Серые слёзы. Серая кровь

Руки нарывали. После того, как Дес отколошматил дорогу, раны опухли и воспалились, и даже пальцем нельзя было пошевелить без того, чтобы они не вспыхнули болью. Дес посмотрел на бутыль дешевого отвратительного рома и хмыкнул. К счастью, он пока достаточно трезв, чтобы бутыль хмыкала в ответ, но еще, как говорится, не вечер. Хотя, нет, как раз-таки вечер, и вдали, на фоне заката, который он, Дес, ни в жисть бы не описал как-то красиво и вычурно, светились костры Белатоны. Они добрались. И как сказала девчонка, она действительно вернулась тогда в последний раз. Больше Дес с ней не говорил. Они остановились у истока реки Джиет, там, где огромное неповоротливое озеро Леона превращалось в бурный смеющийся поток. С другого берега на них ощетинились доки, причалы и пакгаузы, и Дес, пожалуй, мог слышать, как рыбаки отвязывали лодки, чтобы уплыть подальше от осады. Если ты на середине озера, вардены тебе не страшны. Да и вообще ничего не страшно. Дес мог бы втихую перебраться в доки, мог бы даже с этим сопливым мальцом, но не с будкой, внутри которой сидит безумная девчонка. Поэтому надо действовать по-другому. Он снова посмотрел на бутылку рома и подумал, что после такого отвратительного пойла его ждет похмелье на грани смерти. — Ты что, собрался напиться в конце путешествия? — с ноткой испуга в голосе спросил Джо Рид. — Может, и собрался, —Дес хмыкнул. — Думаешь, это разумно? Вот же зануда. Если не объяснить, так и будет нудеть под ухом. — Я должен попасть на Поля Истины, малец, потому как по-другому с нашей Йо-Йо мне не связаться. А попасть туда можно только после долгих лет просветления и умнения, а у меня, знаешь ли, ни времени, ни надежды поумнеть нет. Так что я выбрал свой способ просветиться, — и он помахал перед носом Джо Рида бутылкой. В прошлый раз же получилось, верно? — Я такие великие истины сразу понимать начинаю, как глотну такого дерьма. Короче, клювом тут не щелкай, если что. И Дес откупорил бутылку. Она была противная и шершавая, и внутри плескалась такая бурда, что хоть сейчас ложись и умирай, ничего хуже все равно не случится. Дес сделал глоток. Мир перестал быть тем, что он есть, изменился, извернулся, тяжесть ушла, угрожая, что вернется с еще большей яростью. И Дес действительно осознал всякие там истины, но определенно их забудет, потому что это будто язык, который понимаешь, лишь когда он звучит. Но стоит голосу утихнуть, как весь смысл растворяется. Денсен закрыл глаза. Мерзкий ром обжигал глотку. В неживом мире все было еще более неживое. Когда-то давно он казался другим, когда-то тут пробивались травинки, но это еще до того, как девчонка потеряла имя. Йоль, как всегда, стояла вдали с закрытыми глазами, и Дес, как всегда, позвал ее. — Дес? Что..? Как..? Проклятье! — она выругалась, сверкнув серебристыми глазами. — Что произошло? Я не могла с вами связаться, только видела вас с помощью заклинания… но… что там происходило? Почему… Тут она запнулась. Посмотрела на Деса, прищурилась, и он чувствовал, как она ищет что-то, как ищет имя. Ищет и не находит. — Что случилось? — уже как-то тихо и безнадежно спросила она. — Дю Намар Аурбода, — тщательно выговаривая каждое слово ответил Дес. — Изгнание имен. Девчонка залезла в голову дракона Проклятого, и проклятье, стирающее имена, решило, что она недобитый дракон. Вот и добило. Йоль растерялась. Как-то потухла, и Дес сразу понял, что все эти его «Йоль знает, что делать», все это чушь и блажь. Чушь и блажь. — Нам нужно войти в город. Нам нужно придумать