Серые слёзы. Серая кровь

Йоль купалась в бушующем огне. Море шипящего пламени, раскинутое на тысячи миль вокруг. Она пошла вперед, все еще не ощущая своего тела. «Это всего лишь сон», — попыталась убедить себя охотница, но не вышло — всё было слишком реальным. Как будто… воспоминание… Внезапно она увидела девушку. Прекрасную эльфийку с темными как горные ночи волосами. В ее душе жил страх и ненависть, Йоль отчётливо почувствовала это. «Нет, только не снова!» — в ужасе подумала она. Но именно это сейчас и происходило. Она ощущала… решительность. Надо что-то делать, спасти самое дорогое… И тут Йоль поняла, что эльфийка не одна в этом огненном аду — её окружали ургалы, мерзкие рогатые твари, и… некто, издали напоминающий человека, но кроваво-красные волосы и темно-карие глаза без зрачков ясно давали понять, что к людям это существо не имеет никакого отношения. Шейд. Ворон рассказывал про таких. Внезапно ургалы рванули к темноволосой красавице. Та вскинула руку, удерживая большой синий камень и что-то прошептала, всё вокруг озарила яркая вспышка, а девушка оказалась лежащей без чувств. И тут Йоль как будто что-то пронзило. Она почувствовала дикую ярость, ненависть, желание убить, она громко закричала от злости, не замечая, что её голос сливается с диким воплем красноволосого шейда. Йоль хотелось убивать, резать, уничтожать, разрывать на куски. Причинить боль. — Хватит! — в отчаянии закричала она, и вдруг всё исчезло. Теперь Йоль стояла посреди комнаты, залитой лунным светом. Прямо перед ней расположился темноволосый парень лет шестнадцати, сжимающий нож и с жутким лицом наблюдающий за пищащим и прыгающим на полке синим камнем. Постойте… это же тот самый камень! Однако подумать охотница так и не смогла, потому что в неё бурным потоком хлынули беспокойство, граничащее со страхом, раздражение и некое любопытство. Тем временем парень негромко выругался и живенько оделся, видимо, желая избавиться от нахального предмета. Вдруг камень упал на пол. Парень отшатнулся к двери, а в его душе вспыхнул страх. И тут на поверхности камешка появились тысячи трещинок, а через минуту перед Йоль сидел маленький, только вылупившийся дракон с синей как сапфир чешуёй… Йоль резко открыла глаза и застонала о жуткой боли. В голове били огромные молоты, будто она вчера билась лбом о стену. Всё тело затекло, и теперь понять, где руки, где ноги, и не висит ли она вообще вниз головой оказалось непосильной задачей. Охотница осторожно потянулась, пытаясь нащупать жесткую шерсть Клыка, но только насадила себе заноз, тихо заскулила от одиночества и попыталась встать. Не получилось. Она смиренно села обратно и скосила глаза с намерением узнать, где, собственно, она вообще находится, но так, чтобы двигаться надо было как можно меньше. Оказалось, что лежит она на деревянных ящиках в какой-то подворотне, где жутко воняло помоями. Что случилось вчера, девушка решительно не помнила. То есть, она немного помнила, что заблудилась. Да, она пыталась отыскать дорогу назад. Сначала по памяти, но улочки Тирма оказались настолько похожими друг на друга, что Йоль вскоре сдалась. Потом по запаху — постоянная связь с Клыком немного улучшила её нюх и научила различать запахи. Но Нижний город был так загажен, что и от этой идеи пришлось отказаться. А что она делала дальше — полный провал. Кажется, наткнулась на какую-то банду… Прошло довольно много времени, прежде чем головная боль немного унялась, и тогда Йоль вновь попыталась подняться на ноги. О, кажется, получилось. Внезапно девушка поняла, что сжимает нож, весь в крови. Теперь ясно, чем