"Цербер". Наследие

Много лет назад       Он всё реже и реже вспоминал Еву и Бена. Раньше только память о них и помогала Джеку Харперу держаться, сохранять свою личность в относительной гармонии, осознавать себя собой. Но и они в конце концов покинули его, ускользнули куда-то на границу небытия и реального мира, оставив наедине с демонами, шепчущими внутри его головы, заполняющими его сознание своей волей, безжалостной и единственно верной. И если в далёком 2157 году их голоса воспринимались как нечто инородное, пришедшее со стороны, то сейчас они целиком и полностью стали частью Харпера. Он подчинился и вскоре перестал осознавать, что кто-то думает вместо него. Он стал Призраком.       Иногда всё же случались недолгие просветления, во время которых глава «Цербера» вновь становился самим собой, и тогда он предпринимал отчаянные попытки принять меры. Нет, не для того, чтобы полностью освободиться от индоктринации — для него это было уже невозможно — он просто хотел оставить после себя того, кто позаботится обо всём вместо него. Ему требовался самый главный в его жизни «запасной план». Джек нещадно давил в себе последние ростки этики и морали и затевал поистине чудовищные проекты: опыты над людьми с привлечением рахни, молотильщиков и даже ИИ. Но внушающих надежду результатов не было. Всё это давалось ему не так легко, как «второму я», Призраку, далёкому от человечности, но он продолжал, потому что так было нужно. Несчётное количество людей сгинуло в лабораториях его организации, но остановиться Джек не мог, просто не имел права. Он уже почти сдался, когда внезапно появился Джон Шепард, вступивший в игру эдакой козырной картой, которая могла обернуться как полным силы и величия тузом, так и жалкой шестёркой, которая, возникнув из ниоткуда, нарушит все планы бессмысленно и беспощадно. И тогда у Харпера открылось второе дыхание. Он, во что бы то ни стало, решил заполучить Шепарда. Но тот имел глупость умереть в такой неподходящий для человечества момент… И пока сам того не понимающий Призрак скрупулёзно подготавливал почву для вторжения Жнецов, Джек бился над проектом «Лазарь». Минуло два года, и Джон Шепард снова был в строю, физически усовершенствованный, но с прежними личностными качествами. Казалось бы, вот оно! Сработало! Но нет. Бравый космопех подложил Харперу огромную свинью: он оказался из той группы идеалистов, которые костьми лягут за свои убеждения и при этом утащат с собой как можно больше народа, заставив этот самый народ поверить в праведность своего дела. Шепарда было чертовски трудно контролировать, и в итоге он сбежал, прихватив с собой команду, новейшие разработки оружия и фрегат, стоимость которого была поистине астрономической. Вслед за Шепардом потянулись другие ценные кадры. «Цербер» затрещал по швам. Сотрудники начали подозревать, что Призрак слетел с катушек. Это было более чем близко к истине, но ни в коей мере не способствовало решению проблемы вновь начавшей угасать личности Джека Харпера. Всё стремительно летело Жнецам «под хвост», а он ничего не мог поделать. Теряя ресурсы в неслыханных количествах, он буквально каждой клеточкой чувствовал, что конец уже близок. Как ни странно, но отдушиной стал всё тот же вездесущий Шепард. Он вмешивался практически во все планы Призрака, заставлял того действовать быстрее и совершать ошибки. И если последний поспешно отослал Кай Ленга разбираться с раздражающим элементом, то Харпер, несмотря на свой провал с Шепардом, не мог всё же не порадоваться тому, что от космопеха-идеалиста есть хоть какой-то прок. Как выяснилось чуть позже, вмешательство альянсовца в проект «Властелин» также, совершенно неожиданно, принесло свои плоды. Гэвин Арчер выдвинул новую гипотезу. Наученный горьким опытом на Айте, он предлагал поступить с точностью до наоборот: не подключать человеческий мозг к виртуальной реальности, а