Серые слёзы. Серая кровь

— У нас один шанс из миллиона, что мы выберемся отсюда! — Но один-то есть. «Побег из курятника» Когда она, наконец, вышла в просторный зал, люди уже вовсю сражались за еду, а потому никто и не заметил её появления. Прокрадываясь тихо как кошка, она почти достигла противоположной стены, где был такой желанный выход, но вдруг заметила двух мужчин в черном рядом с одним из слуг Светлого. Проворно нырнув за ближайшую колонну, она затаилась и прислушалась. — Нам нужна темноволосая девушка Йоль, которая пришла к вам совсем недавно, — услышала она вкрадчивый голос. — Хм… Кажется, я помню такую. Имени она, правда, не называла, но волосы у неё были черные и очень длинные. А зачем вам она? Голос Слуги Светлого приобрел недоверчивый оттенок. Когда кто-то интересуется гостями, это грозит нешуточными проблемами для Храма. «Ну же, — разозлилась Йоль. — Они стоят у меня на пути. Уведи их, наконец, идиот!» — Мы её знакомые. Навестить хотим. Так проведете нас к ней? — Да, конечно. Когда они проходили мимо, девушка буквально срослась со стеной, желая только одного — стать невидимкой. Впрочем, в зале было столько гомонящих и мельтешащих людей, что ей это вполне удалось. Когда она выбежала из Храма, на город опускались сумерки, а небо затянуло тучками. Вечер. Вот идиотка, задумала угрожать главе Черной Руки! Это смерть, она знала, что смерть, и поэтому нужно бежать из города. Сколько она времени потеряла! Значит, охота на неё уже открыта, и медлить нельзя. Уж про охоту она знала достаточно. Вполне возможно, что в городе есть еще кто-то из тайной полиции короля. Она побежала вперед по улице, вспоминая, как добраться до ворот и спотыкаясь на ровном месте, так как ноги дрожали. Ей нужно успокоиться. Просто в этот раз попался слишком сильный противник. Но что если он окажется сильнее? Так, свернуть в проулок. Йоль затаилась, вслушиваясь в мерное гудение Белатоны. К вечеру город оживился. Так даже лучше, хотя сейчас в заполненном и шумном Тирме затеряться было бы легче. Но она не в Тирме. А потому и подстраиваться нужно не под Тирм. Оглядевшись, она вынырнула из подворотни и побежала дальше. Двигалась она легко и непринужденно, полностью совпадая с шагом жителей. Не привлекать внимания. Опять в проулок. Йоль тихо выдохнула. Она не устала, но сердце ухало как ненормальное, грозясь вылететь из грудной клетки. Страх. Она боялась. Смерти все боятся, верно? Только бы не потерять голову. Холодное сердце, ясный ум. Сделав еще три перебежки, она снова затаилась. Черных силуэтов нигде не было видно. Может, получится? Хотя, это вряд ли. Черная Рука, в конце концов, не с улицы людей набирает. Легонько закрапал дождик. Это хорошо. Значит, не будет следов и запахов. Подставив лицо прохладным каплям, она считала секунды до следующего перехода. Нет. Лучше подождать темноты, а пока нужно сделать так, чтобы ее не узнали. И Йоль достала нож и срезала свои густые черные волосы по плечи. Они падали в грязь, такие красивые, такие шелковые, падали, будто вся ее жизнь, а она смотрела и думала - будет ли этого достаточно? Наконец, совсем стемнело. Йоль решительно встала. Пора. Проливной дождь заглушал все звуки, смывал все следы. Йолле двигалась как можно быстрее, потому что ворота на ночь скорее всего закрывают, а ей надо выбраться из города в самую последнюю секунду. Идти к Фиеру она не видела смысла — вялая караванная защита не сможет ей помочь, она только подвергнет их большей опасности. Затаившись между домами, она осмотрела улицу и, наконец, взглянула на громаду ворот, возвышающуюся над старым городом. Закрыты. Она тихо выругалась, попыталась придать своему лицу жалобное выражение и с надеждой, что у неё это получилось, пошла вперед. Однако не успела она сделать и шагу, как перед ней