закончилась встреча с теми подонками… Не то чтобы совесть особо терзала её по этому поводу, но все же в душе маленьким червячком завозилось беспокойство — а вдруг начнут искать убийцу? Она осторожно выглянула на улицу, проклиная мерзкую боль, и пошла. Куда — она понятия не имела, но идти надо было, ибо движение было её частью, её сущностью. Или сущностью вообще всех людей. Каждый шаг отзывался в голове глухими ударами. Люди толкались и орали, шарахаясь от грязной и окровавленной одежды Йоль, но в общем, смешаться с толпой выходило вполне удачно, потому что тут все вокруг были такие же — все в грязи, помоях и нечистотах. Она же, сгорбившись, напряженно скользила вдоль стен. Спросить дорогу ей и в голову не приходило. Внезапно она заметила стражников. — Девка, говорю вам! Черноволосая такая, в шкуры одета! — втолковывал им что-то парень с забинтованной рукой. — Я еле ноги унес! Йоль запаниковала. Она вспомнила это лицо! Это он, один из тех идиотов, что набросились на неё… Она резко остановилась, не зная, куда деться, взгляд заметался, в животе что-то ухнуло. Внезапно кто-то схватил её за руку и втянул в очередной переулок. Йоль резко развернулась, приставляя незнакомцу нож к горлу, но на неё взглянули испуганные глаза какой-то девчушки. Её светлые, почти белые волосы были аккуратно уложены в маленький хвостик, алые губы сжались в тонкую полосочку, а темные одежды не могли скрыть женской фигуры. — Не надо, — тихо попросила она. — Я тебе помогу. Стало холодно, будто с моря подул ледяной ветер, прямиком из страны льдов, если такая существует. Голос замёрз, звуки, только вышедшие из её горла, превратились в ледышки и с громким дребезгом разбились, ударившись о камни на земле. В ушах стоял звон, от которого хотелось выть. Только Йолле собралась поплотней запахнуться в пропитанную кровью одежду, как странное наваждение исчезло. — Ты кто такая? — хмуро спросила Йоль, всё же убрав нож. — Я из Дома цветов… Ну, помнишь, там вчера твой друг остался? Роу, кажется… Йоль вздрогнула при упоминании имени странника. Значит, остался?.. — Я тебя спрячу. От стражников. Они в Нижнем городе не самые дружелюбные… Сначала Йоль хотела гордо отказаться, мол, в бордель она не пойдет, но потом плюнула на всё и решила, что ей надо отдохнуть. Она жутко устала, каждое движение отдавалось в голове неимоверной болью, а мысли были похожи на застывший студень. Охотница коротко кивнула. Они быстро проскользнули через грязные улицы Нижнего города, постоянно скрываясь от вездесущих стражников, и через десять минут уже стояли перед публичным домом. Внутрь Йоль идти не захотела. И не потому что гордая. Ей было как-то плевать, кто здесь и чем занимается. Просто посчитала, что это слишком рискованно. Закрытое пространство и люди с неизвестными намерениями — не лучший вариант для отдыха, поэтому девушки обосновались на заднем дворе. — Тебя как зовут-то? — спросила Йоль, оглядывая место, куда они пришли. Маленький дворик, окруженный высокой деревянной стеной, везде разложены дрова вперемешку со всяким ненужным вещами. Вообще, Йоль заметила, что в Тирме часто просто сваливают ненужное в кучу. Её спасительница вдруг тревожно оглянулась, вздохнула и ответила: — Лилия. — Как цветок? — удивилась Йоль, присаживаясь на груду досок. — Нас тут всех как цветы называют — это же Цветочный дом, — пояснила Лилия. Затем она заглянула в заднюю дверь и что-то прокричала. — Это ещё что? — нахмурилась охотница. — Ты жутко грязная, — пожала плечами девчушка. — Тебе бы искупаться… Йоль вскочила, сделала шаг назад и достала нож. В душе одно за другим