Серые слёзы. Серая кровь

Своя жизнь — вот что самое главное. Оскар Уайлд «Портрет Дориана Грея» Йоль напряженно рассматривала свои запасы еды, которые выменяла у мельника на подстреленную дичь. После долгих перекладываний с места на место, напряженной работы мозга и сложных подсчетов пришлось признать — они кончались. Еще пара-тройка дней, и с ними можно будет распрощаться. У неё останется только вяленое мясо. Все это значит, что ей придется снова идти в ту деревню. Ну, или в любую другую. Краем сознания девушка услышала, как ворон что-то ей сказал. Йоль отвлеклась от своего увлекательнейшего занятия и подняла глаза на старую птицу. «Чего тебе?» «Ты не хочешь сходить на могилу твоего учителя?» — повторил он. «Я была там недавно. Зачем ходить еще раз. Это далеко». Ворон нахохлился. «Неужели? — ехидно спросил он. — Тебе не кажется, что ты слишком эгоистична? Он ведь спас тебе жизнь, неужели тебе его не жаль?» «Жаль? А чем ему поможет моя жалость? Жалеть, как и бояться, надо живых, а он мертв. Если он оказался настолько слаб, чтобы выжить, то чем я теперь могу ему помочь?» — раздраженно ответила ему Йолле. Внезапно на границе её сознания возник звук. Он был тонким и почти неразличимым, но она услышала его. Сначала охотница не понимала, что он означает, и мгновенно поставила мысленный барьер, но звук никуда не исчез. Значит, он был частью её самой. А через минуту она вспомнила. «Он здесь! — мысленно завопила она так громко, что несчастный ворон чуть не грохнулся с её плеча. — Пришёл!» «Что? О чем ты?» — недовольно поинтересовался он. Это заклинание она поставила в тринадцать лет и почти забыла о нем. Маленькое заклинание-ловушка. «Шавка пришла в лес!» — и торжествующе улыбнулась. *** А в это время ничего не подозревающий Алаи осторожно шагал между огромными деревьями, с опаской оглядывая окрестности. Разумеется, он помнил об обещании той озлобленной девчонки, помнил целых пять лет. Она даже снилась ему иногда в кошмарных снах. Он надеялся, что не попал, но потом сам отыскал свой камень. Окровавленный. Тем же вечером он выбросил его. Забросил так далеко, чтобы больше никогда не увидеть, не вспоминать, не знать, будто и не было этого, он заставил себя стереть этот случай из памяти, насильно вырезал грязным и ржавым ножом, так что раны потом гноились и болели. Но всяко легче, чем если бы оно осталось. Прошло столько времени, и парень надеялся, что она и сама обо всем забыла. Его семья голодала, и Алаи, как самый старший, был отправлен в лес за добычей. Разумеется, никакой добычи он не отыскал. Ни разу не бывавший в лесу, он вряд ли смог бы сделать что-то достойное. Внезапно удача, так долго поворачивающаяся к нему спиной, обернулась к нему своим прекрасным личиком. Он увидел маленького зайчика, попавшего в силки. Чьи силки, он понятия не имел, но на войне все средства хороши. А сейчас была именно война. Война за жизнь. Только Алаи вытащил ледышку, по недоразумению имеющую вид зайца, из силков, как удача не только снова от него отвернулась, так еще и от души лягнула своей тяжелой ногой. Потому что за спиной он услышал жуткие хрипы, как будто мертвые восставали из могил… *** Йоль бежала так быстро, как могла. Вой ветра, острые камешки под ногами, хлеставшие лицо ветки (большинства из которых она, впрочем, успешно избегала) — ничто не могло остановить её на пути к долгожданной мести. И вот она, наконец, достигла места назначения! Он казался совсем безобидным — светловолосый широкоплечий парень, вытаскивающий добычу из её силков. И Йоль тихонько засмеялась. Точнее попыталась. Она так давно не разговаривала вслух, что из горла вырывались только ужасающие хрипы. «Хо-хо! — довольно произнес ворон. — Продолжай