что-то! Нужно вытащить ее обратно! Он ждал, что она предложит остаться в лагере варденов, пока они не возьмут Белатону, ждал ее перестраховки, не лишней, но скучной. Но кто знает, сколько эти тупоголовые моралисты провозятся? А время утекает сквозь пальцы, и остается только пепел. Дес не хотел, чтобы от девчонки остался лишь пепел. — Ладно, ты прав. Я посмотрю на нее. Когда ты сможешь подойти к воротам? Вы где вообще? Дес показал. — Отлично, отправляйтесь к докам. Утром вардены нападут, но ночью я смогу открыть ворота, и… Она вдруг замерла и уставилась на что-то за его спиной. Десу это очень не понравилось, и он резко обернулся. И тоже замер — прямо позади него на фоне серого мертвого неба дремал огромный золотистый, мать его,дракон! Его бока вздымались, крылья подергивались, а из-под век просачивалось серебристое сияние, он солнцем горел на фоне серого неба, разливался расплавленным золотом, и блики поджигали сухую траву. — Это что еще такое? — прохрипела Йоль. Недобитый дракон. — Это… это она, Йо-Йо. Это… она. Она хотела подойти к дракону — Дес слышал ее мысли. Он чувствовал их. И чувствовал необъяснимый страх, точно зная, ощущая на уровне инстинктов, рефлексов, что нельзя тревожить этого зверя. Потому что он сожрет их, и они тоже станут зверьми, потому что девчонка с ними связана, и заклинание никак не может понять, то ли они одно, то ли они раздельны. И этот ужас так громко вопил внутри, разрывая Поля Истины, что Йоль вскинула руки: — Да поняла я, поняла! — Увидимся у ворот через час, — бросил Дес вместо прощания. Когда посмотришь на солнце, а потом закроешь глаза, то во тьме начинают прыгать блики. Так и перед взглядом Деса мелькал дракон и никак не желал исчезать.Голова болела то ли от этих проклятых Полей, то ли от дрянного пойла — но в конце концов, какая разница? Болела и все. Через реку они переправились на барже — старая и гнилая, она просела под весом повозки. К счастью, девчонка внутри спала, поэтому никто особо не возмущался. Дес отдал последние украшения за переправу, и беззубый старик чуть не умер от счастья. К тому времени, как они добрались до ворот, уже совсем стемнело. Людей в доках почти не осталось, а кто остался, прятался сразу, как их завидел, и Дес чувствовал вязкое липкое напряжение, ожидание — боли и смерти. Их несут вардены, проклятые повстанцы. Что еще кроме боли и смерти они способны предложить? Что еще способны принести? Они пожирают их землю, сжигают, топчут, проклятые вардены. Почему император не пришлет Кровавого всадника? Почему сам не вылетит на гигантском черном драконе, который пожрет всю эту армию? Почему их правитель отвернулся от них? Никто и не спрашивал, а поворачивался ли он к ним хоть когда-нибудь? «Йоль?» Темные ворота давили, страшные, обшарпанные и уродливые. Но куда большее неудобство доставлял шепот за его спиной: в город уже никого не пускали. Его уже забаррикадировали — вардены, проклятые захватчики, нападут сегодня-завтра — а этот бродяга со своим балаганом вздумал зайти? Если этого оборванца пустят, то и их тоже должны! Ворота скрипнули. Сверху посыпался песок и попал Десу в глаза, и он немедленно выругался. Вот вылупился, болван! Одна створка со скрипом открылась, а за ней, скрежеща, как старые кости, поднималась решетка. За спиной у Деса что-то заворочалось, и он резко развернулся и вытащил Удачу. Разбитые руки взорвались болью, кое-как заросшие раны потрескались, и по кулакам потекла кровь, прокладывая бороздки почти идеальной стали. Он их всех перережет, если потребуется. Всех