вспыхивали подозрения. Они роились как пчёлы, нещадно жаля то маленькое чувство веры этой незнакомке. — Почему ты вообще мне помогаешь? С чего бы? И как ты оказалась там, где была я? Лилия испуганно взглянула на Стальной Коготь и укоризненно посмотрела на Йоль. Потом громко выдохнула. — Мне самой нужна помощь. Йоль вопросительно выгнула бровь, нож, однако, так и не опуская. Девушка выглядела крайне подавленной, словно собиралась рассказать что-то, что угнетало её долгие годы. Она мялась и молчала. Потом села на кучу дров и сказала: — Знаешь, твои слова о свободе… На самом деле, не все из нас продали себя сами… Меня сюда отдали родители. За деньги. Ну, ты понимаешь. Нам нечего было есть, мои братья умирали, и мама не нашла лучшего выхода… Но я не жалуюсь, ты не подумай, — замахала она руками. — Просто… Тот парень сказал, что ты ищешь своих родителей. («Вот болтун!» — злобно подумала Йоль.) И еще… Что-то надвигается… Буря… Страшная. Будет много крови. Я чувствую. Но мешать тебе не хочу… Только… Вернись за мной. Когда все сделаешь, когда найдешь родителей. Когда пройдет эта буря. Помоги мне. Сейчас нельзя, или моя семья умрет с голоду. Но потом… Йоль шумно выдохнула. Слово, данное однажды, назад уже не возьмешь. Да и что за буря? Много крови? Эта девчонка просит вытащить её из борделя. Будет трудно, но теперь Йоль хотя бы знает, что ей нужно. — Почему ты продолжаешь заботиться о семье, которая продала тебя в бордель, а? Разве они не предатели? Лилия пожала плечами и тихо ответила: — Ну, так это же семья. Йоль сжала руку в кулак и больно прикусила губу. Значит, все-таки надо. Значит, она будет обязана ей. Значит, ей придется сюда вернуться. В этот город, в это место — потому что чужую свободу не предают, иначе и своей не сбережёшь. — Ладно, — ответила она, убирая нож, — если я буду жива, я вернусь за тобой. Лилия вскочила и радостно захлопала в ладоши. Затем она схватила Йоль за руку и потащила в купальни. Они находились в подвале, так что запах сырости и звук падающих капель намертво въелся в это помещение, но зато были хорошо освещены, вода там была чистая, а мыло дорогое — в конце концов, кто захочет женщину, если она грязная? Начисто вымывшись и надев новые рубаху и длинную юбку, которые любезно предоставила ей Лилия, Йоль отправилась на кухню, где её вполне сносно накормили, затем вернулась на задний дворик, ожидая свою провожатую, которая тем временем приказывала прачкам выстирать окровавленную одежду. — Ну, что? — радостно поинтересовалась только что прибывшая обитательница Дома цветов. — Видишь, нам тут совсем неплохо живется… — Тогда почему же ты меня просишь вытащить тебя отсюда? — ухмыльнулась Йоль, осторожно присев на старый полуразвалившийся диван. Она вполне небезосновательно опасалась, что он рассыплется в пыль прямо под ней, но нет, потемневший от времени хлам выдержал. Лилия потупилась и вздохнула, прошептав, что жизнь в клетке всё равно не жизнь. Вскоре принесли высушенную одежду. — Я могу проводить тебя до Среднего города. Но не дальше. Дальше нас не пускают… Йоль была не против. Прихватив с собой пару охранников — цветам Нижнего города не пристало ходить одним — Лилия повела охотницу через вереницу грязных улиц, по которым бродили грязные люди в обносках. Они жалобно смотрели на девушек и протягивали руки, прося милостыню, но в ответ получали лишь злобные пинки охранников. Йоль подозрительно щурилась. У неё было стойкое ощущение, что она здесь когда-то здесь была. Не вчера — очень, очень давно. На этой улице она подралась с каким-то мальчиком. Грязным и противным, который