выросла фигура в черном плаще. В груди мгновенно образовалась сосущая пустота, а потом вдруг там взорвалось все от ожидания и жажды действий. Это за ней. Она осторожным движением попыталась достать нож, как вдруг все инстинкты в один голос заорали: «Пригнуться!» Нырнув вниз, она быстрым движением стащила лук и наложила стрелу на тетиву, краем глаза заметив, что темная фигура двинулась на неё. Живо, кто-то на крыше. Движение. Сделав два больших шага назад, она прицелилась в черное пятно сверху и выстрелила. Смотреть, попала ли, не было времени. Выхватила нож. Противник вытащил меч. С большим трудом ей удавалось уворачиваться от клинка убийцы. Она блокировала удары ножом. Потом вытащила и кинжал. Стало легче. Вправо. Пригнуться. Нож. Все тело в мелких и не очень порезах, особенно руки. Неудобно и щиплет. Вот гад. И вдруг… Живот взорвался болью, голова закружилась. Опустив глаза вниз, девушка поняла, что её ранили. Сразу её замутило, а ноги ослабли. Но добивать он её, как ни странно, не стал. Левой рукой ударил её в бок, потом ногой в живот, отчего куртка и рубаха с темно-коричневого перекрасилась в алый. Она упала в грязь. Скользко. Ударила тяжелым сапогом ему по колену, а потом подножка, и он тоже на земле. Попытался встать, но поскользнулся. Опоздал, голубчик. Она напрыгнула на него сверху будто паучиха на бьющуюся в её сетях муху и прижала руки ногами. Он ворочался, бил коленом по спине, но тщетно. Сверкнул окровавленный нож, и вот уже из разодранного горла хлестает красная жидкость с железным привкусом. Он мертв. Йоль тяжело дышала, пытаясь понять, что же произошло. Она только что перерезала глотку человеку. Руки, одежда, оружие — все в крови. Страха и боли пока не было. Скоро придет, поэтому нужно поспешить. Охотники сами стали жертвой. Она видела это в его глазах. И ужас. Плечо болит. Левое. Осмотрев его, она поняла, что и там глубокий порез. Проклятый убийца, зацепил её все-таки. Отрезав от его плаща кусок ткани, она наспех перетянула рану. Лечиться нельзя — только силы потеряет на такой мелочи, а они ей сейчас нужны как никогда. Девушка встала, зажимая рукой живот и корчась. Надо найти второго. Она пошла ближе к стене, подставляя струям дождя окровавленную одежду. Пусть смоет. Он лежал под стеной, а в сердце торчала стрела. Отличный выстрел. Пощупав пульс, Йоль убедилась, что противник мертв. Значит, пора убираться. Но перед этим она тихо, чтобы не заметили еще какие-нибудь ублюдки в черном, прошептала: «Waíse heill*», и сразу же почувствовала ужасное облегчение. Эта тварь ударила её в желудок, так что не залечи она эту рану, кислота неспешно проделывала бы свой путь через прочие внутренности почти сутки, а это, хотя она не имела радости испытать на себе, весьма неприятно. У ворот как обычно дежурили три стражника. Они должны были стоять возле створок, невзирая на дождь и грозу, но люди — теплолюбивые создания, и никто бы не удивился, что все трое бравых охранников города забились в маленькую каморку и, судя по звукам, играли в карты. Что не мешало им держать на виду площадку, прилегающую ко входу в город. Йоль осторожным шагом прокралась к воротам и попыталась отыскать какую-нибудь щель, через которую можно было бы выскользнуть, но ничего не вышло. Выход был только один, и тот заперт. — Че, пацан, опоздал, — хихикнул кто-то. Девушка обернулась и увидела стоящего позади себя парня в легких доспехах. Один из сторожевых псов выполз из каморки, пока другие заинтересованно наблюдали. — Я не пацан, — хмуро ответила девушка, но потом сообразила, что мешковатая мужская одежда, остриженные волосы и стена дождя скрывают её истинную сущность. — Не выбраться тебе, не скрыться, — пропел стражник, размахивая бутылкой со спиртным. Йоль осторожно подошла к нему. — Прошу, мне