вживить искусственный интеллект в тело органика. Словно совершая последний рывок перед финишем, Джек вцепился в эту идею, как голодная собака в кость, подброшенную чьей-то милосердной рукой. Времени оставалось катастрофически мало, и это должно было стать его последней попыткой склонить чашу весов на свою сторону. Арчер уже успел сделать ноги к тому моменту, когда, собрав последнее, что у него осталось под рукой, Харпер спешно организовал на Горизонте исследовательскую лабораторию под видом лагеря для беженцев. Выжимая из этого места все соки, он привлёк к работе Генри Лоусона, у которого были как необходимые финансы, так и внушительный багаж знаний по вопросам генной инженерии и виртуальных технологий. Снабдив его всей имеющейся документацией, оставшейся после бегства автора идеи, Джек замер в ожидании чуда — а на первый план уверенно вышел Призрак. Подталкивая Лоусона в совсем ином направлении, он убедил того начать исследования сигнала Жнецов. Кража протеанского ВИ на Тессии на многое пролила свет, и теперь навязчивая идея перехвата контроля над несметной силой армады, автоматически предоставляющей возможность перекроить галактику согласно собственным взглядам, не давала ему покоя. Осознать всю бесперспективность этой затеи Призрак был не в состоянии. Свято веря, что замысел целиком и полностью принадлежит лишь ему, он не мог и помыслить, что его разум уже давно сломлен и просто непригоден для становления новым стержнем отлаженной за миллионы лет системы.       Однако Лоусон успел добиться определённых результатов и в изначальном эксперименте до того, как забросил его окончательно. До того, как «Святилище» превратилось в паноптикум, переполненный хасками всех мастей. Следуя замыслу Джека Харпера, Генри отдавал работе всего себя. Любовь к такого рода проектам была у него в крови ещё с тех пор, как в его голове зародилась идея генетической династии. Он испытывал необъяснимую опьяняющую эйфорию, творя вариации на тему сверхчеловека. Представляя себя Богом, он вкладывал в свои детища частичку собственной души, при этом раз за разом утрачивая свою человечность всё больше и больше. Ничем другим было бы не объяснить того факта, что Лоусон избрал объектом своих экспериментов детей. Беженцев было много, и проблем с нехваткой подопытных не возникало. Счастливые жертвы науки и прогресса предоставляли свои тела в безвременное пользование «Цербера» в целом и Генри Лоусона в частности. Хотят они этого или нет, их никто не спрашивал. Призрак, усмотревший в подобных изысканиях бесполезную трату ресурсов и времени, жёстко настоял на уничтожении абсолютно всего, что было хоть как-то связано с этим делом. Горы блоков с данными были подвержены термической обработке вместе с трупами тех несчастных детей, которым не посчастливилось оказаться на Горизонте и попасть на стол к Лоусону. Впрочем, от одного из своих подопытных Генри оказался не в силах так просто избавиться. Удачно «забыв» о двенадцатилетней девочке, которая явилась наиболее приближённым к предъявленным требованиям результатом, он переключился на технологии Жнецов.       …А ребенок, погружённый в искусственную кому, всё это время ожидал решения судьбы на свой счёт. И, возможно, он так и сгнил бы в этом Богом забытом месте, если бы Призрак не узнал о его существовании. Кто-то из оперативников, желая выслужиться, доложил ему о странной капсуле, никак не вписывающейся в текущий проект. Для Лоусона стало неожиданностью то, что карательных мер за сокрытие такого рода вещей так и не последовало, как и то, что вместо того, чтобы приказать немедленно утилизировать капсулу вместе с её содержимым, Призрак велел доставить её на Кронос. Видимо, он нашёл способ использовать девчонку в своих целях. И с огромным облегчением Генри отправил её в самое сердце «Цербера», искренне надеясь, что мир увидит ещё одно его творение.

