Серые слёзы. Серая кровь

Визг становился все выше и выше, и Талика сжала руку Деса. — Дождись меня! И еще… это… проберись в мой дом и захвати все мои вещи! И ринулась в толпу, и его крики били ее в спину, и она ощущала себя самой большой предательницей на свете. Он ведь выберется сам, да? Он как-то пробрался на императорский бал, значит, и выбраться сумеет. А суматоха все нарастала, и вот уже Талика с трудом протискивается сквозь толпу, и если задние ряды все еще вытягивают любопытствующие головы, то передние уже кричат и бегут. Причем, в основном визжали женщины. «Ох, Лейв, надеюсь, ты сделал все правильно», — подумала Талика, втискиваясь между колоннами. Прямо перед ней, где и положено, стоял с мечтательным видом Джо Рид, и она, вытянув руку, ухватила его и дернула к себе. «Какой же он все-таки легкий, — подумала она, когда он втискивался к ней, встав почти вплотную. — И тощий. Вообще что ли мышц нет? Пфф, тоже мне!» — Что там происходит? — прошептал он, глядя на бегущих женщин. Талика пакостно ухмыльнулась. И тут кто-то пронзительно завопил: — Свиньи! Да, да, свиньи. Десяток чумазых хрюшек. Сами зверюги, обезумевшие от страха, красок и запахов неслись, не разбирая дороги, сбивая с ног дам и господ, и красивые платья, парча и шелк, пачкались в грязи и помоях. — Крысы! — завизжала какая-то леди из другого конца зала. Да, достать этих крыс было непросто, но, к счастью, Лейв так воодушевился размахом пакости, что все устроил. Разумеется, на это ушли все сворованные Таликой украшения, но оно определенно того стоило! И вот уже задние ряды бегут наперерез передним, и вокруг такая суматоха, женщины ринулись кто наверх, в закрытые покои, кто в сад, в цветочный лабиринт, кто на конюшни или двор черни. — Скорей! — Талика выпрыгнула и потянула Джо Рида. Мимо пронеслась орущая барышня, красная, как помидор, и платье ее было заляпано грязью. — Нам нужно в розовую беседку! И они побежали, уворачиваясь от визжащих барышень и визжащих свиней, зачастую путая, кто из них кто. В нос ударил противный запах навоза, помоев и страха. И Талика буквально тонула в нем, задыхалась, умирала, тело покрылось противной испариной, а вокруг сновали люди, и она молилась лишь, чтобы поскорее выбраться. Наконец, они выскочили в какую-то боковую дверцу, и Талика поняла — не туда. Они оказались на балконе, огражденном перилами. А в этом огромном платье она ни за что не перелезет! Джо Рид обреченно на нее посмотрел. Вообще в этой суматохе он как-то растерялся, но Талерика задрала юбки и отвязала от ноги нож, который украла утром с кухни, и ловким движением отрезала юбки, обнажив внутренние панталоны. Джо Рид покраснел. — Хватит стоять с открытым ртом! — рявкнула она, перескакивая перила. Баронет кинулся за ней, и уже через несколько минут они добрались до розовой беседки. Где их ждали двое. «Попались!» — с упавшим сердцем подумала Талика, разглядывая двух мужчин —пожилого в одежде обычного горожанина, совсем молодого в уродливых лохмотьях. Они оба поглядывали друг на друга с подозрением. — Эм… который из вас от милорда… — как бы не выдать Муртага второму? И вообще — что это за второй? Может, они оба от него? — От высокопоставленного милорда? — выкрутилась Талика. Горожанин шагнул вперед. — Идемте, леди, иначе скоро шум уляжется, и вас обоих хватятся. — Погодите! — нищий шагнул вперед, пытаясь встать между Талерикой и горожанином. Тот немедленно насупился. — Это у меня задание встретить леди Талику! «Дурак, что ж ты моим именем светишь!» — раздраженно подумала она, сжимая кулачки. — Так, господа, не будем спешить! Давайте спокойно разберемся, кто есть кто! Нищий шагнул совсем близко к ней и прошептал: «MyrkleikrVeidhrandi». Так значит, Йоль все-таки сделала это! Нашла человека тогда, когда, казалось, это было невозможно! Но… шпион варденов вряд ли может сделать то же самое, что обещал Муртаг. Кто еще может изменить лицо мертвого? Этот нищий? Хоть кто-то из Дю Врангр Гата? Талика сомневалась. И если она пойдет с человеком Насуады, согласится ли тогда Всадник ей помочь? — Я иду с ним, — она указала на горожанина. Нищий открыл было рот, нахмурился, рявкнул: «И чего меня вообще дергали?!» и исчез в толпе, а Талика и Джо Рид кинулись за посланником Муртага. Он удалялся широким размеренным шагом, и коротышка Талерика едва за ним поспевала. Внутри разгоралось странное лихорадочное ощущение — закончился тот момент, когда она хоть что-то контролировала. И сейчас она прыгает во тьму, в неизвестность, поверив человеку, которого первый раз видела, первому помощнику их врага, положившись на выводы Йоль, которая ее раздражала своим удушающим контролем, поверив своей интуиции, которая, порой подводила. И она еще что-то говорила про Джо Рида! Вероятно, его доверчивость так раздражала ее лишь потому, что она не желала думать о своей. — Талика! Тэль, ты куда?! Лейвнар бежал за ней. Проклятье, проклятье! И как он нашел ее в такой суматохе?! Она обернулась к нему, краем глаза заметив, как исчезает в тени горожанин. — Тэль, ты что? Что с твоим платьем? Проклятье, сколько времени они потеряли! Что еще ему надо? Вокруг столько девиц, и все хотят за него замуж, так что он к ней прилип? — Лейв, слушай… Больше ты меня не увидишь. Прощай. Наше детство был замечательным, и я, наверное, не сошла с ума только благодаря тебе, но теперь наши дороги разошлись. Удачи! — Тэль, я не понимаю! Ты что, предпочла этого слюнтяя мне? Этого заморыша?! Ох, сцены ревности! И откуда они только взялись? Она никогда ему не была нужна, но стоило увидеть ее рядом с другим, вот пожалуйста. Это может продолжаться вечно, надо срочно что-то решать! И Талика, размахнувшись, резко ударила Лейва в нос. Мерзкий хруст, запах крови, а затем левой рукой плашмя в ухо, и вот он уже зажимает окровавленное лицо, пытаясь справиться со звоном в ушах. — Уходим! — рявкнула она и помчалась вперед, вновь схватив Джо Рида за руку. Перед ними будто из воздуха появился горожанин и повел их в цветочный лабиринт. Талика хлюпала когда-то красивыми сапожками по навозу, запах которого напоминал ей детство, когда она вместо вышивания возилась с лошадьми на конюшне, Джо Рид крепко сжимал ее руку, и у него потели ладони. Он громко и хрипло дышал, непривычный к таким нагрузкам, но она упорно тащила его вперед. Они шли в темноте и то и дело натыкались на какие-нибудь кусты, и платье Талики превратилось в уродливые лохмотья. Крики уже стихли, или звучали далеко и приглушенно. Люди успокоились и вскоре начнут подсчитывать потери. Тут еще и Лейв… интересно, сдаст ли он ее? «Надеюсь, трупы они подбросят как можно скорее. Не хочу, чтобы отец возвращал меня». Наконец, они пришли к очередному кусту, однако, горожанин проворно просунул куда-то руку, раздался щелчок, и перед ними отворилась потайная калитка. — Скорее, скорее, чего рты разинули? Он шмыгнул внутрь, Талика и Джо Рид — за ним, во тьму. *** — Талика, Тэль! — звал Лейвнар, но она снова куда-то летела. Все ее звали, и это странное чувство. Она всем нужна, но не потому, что она такая красивая и замечательная. Она всегда мечтала о моменте, когда будет нужна именно поэтому. На самом деле она всем нужна, потому что баламутит воду. Наконец, они трое забрели куда-то совсем вглубь цветочного лабиринта, и она обернулась. Лейв смотрел на нее так, как и пару минут назад, и Талика ощутила острое желание ударить