перережет. До одного… Оборванцы замерли, Джо Рид замер. Все уставились на Деса. — Значит так, ошметки. Кто пролезет в город, тому снесу его пустую башку. Оборванцы остановились. Грязные, уродливые, с перекошенными от страха лицами, они замерли в нерешительности, высчитывая, какая смерть страшней, и какая наступит с большей вероятностью — от этого оскалившегося мужлана или от огромной всепожирающей армии, что беснуется с другой стороны города. — Подтверждаю его слова, господа, — промурлыкал мелодичный голос за спиной. Дес рискнул обернуться и увидел самую красивую женщину, которую когда-либо встречал. Она улыбнулась ему, будто фея, будто принцесса, и он почувствовал то, что обычно мужчины чувствуют при виде красивых женщин… — Чего уставился? Живей давай, — прошипела она ему на ухо.Чувство немедленно исчезло, и Дес разочарованно осознал, что это всего лишь Йоль. Он кивнул Джо Риду, чтобы тот подстегнул лошадей, и деревянный короб со скрипом тронулся. Бродяги заволновались. — Пусти, госпожа, — взмолился один и даже шагнул вперед, но тут из-за спины не-Йоль вышел молодой стражник и направил на бродяг арбалет. Дес напрягся, сжал сабельку еще сильнее, и кровь так и хлынула на землю, а боль разошлась сотней трещинок. — Назад, оборванцы! — отчеканил стражник. — Или всажу болт в живот! Бегите отсюда, пока эти собаки не пришли! Да только в городе вам места нет! Назад, я сказал! Пока он выдавал эту тираду, Дес прошмыгнул в город, внутри такой же темный и мрачный, как и снаружи. Ворота с глухим звуком захлопнулись, и с грохотом упал огромный засов. А потом еще один. И еще. А затем и огромная решетка. Все. Безопасность. Так, по крайней мере, казалось белатонцам. — Ох, и муторно же было открыть эту махину, госпожа, — снимая шлем, проговорил стражник. — Но для тебя все, что пожелаешь. И тут Йоль вдруг улыбнулась чужим лицом и сказала чужим голосом так сладко, как никогда в жизни не говорила: — Да что ты, Тилли, я была только рада помочь, — и (проклятье, что?!) присела в реверансе. — Ухожу с надеждой, что никто об этом не узнает, Тилли. Тилли поклялся, что никто, ни за что и никогда, и это означало, что слухи разойдутся вот не прямо сейчас, а, наверное, с рассветом. Но Йоль с другим лицом уверенно пошла вперед и вдруг что-то прошептала, что именно, Дес так и не понял, но обернулся и увидел, что у Тилли и остальных на лице появилось глупое выражение только что проснувшегося человека. «Таак, а теперь расскажи-ка, что здесь происходит? Почему они ради тебя и в огонь, и в воду, и в жо…» «Дес! — воскликнула она, сверкнув глазами. — И тебе привет. — Она огляделась по сторонам. — Тут небезопасно разговаривать. Надо сначала укрыться». Оказалось, она наплела им, что он везет какое-то тайное оружие, которое спасет всю Белатону от Всадника и повстанцев, но, мол, оружие это влияет на сознание, поэтому они должны дать ей разрешение на Древнем языке, что она может их защитить. А она просто стерла им память. В молчании они двигались по замершему в ужасе городу. Белатона храбрилась. Белатона была уверена в своей крепостной стене. Но Белатона знала, что император не прислал Всадника, а это значит, что судьба города его не волнует. Наконец, они добрели до таверны, казалось бы, совершенно обычной, но наметанный взгляд Деса зацепился за толстые двери, окованные железом, тяжелые засовы и ставни. Окружал ее каменный забор с острыми пиками, а ворота можно было бы сравнить с городскими по внушительности. Это не просто таверна, это маленькая городская крепость. Хмурый