обзывал её жалкой рабыней … А вот, например, эта стена… Ничем не примечательная стена… Только там есть такой камешек… тайник. Но что там лежит, Йоль абсолютно не помнила, поэтому решила проверить, не сходит ли с ума. Она сделала шаг вправо и коснулась шатающегося камня. Она схватила его и дернула изо всех сил, подняв кучку пыли. Сзади ее тревожно окликнула Лилия, но охотница не слышала. Она с трудом протиснула руку в маленькую дырочку в стене, там что-то лежало. Похожее на камешек, но слишком гладкое. Она вытащила подозрительный предмет и принялась его разглядывать — оказалось, это маленький глиняный волчонок. Йоль горько усмехнулась, засунула фигурку в карман и продолжила путь. Вскоре они всё же добрались до Среднего города. Лилия подняла свои желто-зеленые глаза и тихо пожелала ей удачи, Йоль кивнула и махнула рукой на прощание. Удача ей понадобится, это верно. Она снова осталась одна. Средний город, казалось, и не заметил её присутствия. Он бурлил и кипел. Он жил. А Йоль пряталась и дрожала, одновременно пытаясь сообразить, как же ей дойти до Марианны. Она не знала ни адреса, ни даже имени её мужа, поэтому просто бродила по улицам в надежде, что все-таки наткнется на дом пекаря. Только вот ходить было очень страшно. Они были везде, эти люди. Толпа окружала её, поглощала и выплёвывала, принося в сжавшуюся душу охотницы дикий страх. Она вытащила нож и осторожно кралась вдоль домов, как вдруг к ней подошли двое стражников. Йоль вся задрожала, но огромным усилием воли заставила себя посмотреть им в глаза: пусть думают, что она их не боится, а что она на самом деле у неё на уме, касается только её. — Добрый день, — поздоровался один с коротенькими крысиными усиками. Йоль коротко кивнула, пытаясь сообразить, что им от неё нужно. Схватить? Убить? Что?! — Убери-ка нож, а то поранишь кого-нибудь, — сказал второй. Охотница облегченно выдохнула, испытывая некое подобие радости. Значит, дела Нижнего города Среднего не касаются. Тем лучше. — Ладно, — буркнула она, засунула Стальной коготь в ножны и продолжила свой путь, стараясь не оборачиваться на удивленных стражников. Они смотрят ей вслед, она знала это. Чувствовала спиной и пыталась сдержаться, чтобы не побежать. С кем-то столкнулась. Человек громко заорал и принялся ругаться. Йоль чуть не закричала от злости. Как же она ненавидела этот отвратительный город, этих тупых людишек! Как же она их всех ненавидела! Йоль вывернулась и бросилась бежать. Неважно куда, главное — скорость. Чтобы лица сливались в одно пятно, дома казались просто длинной стеной, а звуки вымывались свистящим в ушах ветром. Неважно, потому что она всё равно не знала направления. Поэтому совершенно неудивительно, что при такой скорости она на кого-то снова налетела. Это оказался парень, молодой, младше Йоль, можно сказать, совсем ещё мальчишка. Он недовольно морщился, но в целом выглядел вполне спокойным и, по всей видимости, гневные тирады на весь город выдавать не собирался. А вот у охотницы в глазах заплясали черные точки. Она посчитала до десяти и лишь потом подняла глаза на несчастную жертву её пробежки, попутно бурча себе под нос тихое «простите». Подняла и обомлела. Перед ней сидел он. Тот самый парень, которого она видела во сне. Только немного изменившийся. Он вырос, окреп, стал более угловатым. Йоль просто молча таращилась на него, а он тем временем вежливо осведомился, в порядке ли она. Охотница качнула головой и шарахнулась назад, потом развернулась и быстро куда-то пошла. Кажется, сегодня она только и делала, что шла в неизвестном направлении. «Это он! Он