Серые слёзы. Серая кровь

— Дело не в тех волках, что там, — сказал Эрагон и зябко обхватил себя руками. — Дело в тех волках, что вот здесь. — И он постучал себя по лбу. Кристофер Паолини «Брисингр» Цок-цок-цок-цок. Эти звуки уже навечно застряли в её голове. Иногда ей казалось, что она так с ними и родилась. Йоль понятия не имела, сколько длились её путешествие – два, три, сотню дней. Они все были похожи друг на друга. Хотела она только одного – поскорее добраться до Аберона. Поскорее отдохнуть. Солнце палило нещадно, горячая Сурда с ненавистью встречала её желтым небом и едким дымом, от которого слезились глаза. Она устала, очень устала. Слабость уже стала частью её, текла в её крови, щедро осеняя все тело. Она просыпалась уже уставшей с тяжелым гулом в голове, кое-как держалась в седле, стараясь хотя бы не упасть, изредка теряла сознание, иногда слазила и плелась рядом с Кошмаром, привязав руку к седлу, чтобы не отстать, не свалиться и просто-напросто не остаться лежать среди объятой огнем и дымом земли. Ей казалось, что нет в этом мире другого ощущения. Она даже не знала, что лучше – разъедающие мозг воспоминания днем или неконтролируемые кошмары ночью. Тело её было в изнеможении, но только не сознание. Все время она думала, размышляла, анализировала. Она вспоминала свою жизнь в Спайне, но очень редко. Иногда ей даже казалось, что это все произошло вовсе не с ней, что это всего лишь далекий сон, чуть похожий на правду. Она думала о своей матери, пытаясь угадать, что же такое связывало её и графа. Размышляла также главе Черной Руки, понимая, что тот навечно стал её противником, тем, кого она как сумасшедшая будет преследовать до тех пор, пока не останется только один из них. Пыталась разложить по полочкам все, что узнала о Серых и Джиневре. Если верить баронету, если то, что он сказал — правда, то значит Джин была такой же как и Йоль. Значит, её дар пробудился, но он же и убил её. Видимо, когда к ним приходят Видения Серых, они вытягивают слишком много магической энергии. Неудивительно, что Йоль всегда так отвратительно себя чувствует. Но у неё энергии достаточно, чтобы вытерпеть это, хоть последний раз, когда она была Джозефом Риддархом, и правда чуть не убил её. Она может творить заклятия, а вот сестре баронета, по-видимому, такая сила была неподвластна. Получается, что последнее видение забрало у неё всю жизненную энергию. Интересно, кто же к ней приходил, и что же она увидела? Стоило ли это её собственной жизни? Ночной Кошмар негромко всхрапнул, напоминая, что он устал и хочет есть. Йоль с трудом вспомнила, что и сама с утра не видела никакой пищи. Жара отбивала все желание двигаться вообще, не говоря уже о трапезе. Йоль быстро спешилась и закашлялась, проклиная все на свете. Как же ей сейчас хотелось оказаться в теплой уютной кровати и поесть свежую горячую пищу! Но нет, она сейчас здесь, давится пылью и умирает от головной боли. Ночью её как всегда мучили кошмары. И не важно, с чего все начиналось — с пожара, мертвых, желтой пыли или рыдающей Джиневры — потом она всегда возвращалась в камеру и сталкивалась лицом к лицу с переполняющим её ужасом, что все произошедшее является ложью, что на самом деле ничего у неё не получилось. Даже разъедающую её сознание жару Сурды она ни за что не променяла бы на тюрьму, из которой выбралась с такими потерями. Она кричала, билась и извивалась, просыпаясь от звука собственного голоса, ловила раздраженные взгляды боевого коня, кидала в него чем-нибудь, с трудом вставала и продолжала свой путь. Как бы ей ни хотелось спать, она поднималась и шла дальше. Потому что возвращаться в мир своих страхов было еще хуже. Если днем у неё была иллюзия, что она их победила, то ночью ей приходилось убеждаться в обратном, отчего она еще больше себя презирала. Ночной Кошмар, наверное, начинал её ненавидеть. В любом случае, отношения у них были не самые теплые, скорее, сотруднические — она помогла ему выбраться из скучной повседневной рутины Эльверхолла, а он доставит её до варденов, не более. Потом, и это Йоль прекрасно понимала, их дорожки благополучно разойдутся. Так будет гораздо проще, она хотя бы не попытается сделать из жеребца замену Клыка, которого ей так не хватало, и сейчас, находясь в абсолютном одиночестве, она чувствовала это