***
В полуразрушенном здании, мрачном, но хотя бы сухом и безветренном, было довольно жутко. Вдалеке все так же не стихали выстрелы и взрывы, здесь отдающиеся легкой вибрацией стен и крошкой с потолка. Подозрительные шорохи, похожие на чужие шаги, размеренное капанье воды, собственное натужное дыхание — девочка, наконец более-менее уверенно почувствовавшая себя в своем собственном теле, настороженно кралась вдоль холодной шершавой стены в поисках… чего? Какого-нибудь теплого, укромного закутка? Каких-нибудь вещей? Или хоть кого-нибудь живого, кто сможет ей объяснить, что же происходит? Как бы то ни было, нашла она именно последнее. — Эй! А ну стой! — звонкий мальчишеский голос прокатился по пустынному коридору и разбился на множество отголосков. Она застыла и вжала голову в плечи — вопрос звучал откуда-то сверху и из-за спины. Что делать? Остановиться? Бежать? — Ты кто? Казалось, вопрос поставил ребенка в тупик. В голове стремительно заметались мысли, пытаясь выстроиться в логическую цепочку. Она человек — это точно. Девочка. Ей двенадцать лет, у нее спутанные черные волосы и тощее непослушное тело, покрытое ссадинами и очень слабое; на ней запыленная белая одежда из грубой ткани. Но так было не всегда… Она знает, что вокруг происходит что-то нехорошее: кто-то разрушает все, что стояло веками, убивает все живое. Она знает, что есть люди, которые пытаются этому помешать. Где она родилась, кто ее родители — неизвестно. Как она тут оказалась — непонятно. — Как тебя зовут? — требовательно спросил голос сверху. Судя по интонациям, его обладатель уже начинал нервничать. Имя? Что такое имя? Это то, как называют друг друга люди. Ее спрашивают… ее имя? — К… кх… — впервые с момента падения и обретения сознания она попыталась что-то произнести. Атрофировавшиеся за долгое время неиспользования, голосовые связки отчаянно сопротивлялись попыткам прогнать через них воздух — из детского горла выходили лишь сдавленные хрипы, похожие на предсмертное дыхание. В отчаянии девочка подняла голову вверх, в сторону, откуда слышался голос. И через секунду глубоко пожалела об этом. Сверху раздался испуганный вскрик, а затем истеричный вопль: — Мико, это хаск, хаск!!! Стреляй, Мико! Прямо у уха девочки просвистел заряд — он врезался в стену, обдав ее затылок каменной крошкой. Животные инстинкты взыграли моментально: ее хотят убить! Значит, нужно бежать, спасаться! Ребенок метнулся в первое попавшееся ответвление коридора, в спасительную тьму, но второй заряд все же задел ее за плечо. Взвыв от боли, она схватилась за опаленный, пульсирующий участок руки и припустила еще быстрее. То помещение, в которое она влетела, оказалось некой большой котельной — огромные цистерны и погасшие холодные котлы заполняли все свободное пространство. Стараясь не шуметь, хоть это и было ужасно сложно, девочка добрела до дальней стены, где обнаружила, что попала в тупик; в отчаянии она забилась за одну из дальних цистерн. Стараясь всхлипывать как можно тише, она судорожно сжимала кровоточащее плечо. Между тем, у входа в котельную показались три фигуры — две низкорослые и одна высокая и тонкая. Затаившая дыхание беглянка вслушалась в их разговор. — Ты абсолютно уверен, что это хаск? — Она — эта штука — была со светящимися глазами! — Хм. Обычно хаски не убегают, а нападают. Так, ладно… включи фонарь. Ждите здесь, я проверю. Яркий свет разрезал темноту комнаты, не достигая лишь самых темных углов — вроде того, в котором ютился ребенок. Легкие осторожные шаги зазвучали в тишине — все ближе и ближе, и когда они подобрались к самому укрытию девочки, зажмурившейся и сжавшейся в комок в самом углу у цистерны, в напряженной тиши прозвучал настороженный молодой голос: — Эй! Ты тут? Не бойся, я тебя не