Падчерица

Договоры существуют для того, чтобы их выполнял более слабый. Карел Чапек

Первое, что я почувствовала, когда приходила в себя — тепло. Значит, нахожусь в помещении. Страх прошил насквозь, неужели я снова у Азарета? Осторожно ощупала пальцами поверхность, на которой лежала, не дорогой шёлк — грубая ткань. Пришло легкое облегчение. Вряд ли я у сутенера. Запоздало услышала треск горящих дров, в нос ударил терпкий запах трав. Собравшись с силами, я открыла глаза и села, удивленно оглядываясь по сторонам. — Очнулась? Вздрогнула и повернула голову на голос. Серебряные волосы, зеленые глаза. О боги, это же тот Лекарь! — Вы… — язык не хотел слушаться. — Вы спасли меня. Мужчина вынул руки из карманов и скрестил их на груди. Длинные пряди ловили свет от огня печи и рассеивали его по плечам хозяина. Теперь сравнить моего спасителя с девушкой было весьма трудно: на щеках отросла светлая щетина, полумрак заметно прибавлял знахарю годы. — Тебя нашли в лесу, на краю обрыва и принесли сюда, — тихо сказал он. — Раз уж ты очнулась, можешь идти домой. Я опустила голову и сморщила в кулачках простынь. — Мне некуда идти. — Не мои проблемы. — На улице холодно, и ночь. — Так уж и быть, дам тебе пару тряпок — обернешь ноги. До поселения недалеко — добежишь. Перед глазами помутнело от слёз. Мне некуда идти, меня продали в рабство, что уж там говорить, в таком положении в будущем я могу даже не рассчитывать на замужество, так как безродную девку к себе никто не возьмет. Это в центре страны, рядом с замком, бездомных деток отдают в приюты и заботятся о них под зорким оком королевы, а здесь-то… Я просто сгину от холода или голода. Пока себя жалела, лекарь откопал в ветхих ящичках стола те самые тряпки. — Вот, — он подошел к моей кровати. — Перевяжешь ступни. Вместо того, чтобы отблагодарить за какую-никакую помощь, а потом безропотно уйти, дабы не навязывать своё жалкое существование незнакомому человеку, я резко сорвалась с места и кинулась ему в ноги. — Пожалуйста, позвольте мне остаться! — Что?! — опешил знахарь. Я обняла его колени и подняла заплаканное лицо. — Прошу вас, позвольте мне остаться. Я не займу много места, могу спать на лавке или даже полу! Две корки хлеба в день и стакан воды мне будет вполне достаточно. — Мне не нужна нахлебница! — Я не буду нахлебницей! Обещаю, вы не пожалейте. Вы совсем один, у вас много работы, и наверняка совсем не хватает времени на домашние обязанности. А я могу готовить, стирать, убирать, топить печь и ходить за хворостом. Собирать ягоды, отличать съедобные грибы от ядовитых, ухаживать за огородом, следить за животными, ощипывать кур, прясть пряжу. Я исполню любой ваш приказ! Умоляю, не прогоняйте меня! — Любой приказ значит… — знахарь отцепил мои руки от коленей и присел на корточки. Темные глаза были на уровне моих глаз. — Все, что прикажете, — выдохнула я. Он взял меня за подбородок. — Ты хоть соображаешь, что говоришь? Когда я напугана или злая, то плохо контролирую свой язык и действия. Поэтому, поняв, к чему клонит мужчина, я ненароком ляпнула: — Вы не походите на человека, у которого встает на маленьких девочек. Кажется, он малость офигел. Лекарь прикрыл рот рукой, поднялся с пола, затем не выдержал и расхохотался. — Должен признать, неожиданный ответ. Но ты права, у меня никогда не возникало желания заваливать в постель детей. Какой воспитанный! — Тем не менее, — он стал серьезным. — Лишний рот мне ни к чему. Однако, если ты действительно умеешь всё то, что перечислила, тогда я сжалюсь и оставлю тебя на зиму у меня. Но учти, как только полностью растает снег, можешь убираться отсюда. А если будешь лениться, перечить и всячески мешать, то я без зазрения совести оттащу тебя ночью в чащу и скормлю диким собакам, ты меня поняла? Я восхищенно кивнула. Наверняка, моё лицо просто светилось от благодарности, и когда я снова хотела обнять его ноги, знахарь проворно увернулся. — Меньше подобострастия и больше дела! Сейчас ты идешь на чердак и ложишься спать. Завтра приступишь к своим обязанностям. — Да, господин. По губам лекаря скользнула усмешка. Я встала и, пока он не передумал, быстро направилась к лестнице на второй этаж. Однако, поставив ногу на первую доску-ступеньку, я обернулась и спросила: — Простите, а как ваше имя? Мужчина несколько секунд молчал, глядя на танцующий в печи огонь. — Фауст, — наконец промолвил он. — Зови меня Фауст. — Хорошо, господин Фауст, — и быстро взобралась наверх. Когда я увидела чердак, то захотелось слететь вниз по ступенькам и целовать знахарю ноги. Это не просто свалка для всякого барахла, а настоящая комната! Здесь было тепло, печная труба тянулась от пола до крыши и выходила наружу. В углу стояла кровать, а рядом тумбочка. Лунный свет просачивался сквозь закрытые ставни. Сам же чердак разделен на два помещения, за тряпкой, заменявшую дверь, я