в том же духе, и он помрет от страха быстрее, чем ты думаешь!» Йоль злобно зарычала. Этот звук её измученное горло издавало гораздо чаще, так что он получился до ужаса правдоподобным. Белый как мел, парень испуганно обернулся. Йоль с минуту наслаждалась всеми оттенками чувств, проявившихся на его замерзшем лице, а затем тихо произнесла: — Кто же это пришел? — звук получился где-то между голосом каторжника, десять лет проработавшего на каменоломне, и скрежетанием от затачивания ножей. Колени Алаи задрожали. — Кажется, я тебя предупреждала… Что случилось? Без своих шавок ты уже не так смел? Парень понял, что бежать ему некуда. И как бы он ни пытался обнадежить себя, пришлось признать, что это её территория. Здесь командует она. — Чего ты хочешь? — не очень уверенно произнес он. — Денег? У меня нет… но я могу в деревню сходить… — она молчала. — Или еды? Этого тоже у меня нет… Но есть оружие, да. Хороший прочный нож. И ещё лук со стрелами... Внезапно она рассмеялась. Громко и презрительно. О, как же он был жалок! Он даже не попытался сохранить свое достоинство. И тогда она рванулась вперед. Это произошло очень быстро. Удар в живот. Коленом в лицо. Оглушить. В грудь. Хруст. Кажется, ребро… Он, стоная, упал на землю. Из разбитого носа хлестала кровь. Она медленно подошла к нему, и он захныкал. — Я говорила, что загрызу, кажется… Алаи в ужасе расширил глаза, забыв даже о боли, безжалостно разрывающей его голову и пульсирующей где-то в боку и о нестерпимом звоне в правом ухе… Загрызть… Что, прямо здесь… То есть, прямо своими зубами?! — Аааа, оу, эй! — только и смог произнести пострадавший. — Но это так противно — зубами в шею… и кровью запачкаюсь еще… — задумчиво продолжала Йоль. Парень облегченно выдохнул. — Ах да, у меня же волк есть! Вот я забывчивая! Позову его! — радостно заявила она, заставив Алаи в ужасе заскулить. Где-то вдали раздался протяжный волчий вой, а затем два коротких подвывания. Йоль встревоженно посмотрела в ту сторону, а Алаи вообще взвыл, видимо, справедливо решив, что это и есть тот самый зверь-людоед, в желудке которого ему суждено оказаться в ближайшие полчаса. — Пфф! Тебе повезло, комок костей и мяса. Мне надо идти. Но не попадайся мне больше! Йоль развернулась и быстрым шагом пошла в лес. Она была уверена, что победила. Она сломила его. Но как же наивна она была. Таких как он сломит только смерть. А пока они живы — они будут подкрадываться из-за угла и бить ножом в спину. Ну, или как в данном случае, камнем в голову. Летящий камень она ощутила всей поверхностью спины. Это было как шестое чувство. Все произошло так быстро, что ей не оставалось ничего кроме как крикнуть: — Stenr letta*! Он повис на расстоянии вытянутой руки от нее. Она схватила этот камень и разъяренно посмотрела на пораженно застывшего Алаи. Юноша буквально оцепенел от страха, ведь теперь к тому факту, что она волчийвыкормышкоторыйпьеткровьлюдейивполнолуниепревращаетсявволкаижретлюдейживьемиещетамвсякаяфигня прибавилась еще и ведьма… А через секунду он получил по правому плечу тем же камнем, который так предательски и, надо признать, так опрометчиво кинул в неё. Измученный Алаи упал на колени, хватаясь рукой за ушибленное место, а когда поднял глаза, девчонки уже не было… Она мчалась через лес, переполняемая яростью. Как он посмел?! Бросить в неё камень и снова в спину! Будь у неё больше времени, она бы объяснила ему, почему этого делать нельзя. Но сейчас Клык звал её. Снова вдали провыл волк, и еще два коротких подвывания. Ургалы. Он обнаружил ургалов. После того, как до неё дошли те слухи, она следила за их передвижениями, и результат был неутешительным — они действительно собирались в большие