трону. Если ты на меня не нападешь, конечно. Выходи. Первая встреча с людьми была болезненной для ничего не понимающей перепуганной девочки. Но этот голос... От него исходила уверенность. Ему почему-то хотелось довериться. Она раскрыла глаза, утерла мокрый нос, с трудом поднялась на ноги и выступила на пару шагов из своего укрытия. Фигура попятилась, выставив вперед руку с зажатым в ней пистолетом. Сердце девочки рухнуло вниз. — Скажи что-нибудь, — довольно низкий для девушки, которой, собственно, и оказалась та самая худая долговязая фигура — голос дрогнул. — Ну же! Немедленно говори свое имя, или я пристрелю тебя! — К-кх… Крис… Кристин! Похоже, рыдания прочистили горло, расшевелили связки, и она наконец смогла выдавить хриплым голосом собственное имя. У обеих, казалось, после этого отлегло от сердца: девушка опустила оружие в пол, ребенок же сделал пару несмелых шагов вперед. — Значит, ты все же человек. Что с тобой? Девочка непонимающе уставилась на собеседницу. Что с ней? Что не так? — Ты видела себя? Свое лицо? — Н-нет. Девушка почесала в затылке. Ее темно-рыжие волосы были грязными и пыльными, но даже несмотря на это и на скудное освещение, отливали очень приятным медным блеском. Пока девочка разглядывала свою собеседницу, та достала из кармана большой грязный платок и, подойдя к ребенку, что-то для себя решив, повязала его на лицо удивленной Кристин. — Пока что не снимай его. Так будет лучше. Взяв за запястье недоумевающую, но в целом немного успокоившуюся девочку, она повела ее к выходу. Мимолетной мыслью Кристин отметила, что ни места уколов, ни шишка на лбу, ни даже недавнее ранение уже не болят.Падение в жизнь
4 февраля 2014 г. в 00:33
Тихий мерный гул приборов, шипение насосов, шум ветра за бортом, обрывки слов, порой чужих и незнакомых, долетали до слуха ребенка, погруженного в глубокий полукоматозный сон, сплетались в его дремлющем сознании в мрачноватые, мутные сны. В истершейся, как ветхая грязная тряпка, памяти, хранилось слишком мало воспоминаний, чтобы сверхтехнологичный искусственный интеллект мог преобразовать их в образы, а эти образы — в мысли.
Несколько капель раствора, поступившего в вену по тонкой трубке, заставили сон девочки вновь углубиться, и серые сновидения уступили место непроглядной тьме…
Полет шаттла проходил без эксцессов начиная со спешного отбытия с Кроноса и до нынешнего момента.
Летательный аппарат с минуты на минуту должен был войти в атмосферу небольшой зеленой планеты Беннинг, ранее развивающейся и цветущей, а теперь полуразрушенной и разоренной.
Помощник пилота в очередной раз отправил сообщение на мелкую, замаскированную под продовольственный склад, подпольную базу «Цербера», где уже должны были все подготовить для приема груза, но вновь не получил подтверждения от тамошних сотрудников.
Впрочем, проблемы со связью были ожидаемы на полуразрушенной планете, терзаемой Жнецами. Сквозь помехи и шипение прорывались только обрывки сообщений «радио сопротивления», однако разобрать их не представлялось возможным. Помощник пилота продолжал методично пытаться пробиться через шумы и чужие передачи.
Только шипение, обрывки далеких слов с Беннинга и гул закрытой капсулы со странным грузом…
Двое сопровождающих штурмовиков немо, недвижимо сидели по обе стороны от запечатанного «гроба», как бездушные изваяния. Впрочем… была ли уже душа у тех полумеханических существ, коими являлись глубоко модифицированные оперативники «Цербера»?
Шаттл затрясло: он вошел в атмосферу планеты, отчаянно сражаясь с россыпями метеоритного песка и воющим ветром. Безэмоциональные оперативники посильней вцепились в поручни. Летательный аппарат постепенно снижался, приближаясь к руинам разбомбленного Жнецами отходоперерабатывающего завода.
