Серые слёзы. Серая кровь

Время, казалось, остановилось. Талика жила в темноте. Домишко Долли был таким крохотным, что Талике и Джо Риду выделили лишь один угол и кое-как занавесили его тряпкой, грязной и вонючей, как и все тут. Как оказалось, из этого угла ей пришлось выгнать трех маленьких сыновей, и теперь все они ютились в другом углу и спали под лавками вплотную друг к другу. Грязные и немытые, они глазели на Талерику, а та передергивалась и пряталась за тряпку. Омерзение и раздражение переполняли ее так, что она едва не разрывалась. Талика не знала, прошел ли день или уже неделя — дни в темноте тянулись и тянулись, и ей оставалось только дремать или слушать пространные рассуждения Джо Рида. Когда человек Муртага принес еды, Долли отчего-то начала плакать. И все дети ее тоже — трое мелких, старший сын и дочь. Талике и Джо Риду достался большой мясной пирог, а булочки расхватали бедняки. Оказалось, что мяса они не ели с тех пор, как умер их отец. Только капусту. Он много болел, но все равно работал, и вообще работали все в их семье. Мясо они ели только по праздникам, экономили и ужимались, одежду штопали и перештопывали, и в конце концов ходили в куче заплаток. Они не мылись и не ели овощи, и кожа их имела болезненно-желтый оттенок, под глазами залегли синяки. Талерике казалось, что это — самое дно жизни, когда хуже уже быть не может, но потом Долли с оптимизмом заявляла, что живут они неплохо, у некоторых вон вообще дома нет, и стража гоняет их по ночам из-под мостов. Эти люди рождались в нищете и безвестности и умирали так же. Их никто не защищал, им никто не помогал. Они были грязью под императорскими ногами, которую он не хотел замечать. — Почему так? — спрашивала она Джо Рида и затем утопала в его словах, осознавая, что не в силах понять и половины. — Потому что она знала только это. И ее дети знают только это. Потому что что-то лучшее кажется им недостижимой мечтой, и они даже не пытаются. Они заранее уверены, что ничего хорошего из этого не выйдет, потому что они одни, им никто не поможет. Власти озабочены лишь теми, кто приносит им деньги или поддержку. Их не волнуют люди. Долли рассказывала, что тут все умирали. Их соседи умирали от голода, простуды, гангрен. Никто не лечил их раны, не зашивал, не вычищал гниль, на врачей у этих людей просто не хватало денег. У них был лишь один выбор: от чего умереть — от болезни или голода. Талика стискивала зубы. Талике было одиноко. «Почему о них никто не заботится? Упавшему надо протянуть руку, и тогда он встанет. Почему никто не протягивает им руку? — спрашивала она себя и тут же отвечала: — Потому что боятся запачкаться. Потому что это для них, тех, кто мог бы протянуть руку, словно месиво из грязи и нечистот — не надо всматриваться, надо лишь поскорее пройти мимо». Зачем она об этом думает? У нее есть цель, зачем ей помехи? Она всегда следовала за своей мечтой, бежала, будто гончая, спешила, высунув язык, не останавливаясь. Она всегда так делала, всегда так жила. Она всегда преследовала ускользающий мираж, который вложили ей в голову другие. Не она. Вот станет она рыцарем, когда принесет Насуаде заклинание, а дальше что? Она достигнет вершины, и куда дальше? Будет ли на этой вершине новый путь? «Кто-то должен помочь этим людям. Всем, которые упали. Кто-то должен, так почему же не я? Я хотела стать рыцарем, потому что человек, который игрался со мной, как с забавным щеночком, дал мне эту мечту. Так почему бы мне не стать рыцарем, чтобы помогать таким людям? Чтобы помогать всей стране? Насуада точно станет императрицей, она сильная, она сумеет, а я… я попрошусь к ней. Я буду самой преданной, я смогу! Смогу изменить что-то к лучшему!» Она мерила шагами комнату. Нетерпение нарастало, превращаясь в