особенно остро. Никто никогда его не заменит. Солнце уже садилось, окрашивая пыльную дорогу и близстоящую рощицу акаций в алый и золотой оттенки. Йоль, усевшись под деревьями, неспешно развела костерок и предоставила возможность Ночному Кошмару спокойно пощипать травку. Ходивший целый день под седлом жеребец с радостью скинул с себя амуницию и принялся устало бродить туда-сюда, шевеля ушами на звуки приближавшейся ночи. Йоль предоставила ему в распоряжение овес и занялась собственной пищей — достала вяленое мясо, подогрела воду в небольшом котелке, в который кинула несколько успокаивающих травок и, отужинав, улеглась спать. Растекшаяся по телу усталость мгновенно забрала её в царство снов. Проснулась Йоль среди ночи, громко крича от ужаса — она вновь оказалась там, в тюрьме. На этот раз наедине с Джейлин, которая молчала и смотрела на неё укоряющим взглядом, будто что-то Йолле сделала не так. Где-то ошиблась, не оправдала надежд. Как будто она должна была прийти раньше. Девушка долго лежала на спине, рассматривая звезды и ощущая, как ночная прохлада пробирается под одежду, как сильнейший приступ тревоги заставил её вскочить. Кто-то был здесь. Кто-то помимо неё и жеребца. Она живо схватила кинжал и неслышимой тенью заскользила меж деревьев. Это Черная Рука. Она чувствовала это. Он не позволят ей уйти, они знают, что она выжила. Они... рядом. Прокрадывалась все дальше и дальше девушка была готова в любой момент отразить нападение. И внезапно она ощутила мощное сознание совсем рядом, за огромным кустом «Они здесь», — поняла Йоль, крепче сжимая гномий кинжал. Сердце сразу застучало как перед убийством. Кровь в жилах превратилась в огонь. Она знала, что выживет только один. И это будет она. Все произошло быстро, быстрее, чем она вообще успела сообразить. Никаких чувств, никаких сомнений. Когда она кинулась к зарослям, то уже представила примерное расположение тела. Занесла оружие и со всех сил вонзила его противнику в живот. Послышался жуткий визг, и на неё свалилось чье-то мохнатое тело. Не человек. Кабан. Крупный мощный умный зверь. Умер сразу. Ибо недавно Йоль нанесла на кинжал смертоносные чары, которые, она была почти уверена, вообще запрещены. Но это сейчас не важно. Значение имеет лишь то, что никого из Черной Руки рядом не было. Йоль не знала, известно ли им вообще, что она жива. Но она поддалась панике и ринулась в темную чащу не разбирая дороги, вместо того чтобы сесть и хорошенько подумать. Она сходит с ума. Не в силах больше оставаться тут, она живо запрягла Кошмара и отправилась в путь. Спать хотелось до тошноты, но она знала, что не сможет сомкнуть глаз, по крайней мере, еще часов пятнадцать, а потом, не желая встречаться со своими страхами во сне, не будет засыпать еще долгое время. Йоль намеревалась добраться до Аберона через три дня. Ей оставалось совсем чуть-чуть, а на пути был лишь небольшой городишко Аштау, в котором она собиралась закупить провизию. Денег у неё было достаточно — она еще три раза «продала» эльфийскую стрелу в Ситхри и Литтоу. Богачи чуть не передрались от желания получить такое сокровище, правда, на следующий день не досчитались его в своих сундуках. День прошел отвратительно – мысли, словно вязкая жижа, болтались у неё в голове, не позволяя нормально думать. Единственное, что она понимала – это то, что Черная Рука превращается для неё в настоящую паранойю. Она уже не различала, есть ли они на самом деле, нужна ли она вообще кому-либо кроме самой себя и торговцев, которым платит за еду. Да и последние теряют к ней интерес сразу после того, как деньги перекочуют к ним в карман. Ей постоянно казалось, что её преследуют, и этот факт заставлял её двигаться все быстрее и быстрее, спешить и торопиться, просыпаться в панике. Ночью она страдала от кошмаров, а днем от патологической мании преследования, которая заставляла её нервно оглядываться по сторонам, выискивая черноруких… Аштау оказался еще противнее, чем ожидала Йоль. Тесные улочки пересекались в самых неожиданных местах, превращая маленький городок в огромный лабиринт. Люди ходили грязные и недовольные, измотанные вечным напряжением нависшей над ними войны с Империей, ко всем чужакам они относились с крайней подозрительностью, даже враждебностью. Плюс ко всему этому температура, будто издеваясь