Серые слёзы. Серая кровь

Талерика почти задыхалась, глядя на тело Стейна. Оно уже успело окоченеть, но она смотрела лишь на алеющий след от удавки. Бенгта направила её сюда. Стейн должен был вывести их из города. Неужели император понял её замысел? Неужели расставил хитроумную ловушку? Нет, он не может знать, что она с варденами. Догадываться — да, но они перехватывали все письма Берга Буля и меняли текст, вычёркивали любые упоминания о Талике и Йоль. Он что-то заподозрил, или его Чёрная рука заподозрила и теперь идёт по следам Талики. Сзади вздохнул Джо Рид: — Значит, это человек, который поможет нам сбежать? Видно, мы останемся тут. — Не останемся! — яростно воскликнула Талерика. — Вот ещё! Сами справимся! Сегодня вечером во время бала улизнём через ворота. Пожалуй, северные, они самые маленькие и скучные, там не должно быть много стражи. — А как же припасы? Лошади? Их мы возьмём? Но Талика покачала головой: — Возьмём побольше денег и дорожные одежды. Засуну из-под эту огромную юбку бального платья. Больше ничего не надо, лошади привлекут внимание, — она говорила уверенно, потому что хоть кто-то из них должен быть уверенным. Сильным. Решительным. Она знает, что делать, по крайней мере, она хотела убедить в этом саму себя. — Пора уходить. Смерды трущобные как-то нехорошо на нас поглядывают, а я не хочу сегодня кого-то убивать. *** Оррин недоверчиво их всех оглядывал и затем потребовал тоном, не терпящим пререканий: — Объяснись, Энн, будь так добра. Йоль пожала плечами: — Скажи-ка, государь, как вы с ней встретились? Оррин нахмурился, его злило то, какая-то девчонка смеет задавать ему вопросы, но всё же ответил: — Если ты не знаешь, — тут он сделал многозначительную паузу, — то её привезли в Аберон в полумёртвом состоянии. На их усадьбу напали, перебили всех. Одетт удалось укрыться в тайном ходе, а потом она две недели жила в замке с трупами. Оттого состояние у неё было полумёртвое. Граф Уайтроуз был моим хорошим другом, и я не мог бросить его дочь, направил её к своему лучшему лекарю. И затем, когда она излечилась, не мог отправить её в дом, где скончалась вся её семья. И теперь я узнаю, что ты — ты — избила её до полусмерти и копалась в её голове! Поверь мне, ты ответишь за это. Ты никто, она — графиня, наследница огромного состояния… — А видел ли ты прежде Одетт, государь? — Йоль повысила голос, прерывая истеричные излияния короля. Тот внезапно замолк, не понимая, к чему этот глупый вопрос. — Не случалось. И Йоль усмехнулась. — Тогда послушай-ка о жизни этой женщины. Это не Одетт Уайтроуз. Эту женщину зовут Вивьетт Мантикора. Одетт Уайтроуз, как и вся её семья и прислуга погибли полгода назад, как раз когда вы встретились. Оррин кинул взгляд на пленницу и потёр переносицу. — Чушь какая-то… — Пока, господин, тебе так кажется. Пока. Вивьетт пришла в имение Белой Розы как фрейлина Аберона, и легенда её такова: она искала приюта, скрываясь от любовных преследований некоего благородного господина, имя которого она открывать, естественно, отказалась. Граф Уайтроуз, разумеется, сам додумал всю историю, а графиня как раз искала подругу для дочери, которую держала при себе как пленницу. И они решили её оставить. Вивьетт изучила всё — семейное древо, историю семьи, характеры. У неё острый ум, иначе в Чёрной руке она не оказалась бы. Она была славной подругой для Одетт, и графская семья была без ума от счастья. Йоль кинула полный ненависти взгляд на Вивьетт . — И однажды, когда эта тварь получила всё, что ей было нужно, она подлила отраву в вино и угостила всех в замке, всех, кто имел хоть малейшее представление о внешности настоящей Одетт... Те и радовались, как младенцы, а потом просто не проснулись. А она связалась в шайкой бандитов