его в челюсть. Это нечестно. Он не имеет права переписывать ее воспоминания! Он не имеет права так смотреть, если никогда прежде так не смотрел! Он поцеловал ее руку, и Талерика ощутила прикосновение его мягких, совсем как у девушки, губ. Это не Лейвнар! Не ее Лейвнар! И ей хотелось оттолкнуть его и стукнуть. Она столько раз мечтала об этом моменте — когда он, наконец, заметит ее. Заметит, какая она красивая, какая умная, быстрая, резвая. Талика выдернула руку из его ладони. — Эээ… Лейв, сейчас не до этого. У меня есть к тебе дело. Очень большое и очень заманчивое дело! — Правда? Ты никак не бросишь старые штучки? Неужели падучая болезнь никак на тебя не подействовала? Старый штучки?! Что?! Талика вдохнула. О, с Лейвом можно быть неосторожной. С Лейвом она может вести себя как злобная яростная фурия, потому что порой они дрались до разбитых носов и синяков, валялись в пыли, обдирая локти и колени, а потом вместе рыдали, когда их пороли. — Какие в Бездну старые штучки, Лейв?! Ты вообще… да что с тобой произошло?! Ты стал таким лощеным бараном, как все эти лордики! Что там с тобой сделал отец?! — Отец напомнил мне, — процедил Лейвнар, — что я — наследник рода Брэдберн, а не какой-то там мальчишка, завлекающий глупых крестьянок. — О, теперь ты завлекаешь добычу поизящней, да только какая разница, если сам процесс не изменился? Лейв фыркнул: — Знаешь что, Тэль? Я подумал, что ты тоже изменилась! Ты всегда вела себя как мальчишка, но мы тогда были маленькими и глупыми! Пора бы повзрослеть и вести себя как леди, потому что ты и есть леди! «А, может быть, ты заткнешься и не будешь указывать мне, как себя вести?!» «Может, ты посмотришь на себя и поймешь, что ты превратился в какого-то скользкого волокиту?!» «Может, может… да ты вообще говнюком каким-то стал!» — хотела рявкнуть она. Но промолчала. Не теряй голову. — И пусть удача следует за тобой до края мира, — пробормотала она, прикрыв глаза. — Что? — Ничего. Так, просто. Так о чем я? Ах, да… Лейв, послушай. Я буду вести себя как леди, но после всего этого. У меня ведь не останется выбора, понимаешь? — она кивнула в сторону Джо Рида, стоявшего поодаль. — Меня выдают замуж за этого… дохляка. И я хочу… хочу хоть что-то сделать! Хоть как-то отомстить за то, что меня просто сплавили! Хочу, чтобы мой отец краснел и оправдывался перед императором. Ты понимаешь? Понимаешь?! Она заглянула ему в глаза и попыталась выглядеть как можно более несчастной. — Меня упекут в его родовой замок, и я буду там сидеть всю оставшуюся жизнь. И я хочу хоть напоследок, хоть еще разочек сделать что-то невероятное. Что-то из наших старых деньков. Такое, чтобы этот дурацкий бал запомнили навсегда! Лейвнар смотрел на нее, вскинув бровь, будто обдумывая что-то, вспоминая, как им было весело, например, запустить огромную крысу на кухню и слушать, как тоненьким голоском визжит басовитая кухарка. Или привести парней из деревни туда, где купаются девки, и тоже слышать оглушительный визг. — Да… веселые были деньки, верно? Талика кивнула, боясь спугнуть воспоминания. — Но знаешь, что я думаю? Мы устроим веселье напоследок, но потом… Я могу научить тебя, как ведут себя настоящие леди… Он коснулся ее руки снова, и Талика замерла. Это ощущение… будто потрогала склизкую лягушку, и на руке осталась эта слизь, и ее бы отмыть, да негде, и чувство грязи обволакивает, заставляя содрогаться изнутри от омерзения… Если бы он попытался ее поцеловать, она бы оттолкнула его. Сколько дней она мечтала об этом? Сколько ночей провела в слезах, надеясь, что однажды он заметит ее? Сама она никогда бы не решилась на первый шаг. Какой бы храброй она ни была в бою, в любви она полный