над девушкой, поднялась до невообразимых высот, так что днем на улице практически нечем было дышать кроме пыли, которая забивалась в горло и противно его корябала. Она въехала в город примерно в полдень, как раз тогда, когда жара загнала почти всех жителей по домам. Нужно было найти какое-нибудь укрытие, которое защитит её от палящего солнца, но улицы, куда ни кинь взгляд, абсолютно пустынны, и не у кого спросить. Мимо как раз проходила какая-то закутанная с ног до головы женщина, тащившая огромный мешок. Она сгибалась под его тяжестью, но все же упорно шла вперед. Йоль решилась спросить её, потому что точно знала, не сделай она этого, полдня бы еще бродила по запутанным улочкам города. — Эй, — прохрипела Йоль, чувствуя, как горло наполняется раскаленным воздухом. – Где здесь можно отдохнуть и переночевать? Женщина подняла на неё свое лицо, и Йоль сразу почувствовала, что ей здесь не рады. Совсем. Капитально. Что её вполне могут прирезать где-нибудь в закоулке, даже не спросив ни о чем. — Ну, так что? – поторопила она долго молчавшую собеседницу. Та еще поразглядывала девушку пару секунд, а потом презрительно бросила: — Воющий призрак. И ни слова больше. Интересно, ей хоть в каком-нибудь месте рады будут? Хотя… Что за глупости, разумеется нет. До этого «призрака» она добиралась шейд знает сколько времени, потому что отыскать дорогу в этом каменном лабиринте оказалось практически невозможно, а остальные жители вовсе не торопились выходить из домов, чтобы помочь заблудившейся незнакомке. Но, в конце концов, до подозрительного заведения она все же добралась. «Воющий призрак» оказался подвалом, уходящим куда-то под нависший над ним двухэтажный дом. И хоть сначала Йоль показалось это весьма отталкивающим, но спустившись, она оценила маленькую хитрость – в помещении царила желанная прохлада. На этом плюсы заканчивались. Комната, куда она попала, имела низенькие потолки, и вся была заставлена тесно сгрудившимися столиками, за которыми сидела, наверное, добрая половина города. Хотя, судя по их взглядам, все-таки злая. Свет с улицы сюда не проходил, так что в комнате царил загадочный сумрак, скрывающий грязь и нарывы «Воющего призрака», которые Йоль могла учуять носом. В конце находилась стойка, за которой сидел бородатый мужичок, деловито натирающий грязной тряпкой такие же грязные стаканы. – Мне нужна комната, — сказала Йоль, чувствуя, что вот-вот свалится с ног – она не спала около двадцати часов и вообще еле двигалась. – Комната, – повторила она для пущей убедительности. – Не слепой, сам вижу, – насмешливо ответил хозяин… таверны? постоялого двора? просто забегаловки? В любом случае, он был единственным, кто не буравил спину Йоль злобным взглядом так открыто. По крайней мере, она чувствовала раздражение посетителей позади себя. – Все так плохо? – ухмыльнулась она, силясь поддержать разговор. Пожалуй, сейчас она отчаянно нуждалась хотя бы в одном человеке, не испытывающем к ней ненависти. – До ужаса, – кивнул он и протянул ей только что вытертую кружку, наполненную жидкостью янтарного цвета. – Это бесплатно, попробуй. Хоть нашим пивоварам и далеко до гномов, но, знаешь ли, многие купцы приезжают в Аштау прикупить «Цветение шарры». Это такие кисленькие яблочки. Йоль с подозрением уставилась на предложенный напиток, прошептала парочку заклинаний на обнаружение ядов и, убедившись, что все в порядке, сделала крохотный глоточек. Пиво было холодным, тягучим и горьковатым. Потом появился кисловатый привкус. Она пила и пила, чуть ли не захлебывясь, пока не опустошила всю кружку. Приятная прохлада и слабость тут же разлились по её телу, заменив собой тягучую ноющую усталость, терроризирующую её вот уже который день. Ушла даже извечная подозрительность, что Черная Рука её выслеживает. Она блаженно улыбнулась и, наполненная неизвестно откуда взявшейся смелостью, спросила: – А что, у вас тут всех так встречают? И кивнула в направлении уже закипающих посетителей. Сзади послышалось сдерживаемое рычание. – Ну, – протянул её собеседник. – Сейчас недоброе время. Разбойники, работорговцы. Наш городок маленький, но на него часто нападают, даже несмотря на то, что распложен он под боком у столицы. А сейчас еще и война с Империей назревает. – Я подозрительно выгляжу? – поинтересовалась