и разрешила им вынести из имения всё, что им приглянётся, взамен лишь попросила закопать тело девушки, да порезать трупы так, будто была битва. Йоль её ненавидела. Невиданное чувство чистой ненависти медленно заполняло её душу, и она не сопротивлялась. Даже графа она ненавидела меньше, чем Мантикору Вивьетт. Она убила сотню людей, не испытывая при том никаких мук совести. Она говорила с ними каждый день, смеялась, хвалила, слушала их истории, а потом просто капнула яда в вино и смотрела, как они дёргаются от боли. Йоль всё это видела — долго она ломала защиту Мантикоры, сама чуть не сошла с ума, но пробилась. А потом мечтала лишь забыть всё, что увидела, что почувствовала — полнейшее безразличие к чужой жизни, и безумные, полные горечи и ужаса глаза Одетт. Она её так любила! Она так ей восхищалась! Она… А потом глаза стали такими же мутными, как у Синге… Поперхнувшись, Йоль сдавленно продолжила: — Она дождалась, когда в деревне начали беспокоиться, что из замка давно не приходило вестей. Дождалась, когда прибудет отряд воинов, и вышла к ним в одной сорочке, грязная и в крови. Бормотала, заламывала руки, плакала. Когда они вошли в замок, то всё сразу поняли. Как и то, что в глуши ей никто не поможет, потому забрали в Аберон. Оррин молчал, лишь крутил кинжал в руке. Дёрганое мерцание свечи выводило из себя. — Скажи, государь, не удивило тебя, как быстро она оправилась? Причём, лучше ей становилось лишь после твоих посещений. А там уж ты сам не заметил, как сильно в неё… — Довольно! — Оррин хлопнул по столу, и Эцур напрягся, положив ладонь на навершие меча. — Я не понимаю лишь одного, — в голосе короля ярость смешивалась с ненавистью, — не понимаю, как ты, Энн, такая ловкая, такая замечательная охотница на Чёрную руку, как же ты её не учуяла? Как же волчица пропустила мантикору? — Никто о ней не знал. Она не связывалась ни с кем из Чёрной руки. Знали лишь про существование отряда Монстров. Они не связываются даже друг с другом — получают задание и в одиночку его выполняют. — То есть, среди нас может быть ещё кто-то из Монстров, а мы даже об этом не узнаем? Хороши охотники, нечего сказать! Йоль опешила. Что происходит? Она поймала предателя в сурдийской свите, а король выливает злость на неё? Разве не Вивьетт должна быть его целью, та, кто уничтожил целое графское семейство? Но тут заговорила Насуада: — Оррин, я понимаю твоё негодование, но никак не возьму в толк, отчего ты злишься на моих людей? Они сделали то, что должны были так быстро, как могли. Кто знает, как долго ещё могла пробыть эта шпионка рядом с тобой? Какова была её цель? — Информация, — быстро ответила Трианна. Что ж, она помогла сломить Вивьетт, и ей хотелось урвать себе немного славы. Йоль не возражала. — Ей оставляли письмо, и там — инструкции, что нужно выведать. Оррин застонал и закрыл лицо руками. Потом взглянул на Эцура, но тот, сжал зубы так, что ещё чуть-чуть, и они бы раскрошились, и кивнул. — Что ты намерена делать? — король бросил на предводительницу варденов испепеляющий взгляд. — Казнить её, разумеется. — И всё? Я ожидал чего-то более интересного. У тебя ведь всегда наготове план. — О, он у меня есть, — Насуада расплылась в кошачьей улыбке. — Интересный план. Йоль отошла к выходу, снова вдыхая свежий воздух — рассвет уже цвёл, заливая небо красным, будто кровь, что пролилась сегодня ночью. Будто чернота ночная ушла, а кровь осталась. Что задумала предводительница? Что бы это ни было, оно будет касаться сестрёнки Энн, Йоль знала. Она должна отплатить за провал в Фейнстере, и это её последний шанс всё сделать как надо. — Мы пошлём шпиона в Белатону. Шпиона с лицом Вивьетт . И он саботирует их защиту. У меня была идея взорвать стену - с помощью заклинаний