группы. Последнюю неделю она ходила по пятам за одной такой. Но потом вдруг их потеряла. То есть, они просто исчезли. Ни следов, ни намеков, куда они пошли — были, а потом раз — и нету. Она отправила Клыка на их поиски, и, кажется, он преуспел. Минут через двадцать ритмичного бега она уже была на месте. Радостный волк завилял хвостом и снова попытался её обслюнявить, но охотница весьма удачно его отпихнула и заняла наблюдательную позицию. Прямо перед ней лежал лагерь ургалов. Их было много, больше сотни. Они копошились, орали друг на друга и ужасно воняли. Это был самый противный аспект их существования, и каждый раз, когда ей приходилось сталкиваться с этой расой, она задавалась вопросом — а моются ли они вообще? Йоль повязала на нос шарф и принялась за ними следить. Это были ургалы-воины. Собственно, все ургалы по сути являются воинами, таковы уж их традиции. Ей никогда не доводилось слышать об ургалах-ученых или ургалах-философах, которые занимались наукой или литературой, а только об огромных чудовищах, разоряющих всё на своём пути. Перед ней копошились совсем еще юные «бараны», если можно так сказать, «барашки», еще не отведавшие вкус битв и крови, не распробовавшие его до конца, но уже рвущиеся в бой и закатывающие драки по пустякам. Да, Шмыгалке они не чета, но их мощная мускулатура уже могла дать фору самым накачанным из человеческих мужчин. Вооружены они были в большинстве своем короткими грубыми мечами и луками с черными стрелами, а некоторые носили при себе копья, которые бросали на поразительные расстояния. Мало кто из представителей её рода мог бы повторить подобные трюки. Йоль прислушалась к тому, что они говорят. Она не знала языка ургалов, только несколько слов. И единственное, что она разобрала, было «арланаксир» — грязное поселение и «джитиерл» — атака или что-то вроде того… Йоль думала минуту, а затем страшная догадка пришла ей в голову. — Нет… — прошептала она. — Не может быть… «Да, да, — подтвердил неизвестно откуда взявшийся ворон. — Они его атакуют». «Язуак? — спросила Йоль уже мысленно, опасаясь, что ургалы её услышат. — Думаешь, они нападут на него?» «Разумеется! Ты знаешь еще какое-нибудь «грязное поселение» в двух часах ходьбы отсюда?» «Нет, но… зачем? Просто ради славы?» «Пф! Конечно! Смотри, тут только малолетки. Хотя… не стали бы они делить победы с такой большой группой. Тут явно еще какая-то подоплека, но факт остается фактом. Они убьют там всех, а жители деревни просто не смогут отбиться от такой толпы! Да и чую я что-то… Нехорошее… Какую-то жуткую магию, хоть и не могу понять, откуда она идёт, но она есть. Тебе с такой лучше бы не связываться». Йоль призадумалась. И что же ей делать? Бежать, как герою, в Язуак, чтобы всех спасти? А если она не успеет? Окажется зажатой меж двух огней — разъяренными ургалами и озлобленными крестьянами… «Ты должна им сказать», — ворон будто бы читал её мысли. «Я ничего никому не должна, ворона! — злобно ответила Йолле. — Они заслужили того, что получат». «Все?» «Да, все! Они могут только накидываться все вместе на одного. Теперь накинутся на них!» — прошипела охотница, вспоминая прошлые обиды. «И Гарт?» Охотница дрогнула. Нет, Гарт вовсе не был ей другом, скорее, единственным, кто не считал, будто она пьет сырую кровь и ест заблудившихся в Спайне людей. Он был к ней добр. Она должна помочь ему. «Ладно, — нехотя протянула девушка. — Я скажу им, но не больше. Может, они ещё успеют уйти…» Она коротко тявкнула, подзывая Клыка, и направилась к Язуаку… *** Все оказалось хуже, чем она думала. Просто катастрофа. Йоль смотрела на эти покосившиеся дома и шныряющие между ними точки, слышала переругивание людей и лай собак, чуяла запах