реально существует! Живой, настоящий! Это… невозможно! Это неправда! Как… как такое может быть! Значит, ворон сказал мне правду… Значит, я вижу воспоминания мира? Значит, я — Серая? Если он, реален… только старше, значит, я видела его прошлое? Что за бред…» Она схватилась за голову, прислонилась к стене и закрыла глаза. Она не знала, что делать, она совсем одна в этом огромном бурлящем городе. Никто ей не поможет. И в этом круговороте был только один знакомый ей человек, пусть имени его она и не знала. Поэтому Йоль решительно шагнула из-за переулка, в котором пряталась, с твердым намерением поговорить с таинственным парнем, но его уже и след простыл! Йоль в панике стала оглядываться и, наконец, заметила знакомую макушку достаточно далеко от себя. Она рванула вперед, стараясь не потерять его среди толпы, но догнать так и не смогла, единственное, что у неё получилось, — запомнить его ауру и теперь следовать за парнем на расстоянии. Он шастал по лавкам, разглядывал всякие безделушки и, кажется, даже не подозревал, что за ним следят. А Йоль будто успокоилась. У неё появилась цель, и она старалась не думать, куда её это приведет. А цель, видимо, вдоволь налюбовавшись шумным Тирмом, стремительно куда-то пошагала. Здесь было красиво: высокие дома, ухоженные садики… Но самое главное — почти не было людей. Парень на минутку остановился напротив какой-то лавочки с яркой вывеской и, немного поколебавшись, всё же вошел туда. Йоль хотела было последовать за ним, но тут её голову пронзила такая сильная боль, что девушка еле сдержалась, чтобы не закричать. Как будто раскаленные гвозди загоняли в мозг. Хотелось биться лбом о землю, умереть, что угодно, лишь бы это кончилось. Она тихо заскулила и упала посреди улицы. Она могла только беззвучно плакать, желая смерти, но смерть не приходила, и Йоль, собрав последние силы, поползла куда-то в подворотню и затаилась там. Дикие звери всегда так поступают — прячутся и ждут. Смерти или выздоровления. Она не знала, сколько времени прошло. Знала только, что ей было ужасно больно. Время ползло уродливой гусеницей, коверкая сознание девушки. Она впала в апатию, лишь изредка постанывая, когда голова разрывалась особенно сильно. Ушло всё — страх, чувство одиночества, желание знать, что происходит. Осталась только эта мерзкая боль… Она понятия не имела, сколько так вот лежала. Парень, видимо, уже ушел, так что хотя бы имя спросить уже не получится. Возможно, никогда. На улицы города торгашей спустилась темная ночь. Она снова осталась одна, абсолютно одна, без надежды выбраться когда-нибудь из этой каменной ловушки, этого безжалостного лабиринта для заплутавших запуганных душ. Всё одинаковое, всё каменное, всё безразличное. Завтра останется лишь выйти за ворота Тирма и исчезнуть навсегда. Только вот сначала надо найти эти проклятые ворота. Внезапно Йоль краем глаза заметила какое-то движение. Она с трудом повернула голову, и увидела необычного черного кота. Он сверлил её своими красными глазками, гордо выпятив мощную гладкую грудь и переставляя широкие лапы, а на концах ушей подрагивали черные кисточки. Йоль с минуту смотрела на зверя, а затем, поддавшись непонятному порыву, вдруг отчаянно прошептала: — Помоги мне… Пожалуйста… Котяра брезгливо дернул носом, перепрыгнул через полумертвую Йоль и побежал в дом с яркой вывеской. Девушка же шумно выдохнула и потеряла сознание… *** — Эй! Эй! Ну-ка, открывай глаза! Кто-то несильно ударил охотницу по щеке. Йоль с трудом подняла веки и сразу же зажмурилась от неяркого света маленькой свечки. Потом простонала — голова всё ещё не