нашла вторую комнату, где как раз грудой навалены вещи. Моя радость не знала границ! Неужели… неужели я могу здесь спать? Когда я жила у Мирилы, единственное, чем могла довольствоваться, так это лавкой у входной двери. А как теплело, так и вовсе спала на сене в сарае. А тут целая кровать! Да еще с матрасом! Да тут еще старый плед — невероятная щедрость. Укладываясь в кровать и засыпая, я твердо поставила себе цель сделать всё возможное, чтобы отблагодарить Фауста за его доброту. С того дня началась новая жизнь. И она мне очень нравилась. На завтрак мне давали не просто грубую корку, а целый ломоть хлеба — свежий, мягкий, вкусный, о таком я не могла и мечтать. На обед и ужин Фауст мог поделиться древесной корой (кстати, после этого забыла о простуде) или даже кусочком кролика или курицы — мясо само по себе невидаль. Особое внимание лекарь уделял гигиене. Тут всё строго. Долго не могла привыкнуть к новому распорядку, ведь обычно деревенские в баню ходили раз в месяц (зимой чуть больше), а так либо в речке ополоснуться, либо водой из колодца окатиться. А у Фауста попробуй отлынь — каждые два дня грей себе таз. И чтоб мылась тщательно, от макушки до пяток. Первое время не знала, как быть с волосами, ведь я их ни разу в жизни сама не мыла. Фауст сказал использовать золу, заодно от вшей профилактика. Ноги скрести каждый вечер, а руки и вовсе по нескольку раз в день, особенно перед едой. Говорит, зараза в доме ему не нужна. И сам за собой ухаживает, как ни одна местная баба. Не помню, чтобы от знахаря потом пахло, всегда чистый ходит. Чистоплюйство не обошло стороной и мои зубы. Господин принес из леса веточки. Показал, как косо обрезать и слегка распушить лезвием ножа, чтобы потом чистить этим десна и зубы. Сок у веточек горький, но против воли хозяина не попрешь. Впрочем, зубам пошло на пользу, всего год назад выпал последний молочный, а новые испортить еще не успела. Знахарь купил мне одежду. Старую, использованную, но в коем-то веке подходящую мне по размеру. Синее платье я запихнула в самый дальний угол ящика и старалась о нем не вспоминать. Несмотря на это, соваться на улицу в мороз мне запретили. Если подхвачу болячку — в дом могу не возвращаться. А самому, значит, больных приводить к себе можно! Но свое мнение я оставляла при себе. А вообще Фауст был странным. Он существенно отличался от всех мужчин, которых я когда-либо видела. Стройный, очень красивый, ухоженный и опрятный. Знахарь никогда не ходил по трактирам, не участвовал в местных праздниках, на охоту предпочитал отправляться один, да что там, от него бранного слова не услышишь. При этом не позволял смотреть на него свысока. Он сам так смотрел на окружающих. Умный, терпеливый, вежливый. Еще я обнаружила в нем некоторую слабость к монстрам. Живем мы в лесу, в сад с перекошенным забором часто кто-то забредал. Фауст далеко не всегда прогонял отвратительных созданий. Чем противней и злее была тварь, тем больше у нее было шансов заслужить симпатию знахаря. Еще я заметила в нем непробиваемую гордость. Наверное, поэтому он до сих пор не женат. Трудно жить с человеком, который смотрит только на себя и абсолютно не видит окружающих. Со временем ко мне всё-таки пришло осознание, что держит он меня не по доброте душевной, а потому, что ему просто так выгодно. Однако я не могу не быть ему благодарной за еду, вещи и крышу над головой. Если бы не он, я бы погибла. Причем не только я, но и десяток жителей нашей деревни, которым он успел спасти жизнь. Фауст помогал женщинам с родами, лечил тяжелые болезни, поддерживал жизнь в стариках. За исцеление магией он стал брать золотом, а не куриными тушками как раньше. И тем не менее, я не стала осуждать его, ведь никто из нас не идеален. Я просто приняла его таким, какой он есть. И с немым восхищением наблюдала, как иной раз он мог вытащить человека с того света. Для Фобоса Эсканора не началась новая страница в жизни, но вот то, что она стала чуть легче, можно сказать наверняка. На самом деле, он даже оказался слегка удивлен. Девчонка действительно безоговорочно выполняла все поручения. Порванная рубаха уже к вечеру была заштопана, грязная одежда на следующий день была чистой, в печке всегда стояла готовая каша, а весь дом просто сиял чистотой. Найра вычистила кастрюли, откопала на чердаке старые ножи, которые маг умело заточил, починила прялку (которую также нашла у себя в комнате) и работала, как слуга во дворце, то есть тихо. Хотя с другой стороны, Фобос часто надолго уходил из дома. Она не жаловалась, мало ела, держала рот на замке и не путалась под ногами. Так что принц быстро привык к её присутствию. Осень кончилась слишком быстро, за окном началась холодная зима, искать источник стало тяжелее. Еще крестьяне принялись болеть чаще. В обществе безродной девчонки, завала работы и бесконечных лесных скитаний прошёл месяц.