дыма… И понимала, что просто не может туда войти. К горлу подступал комок, руки начинали трястись, и ей овладевала неконтролируемая паника. И это только при мысли о том, что она туда пойдет, что люди будут смотреть на неё, плеваться ей вслед, сжимая в руках камни и колья… Нет, она должна. Гарт, ему надо помочь. Надо сказать. Она справится! Ну же, давай, ну! И она шагнула вперед. Один, второй. Она справится, она уже подошла к первому дому. Но дальше ей продвинуться не удалось: её встретила толпа крестьян, явно благодушием не отличавшихся, что нисколько её не удивило. Но каково же было её изумление, когда она увидела у каждого в руках любое подручное оружие — вилы, ножи, топоры. «Чего это они?» — удивилась она. И тут она услышала его. О, этот голос она никогда не забудет! Как он умолял ее о пощаде… — Она пришла за мной! Ведьма! Она пришла выпить мою кровь! Ах, шейдово отродье, как же она могла о нем забыть?! Как, ну как, скажите на милость, вообще можно забыть, что она кого-то избила до полусмерти с утра?! Вот идиотка! Теперь они точно ей не поверят! Но попытаться стоит, потому что… Потому что Гарт. И, как бы сильно она ни сопротивлялась этой мысли — пути назад тоже нет. — Стойте, — пробормотала она, отчаянно пытаясь спрятать дрожащий голос. — Я не… — А ну пошла отсюда, ведьма! — крикнул кто-то из толпы. — Ведьма, ведьма! Заколоть её! — подхватили остальные. Йоль стало плохо. Колени тряслись, к голове прилил жар, все вокруг закружилось — детские страхи воплощались в реальность. Нужно что-то делать, нужно сразиться с самой собой, иначе всё может рухнуть. — Ургалы! — что было силы крикнула она. Толпа затихла. — Я видела их в лесу неподалеку. Они скоро нападут! Вам надо бежать! Люди заволновались. Как бы они ни боялись ведьмы, рогатые твари пугали их ещё больше. Крестьяне закопошились, решали, что им делать, теряя драгоценное время. Ургалы бегают очень быстро... — Да откуда вы знаете, что она правду говорит?! — возопил Алаи. Он, наконец, вылез на свет и подарил Йоль минуту мрачной радости. Она со злорадством отметила, что парень весь в бинтах и повязках. Да еще и хромает. Может, упал, бедняжечка, пока бежал домой, поджав хвост? — Действительно, Алаи дело говорит, — произнес пекарь, почесывая подбородок. — Как мы можем верить словам ведьмы? — Вот-вот, — подхватил пострадавший. — Может, пока мы убегать будем, она наши дома обворует! Толпа вновь загомонила, обратив на девушку свои горящие взоры. — Прогнать её, и дело с концом… — И то верно… — Она избила Алаи! — взвыла какая-то женщина. — Моего сыночка ненаглядного! (мааам!) И вы её отпустить хотите?! (маам, да хватит!) — Её надо сжечь, как ведьму! — торжествующе заключил Алаи, злобно ухмыльнувшись. Сердце Йоль билось, как бешенное. Бежать, бежать немедленно! Глупая, героя из себя строила, спасти их хотела! Достроилась? Спасла? Да сейчас её саму спасать придется… — Дражл! — рявкнула она на Алаи, и крестьяне дёрнулись, не понимая, то ли она косноязычная, то ли уже колдовать начала, и всем им пора впадать в отчаяние. И вдруг кто-то сзади рассмеялся. Ну, знаете, так, как смеются над проделками маленького ребенка, над собеседником, пытавшимся притвориться умным, над глупой шуткой… Покровительственно как-то… Он вышел вперед, высокий мужчина в коричневом походном плаще. Через плечо перекинута увесистая сумка, сапоги обиты грязью и дорогим мехом, а на поясе тихонько, но оттого не менее угрожающе позвякивает длинный двуручный меч, изукрашенный серебром. Его волосы были какого-то непонятного оттенка — медные, но с проседью, а улыбка — насмешливой, но относилась не к ней, а к обезумевшим от страха и непонимания людям. — Милая, он даже не понял, что его