Внезапно мощный удар, сопровождаемый чудовищным скрежетом, сотряс шаттл — штурмовики «Цербера» послетали со своих мест, капсула заскрежетала по полу, а одна из боковых дверей челнока погнулась и засвистела широкими щелями. В пилотском отсеке на радаре возник крупный враждебный объект, по всем признакам походящий на Сборщика.
Монстр, напавший на привлекший его внимание объект сверху, теперь заходил на новый круг.
Выстрелы орудий мелкого шаттла были для харвестера все равно, что щекотка. Отчаявшийся пилот сосредоточился на том, чтобы маневрами увести сыплющийся на части летательный аппарат поближе к базе, чтоб сотрудники с большей вероятностью могли найти и спрятать ценный груз.
Когда до земли оставалось всего несколько десятков метров, Сборщик обрушился всей своей массой на шаттл в третий раз; от мощного удара разорвало двигатель правого крыла, отказала навигация, и пылающий летательный аппарат, так и не добравшись до базы, камнем рухнул на обломки разрушенного завода.
…Сильнейший удар встряхнул худое девичье тело в его синтетическом гробу, словно одинокую спичку в коробке.
Большинство трубок и всаженных под шелушащуюся кожу игл отлетело прочь, а мутный стеклопластик бортов капсулы рассыпался в прозрачную пыль. Ветер с запахом гари и бетонной крошки, прорвавшийся в полуразрушенную капсулу, встрепал черные волосы, раз-другой ударил по запавшим щекам, резанул по курносому носу, заставляя пленницу синтетической тюрьмы вдохнуть, закашляться, захрипеть, заметаться и наконец раскрыть глаза.
В сером вечернем воздухе летал пепел. Яркие, такие непривычные, буйные языки огня плясали неподалеку на обломках какой-то искореженной груды металла, громко потрескивая — от сырой земли вокруг шел пар. Недавно здесь прошел дождь.
Девочка неуклюже села, прислушиваясь к собственным ощущениям. Такая слабость во всем теле, неприятное ощущение сухости кожи, ноющая, застарелая боль от уколов в руках и спине, зреющая шишка на лбу — и полная мешанина в голове. Обрывки воспоминаний, минимальные знания о мире и о себе порождали в просыпающемся сознании непонимание и тревогу.
Где она? Что с ней? Почему такая слабая, одинокая, посреди каких-то руин — в плотной белой больничной одежде?
Она попыталась встать на ноги, но попытка не увенчалась успехом — давно не использовавшиеся конечности отказались повиноваться ей с первого раза, и девочка упала на колени, больно ударившись об усыпанную бетонной крошкой землю. Однако ребенок не спешил сдаваться: с третьего раза ей все же удалось удержаться на ногах, а чуть позже даже сделать несколько нетвердых шагов в сторону чернеющих руин большого здания.
Вопросы, так и не нашедшие своих ответов, перекрылись новыми, более насущными.
Что делать? Куда идти? Как выжить?
Ребенок поежился — на улице было прохладно, близилась ночь. Сизый горизонт взрывался голубыми и фиолетовыми вспышками, где-то не так далеко слышались выстрелы и глухие выкрики, стертые расстоянием. От виднеющихся вдалеке строений веяло опасностью, страхом и смертью…
Больше полагаясь на ощущения, нежели на еще спящий разум, она решила укрыться в ближайшем строении, попробовать найти себе хоть какое-то убежище. Некое шестое чувство подсказывало, что оставаться на улице небезопасно.
На все еще нетвердых ногах пройдясь вокруг места крушения, она нашла короткую металлическую палку, вполне подходящую для самообороны, несколько неиспользованных термозарядов и одно изувеченное мертвое тело, упрятанное в прочную броню. С него она сняла слегка поврежденный, но все еще рабочий омни-инструмент, флягу с водой и питательный батончик. Больше на трупе ничего полезного не обнаружилось.
Повинуясь какому-то неясному порыву, слабо соображающая девочка отковыряла с наплечника мертвеца странный желтый ромбовидный символ и спрятала в нагрудный карман больничной рубашки.
Зачем? Этого она сейчас не могла себе объяснить — впрочем, как и многих, многих других вещей.