истерику. Когда уже Муртаг их вытащит? Что если это — очередная пытка? Что если они тут застряли навсегда? Что если на самом деле она умерла, а это — ее личная Бездна? Она устала от ожидания, темноты и вони. Ей хотелось выбраться поскорее, ибо бездействие убивало. В бездействии слишком много мыслей. — Хочу на Поля Истины, — прошептала она перед сном. …Гобеленовый мир волновался. Шел рябью, вспучивался и бурчал. Дес стоял вдалеке с закрытыми глазами, и Талерика тихонько позвала его. — Тэлли? Она улыбнулась. Одно слово, и она уже оживает. «Тэлли». — Ты как? Ты где? Вас уже выводят? — Нет, Дес. Я не знаю, если честно, когда вообще нас вытащат. Единственная связь с Муртагом — это тот человек, что приносит еду, но он ничего не знает… — Погоди, погоди… — он вскинул руки, — с кем… с Муртагом?! Да ты сбрендила! Да он же Гальбов прихвостень! Он вас бросит в темницу и так там и оставит! — Нет, Дес, погоди, он этого не сделает, — Талика и сама не была уверена в этом. Она забыла, что на Полях Истины солгать невозможно. И ее неуверенность всколыхнула гобеленовый мир, разливаясь вокруг ощущением, невесомым, невидимым, неосязаемым. И Дес впитал его, как губка, и посмотрел на нее с недоверием. Талика пожала плечами. — Он не сделает этого, — заявила она более уверенно. — Потому что он должен Йоль жизнь! — Йоль, ну конечно! И как же я сразу не допер, что это она взбаламутила воду! А ты ей и поверила. Дура ты, Талика. — Ничего я не дура! — Дура. — Нет! — Вы меня звали? Они оба оглянулись — Йоль стояла рядом и сверкала серебряными глазами. — Талика, почему ты так и не связалась со мной? Человек Хальфреда нашел тебя? Или ты договорилась с Муртагом? Она говорила таким тихим голосом, и ее усталость заставляла гобеленовый мир блекнуть, что Талика невольно испытала жалость напополам с чувством вины. Действительно, почему? Почему она так упорно избегала встречи с Йоль? Потому что она попросила у нее помощи, вот почему. Потому что не справилась сама и до смерти боялась посмотреть в ее глаза и увидеть там презрение и осуждение. — Не надо меня жалеть, а осуждать я не собираюсь. Что там у тебя? — Муртаг меня спрятал и обещал придать трупам мою и Джо Рида внешность, чтобы все подумали, что мы умерли. А после он вывезет нас из города. Но пока мы сидим в самом нищем домишке в Урубаене и ждем. — Кто такой Джо Рид? — недоверчиво поинтересовался Дес, видимо, считая, что это Йоль виновата во всех бедах мира, а особенно в том, что Талика ввязывается во всякие неприятности. — Она не виновата! — Если бы ты пошла со мной, то давно бы уже слиняла из этого мерзкого городишки! — Ага, и вслед за нами послали бы орду прихвостней Гальбаторикса! — Я бы их всех порубил! — Хватит, — и Поля Истины вдруг содрогнулись от горного эха, а глаза Йоль засияли еще ярче. — Муртаг поможет тебе. Я видела кое-что. Он поможет. Дес выдохнул, и серебро в его глазах будто поблекло. Ярость порождала свет, без ярости возвращалась тьма. — Три предложения, — внезапно заявила Йоль. Дес и Талика уставились на нее непонимающим взглядом. — Раз мы галдим, как галки, то каждому дается по три предложения, чтобы высказать все, что у них имеется на данный момент. Не перебивать. Я начну. Я в Белатоне, у меня внешность одной из элитных шпионок. Моя цель — саботировать оборону Белатоны. И… я спасла Роу, спасла ему жизнь. — Какой еще Роу? — Талика непонимающе хлопала глазами. — Чтооо?! — взвыл Дес. — Этому кры… Но Йоль погрозила ему пальцем и напомнила: — Три предложения. Талика? — Я… э… я в каком-то бедном районе Урубаена вместе с Джо Ридом. Ждем, пока Муртаг нас вытащит. Потом встретимся с Десом и направимся к Белатоне. — Дес? — Бездна тебя раздери с твоими дурацкими правилами! Йоль показала один палец. — И да, Роу твой — та еще крыса, он же из