это сделать гораздо проще. — Он должен быть магом, верно, моя госпожа? — робко спросила Трианна. Боится до смерти, что прикажут пойти ей — она же тогда растеряет всю власть над магами-недоучками. — Пойдёт Энн. Йоль глухо и страдальчески застонала. *** Когда Талика открыла глаза, то попыталась понять, проспала она или нет. Служанки к ней не приходили — папочка, видимо, ещё дулся, потому её никто не будил. Ужасно хотелось спать, но она встала, умылась, тоскливо посмотрела на бадью и полезла в гардероб. Бал начнётся только вечером, но всю знать пригласили на прогулки в императорском саду, куда невозможно было попасть в другое время, и поэтому каждый туда рвался. Улизнуть днём не получится, она будет у всех на виду, а вот на многолюдном балу, где все разгорячённые и танцующие, можно затеряться в толпе. Можно прикрепить припасы под эту огромную юбку — всё равно места там полно… Тихий стук отвлёк Талерику от размышлений. — Да? Входите. В комнату робко вошла миловидная девушка. Наверное, из новеньких, да ещё, пожалуй, младше самой Талики. Интересно, старые слуги уже приучили ее называть недохозяйку «бастардом»? — Г-госпожа, господин приказал мне помочь тебе с одеждой, потому что к нам на завтрак явится молодой лорд, твой суженый. И вот ещё… Она протянула замусоленный свёрток. Талика жадно его схватила, развернула и восторженно выдохнула: внутри лежал удивительной красоты пояс, расшитый бусинами из бирюзы, сбоку приделаны крепления для ножен, а внутри, свёрнутая в комок, лежала записка: «Стейн ждёт твоих распоряжений в таверне «Дряхлый гусь» в квартале ремесленников. Сожги записку», и между строк вложена тончайшая золотая нить. «Стейн, значит… Бенгте приказали помочь мне бежать. Интересно, это Насуада придумала? Да, скорее всего. И держала в тайне, чтобы на балу, если меня поймают, не раскрыли». Она повязала нитку на запястье, а записку сжала в руке — потом бросит в камин, потому что у неё не растоплен. Протяжно зевнула, потянулась, с удовольствием ощущая, как волна напряжения проходит по всему телу, и деловито заявила: — Что ж, раз господин прислал тебя, давай хорошенько подготовимся! Новая служанка заботливо расчесала ей волосы и уложила наверх в причудливую причёску и принесла массивные голубые серьги под цвет поясу. Талика же выбрала коричневое, ничем не примечательное платье, и потому украшения на его фоне сияли. «Джозеф Риддарх, держись!» — самодовольно подумала она, рассматривая себя в зеркале. Голоса его советников прогремели на весь особняк, голос же самого баронета она не услышала. Ох, ну это ж надо, такого слизняка ей в мужья выбрать! Скорее всего, герцог просто ткнул пальцем в первого согласившегося. От такой несправедливости Талика поморщилась. Джо Рид выглядел уставшим. Тёмные круги под глазами, взъерошенные волосы и вялые, будто замедленные движения. Талика поморщилась ещё раз, но вышла царствено, высоко подняв голову, и чуть не вспыхнула от ярости — баронет в её сторону даже не взглянул! А, нет, поднимает глаза… бегло осматривает и снова опускает! Бегло?! Нет уж, так не пойдёт! Талика помнила, как восхищённо смотрели на неё другие мужчины! А этого вообще в мужья определили, он должен быть от неё без ума и до конца жизни сожалеть, что так и не получил её! Она совершенно нецарственно фыркнула, поздоровалась сквозь зубы и прошла в обеденную залу. Завтрак протекал скучно, герцог разговаривал с советниками баронета, а его самого посадили рядом с Таликой под бдительными взорами Марии. Та, похоже, следила, как бы её доченька-бастард не ляпнула чего непотребного. Талика уныло ковыряла кашу, едва сдерживая вздохи, а потом решила действовать, не всё же ей по чужой указке делать. Потому повернулась к баронету, премило ему улыбнулась