хозяин вышел встречать их во двор, помог распрячь лошадей. Дес открыл короб, и девчонка забилась в дальний конец. Йоль замерла. Она почти не дышала, и Дес знал, что она ищет — имя ищет, внутри своей головы, в прошлом, в будущем, ищет да не находит. И тогда она расширила сознание и коснулась девчонки, и Деса тоже утянуло в этот безумный водоворот звуков, красок, инстинктов… Йоль вскрикнула, Дес дернулся. Что-то он слишком часто в последнее время дергается. — Чего орешь? — Ее сознание, — прохрипела Йоль, поворачиваясь к нему небесным личиком, — оно не защищено! Совершенно! — И что?.. — Это значит, что ее непреодолимый блок связан с ее личностью, а не с телом. И когда личность исчезла, исчез и блок. Дес злился. Дес не понимал, при чем тут блок, когда надо вернуть… ее. — Ладно, заходите внутрь, нечего тут стоять. Мантикоре не нужны проблемы накануне штур… кхм… обороны. — Она не пойдет. — Пойдет, — отрезала Йоль, и тиски, которыми она сжала сознание девчонки, почувствовал, наверное, даже Джо Рид, а уж у Деса вообще зубы свело, и появился привкус крови. Девчонка вышла как завороженная, двигаясь будто в каком-то вязком болоте, и то и дело порывалась убежать, но что-то не позволяло ей, что-то держало. Внутри таверны пахло пряниками, и это так выбивалось из общей напряженной атмосферы, что Дес замер, втягивая этот запах, и в голове мелькали воспоминания о доме и матери, пекущей пироги… Он нагнал их только на самом верху, под крышей, где была одна огромная мансардная комната, и дверь такая толстая, с таким засовом, что могла бы держать оборону не хуже белатонских стен. Запах сырости забивался в нос, в легкие, тьма окутала с головы до ног. Тогда Йоль отпустила девчонку, и та забилась на одну из кроватей. — Brisingr, — скомандовала Йоль, и вокруг зажглись несколько свечей, и ее лицо, совершенно чужое, непонятное, будто исказилось и стало еще более чужим. Джо Рид присел рядом с девчонкой, и та немного успокоилась. — Ты не Йоль, — сказал он, глядя прямо в глаза. — Я — Йоль, но не сейчас. Потом. Она подошла к девчонке и что-то зашептала. Все ходила вокруг и пыталась что-то выяснить, пыталась пробиться, достучаться… Дес делал все это столько раз, Дес так смертельно устал, что просто свалился на одну из скрипучих кроватей и закрыл глаза. Он не собирался все скидывать на Йоль, нет. Он просто… просто… Наверное, они говорили. То ли Йоль с Джо Ридом, то ли Дес с ними, он уже не помнил, уже не соображал, небо рухнуло ему на голову и сломало шею. Он что-то видел. Многое. Далеко-далеко тысячи душ томились в недрах темной горы, тысячи душ затаили дыхание и ждали — иль скоро они освободятся, иль ждать еще сотню лет нового храбреца… Очнулся он от страшной чесотки в руках, вскочил, ударился головой о косую крышу и упал обратно. Выругался так, что, наверное, даже стены покраснели. Йоль засмеялась не своим голосом. — Колдуешь? — проворчал Дес, понимая, что нарывающая боль исчезла. — Колдую. Боюсь представить, что ты этими руками делал, что они у тебя превратились в такое месиво. Дес закашлялся. — Дрался с судьбой. — И как? — Проиграл раньше, чем начал. Она вздохнула. Дес смотрел на нее и думал, что с таким личиком даже Йоль, вечно растрепанная, нервная и беспокойная, выглядит очаровательно. Когда молчит, разумеется. И не двигается. И не думает. — Ну что? — казалось бы, это такой простой вопрос, но тяжесть его проломила ребра. «Ну что, Йоль, ты сможешь вернуть ее? Ты знаешь, что делать, Йоль? Скажи, что знаешь, скажи, я умоляю тебя, что угодно отдам, глотку