оскорбили! — язвительно провозгласил он. — Откуда этому олуху знать язык ургалов? Крестьяне испуганно переглядывались. — Откуда она знает язык ургалов? — Вот как она узнала, что они нападут! — А вдруг она заодно с ними? Пока они шушукались, странный человек подошел к Йоль и представился: — Я Роу. А ты здесь знаменита… Девушка мрачно посмотрела на него, прикинула в голове, как его можно будет убить, если что, и коротко кивнула. — Мы не верим ей. Пусть уходит, — заявили посоветовавшиеся крестьяне. — А мы верим! — возразила внезапно появившаяся оппозиция. И снова пошел спор… И вдруг… Она услышала вой. Совсем близко, в той рощице, где она оставила Клыка… Длинный и два коротких… — Мы опоздали, — обреченно сказала она. Они бежали из леса. Сотня распаленных ожиданием битвы ургалов. Они кричали свой боевой клич и возбужденно орали. Полетели стрелы. — Letta orya thorna**! — рявкнула Йоль, скидывая лук с плеча. Стрелы остановились, но девушка уже видела новые. Смерть с небес. Люди падали, пойманные в ловушку собственной глупости. А охотница стреляла как безумная. Двадцать ургалов свалились как подкошенные, но вместо них выросла сотня. А через секунду они ворвались в деревню. Крики ужаса и боли слышались повсюду. Они просили, хотели жизни, но их просто убивали. Кто-то вышел на врагов с топорами и вилами, заранее зная, что затея безнадежна. Стрелы кончились, и Йоль достала нож и кинжал. Она резала, била, колола, вся перепачкавшись в крови — своей и чужой. Она чувствовала запах смерти, слышала крики предсмертной агонии. Повсюду валялись трупы. Человеческие преимущественно. Краем глаза она заметила, как Роу рубится длинным мечом с огромным ургалом, значительно превосходящим по размеру появившийся молодняк. Внезапно её правую руку пронзила острая боль. Какая-то тварь выстрелила в неё. Она резко выдернула стрелу, вскрикнув от боли, но из раны хлестала кровь, которую нужно было немедленно остановить, поэтому Йолле забралась под телегу и начала колдовать. — Waíse heill***, — пробормотала она, прикладывая руку к ране. И сразу почувствовала себя уставшей, но зато кровь остановилась, а рана превратилась в уродливый шрам. Потом с ним разберется. И вдруг она услышала отчаянный крик маленького ребенка. Йоль обернулась и увидела Этну — младшую дочку кузнеца — рванулась к ней, попутно вонзив нож в спину угрожавшему ей ургалу, и с трудом провернула. Позвонки с хрустом переломились. Она схватила малышку (та заверещала еще громче при виде окровавленной Йоль) и побежала. Внезапно ей на глаза попался Роу (тоже, надо сказать, весь в крови), и у неё в голове созрел план действий. Она пихнула девочку в руки мужчины. — Бегите, — крикнула она. — Бегите в лес! Спаси её! — Бежать с поля битвы? — с горечью спросил он. — И всех бросить? Знаешь, что это значит? — Лучше бесславно выжить, чем со славою сдохнуть! — разъяренно рявкнула Йоль. — Тут все умрут, так спаси хотя бы кого-то! Уходите! НУ! Роу развернулся и побежал в лес, прижимая девочку к себе. Пятеро ургалов заметили это и с жутким улюлюканьем бросились в погоню. Йоль метнула в одного нож. Он позорно врезался в спину врага рукоятью, так цель и не поразив, зато отвлек внимание противников, которые незамедлительно повернулись к ней. Она сделала глубокий вдох — живот скрутило от страха — и прошептала: — Vindr moi adurna! Воздух, стань водой. И они захлебнулись у её ног. Йоль чувствовала себя ужасно. Она осела на землю, понимая, что тело её больше не слушается, в голове клубился туман, руки дрожали. Ей казалось, что она пробежала огромное расстояние без остановки. Она дотронулась рукой до синего камешка на ремешке, повязанном вокруг её головы, и вытянула оттуда немного энергии. Мысли