльфийку. — Вероятно, она оговорилась. Оговорилась, конечно! Просто пыталась казаться более внушительной. Что ж, Йоль стояла на краю пропасти и с удовольствием в неё прыгнула. И вовсе не из-за оружия, хотя, она и не отрицала, из-за него тоже. Ей надо узнать, что это за Адамина, откуда она, что ей было известно, надо проникнуть в её комнату, надо собрать хоть те крохи, которые есть у прошлого, потому что мир с ней играется, показывая разные шутки, но настоящую правду не покажет никогда. Ничего, Йоль справится сама. — Но я имею право забрать его, Лиуфр Свит-мадр, — Йоль ощутила, как сердце сжимается до величины горошины. — Я лишь прошу, чтобы все здесь присутствующие повторили ту же клятву, что в начале, но теперь уже в отношении меня. Эльф скривился: — Почему же мы должны это делать? Кто ты такая, чтобы требовать подобное от нас? — Я всего лишь человек, желающий сохранить свою тайну, как и вы. Лиуфр сверлил её взглядом, она отвечала тем же. Казалось, ещё мгновение, и зеркало пойдёт трещинами. — Я считаю эту просьбу вполне уместной, — заявила Арья и произнесла клятву. Лой и Лиуфр нехотя повторили за ней, и тогда Йоль совершила то, что поклялась никогда в жизни не совершать — она открылась тем, кого не знала и кому совершенно не доверяла. — Я умею видеть прошлое. Она сказала это на Древнем языке, на котором невозможно солгать. Лиуфр из Сьярра’Сумир не сможет обвинить её. Его глаза расширились от удивления, рот приоткрылся, и на лице отразилось столько эмоций, сколько он, видимо, за всю жизнь не показывал, а, может, не испытывал. Йоль спиной чуяла, что Лой стоит сзади такая же пораженная, Арья же, как и всегда, абсолютно невозмутима. — Дай мне клятву, что это правда! — воскликнул эльф. Йоль вообще-то считала, что на сегодня клятв и так слишком много, воздух от них уплотнился, и становилось трудно дышать. По лицам эльфиек она не могла понять, кажется ей это или нет, но ей скрывать было нечего, и она повторила её трижды разными словами. Она ждала его ответа. Потому что он спокойно мог бы заявить, что Йоль — то есть Энн — не Элиль, так что клятва её не касается. — Я её кровь, — на всякий случай напомнила Йолле. — Её долги переходят мне, её привилегии тоже. Я её наследница. Возможно, это была глупость. Возможно, Лиуфр сейчас заявит, что Элиль тоже давала ему какие-нибудь клятвы, и потребует их исполнения. К её великому счастью, долгов у Элиль не было. Лиуфр даже не требовал от неё остаться Дю Вельденвардене навсегда — эльфка так желала стать эльфийкой, что сама бы никуда не ушла. Ну, по крайней мере, он точно был в этом уверен. Скорее всего, нападки Лой и его тяжёлые требования просто вывели её из себя. — Я бы хотел, чтобы ты пришла ко мне для изучения твоего дара. — Это было в твоей клятве, Лиуфр Свит-мадр? Он скрипнул зубами и коротко выплюнул: — Не было. Повисло неловкое молчание. Йоль слышала, как Лойет что-то нервно бормочет под нос, а Лиуфр пытается убедить себя, что эта Энн лжёт. Так не бывает. Он столько старался, чтобы открыть дар Элиль, а тут появляется девчонка и заявляет, что прекрасно справилась без него! — Ты можешь как-то доказать, что твои слова правда? Ты видела женщину? Как она выглядит? Йоль похолодела. Ему недостаточно нескольких клятв на Древнем языке? Она же столько раз сказала! Проклятье! Вот бы к ней пришло Видение прямо сейчас! Она бы узрела всё, что требуется, выдала эльфу порцию доказательств и спокойно ушла! Кого же он ей напоминает?! — Я не… — Йоль хотела признаться, что ничего об этом не знает. Что