очень надо. — Хм, вопрос жизни и смерти? — парень сделал сосредоточенное лицо. — Именно, — кивнула девушка. — Тогда сдохнешь здесь! Хахахаха!!! Йоль от злости сжала руки в кулаки, желая вцепиться этому пьяному гаду в горло, но вдруг что-то привлекло её внимание. Какое-то украшение на шее. Два треугольника друг над другом, черный и белый, разделенные серым квадратом. Такой же амулет она видела и на шее Слуги Светлого. Значит, он тоже под влиянием Храма Ивераль? В голове мгновенно образовался план. Она вновь сложила пальцы в тот замысловатый знак, прочертила в воздухе треугольник и торжественно произнесла: — Свет твоей душе! — Свет твоему сердцу, — испуганно повторил малость протрезвевший парень. — Я не желала раскрывать тайны, но, видимо, придется. Я иду по поручению Храма Ивераль… — Помощника Ивераль Ируна Пресветлого? — перебил её стражник. — Не прерывай меня, — строго приказала Йоль, не ответив на фразу из опасений, что собеседник хочет подловить её. — И это действительно вопрос жизни и смерти. Если я не уйду сейчас, то кто-то может погибнуть. Большего я сказать не могу. Непутевый пьяница бросился отворять её маленькую дверь в воротах, через которую обычно проходят ночные гости, что-то бормоча на ходу. Наконец, путь был свободен. Йоль торжественно кивнула ему, пообещала, что Храм этого не забудет, и угрем проскользнула в спасительную дверку. *** Она старалась бежать как можно быстрее, чувствуя себя незащищенной под открытым небом, но проклятый дождь размыл дорогу, сделав из неё огромное заполненное лужами пространство. Йоль падала, проваливалась по колено в грязь, холодные струи хлестали ей в лицо, но все равно радовалась. Ей это удалось! Она сбежала из города! Она тут же хотела завыть и позвать Клыка или просто расширить сознание и найти его, но не решилась. Лучше подождать до утра, хотя высока вероятность того, что волк и сам её найдет. Он обладал поразительной способностью ощущать, где в данный момент находится его двуногая сестра. Он вообще был поразительным! Во тьме, окружавшей её, было трудно что-либо разобрать, но глаз Йоль был вполне натренирован для таких занятий, а потому она смогла заметить вдали маленькую рощицу. Она свернула вправо и пошла по мокрой траве. Это было очень тяжело, растения обвивались вокруг ног, замедляя движение, но ей сейчас необходимо найти укрытие от дождя, а лес обещал ей эту защиту. Вскоре она, наконец, достигла этой желанной цели, и сразу стало легче. Деревья все-таки задерживали воду, хоть и не полностью. Прислонившись к старому стволу, она закрыла глаза. Нужно передохнуть… Йоль долго дремала, восстанавливая силы, как моральные, так и физические. Этот побег измотал её, ибо она редко бывала в шкуре жертвы, больше предпочитая роль охотника. Теперь же ей пришлось испытать страх загнанного в угол зверя, и она с удовольствием отпускала это липкое и до ужаса неприятное чувство. На востоке уже запылал маленьким огоньком рассвет, призывая все живое к пробуждению, а последние капли дождя пели свою прощальную песнь. Йоль резко открыла глаза, вздрогнув от ледяной капли, упавшей ей за шиворот, и с удовольствием вдохнула свежий и влажный воздух. «Здравствуй, лес!» — тихо прошептала она, блаженно улыбаясь. Спина затекла от пребывания в неудобной позе, все тело задубело и каждую секунду покрывалось мурашками, а царапины и порезы нещадно драло при любом движении, но она была счастлива. Ей удалось! Она сбежала из этого города! Йоль улыбнулась сама себе и, осторожно встав, тихонько побрела вперед, разминая измученное тело. Но чего-то не хватало. Что-то она потеряла во время этой сумасшедшей гонки. Подняв руку к шее, Йоль поняла, что прикасается к голой коже. Шарф Роу. Его не было. Возможно, он слетел в городе, когда она пряталась по углам, а может, когда