***

      В свете событий последних лет Джеймс Вега с трудом мог себе вообразить ситуацию, которая выбила бы его из колеи. После всего пережитого, всех болезненных потерь и ожесточенных боев, казалось, ничто уже не заставит его кровь застыть в жилах, желудок — протестующее заворчать, а сознание — отказаться воспринимать действительность. Но, увы, как выяснилось, у Веги было плохое воображение. Границ бесчеловечность про-человеческой организации «Цербер» не имела, а своей монструозной извращенностью могла посоревноваться лишь с бездушными Жнецами. Все члены команды Шепарда, отправившиеся с ним на задание, получили уникальную возможность в этом лично убедиться. «Каким моральным уродом нужно быть, чтобы сотворить такое?» — риторический вопрос метался в стриженой под короткий ежик черепной коробке космопеха в то время, как группа обшаривала базу под вселяющим ложную надежду названием «Святилище». Капитан, шедший чуть впереди, в принципе всегда собранный и сосредоточенный, сейчас и вовсе казался высеченной из холодного мрамора фигурой: мужественные черты лица хищно заострились, взгляд источал такой лед, что им можно было морозить тушки кур на ферме. Вега знал этот взгляд. Нет, Джону не было все равно. Напротив — Шепард был в ярости. Казалось, жуткая находка — исследовательская бойня «Цербера», замаскированная под приют для беженцев — повлияла даже на СУЗИ. ИИ вела себя непривычно сдержанно, держалась ближе к спутникам, говорила коротко и лишь по делу. Никто из них не ожидал найти здесь подобное. И чем глубже группа продвигалась в комплекс, тем больше пищи получали будущие ночные кошмары Джеймса Веги. Толпы ревущих, скрежещущих хасков, мерцающие из полумрака неживыми глазами-лампочками Налетчики, бесформенные, похожие на живое месиво из органики и механики Каннибалы… казалось, им не было конца — монстры перли изо всех щелей; база была забита ими под завязку. И тем ужаснее было осознавать, что большую часть из них сотворили тут же — склепали из живых людей в попытках добиться неких «высших» целей: истерзанные тела беженцев на столах, бесстрастные блоки ужасающе равнодушных данных об экспериментах, органы и «запчасти» хасков были тому подтверждением.       В очередной, ранее бывшей белой и стерильной, а нынче разгромленной и заляпанной кровью и прочими жидкостями секции лаборатории капитан приостановился. Капсулы с «результатами экспериментов» здесь были запечатаны, нетронуты, и тускло светились, привлекая к себе внимание. В прозрачной голубоватой жидкости плавали существа, бывшие уже не людьми, но еще не ставшие монстрами; у кого-то руки напоминали садовые грабли, у кого-то лицо больше походило на фарш… Шепард деревянной походкой подошел к одной из капсул. Оттуда на него слепым взглядом мертвых, покрытых белесой пленкой глаз взирала изувеченная девушка восемнадцати-девятнадцати лет. Короткие блондинистые волосы шевелились, плыли в мутноватой жидкости, создавая иллюзию жизни. Джеймса передернуло. Как в старых земных сказках про утопленниц, русалок. Бедняга. — Совсем еще юная… Ублюдки. Скрипнула перчатка бронекостюма — это Джон сжал кисть в кулак. Казалось, встреть сейчас Джон Джека — придушил бы Харпера голыми руками. Следуя внезапно мелькнувшей мысли, Вега встревожено пробормотал: — А вот это, кстати, странно. На базу съезжались десятки беженцев… многие должны были взять с собой детей. Но я пока что видел только тела взрослых. Шепард оторвал взгляд от мертвеца и полоснул им по лицам спутников. Джеймсу стало неуютно. — Может, они все-таки их отпустили… — неуверенно выдавил космопех, про себя прекрасно осознавая, что подобное просто невозможно. «Цербер» ни за что бы не упустил столь ценный ресурс. — Капитан Шепард, подойдите, пожалуйста, сюда, — из дальнего угла как-то слишком тихо позвала СУЗИ. ИИ выглядела растерянной, фактически шокированной. Шестым чувством ощущая нечто крайне нехорошее, Вега подошел вслед за Джоном к застекленной, пошарканной, покрытой изнутри копотью секции в самом углу лаборатории. Груды полуиспеченной биомассы, ошметки, отдаленно напоминающие части тел, обрывки шнуров, обугленные платы и чипы… ИИ, поджав серебристые губы, запустила на своем инструментроне сканирование помещения. — Что это, СУЗИ? Подсознательно уже зная ответ, Вега отступил прочь от камеры на пару шагов. Зачем, зачем это озвучивать, если уже и так понятно, что это? Ему стало дурно — впервые за много лет — до головокружения, до слез на глазах, до рвотных позывов. — Это… это дети, Шепард. Опершегося на столешницу Вегу вывернуло поздним завтраком.