Йоль, еле шевеля языком. Ей срочно надо поспать. – Еще бы, – кивнул хозяин. – Но мне-то деньги нужны. А этим отбросам драка. Так что я бы тебе советовал заплатить мне поскорей и отправляться в свою комнату, тогда ты станешь моим постояльцем, и я должен буду обеспечить твою безопасность. Как тебе такая картина? – Нравится. Сколько ты хочешь? – Тридцать медяков за комнату и еще парочка за еду. Йоль опустила руку в болтающуюся на бедре сумку и достала сорок монет. Бросила их на стойку и протянула руку за ключом. Мужичок оценил её щедрость и даже позвал какую-то пухленькую девицу проводить нового постояльца к его номеру, а сам вытащил из-под стойки крепкую дубину, ясно показывающую всем присутствующим, что своих гостей он в обиду не даст. Крикнув девушке, чтобы позаботилась о её коне, Йоль толкнула старую обшарпанную дверь. Номер нельзя было назвать великолепным, но здесь была кровать, а большего усталая девушка и не требовала. Только кинула вещи куда попало, свалилась на жесткую постель и тут же заснула. ...За окном буянил рынок, множество торговцев и покупателей спорили о цене, подбирали нужные товары, но полного мужчину с жиденькой черной бородкой это мало волновало. Куда больше его беспокоил собеседник — крепкий хорошо сложенный юноша, сурово сдвигающий густые брови. Мужчина, взмахнув разноцветными балахонистыми одеждами, уселся в широкое кресло и заявил: – Не понимаю, Ширак, о чем ты говоришь. Я не отрицаю, что все поставки продовольствия проходят через меня, но что там дальше с ними происходит, это уже не мое дело. Парень усмехнулся и ответил: – Дальше их принимают мои люди. Но вот видите в чем дело. Объемы полученного товара не соответствуют тому, за что мы заплатили. Мы подозреваем, что кто-то из ваших людей расхищает еду, предназначенную для варденов. Или же ты сам этим занимаешься, господин Болли. В любом случае, надеюсь, что ты с этим разберешься. Или это сделаем мы, но тогда тебе это точно не понравится. Полноватого мужчину в цветастых одеждах захлестнула волна раздражения. Он ненавидел этого гадкого юнца, эту выскочку. Не его это дело, куда девается продовольствие, сидел бы в своей дурацкой горе и не высовывался! Йоль шумно вдохнула, вся переполненная злобой и ощутила желание перерезать Шираку глотку. Опустила руку к бедру, где висел кинжал, и тут вдруг поняла, что его нет. Вообще ничего нет. Это снова Видение Серых. Болли, сжав зубы, поднялся и приказал проводить гостя, а потом, тяжело шагая, направился куда-то вглубь своего огромного дома. Йоль поспешила за ним, и мимо неё быстрой вереницей проносились череда богато обставленных комнат, украшенных красивой резной мебелью, картинами, гобеленами, искусно вышитыми коврами и прочей дребеденью. Наконец, хозяин дома добрался до какой-то совсем небольшой комнатушки и распахнул дверь. Там при свете крошечного огарка свечи сидел и писал что-то ссохшийся то ли от жары, то ли от возраста старичок. – Мастер Регин, – выплюнул Болли, сжимая кулаки от раздражения. Писарь оторвался от своего занятия и посмотрел на господина, который источал такое раздражение, что Йоль хотелось взять и разгромить всю комнату к шейдам собачьим. – Тупой старик! В следующий раз будь осторожнее! Ко мне сейчас приходил этот заносчивый выкормыш гномов и спрашивал, где провизия. Обвинял меня (меня!) в воровстве! Все из-за твоей тупости, Регин! Потому что ты не смог нормально подделать документы! Болли орал и метался, осыпая несчастного старичка, совсем сжавшегося, страшными ругательствами, расшвыривал бумаги и кидал книги об стену. В душе его бушевал гнев, изнутри буквально распирало желание придушить хоть кого-нибудь. Напоследок он рявкнул еще раз и ушел. Бедный мастер Регин, устало покряхтев, принялся собирать листы бумаги, но потом бросил это дело и задумчиво произнес: – Все из-за твоей жадности. Йоль было ужасно жаль его, но сделать она ничего не смогла бы, как ни старалась, хоть и протянула руку в попытке ободрить писаря. Но тут её куда-то потянуло, она свалилась на спину и поняла, что падает вниз, где отчего-то было неимоверно жарко. Открыла глаза она тогда, когда солнце больше не светило в окно. На улице стояла ночь, снизу ничего не было слышно. Кажется, все разошлись. Голова болела, впрочем, как и всегда после Видений, но уже не так сильно. Значит