сразу прояснились и перестали путаться, а руки — дрожать. Она вскочила и побежала, на ходу расширяя сознание. Ей нужен лишь один человек. Где же он? Неужели мертв? Есть! Гарт был совсем рядом и дрался с каким-то ургалом — грубо, резко, но удары его после долгих лет кузнечного дела оказались столь мощными, что даже такие сильные противники уже пошатывались. Она вытянула из колчана одну из эльфийских стрел. Её звали Даут, Смерть. В какую бы часть тела стрелок ни целился — в любом случае заденет жизненно важный орган. Магия немного искажала полёт стрелы, чтобы та всегда попадала в цель. Йоль натянула тетиву. Золотистое перо щекотало её кожу. Треньк! Ургал мертв, но и Гарт не в лучшем состоянии — колотая рана в живот и куча менее серьезных ранений. Если она срочно ему не поможет, то он умрет. Резня в деревне уже закончилась, и ургалы разгуливали по улицам, зачем-то собирая трупы. Йоль поднапряглась и потащила Гарта в дом. Пара минут отчаянных поисков — и она обнаружила люк в подвал, где крестьяне обычно хранили пищу. Она осторожно спустила туда стенающего от боли кузнеца и спрыгнула сама. Одна она не справится. Не с такой раной. Она расширила свое сознание и позвала ворона. Тот не откликался. Она расширила его так сильно, как только могла, чувствуя и ургалов, бродящих по деревне, и маленьких животных. Только людей не было. Наконец, она дошла до рощи. А это что? Йоль вдруг наткнулась на такой сильный блок, что сначала невольно отступила. Потом ощутила еще одно сознание. Легкое, еще не сформировавшееся до конца… Да это же Роу и Этна! Она осторожно позвала: «Роу, это ты?» «Шу, а я думал, кто это тут ко мне в ломится?» «Скажи Этне, все в порядке. Но мы здесь задержимся, пока ургалы из деревни не уйдут». «Да, хорошо. Но я не знаю, что нам делать. Тут вокруг нас волк кружит, огромная зверюга. Боюсь, он нас сожрет ночью… Я думаю, смогу его убить…» Йоль пожелала Роу скорейшей смерти самым болезненным способом. Тот честно ужаснулся её живому и извращенному воображению. «Ты сдурел?! Это Клык! Иди за ним, он отведет вас в одно место, где вы сможете укрыться!» Тут же она проникла в сознание волка. Оно как всегда было полно простых желаний и потребностей. В данный момент Клык тосковал по охотнице и беспокоился из-за ургалов, чью ярость он чувствовал всем своим существом. Она показала ему Роу и Этну, а затем изображение маленькой пещерки, которую она нашла совсем недавно, и так три раза, пока её друг не понял, что должен отвести этих людей в то место. Завершив это дело, Йоль вновь позвала ворона. И он откликнулся. «Мне нужна помощь», — сказала она. «Какая?» «Заклинание, которое может излечить эту рану… Я знаю, что есть такое…» «Зачем тебе это? — спросил ворон. — Это очень сложное заклинание. Ты не настолько обязана этому человеку, чтобы так рисковать ради него…» «Верно. Но если я его не спасу, то проиграю сама себе. Все нужно доводить до конца, как бы тяжело ни было, а потому я спасу ему жизнь». И тогда он стал диктовать ей. Она повторяла за ним, чувствуя, как её энергия и её жизнь уходят. Они утекали, как вода сквозь пальцы, и это было мучительно больно, и девушка то и дело как к фляге прикладывалась к синему камешку, пополняя свои стремительно тающие силы, до тех пор, пока там не осталось ни капли. Когда она закончила, то чувствовала себя ужасно, и единственное, на что была способна — сделать очередной вдох. — Даут! — позвала она. Стрела смерти вернулась в колчан, а Йоль застонала, когда из неё вытекала энергия для призыва. Она не чувствовала рук и ног. Все мысли вытеснило тупое безразличие. Она глубоко вдохнула и погрузилась в блаженную пустоту… * Камень, остановись ** Останови эти стрелы *** Исцелись