желала успокаиваться. Наконец, Йоль переборола себя и взглянула на стоящую перед ней женщину. Невысокая, но кажущаяся такой огромной, не слишком красивая, но безумно очаровательная, она обеспокоенно оглядывала свою позднюю гостью, то и дело обращаясь к столику, на котором были разложены какие-то травки и порошки. — Привет! — доброжелательно произнесла она, подавая Йоль стакан с какой-то жидкостью, которая, конечно, приятно пахла и на вид была совершенно неопасной, но Йоль все равно произнесла пару заклинаний, обнаруживающих яды. — Я Анжела, травница, — продолжила женщина. — А это что? — спросила девушка, указывая на стакан в её руке. — Это тебе поможет. Это отвар от головной боли. Не волнуйся, нет там яда. У меня нет причин тебя травить. Йоль вздрогнула, когда травница сказала про яд, но все же взяла себя в руки и подозрительно осведомилась: — А с чего это ты мне помогаешь? Анжела негромко хихикнула, будто вопрос девушки её знатно позабавил, и затем только соизволила ответить: — Просто ты валялась полумертвая возле моего дома. Я и подумала, что тебе помощь нужна. Тем более, если бы ты всё же померла, то, опять же, запах, трупы… Не очень эстетично, не так ли? — Не думаю, что ты будешь тащить каждого в дом только из-за этого, — покачала головой Йоль. Она принялась рассматривать комнату, куда её приволокли, прихлебывая при этом отвар. Комнатка была небольшой, но просторной. Справа от девушки находилась массивная дубовая дверь, напротив — большая кровать, рядом с которой расположился резной шкаф и всякие полочки с различными травами и зельями. Как ни странно, но головная боль и правда ушла. Просто как рукой сняло. Девушка облегчённо выдохнула и с благодарностью произнесла: — Спасибо! Анжела только покровительственно улыбнулась. — А как ты меня нашла? — вдруг спросила Йоль. — Ты же просила помощь? Вот и получила, — загадочно ответила женщина, оставив Йоль в легком недоумении вспоминать, кого же она таки просила о помощи. И внезапно она поняла, как же сильно она устала. Если сейчас придется вставать и уходить туда, в городскую тьму, она просто умрет. А здесь ей было так спокойно. Это очень странно, но все и инстинкты девушки в один голос твердили, что травнице можно доверять. Что все будет в порядке… Такое непонятное чувство… Нет, нельзя уходить. Утром — да. Утром — пожалуйста. Но не сейчас, когда она так слаба. — Можно, я останусь? — жалобно протянула Йоль. — Я могу заплатить… Анжела исподлобья взглянула на съёжившуюся охотницу. Кажется, она о чем-то размышляла. Внезапно в комнату вбежал тот самый котяра, который так нахально пялился на Йоль в переулке, они с травницей минуту молча смотрели друг на друга, а затем кот развернулся и вышел. — Ох, — Анжела потерла шею. — Ну, ладно. Я постелю тебе… Йоль облегченно выдохнула. Они говорили полночи. К удивлению охотницы, Анжела оказалась очень образованной и знала кучу всяких интересных вещей. Она рассказала ей историю Алагейзии, потом принялась показывать свою коллекцию редких трав. Еще она объяснила, что её кот не простой. Что он — настоящий кот-оборотень. И Йоль поразилась собственной близорукости — дело в том, что она раньше уже встречала кота-оборотня. Правда, о том, кто он такой, девушке сообщил ворон, сам же магический зверь даже и говорить с ней не пожелал. Йоль была хорошим слушателем. Она почти все время молчала и лишь кивала головой, показывая, что ей интересно. Иногда что-то спрашивала. Когда их разговор уже подходил к концу, девушка все же решилась рассказать о цели своего путешествия, поддавшись тому необъяснимому чувству доверия, которое