она перебиралась через лужи и грязь на дороге. Теперь кто знает, но шарфик жалко, потому что это подарок, а ей подарки мало кто дарил… Но нужно спешить. Разумеется, в покое её не оставят. Скорее всего, они будут преследовать её и дальше, но здесь, в лесах, она имеет куда больше шансов спастись, чем там, в каменной давящей клетке. Тело девушки все покрылось мурашками от промокшей холодной одежды, высохшие волосы теперь жили своей жизнью, а из всего запаса стрел остались лишь эльфийские. Ей действительно крупно повезло. Она жива и при оружии, а остальное приложится. Охотница прошла уже довольно далеко, как вдруг за спиной её послышался шорох. На расстоянии десяти шагов. Она знала, что там кусты. Кто-то мог спрятаться… Все тело мгновенно напряглось, а рука скользнула ближе к ножу, но идти она продолжала все в том же темпе, будто ничего и не случилось. Разумеется, это мог быть и какой-нибудь лесной зверек, их ведь много шныряет под сенью молодых деревьев, но Йоль чувствовала всей своей звериной сущностью, что это человек. Он пришел за ней. Она была слишком беспечна! Не нужно было отдыхать! — Пожалуй, — достаточно громко произнесла она, чтобы скрывающийся охотник мог её услышать, — надо сначала добыть еды… И осторожно стянула с плеча эльфийский лук. Все последующее происходило в таком быстром темпе, что и сама Йоль мало что понимала, действуя скорее повинуясь инстинктам, чем приказам разума. Быстрым движением она выхватила из колчана Даут и выстрелила в заросли. Оттуда послышался сдавленный крик, и вывалилось человеческое тело в черном. Уже мертвое. Стрела торчала у него в горле. Даут знает свое дело. Сердце девушки билось как бешенное, в голове стучало, вновь вернулось то пьянящее чувство преследования. Она снова услышала шорохи. Их было трое. Трое мощных высоких мужчин в черных облегающих одеждах, прекрасно вооруженных и имевших грацию лесной кошки. Смерть — вот что они несли каждым своим появлением. Они почти бесшумно вынырнули из-за деревьев, и сразу же кинулись на девушку. Она попыталась выхватить еще одну стрелу, но тут кто-то бесцеремонно ворвался в её сознание. Она ставила блоки, но все они рушились, словно соломенные крыши под мощным порывом ветра. Она тренировалась с вороном, конечно, тренировалась, но его напоры не были так сильны. А этот неизвестный уже пробирался вглубь, готовый перехватить контроль над телом, обездвижить её. Девушка сжимала зубы от невыносимой боли, её голову будто разрывали на тысячи мелких кусочков, но она не произнесла ни звука. Однако в какой-то момент она все же не выдержала, сдавленно крикнула и уловила, распознала, наконец, этого ретивого мага. Он стоял прямо перед ней, бросая все свои силы на борьбу разумов, пока другие двое срывали с неё лук и колчан. Собрав всю свою злобу и ненависть к людям, она вернула частичку себя в реальность, выхватила нож и метнула в мерзкого колдуна. Не поранила. Это у неё через раз. Зато вмазала ему рукояткой по голове, и гаденыш все же убрался из её сознания, недовольно потирая черепушку. Сообразив, что случилось, двое других кинулись на девушку. Безоружную. Почти. Резко вытащив из сапога кинжал охотника, она пригнулась и приготовилась к схватке. Поздно. Противник ударил её в челюсть. Перед глазами запрыгали черные точки. Она отпрянула и тут же кинулась вперед, метя в живот. Он блокировал и вывернул ей руку за спину. Йоль попыталась пырнуть его кинжалом в другой руке. Хватка ослабла. Снова ментальная атака. Мерзкий маг. На этот раз Йоль была готова и поставила мощный блок. Но маг и не хотел завладевать её сознанием. Лишь отвлечь. Второй убийца, до этого стоявший в сторонке и только посмеивающийся, кинулся на обездвиженную Йоль с обнаженным мечом. Это конец. Она не могла и двинутся, все силы уходили на