профан. Рыцарь всегда знает свои слабости. Но если бы он попытался поцеловать ее тогда, что бы она сделала? Она бы тоже его оттолкнула. Она не смогла бы выразить это словами и, наверное, мучилась бы, стараясь понять, отчего она так поступила. И не поняла бы. Тогда, но не сейчас. Стоя здесь, ощущая прикосновение его руки, слыша раздражающее, но размеренное дыхание Джо Рида, она осознала со всей той ясностью, с которой поняла, что всегда являлась лишь игрушкой для своего отца, вот с этой ясностью она осознала — она станет всего лишь очередной. А она не хочет быть очередной, она хочет быть единственной. Потому Талерика выдавила из себя улыбку (она только надеялась, что это не похоже на оскал) и промурлыкала (надеясь, что это не похоже на рычание): — Полагаю, в скучном родовом замке Молье мне время от времени будет весело? Талика рушит все ее детство. Все их забавы и игры, все взгляды повзрослевшей дочери герцога, все разговоры о жизни, глупые и неуклюжие, танцы у костра с крестьянами, вспышки ревности, когда она видела его вместе с молоденькой девицей, эту перемешанную радость и горечь она втаптывает сейчас в грязь. Или Лейвнар. Да какая разница? Оно в грязи, остальное не важно. — Очень, очень весело. Обещаю. *** Рука ныла. Талика так яростно вмазала Лейву, что теперь страдала. Хорошо хоть костяшки не выбила, а то сейчас глотала бы слезы пополам с воем. Джо Рид сопел сзади, но сейчас на удивление это даже успокаивало. Наконец, они вынырнули позади ограды прямо перед каменной стеной, и горожанин вытащил из кустов мешок и извлек из него два темно-зеленых плаща. — Нате вот, прикройте ваши цветастые тряпки. Талика и Джо Рид быстро накинули плащи, и человек Муртага снова нажал куда-то, и что-то щелкнуло в стене. Горожанин толкнул, казалось бы, совершенно обычный на вид камень, и часть кладки провалилась вперед, открылась, как дверь. И они вновь проскользнули и снова шли за незнакомцем, и Талерика вся сжималась изнутри, жалея, что ее сабля не влезла под платье. Потому как случиться могло что угодно. Может, он ведет их в засаду? Проклятье, может, стоило остаться с Десом? Теперь уже поздно. Улицы Урубаена покрыла ночь, тихая и безлюдная. В Урубаене комендантский час. Гальбаторикс издевался над всей Алагейзией, но особенно страдали те, кто к нему ближе всего. Талерика боялась представить, каково было Муртагу: наверное, он жил в аду. — Прячетесь, — шикнул проводник, заталкивая их в подворотню. — И ни звука! Талика затаилась, ожидая чего-то ужасного. Звякали железки, кто-то басовито переговаривался. Проводник их прижался к стене, и Талерика с Джо Ридом сделали то же самое, плотнее кутаясь в темные плащи. Это стражники — они громко переговаривались, обсуждая, как будет замечательно после смены пропустить по кружечке-другой. Если они поймают шатающегося в комендантский час бродягу, то могут хорошенько его отделать — им это разрешено — а потом поволокут его в каталажку, и будет там сидеть этот несчастный, пока кто-то не внесет залог. А если никто не внесет, то арестованного отправят отрабатывать долг в каких-нибудь злачных местах. Талика очень не хотела в злачные места, потому даже задержала дыхание. Джо Рид сопел, и она вскипела. Хотела рявкнуть, чтобы он заткнулся, но только зажала ему рот, почти вдавив его голову в каменную кладку. Стражники все приближались. Талика набросила капюшон, чтобы скрыть белокурые волосы, и ничего не видела, лишь слышала, Джо Рид замолчал, проводник почти слился со стеной. Топ-топ. Скрип-скрип. Цок-цок-цок-поцок. Они все ближе и ближе, а платье шуршит при каждом движении… Топ-топ… Вот они поравнялись с тремя тенями. Цок-цок, топ-топ… И прошли мимо. Не