она испытывала к этой странной женщине. А утром Анжела проводила её к дому Марианны, у которой, по счастливому стечению обстоятельств, всегда покупала хлеб. И булочки. «Обязательно попробуй их булочки — они просто невозможно вкусные!» — вместо прощания сказала она. И вот теперь Йоль стояла на пороге дома пекаря и пыталась как можно тише открыть дверь и проскользнуть к себе в комнату. Не получилось — её заметили дети. Этна и её братья радостно завопили, и на их вопли сбежались все обитатели дома. А через несколько минут они окатили Йоль волной упрёков. — Какого шейда ты убежала?! — орал Роу, сверкая синяками под глазами. — Мы тебя искали весь день! — укорительно качал головой Гарт. — Да ты хоть представляешь, что я пережил?! Ты же города совсем не знаешь! Йоль злилась все больше. Сбежала?! А что же, ей с ним в бордель надо было идти?! Что за глупость! — Заткнись! — рявкнула она. В комнате мгновенно установилась тишина. Было слышно и тяжелое дыхание Гарта, и жужжание сонной мухи, и возгласы Марианны на кухне. Йоль медленно подошла к мужчинам и ткнула Роу пальцем в грудь: — Кажется, ты сам сказал, что мне не нянька… Гарт сразу вдруг стушевался, сослался на важные дела и по-быстрому слинял, прихватив пищащих детей. И хотя кузнец всегда старался избегать любых проблем, впрочем, как и всякий нормальный человек, Йоль что-то заподозрила. — В чем дело? — спросила она, оглядываясь на удаляющегося Гарта. — Просто… — Роу замялся. — Я… ухожу… Йоль подняла на него глаза. — Куда? В Белатону? Роу опустил глаза, потоптался на месте, помял подол собственной рубахи. Как будто в чем-то виноват. — Я… Нет, прости… Мне нужно… Меня срочно вызывают в Урубаен… — Что? — пораженно прошептала Йоль. Но… как? Что же ей тогда делать? Как она найдет свою маму? Как сможет поговорить с этим графом? Ведь Белатона… она же тоже большая, верно? И там столько же злых враждебных людей. — А как же Белатона? — спросила девушка. — Мне жаль… Бросает! Он её бросает! Как всегда — снова одна. Как всегда, каждый её выбрасывает как ненужную вещь. Как игрушку, с которой позабавились, а потом она надоела. А она поверила ему! Впервые в жизни она хоть чуть-чуть кому-то поверила! Он шагнул к ней, протягивая руки, видимо, с желанием помириться, но она только отшатнулась от него. — Прочь! — рявкнула она. — Ты как все! Ты меня бросаешь! Как же я ненавижу… тебя, людей, весь этот город! И как же она раньше не поняла — нельзя им верить! Они просто оставят тебя, когда им надоест. Так же охотник её оставил. Йоль просто не верила, что он не смог справиться с парой ургалов. Он бросил её. И ворон тоже её бросил. И… и даже мама… Но в маму… в маму она еще немного верила, потому что кто знает, что тут произошло, и быть может, есть что-то, что смогло бы оправдать годы одиночества. А если нет, она придумает сама, только бы мама была жива. Йоль оттолкнула его и, еле сдерживая накатившие слезы, ринулась к Гарту. Тот непонимающе уставился на перекошенное лицо охотницы. — Отведи меня! — крикнула она, чувствуя, как сдавливает горло. — Отведи меня в лес! Пожалуйста! Она больше не выдержит. Не сможет без него — единственного, кто никогда в жизни её не оставит. Он всегда будет рядом, она это знала. Будет радостно скулить, будет прощать все её недостатки, будет любить несмотря ни на что… *** Лес переполнен звенящей тишиной. Его молодые деревья тихонечко колыхались на ветру, где-то в вышине пели птицы, шуршали мелкие зверьки в сухой траве. А на поляне, подвывая от боли и одиночества, сидела черноволосая девушка, уткнувшись лицом в жесткую шерсть огромного волка…