и жизнерадостно завела беседу о его «делах». Баронет тоскливо ответил, что самочувствие оставляет желать лучшего. Что ж, вот и предлог. Мария бросала на неё подозрительные взгляды, особенно после того, как она заговорила — по её мнению, доченьке вообще стоило молчать до свадьбы, чтобы не отпугнуть глупого доверчивого жениха своей непотребной взбалмошностью. Впрочем, даже прожигающие взгляды матери не могли нарушить планов Талерики, и потому, придвинувшись поближе к баронету, она прошептала: — Не хочешь ли, суженый мой, для улучшения самочувствия прогуляться только вдвоём? Одиночество вдали от людей способствует улучшению самочувствия, да и к тому же мне как раз нужно посетить швею Бенгту, чтобы она сняла мерки для нового платья. Мы ведь задержимся в столице надолго, а у меня с собой ничегошеньки нет. Он поднял на неё удивлённые глаза, вскинул брови и мельком посмотрел на советников. А потом без слов кивнул. И всё? Так всё просто? — Папенька, — позвала Талика. — Мы бы хотели прогуляться после завтрака и посетить швею вдвоём. Быть может, она переделает костюмы господина Молье под стать моим? Чтобы было видно, что мы сосватанная пара? «Папенька!» Тьфу! Талике показалось, будто она испачкалась в чём-то очень мерзком. Советники заволновались, зашушукались, но герцог обрадовался, что непослушная дочь решила сблизиться с женихом. — Я отпущу вас, если возьмёте с собой охрану. — Не нужна нам охрана, папенька, — сладким голоском ответила Талика, умолчав, что она сама порубит кого угодно. Но герцог заявил, что нужна, и она решила не перечить, она же теперь послушная дочь. Душная столовая осталась позади. Три здоровенных лба тоже, но они пропадать не спешили. Слуги (что за невиданная щедрость!) оседлали для Талики лошадь, и она, с трудом взгромоздившись в неудобное женское седло, постаралась вести себя как леди, держала спину прямо, смотрела гордо и так далее. Впрочем, усилия её пропали напрасно, потому что баронет сидел сгорбившись на смирной серой лошадке и смотрел вниз. Не на неё? Как же так? — Хм… — Талика планировала начать светский разговор, но вдруг с разочарованием обнаружила, что не знает, что сказать. Искусство светской болтовни она удачно променяла на умение сражаться. — Эм… Чудесная погода, не правда ли? Он поднял на неё бездумные, будто подёрнуты пеленой глаза и непонимающе вскинул брови. — Ты действительно хотела бы поговорить о погоде, госпожа Талерика? Она передернула плечами. Насколько ей было известно, благородные господа должны были стараться поддержать светский разговор, а не так вот обрывать его. Что ж, баронет не показался ей плохим человеком, возможно… даже не «возможно», а точно он достоин был услышать правду. — Я должна сказать тебе одну вещь. Я не желаю принадлежать кому-то, и тебе не буду принадлежать. Никому. Мой нрав очень крутой и никому не нравится. Так что будет лучше для нас обоих, если ты разорвешь помолвку и оставишь меня в покое. Он пожал плечами и ответил: «Ладно». Ладно?! Ладно?! Это всё, чего он её удостоил? Всё, чего она заслуживает? Её будто разрезало пополам — где стенания? Где отчаяние или гнев? Или хотя бы тень интереса, почему она так решила, почему оттолкнула его? Нет, ничего подобного, лишь безразличие и унылое разглядывание дороги, и тогда гордость, её неизменная спутница, вспыхнула алым светом, затмевая взгляд. — Неужто не интересно, почему я так решила? — Нет. Талерика сжала зубы, но помнила одну вещь — он из Серого народа. Она должна привести его к Йоль. А если учесть, какой неописуемой любовью пылал он к своим советникам и с каким безразличием относился к собственной жизни, то он согласится. И она рассказала ему всё. Про Серый народ, про мысли, про защиту, про преданность, про Йоль. На её