то, что ей сейчас приснилось, произошло совсем недавно. Чем раньше случилось событие, тем сильнее мучилась Йоль со своей головой. Хотя у неё возникали подозрения, что Сны Серых высасывают из неё большую часть жизненной энергии, не говоря уж о поверхностной, с помощью которой она может творить магию. В таком случае Йоль сейчас абсолютно беззащитна. Провалявшись в постели еще часа два, она подождала, пока боль утихнет, поднялась и решила, что пора бы отправляться. Её снова мучило ощущение, что Черная Рука может находиться совсем рядом, хоть прямо за этой дверью, может застать её врасплох и схватить в любой момент, а этого ей очень не хотелось, особенно в такой момент, когда она обессилена, и не в состоянии нормально за себя постоять. Спустившись вниз, она позвала хозяина, который, кажется, до этого сладко спал и вышел с недовольным лицом, купила провизию на неделю себе и Кошмару и отправилась дальше. Заплатив стражнику у ворот изрядную сумму, она выехала за пределы города и, содрогаясь от ночной прохлады, думала об увиденном сне. Она помнила каждую деталь так точно, будто сама находилась в том огромном доме и орала на несчастного Регина. Она помнила каждое слово, произнесенное торговцами на рынке, помнила дымку, кружившуюся в небе, стены города, щедро усыпанные баллистами. Абсолютно все. Она могла забыть собственное имя, прошлое, редких друзей, но свои Видения – никогда. Наверное, это была такая защитная магия. Еще одна. Воспоминания мира впечатались в её память навечно. Ночной Кошмар фыркнул и взбрыкнул, заставив расслабившуюся Йоль спешно хвататься за луку седла. Ему не нравилось, что его так рано подняли, жеребец вообще был любителем поспать. Она потрепала его по гриве и докоснулась до бархатной шерсти, ласково успокаивая. «Прости, – прошептала она. – Но мне слишком тревожно. Я должна добраться до Аберона как можно скорее». … Вечером следующего дня в Аберон, столицу Сурды, гордым шагом вошел красивый боевой конь, тащивший на своей спине нечто непонятное, бесформенное, издали напоминающее человека. Предусмотрительные стражники решили было остановить подозрительную личность, но она быстренько сунула им в руки что-то блестящее, и они отвязались. Пожалуй, Йоль поразилась бы царившей здесь атмосфере, если бы была в состоянии что-либо воспринимать. Аберон, несмотря на извечную угрозу войны, небогатый сдержанный интерьер домов и архитектуру, кипел жизнью. Люди, являясь настолько непоседливыми по своей природе созданиями, кажется, совершенно не обращали внимания на то, что цвет стен давно уже слился с цветом земли, небо побледнело, а лица у прохожих покрылись толстым слоем пыли. Но сейчас единственное, чего она по-настоящему желала — это поспать. Без кошмаров. Без Видений. Вообще без всего. Просто погрузиться во тьму забвения и очнуться через несколько часов. Вывеска, на которую упал её блуждающий взгляд, гласила, что здесь, в «Бешеном фельднусте», ей предоставят мягкие кровати и вкусную еду, а также непревзойденное гномье пиво, которое среди человеческих поселений можно встретить только здесь, в Абероне. Но её это особо не волновало. Девушка кое-как сползла с жеребца, аккуратно придерживаясь за седло, но все равно на пути к таверне споткнулась и почти упала. Ноги её не держали. С прошлого раза, когда она спала, все стало еще хуже. Стоило ей только закрыть глаза — и она оказывалась в огне среди мертвецов. Однако только Йоль зашла в таверну, как её тут же встретил хозяин и, бросив критический взгляд, заявил, что таким оборванцам здесь не место. Обессилевшая девушка не нашла что ответить и просто вышла вон. Вокруг Ночного Кошмара уже увивалась пара бродяг, даже не подозревавших, насколько опасно даже просто стоять рядом с ним — психованный жеребец, не отдыхавший уже около суток, готов был загрызть кого угодно. И теперь он уже примерился укусить одного мужичка непонятного возраста, но Йоль вовремя перехватила узду. – Эй, ты, – обратилась она к намеченной жертве, сдерживая негодующего коня. Нищий презрительно воззрился на неё, однако, заметив в её руках блеск серебра, тут же придал своему лицу подобострастное выражение и заискивающе спросил: – Чего желает... госпожа? Йоль усмехнулась и заплетающимся языком ответила: – Отведи меня туда, где всем плевать, кто я такая и откуда.