то, чтобы сдерживать колдуна. Йоль думала, что будет бояться смерти, думала, что перед глазами пронесется вся её жизнь. Это неправда. Сейчас перед глазами стоял только человек со сверкающим клинком в руках. И тут случилось то, чего не ожидал никто. Из кустов вынырнул огромный волк и с остервенением вцепился в глотку убийцы. Тот закричал, пытаясь оттолкнуть зверя, но Клык имел поистине железную хватку. В то же время Йоль собралась и отразила атаку незнакомого мага. Тот закричал и сжал разрывающуюся от боли голову. Йоль тоже чувствовала себя не лучше. Однако все её мысли сейчас занимало лишь сдавленное рычание Клыка, прерываемое тихим скулением. Собравшись, она бросилась на помощь Клыку, но дорогу ей преградил её первый противник. Она ринулась вперед, надеясь увернуться, но потратила сегодня слишком много сил, а потому первый убийца ударил её в живот, а потом в лицо. Йоль упала назад, чувствуя приступ тошноты и сильное головокружение, но все равно вскочила, снова кинувшись на него. Чуть уклонилась вправо. «Достанет», — подумала девушка. Но он тоже был не в лучшей форме, зажимая кровящую рану на животе, а потому она успешно проскользнула мимо. На земле катались Клык и второй убийца. Мужчина душил волка, а тот все не расщеплял челюстей. С шеи человека уже обильно капала кровь. Ещё чуть-чуть. Совсем. И она достигнет их. Быстрей! Но мужчина бросил свой громоздкий меч, выхватил кинжал и вдруг несколько раз с силой ударил в беззащитный живот зверя. — Нееет, нет, нет, нет, нет, — в ужасе закричала Йоль, чувствуя, как отнимаются ноги. Клык все не ослаблял хватку. Его противник попытался руками разжать челюсти, и, наконец, раненный и обессилевший, зверь обмяк. — Нет! Твари!!! — взвыла охотница, налетая на мужчину с разодранным горлом. Тот даже не успел встать, как девушка накинулась на него сзади и продырявила всю спину. Со злостью, с остервенением, с отчаянием вгоняя нож в его поддатливую плоть. Человек уже давно не дышал, а она все била и била, давясь непонятным комом в горле. Вдруг кто-то сильно ударил её по голове… И… Темнота… *** Когда она очнулась, то сначала подумала, что висит вверх ногами. Потом — что лежит на чем-то. И только через минуту поняла, что на самом деле подвешена возле стены за руки. Ноги её касались пола, а запястья, на которые были надеты внушительные кандалы, сильно затекли и не чувствовали боли. Но все же… там что-то покалывало. Все тело её страшно ныло, голова раскалывалась, во рту пересохло, а губы потрескались. Глаза она открывать не хотела. Её тело не давало возможности подумать о том, что все это может оказаться просто кошмаром, ибо драка та происходила словно во сне, но девушка все же предпочитала видеть перед собой темноту. Так спокойнее. За физической болью пришла и душевная. Клык. Йоль вся аж затряслась от ужасного воспоминания его смерти. Мертв… От этого слова разбегались мурашки по коже. И безумная тоска в душе. Даже её увечья больше не причиняли ей столько страданий, как мысль о потере единственного друга. Она выдыхала громко и глубоко, стараясь выпустить наружу свою печаль, но та возвращалась к ней с очередным вдохом, каждый из которых она считала последним. Слез не было. По тем, кто дороже всего, не плачут. По тем, кто дороже всего, молчат. Она не знала, сколь ко времени здесь провела. Оно просто шло, а она просто висела. Она была не против, чтобы оно шло. Пусть себе идет куда угодно, лишь бы снова беспамятство, и чтобы мыслей не было, ни одной, хотя одна только и вертелась в голове, ударяя все снова и снова, пока звон не заполнял все пространство камеры. Иногда ей даже казалось, что время остановилось, и она будет вечно мучиться здесь от безумной тоски и боли. А может, она уже умерла, и Тенус вот-вот сожрет её душу? Если так, то пусть это