заметили, не заметили! И лишь когда цоканье затихло, Талика выдохнула и убрала руку от Джо Рида, и он шумно вдохнул. — Поменьше шуршите, — недовольно проворчал проводник. — Тут таких красавцев полон город. И вновь они крались в темноте, словно тени, словно мыши, словно трусливые псы, и Талика боялась ступить неправильно, упасть, потому как раньше она шагала в свете солнца, уверенная и сияющая. Больше всего она боялась, что Джо Рид замечтается и свернет куда-то не туда, потому крепко держала его за руку и тащила за собой. Наконец, они добрались до какого-то домишки с закрытыми ставнями. Проводник толкнул их внутрь, и Талика приготовилась. Сейчас, вот сейчас нападут… Но ничего не произошло. Проводник лишь зажег свечу. Ее неяркий свет выхватил из тьмы грязный пол и обшарпанные стены и какие-то скамьи — единственную мебель. Похоже, тут давно уже никто не жил. Горожанин протянул им какие-то тряпки и принялся инструктировать: — Переоденьтесь. Для тех, у кого вы нынче обитать будете, вы — несправедливо осужденные горожане, которые скрываются от властей. Тэя и Джон. Поменьше трепите языком — эти нищеброды сразу узнают, что вы не из низов. Вы зажиточные горожане, для войны наш император захотел отобрать у вас все деньги и имущество, а вас приговорил к смертной казни за якобы шпионство. Усекли? Талерика кивнула. Всю его речь она мяла в руках грубую ткань, а теперь развернула. Ярко-синее платье и нижняя рубаха из легкой белой ткани выдавали зажиточную, но не баснословно богатую девушку, как и желтая котта Джо Рида. — Что стоите, рты разинули? Давайте уже, — рявкнул проводник, но Талика вскинула голову. Вот еще, будет она тут перед ним раздеваться! — Я не собираюсь скидывать платье, когда ты на меня глазеешь! Проводник закатил глаза и отошел к двери, но Талерика дождалась, пока переоденется Джо Рид (какое же тощее у него тело, и такое бледное, будто он совсем на улице не бывает!), а потом приказала ему прикрывать ее плащом, но так, чтобы он не смотрел. В конце концов, он ее жених, хоть и несостоявшийся. Скинуть бальное платье оказалось непосильной задачей. Талика долго возилась со всеми этими завязками и корсетами, выкручивала пальцы, пыталась поддеть узелки, но ничего не выходило. Она пыхтела, шипела, осознавая, что они теряют время, и, вконец обезумев, просто распорола все ножом. На треск обернулся Джо Рид, но она зашипела, и он тут же отвернулся. Наконец, она натянула нижнюю рубаху, влезла в синее платье, затянула шнуровку (длины едва хватило, чтобы их завязать — видимо, раньше платье принадлежало какой-то тощей девице) и выдохнула. Впрочем, вздохнула снова, представив, какое гнездо у нее на голове после всех этих трепыханий. Проводник хмуро ее оглядел, а затем махнул рукой, погасил свечу и вышел. Они еще долго брели, пару раз прятались в подворотнях, и у Талерики сложилось ощущение, что этот человек заранее знает, где появится стража. Дома вокруг становились все более жалкими и маленькими, улицы — грязными, а люди, скорее всего, отчаявшимися. Наконец, проводник постучал в самый уродливый домишко на всей улице, и дверь открыла тощая высокая женщина с осунувшимся лицом. — Долли, — произнес горожанин, — это Тэя и Джон. Вот деньги, — он сунул ей кошель, — если узнаю, что ты что-то мутишь за моей спиной, порешаю и тебя, и твой выводок. Женщина поджала губы и быстро кивнула. Проводник кивнул в ответ и развернулся, но Талика ухватила его за рукав: — Постой! Когда нам ждать вестей? Когда нас вытащат? Проводник смерил ее с головы до ног, вырвал руку из ее хватки и надменно процедил: — Как милорд соизволит, так и вытащат, а пока сидите и не пищите. И Талика осталась сидеть и не пищать.