имени глаза его засветились, и он спросил, не выглядит ли она так, будто только выбралась из леса, а глаза у неё дикие и страшные, и она не умеет обращаться с людьми? Талерика ответила, что да. И тогда-то барнет и согласился. После её имени. Не нужны ему защита и общие чувства, да? И Талерика не нужна, хотя ей это только на руку. Ему нужна Йоль. Почему? Как же так? Наконец, они добрались до Бенгты. Талика изо всех сил постаралась изящно спрыгнуть с лошади, но прямо перед приземлением неосознанно сгруппировалась и приземлилась жёстко, как настоящий воин. Жар прилил к щекам, и она немедля оглянулась на баронета — тот, не глядя на неё, спешился, и на охрану — они уже смотрели внимательно. Проклятье! Она взяла по руку жениха и подошла к двери, краем глаза заметив, как охрана двинулась следом, и Талерика резко развернулась, тыча в них пальцем. Опомнилась и резко убрала руку. — Ну уж нет! Внутрь вы с нами не пойдёте! Примерка платьев для леди дело трудное и нервное, не хочу, чтобы вы у меня над душой стояли! Ждите здесь! — Но госпожа… — Помни, кому ты служишь, смерд! Или пойдёшь против слова госпожи?! Ну так мой папенька с вами разберется, когда узнает, как отвратительно вы себя со мной вели! Стражи замолчали и будто бы окаменели, выдавив лишь «Как пожелаете, госпожа!» Талерика потянула Джо Рида за собой. В мастерской Золотой Нитки было темно и прохладно, и за столом сидела всё та же девушка, чьего имени Талика не помнила. — Позови Бенгту, — приказала она, глядя на Джо Рида. Тот в окружении тканей совсем растерялся, да и Талику оглушил этот запах. Швея явилась немедленно и тут же взбесилась: — Ты совсем с ума сошла, девчонка?! Зачем пришла сюда? — Тише ты. Это просто прикрытие. Есть тут чёрный вход для слуг? — Вход есть, но ты сейчас уйдёшь отсюда и больше не появишься! За мной уже следили! Ты не одна такая в Урубаене, да и за решётку и в пыточную камеру идти что-то не хочется! Талерика вздохнула, осознавая, как она рисковала чужой жизнью. Хватит! Рыцарь спасает чужие жизни, а рискует лишь своей! — Клянусь, мы туда и обратно! И потом ты больше никогда меня не увидишь! Бенгта проворчала что-то, но всё же кивнула, и Талика с Джо кинулись к чёрному ходу и теперь уже почти бежали, чтобы охрана ничего не заподозрила. Им несказанно повезло, что швея располагалась в квартале ремесленников, и таверну они нашли быстро, но хозяин взирал на разряженных в дорогие одежды гостей с нескрываемым любопытством. — Скажи, добрый человек, где можно найти Стейна? — А вам зачем, добрая госпожа? Талика вздрогнула. Знал ли хозяин таверны о том, кем является этот Стейн? Работает ли он на Насуаду или императора, или сам по себе и просто пытается выжить в этом сумасшедшим, объятым войной мире? — Дело у меня к нему есть. Личное, — и она прижалась к Джо Риду и крепко сжала его руку, приняв глупо-влюбленный вид. Если хозяин знал, чем занимается, Стейн, то их причина вполне понятна. — Ах вот оно что… Два влюблённых голубка… Что ж, проходите. Наверх и направо первая дверь. Значит, он что-то знает! Но Талика решила не выяснять это и почти бегом кинулась наверх, слыша, как Джо Рид бежит следом, пыхтя, как столетний старик. Талика резко дёрнула дверь, влетая в комнату, и замерла. Её затошнило от отвратительного запаха гниения, и баронет, влетевший следом, распахнул глаза и выбежал за дверь, где его вырвало. Стейн, а это точно был он, лежал тут, наверное, уже дня три, и его разложившийся труп облепила сотня мух. Единственное окно распахнуто настежь, на полу — засохшая лужа крови, глаза мёртвые и белые, но не как у Синге, намного отвратительней. Были ли у него какие-то бумаги, Талика не знала, она просто выбежала и, схватив за руку Джо Рида, потянула его прочь из таверны.