она видела многое, но ничего подходящего. Она видела войну с драконами. И Всадников. И почему Гальбаторикс вторгся в Спайн. Много чего, но эльфа этим не убедишь, потому что всё это с равным успехом можно выдумать. А потом перед глазами возник белый морок, обратившийся в волчицу, а после неё — темноволосый эльф и женщина, которые громко ругаются. Вот оно! Вот почему Лиуфр казался ей таким знакомым — она его уже встречала! — У неё длинные светлые волосы и серые глаза. Немного раскосые, — неуверенно начала она, вспоминая, что именно видела. Это тяжело, потому что тогда они были в Фейнстере, Талерика в тюрьме, и вообще вокруг полная неразбериха. — Она курносая, а щёки покрыты веснушками. Пронзительный голос. Я видела, как вы ругались где-то в лесу. Вокруг сосны. Руки у неё в красных перчатках. Тогда у тебя была коса ниже пояса, а теперь волосы острижены… — Довольно! — Лиуфр вскинул руку. — Не хочу слышать об этой лгунье! Ты права, я верю тебе. И всё же… — протянул он, глядя прямо ей в глаза, — ты должна прийти. Ты не изучала свой дар? Или изучала, но так и не смогла понять, как он работает, верно? Йоль кивнула. Нельзя кивнуть на Древнем языке, так? Она солгала, но увлечённый эльф даже не заметил, так он хотел заполучить обещанную ему давным-давно игрушку. — Я помогу тебе. Я помогу изучить твои способности. «Я помогу себе», — на самом деле говорил он, но Йоль вовсе не собиралась посвящать его в свои мысли. Она получит то, что хочет, и уйдёт. Вот и всё. Но с эльфами надо быть очень осторожными. Это не люди, обыграть которых намного проще — эльфы учились дипломатии и хитрости столетиями. — Лиуфр Свит-мадр, скажи, осталось ли что-то от той женщины? Записи, дневники? Йоль замерла. Вот он, тот самый момент. То, ради чего на открылась, ради чего пошла на такой риск. Что ворон рассказал этой женщине? Её бабке, получается. Какие тайны поведал? Почему не рассказал это самой Йоль? Она не заслужила что ли? Не уйди она из Спайна, кто знает, как сложилась бы её судьба. — Осталась её комната, но там нет ничего полезного, Энн-вар. Все её записи зашифрованы. Мы пытались, однако вскоре просто потеряли интерес и после не трогали ничего, — ответил эльф, прекрасно понимая, к чему она клонит. — И всё же, ты можешь прийти и посмотреть. И заодно я мог бы исследовать твой дар, пока ты исследуешь комнату. — При соблюдении следующих условий, — согласилась Йоль, прекрасно зная, что её требования вызовут очередной приступ ярости у эльфа, который он, разумеется, виртуозно скроет. — Я смогу уйти тогда, когда захочу. Я смогу взять с собой своих людей. И никто не будет подглядывать за мной, когда я буду в комнате этой женщины. Краем глаза она заметила, как скривилась в гневе Лой, но длилось это всего мгновение. — Кто ты такая, чтобы выставлять нам свои условия? Мы прекрасно проживём и без этих исследований, — прошипела она. Лиуфр мгновенно вскинул руку. — Лойет-вадхр, ты не можешь говорить от лица клана, а я могу. И я отвечу вот что — когда эта война закончится, мы поговорим. Я решу, хочу ли я соблюдать эти условия или нет. — Лиуфр Свит-мадр, я прошу прощения за то, что вмешиваюсь в ваш разговор, но как принцесса, я обязана сказать то, что считаю нужным: народ эльфов никогда не удерживает никого силой. Каждый гость имеет право уйти, когда пожелает. Но прежде чем пускать постороннего в Дю Вельденварден, следует спросить об этом королеву. Эльф взглянул на Арью, безучастно взиравшую на него, и слегка склонил голову: — Ты абсолютно права, Арья Свит-кона. Именно