свершится поскорей, иначе от её души скоро ничего не останется. Где-то сбоку капала вода. Кап, кап, кап, кап… Вдох, выдох, вдох, выдох. Не мешайте. Йоль заново учится дышать. Еще раз вдохни. Жизнь продолжается. Она всегда будет продолжаться. Даже когда Йоль умрет, солнце все так же будет вставать на востоке, а садиться на западе, король — попивать свое вино, а фермер — заботиться о своем хозяйстве. А она, Йоль, просто окажется слабым звеном, которое исчезло лишь потому, что было слишком ненадежным. Кап, кап, вдох, выдох… Интересно, почему они не убили её? Она ведь помнила угрозы графа. Она представляла себе, что он должен был почувствовать, когда она процитировала ему его же собственные слова. Сначала, наверное, испуг. Да, он точно испугался. Откуда ей известно? Кап, кап… Потом, вероятно, злость — как допустили, чтобы подобное попало в руки другим? Или злость на неё — как смеет такая мерзавка, такое ничтожество угрожать ему, шантажировать самого графа Элистара?! Вдох, выдох… Они должны были убить её, сразу убить, прямо там, на месте. Она знает что-то важное, нельзя, чтобы узнал кто-то еще. Нельзя, чтобы стало известно, что самого графа Элистара, главу Черной Руки, шантажировала какая-то девка, появившаяся неизвестно откуда, прямо с улицы. Вдох… А может, они хотят понять, откуда у неё такая информация? Может… они думают, что она представляет какую-то угрозу? Тогда… будут пытки? Йоль мало что знала о пытках, но одно лишь это слово вызывало в ней гадкое неприятное чувство… Выдох… Страх липкой волной прошелся по её телу, возвращая к жизни. Она шумно выдохнула. Теперь надо открыть глаза. Веки будто свинцом налиты. Давай. Ах, тебе страшно? Снова? Хватит уже бояться, Йоль, страх парализует тебя. Это лишь твои мысли. На самом деле их нет. То, что есть, ты пока не видишь. Давай же, Йоль, открывай глаза… Вдох. Перед её опустевшим взором предстала маленькая камера. Она в темнице. Где-то сбоку — крошечное решетчатое окошко, единственный источник света в этом помещении. Она слышала, как кто-то кричал снаружи. Ужасно жутко. Прямо перед девушкой — прочная железная дверь. Даже в полутьме, мягко окутавшей камеру, она могла заметить несколько массивных запоров. Ей не сбежать. Набегалась уже. И сырость, везде сырость. О, как она ненавидела звук капающей воды! Кап — кап. Она почти сошла с ума от этого звука. И еще маленькие капельки на стенах, в которых отражался скупой свет из окошка. Их она тоже ненавидела. И запах. Такой старый, застоявшийся, пропитанный, может, другие и не замечали, но Йолле все чуяла, кровью и слезами. Это слишком сильно напоминало ей окрасившуюся в алый роскошную шкуру Клыка. Клык… Она вновь вспомнила его распластанное на холодной и влажной земле тело, вспомнила, с какой яростью он бросился защищать её, как отчаянно и преданно накинулся на её убийцу. И как погиб из-за неё… Это она виновата. Её глупость и наивность. Она заплатила слишком высокую цену за свою ненастоящую семью… Внезапно она услышала шаги. Там, за дверью. Кто-то идет. Нет, зачем они? Зачем? «Верните мне моё одиночество!» Но одиночество не возвращалось. И Йоль услышала, как заскрипели старые замки, застонали несмазанные петли, и огромная дверь отворилась, медленно и степенно, без спешки и суеты. Ей некуда спешить. Она простоит тут еще много лет, наблюдая, как несчастных заключенных ведут на встречу с раскаленным железом. Вошли два человека. Незнакомые. Однако, бросив на них пустой и почти бессмысленный взгляд, она поняла, что одного все же знает. Ненависть поразила её сердце, словно острейшая стрела, и она вся задергалась в желании дотянуться до него, а цепи в ответ на её порыв жалобно зазвенели. Теперь она знала, ради чего ей стоит жить. Она убьет его. А человек, довольно усмехнувшись, тихо заговорил…