позволю вскрыть, если ты скажешь, что знаешь…» — этого он не озвучил, этого даже не подумал. Оно и не нужно — слова все опошляют. — Я… я пока не знаю… Небо рухнуло снова, и Дес мог бы поклясться, что слышит, как хрустят шейные позвонки. — Пока. Мне нужно время, Дес, нужны книги… Я мало что знаю о Дю Намар Аурбода. Быть может, маги пытались разложить его на составляющие, если у интуитивной магии вообще есть слова… Может, есть какое-то противодействие? Есть что-то, что докажет проклятию, что она — не дракон? Мне нужно подумать. Она и говорила как-то не так, и двигалась, и Дес не преминул это заметить. — Ты можешь рассказать мне все, что произошло? Каждая деталь, все, что говорила она? Дес мог. Конечно, мог. Если это поможет найти решение. И он заговорил, но слова застревали в горле, и ему приходилось их выплевывать. Он все пытался, пытался, но его так клонило в сон, что хоть иглы меж век вставляй. Он говорил, и все, что произошло, случилось заново, с ним случилось, с ней, ожило, забродило, забормотало, снова он не помнит имя — да и до сих пор не помнит, но тот самый первый момент, тот холодящий ужас, те мурашки по коже. Когда он понял, что забыл то, что не имел права забывать. Когда прошлое всплывало со дна, уродливое, разбухшее, и звало, звало… Дес замолчал. Джо Рид продолжил. Нельзя, чтобы получилось как в Фейнстере.Нужно рассказать всю историю, показать утопшее прошлое. Иначе оно затянет на дно всех. — Йоль, — горло пересохло, и глотнуть бы чего… для горла и для смелости… В дверь несмело постучали. Дес чертыхнулся, в руке у Йоль из ниоткуда возник аккуратный стилет. — Госпожа? — голос из-за двери звучал глухо. — Вы просили еды подать, госпожа, все готово. Йоль выдохнула, и на не-ее лице это выглядело так прекрасно, будто она какая-то фея из сказки. Будто она — не она. Дес закрыл глаза и представил ее грубое лицо, шею с застарелыми ожогами, порезанные запястья… Звук отодвигаемого засова, и запах пряников ворвался в комнату, сметая все на своем пути, и Дес не хотел ничего видеть, только утопать в этом запахе. Все было четче. Весь мир. Он слышал его, чувствовал, ощущал все… как бы по-умному сказать… колебания. Он как зверь — это все девчонка. Он впитывает ее, считывает, только бы не утонуть в этом… — Ты тоже это чувствуешь? — как-то хрипло и опасливо спросила Йоль. Дес открыл глаза. Кивнул. Мир опять исчез на мгновение — Дес периодически отрубался.Сколько он не спал? Йоль поставила поднос на столик посреди комнаты, и Джо Рид протянул девчонке мясо. Та схватила кусок, впилась зубами, не сводя глаз с Йоль. Малец же ограничился краюхой хлеба и сыром. Дес сжал бутыль вина. Живот скручивало от дрянного рома, и он решил залить его еще одним мерзким пойлом. Как там говорится? Клин клином, да? Дес выдернул пробку, швырнул, и она звякнула где-то позади, и он пил и пил, снова обжигая горло, снова чувствуя, как мир пускается в пляс. Нужно вытащить утопшее прошлое со дна. Дес никак не мог решиться — это ведь как прыгнуть в пропасть. Дес бросил бутылку и снова закрыл глаза. — Есть кое-что, что я… должен сказать, — начал Дес, и слово «должен» застряло в горле. — Хм… потому что не хочу, чтобы получилось, как в Фейнстере. Девчонка тоже не хотела. И чтобы как после Фейнстера, тоже не хочу, — будь у него силы, он бы бросил многозначительный взгляд на Йоль. Впрочем, она и так все поняла. Но слова так и остались там, внутри. Он больше не мог говорить, больше не мог снова оживлять все это, позволять ему существовать. И тогда… тогда он решил показать.