так я и буду поступать. А теперь прошу меня извинить. Думаю, нам необходимо заканчивать этот разговор, который мы продолжим после захвата Урубаена и свержения тирана. Прощайте! Зеркальная поверхность пошла рябью, и через мгновение Йоль уже видела лишь себя, раскрасневшуюся и взъерошенную. И тут вдруг она осознала, как же сильно он устала, да ещё и сырость утреннего леса пробирала до костей. Говорить с эльфом это всё равно что идти по узкой горной тропке — нужно постоянно быть внимательным и следить, как бы не ступиться. Одна ошибка, и ты полетишь в пропасть. Йоль поднялась на ватные дрожащие ноги и взглянула на Арью. — Благодарю тебя, Арья Свит-кона, за твои старания. Я обрела больше, чем надеялась. Я твоя должница. А ты, Лой-вадхр, — она заметила, как губы эльфийки сжались в тонкую ниточку, — надеюсь, больше не станешь меня преследовать. Я пойду. И шатаясь, Йоль побрела прочь, ощущая себя постаревшей на сто лет. Пока ещё не понятно, выиграла она или проиграла, но ей, в конце концов, надо ещё пережить войну, а там посмотрим. *** «Кто-нибудь, кто-нибудь, помогите! Я ранена, я умираю!» — Йоль широко раскрыла глаза, и в нос тут же ударил противный запах лекарской палатки. Она не могла точно объяснить, в чём он заключается, но он до тошноты раздражал её, и она зашевелилась и попыталась выползти на свежий воздух. Конечно, в военном лагере его особо свежим никак назвать было нельзя, но всё лучше, чем это. Тут же возникла ноющая боль в груди, и Йоль подняла одеяло. Чуть ниже ключиц проходил тоненький шрам — подарок Деса. Что ж, хоть что-то от него останется. В палатку влетела Анжела, разбрызгивая вокруг свои великолепные каштановые кудри. Она не сказала ни слова, но её ярость и раздражение проявлялись в каждом движении. Ей явно надоело её лечить. Уже сколько раз было. Впрочем, чего на ожидала? В конце концов, они на войне. — Твоего истеричного дружка упекли в тюрьму и, уж будь уверена, казнят без суда за разжигание смуты в военное время. Йоль усмехнулась. Эти хлипкие решётки не смогут удержать такого ушлого хорька, как Дес, полного ярости и изворотливости. И эта мысль не содержала в себе ни капли язвительности, лишь попытку осознать, каким является её… друг? соратник? Ей бы сначала понять, кем он является, а потом уже разбираться, каким. — В таком случае мне пора, — она попыталась встать, но Анжела в ярости подлетела к ней. — Никуда ты не пойдёшь, глупая девчонка! Ты не понимаешь? Ты ещё не набрала достаточно сил… — Я не хочу остаться навечно виноватой! — резко прервала её Йоль. — Я сделала не самую лучшую вещь. Да и много таких было. И, возможно, потом мне потребуется твоя помощь, но не сейчас и не такая. В этот момент я должна быть в другом месте. Неужели ты не понимаешь? Он уйдёт, считая меня злом во плоти. Собственницей. Я не собственница, понятно? Я просто… просто… У людей, которые говорят «просто», как правило, в жизни всё сложно. И трагедия заключается в том, что они сами всё усложняют. Йоль хотела попросить прощения, но боги, как же это тяжело! Особенно когда на самом деле виновата. Особенно когда с трудом веришь, что тебя простят. Денсен умеет таить обиду, он умеет запоминать зло, а она покусилась на самое дорогое для него — его свободу. Но попробовать стоило. Она не хотела остаться виноватой навсегда, не хотела стать врагами с тем, кто когда-то был для неё самым близким другом. И поэтому она встала и пошла. Как в какой-то старой религиозной притче. Ах, да, надо бы раздобыть где-нибудь бутылку хорошего вина…