черноруких! И вообще я думал, он сдох! Два, три. — У тебя закончились фразы, а ты толком ничего и не сказал. Давай, Дес, хотя бы попробуй. Правила порой очень облегчают жизнь. Денсен закатил глаза, и его презрение разлилось по Полям Истины, словно патока. — Дес, попробуй, — жалобно попросила Талика. Патока исчезла. — Ладно, ладно. Вот насели-то. Я… эм… в Урубаене. Жду, пока Талика позовет. Выкрал ее вещи из дому. Ну, довольны? Бабы… Одни проблемы от них! Йоль засмеялась, и эхо окатило их троих волной. Талика тоже ухмылялась, и в конце концов, Дес перестал ворчать словно старый дед. — Так кто такой Джо Рид? — Тот, на кого я променяла верность варденам, —прошептала Йоль. — Он один из нас, — объяснила Талика. — Я вообще должна была за него замуж выйти, и он по идее должен был бы оскорбиться, но он какой-то странный. Размышляет о мире и всяких штуках. И совсем не оскорблен, даже когда я назвала его дохляком. Странный. Йоль отчего-то погрустнела еще больше, и перед глазами у Талики замелькали лица, которых она никогда прежде не видела. — У него умерла вся семья. За полгода, по-моему, я уже и не помню. Мать, три сестры, два брата и отец. Все на его руках. Может, он вообще не в себе? Когда я его встретила, он задыхался во сне. Я так и не поняла, что забрала эту черту, потому что он такой же, как я.Думала, это из-за того, что я увидела его прошлое. Талика замолчала. Вся семья? Как так — вся семья? Вот так сразу? За полгода? Это вообще возможно, выжить после такого? — Я… Она не знала, что сказать. Разве есть слова, которые могли бы что-то исправить? — Не суди его строго. Может, он вообще не в себе. — А… и ты, как всегда, понеслась его исправлять, а, Йо-Йо? Чинить, да? — Тебя же починила. — А вот нифига! Я все такой же болван, как и раньше. — Не я, — покачала головой Йоль, — она, — кивнула на Талику. Дес тут же успокоился. Как он мог возражать Талерике? Как он мог пойти против нее? И она почувствовала гордое удовлетворение, но, чтобы скрыть его, быстро заявила: — Да, Йоль, я пообещала Муртагу, что ты спасешь кого-то, но убивать не будешь. Все-таки он тоже спасает. Ну, мало ли он попросил бы убить Насуаду? — Ты правильно сделала, — ее лицо вдруг окаменело, и она хрипло прошептала: — Мне пора. И ее глаза погасли, и она вдруг отдалилась и виднелась теперь крохотной стежкой на горизонте. — Да уж. То еще представленьице, а? Кстати, Тэлли. Погоди пока. Я узнал кое-что. Она увидела того нищего, что должен бы увести ее с бала, увидела издалека, и она сама стояла рядом, а Джо Рид — позади. Это взгляд Деса? — Этот паренек… короче, его схватили. Походу, этот твой прекрасненький Муртаг прознал, что этот нищий из варденов. Не знаю, что с ним делают, но ты с этим прихлебалой Гальба будь настороже! Дес преследовал лишь одну цель — предостеречь Талику. Но он забыл, какова она на самом деле. Того, кто пытался ей помочь, схватили! Проклятье, проклятье! Его надо вытащить! Пусть он и был бесполезен, но он пытался, он рисковал! Может, и не ради нее, но ради дела варденов! Но как его спасти? Вылезти из темной норы? Выйти на свет? Но Муртаг запретил — это могло сорвать весь план! Ее могли увидеть в тот момент, когда на другом конце города кто-то нашел ее труп, и тут же возникли бы вопросы, а след мощной магии привел бы к Муртагу, и вот тогда ему досталось бы, и не видать ей свободы от этой аристократично-жировой прослойки общества. Так и останется она дочерью крон-герцога, принесет клятву тирану… Она не может выйти, но она должна… — Эй, не смей! — рявкнул Дес. — Ты помнишь, что случилось в Фейнстере? И замелькали картинки, вот она кричит, вот дерется, вот ее сестра приходит и уничтожает ее, а Дес рвется к ней, рвется, но не выходит, видение засасывает его. А потом тюрьма, странный взгляд (ее пытали?! пытали, ублюдки?!), все рушится, падает, а потом ему снится, как она умирает, и он не успевает добежать, не может схватить, вытащить, защитить… Было ли это внутри его головы или оно вылилось на Поля истины, Талика не знала, но чувство тревоги окатило ее словно холодной водой. — Ты не отпускаешь, но что тогда делать? — Да оставь ты его. Барзул, ну я и дурак, что сказал тебе! — Как оставить?! Он пришел за мной, ради меня! И оставить его на смерть или под пытками? Дес… так нельзя! Но она не могла уйти. Она не могла, да… Но Дес… он же проник на императорский бал, так разве же он не сможет проникнуть в тюрьму и вытащить всего одного человека? Но как попросить? Она могла признаться в своей слабости Йоль — потому что Йоль, она… ну, пожалуй, не так страшно, если она поймет, что Талика бывает слаба. Но если признаться в этом Десу… Он сильный, он смелый и отчаянный, и она, Талерика, она тоже должна быть такой. Что он подумает, когда узнает, что ей нужна помощь? Что если он не согласится? Что если он почувствовал все, что она сейчас подумала? Да, конечно, почувствовал, только виду не подает. — Дес, я… — Да знаю я, что ты сейчас скажешь. И вот что я отвечу — этот тупой оборванец раз попался, значит, заслужил! — Но Дес! Денсен! Пожалуйста! Если кто и может что-то сделать, то только ты! Самодовольство — от него струилось в разные стороны небывалое самодовольство, и у Талики возникла надежда. — Пожалуйста! Иначе я буду винить себя. Или… или мне придется выйти и самой… — Что самой? Ну вот что ты сама сделаешь? Ты знаешь, где его держат? Ты знаешь, что там за охрана? Ты знаешь, в конце концов, из кого можно все это вытрясти?! Она сжала губы и насупилась, но все же ей пришлось покачать головой. Конечно, она не знала. А Дес знал. Он много чего знал, даже откуда-то — как танцевать на королевском балу. Он горестно вздохнул, обругал все, что только можно, но Талика уже чувствовала — как бы она хотела всегда так чувствовать — что он согласится. Он взвизгнула от восторга даже перед тем, как он согласился, и кинулась к нему обниматься… …Мир перевернулся несколько раз, все поплыло, и вот Талика сидит где-то в темноте, но не в такой темноте, в которой обитала раньше. Эта была какая-то другая, более… живая что ли. Голова шла кругом, звуки будто пробивались через толщу воды… — Эй, Рори, какой Бездны ты творишь?! — рявкнул кто-то прямо ей в ухо. Рори? Что еще за Рори? И тут она, наконец, прозрела. Она поменялась телами с Десом, а он назвался Рори! И ее так мутит, потому что Дес в пабе напился до звездочек в глазах. — Что я творю? — невнятно отозвалась Талерика и тут же взвизгнула. Она говорит мужским голосом! И вообще все по-другому, кое-что в мужчинах, оказывается, отличается от женщин… Что это вообще такое?! — Ты тут катался по всему полу, а глазищи сребром сверкали. Как помешанный, ей-богу! Не наливайте этому дохляку, — взвыл тот неотесанный грубый мужлан, который схватил ее за плечо. Талика немедленно отшвырнула его руку и рявкнула: — Это кто тут дохляк, болван?! В голову ударила небывалая удаль. Ох, она все сможет! Да она вообще весь Урубаен перепьет, и пусть после этого хоть кто-то осмелится заявить, что она… то есть, Рори… то есть, Денсен — дохляк! Она намерена показать им, на что способна (пусть и эта странная штука очень мешается)! Эта попойка вошла в историю. Говорят, столько пива, эля и коньяка еще ни один человек в Урубаене не выпивал. Этого приезжего Рори, казалось, не брало ничего, он выпивал кружку за кружкой, горланил пьяные песни, выпивал на скорость, раскидывал деньги, а под конец устроил такую драку, от которой, вроде как, у таверны обвалилась одна стена. Самое странное, конечно, что на женщин он внимания не обращал, но в конце концов, кого это волнует?