Блудное похотение в человеке рождают пища и вино, от того же — и ума недостаток, и непочтение к Богу, и забвение смерти. Аввакум Петрович Кондратьев
— Дура набитая, ты хоть знаешь, что я с тобой сделаю за это?! — Простите господин, я сейчас все уберу. — Бестолковая идиотка! — Ай! — девушка закрыла ладонью, покрасневшую от сильной пощечины, щеку, и едва сдерживалась от того, чтобы не зарыдать. Второй свободной рукой она собирала в белый платок валявшиеся на полу прозрачные осколки от нечаянно опрокинутого графина. — Неуклюжая корова! — донеслось до ее ушей. Вдруг Фобос схватил сидящую на полу девушку за волосы и рывком поднял на ноги. Служанка вскрикнула от боли и, уронив платок, схватилась обеими руками за запястье князя. Осколки графина высыпались на ковер. — Тварь, — прорычал Фобос, швыряя несчастную на кровать. Краем глаза он заметил невысокую фигуру в коричневом платье. Фигура стояла в дверях его покоев, держа что-то в руках. Князь выпрямился и повернулся, чтобы получше рассмотреть незваного гостя. Точнее, гостью. Женщина с черными, как смоль, волосами, заплетенными в тугой пучок, сжимала в своих пальцах ножницы и ткань. Фобос даже не удосужился задаться вопросом: для чего ей были нужны эти принадлежности, он просто рявкнул: — ПОШЛА ВОН! Голос сотряс стены. Хрустальные капли, которые свисали с большой люстры, словно слезы, жалобно звякнули. Женщина даже не шелохнулась. — Ты что, оглохла? Я сказал — прочь! Девушка попыталась встать с кровати, но Князь одним тяжелым ударом ладони уронил ее обратно на простыни. — Я никуда не уйду, — спокойно произнесла женщина, переступая порог огромной спальни. Лицо Фобоса исказилось от гнева. Зеленые глаза сверкали, как у тигра, готового вот-вот напасть на жертву. — Стража! — вновь рявкнул князь. — Что ты собираешься делать с девушкой? — Тебя это не касается. — Вот как? — женщина говорила спокойным ровным голосом. В коридоре послышались громкие шаги и грохот лат. Служанка лежала на кровати, закрыв лицо руками, и тихо плакала. — Отпусти ее. — Кто ты такая, чтобы указывать мне? Грохот лат все громче. — Фобос… — Для тебя, Князь Фобос! Знай свое место, отребье! Стражники появились в дверях. — Наконец-то! Уведите ее! — и Фобос, что не слишком прилично для аристократа, указал пальцем на черноволосую женщину. — Куда, сир? — Куда угодно, лишь бы с глаз моих подальше. Стражники схватили женщину за руки и вывели из покоев. Она и не сопротивлялась. Фобос взмахнул рукой — дверь тут же закрылась. Служанка отняла руки от лица. Ее терзала ничтожно слабая надежда, что князь покинул покои, вместе со стражей. Глупо, если честно. Необъятный ужас охватил ее, когда она увидела его, спиной стоящего к кровати. Девушка замерла, не смея даже сделать вдох. Вдруг Фобос обернулся. Его лицо было бледным, губы сжались в узкую полоску. Служанка со страхом смотрела на князя. — Сейчас ты будешь наказана, — прошипел Фобос и накинулся на несчастную девушку. Никто не мог подумать, что после смерти короля и королевы Меридиана, старший наследник престола станет именно таким. Старые слуги, что еще оставались во дворце, помнили, как когда-то давно маленький белобрысый мальчик носился по замку с саблей в руках и кричал: «Я стану королем, и буду защищать свое королевство!» Как звучал в коридорах звонкий детский смех. Помнили те добрые и любопытные зеленые глаза и задорную улыбку, которая всегда играла на лице юного принца. Маргарет точно помнила. Она никогда не забудет их первой встречи… В тот день должен был состояться большой праздник по случаю дня рождения королевы. Слуги накрывали праздничный стол. Мужчины и юноши расставляли на белоснежной скатерти различные кушанья. В Главном Зале стоял просто невероятный аромат. Запах свежеиспеченного хлеба и мяса. Специй, перца, терпкой корицы, и сладость запеченных яблок. Приготовленная в винном соусе утка и посыпанная различными приправами, блестела своей золотистой корочкой. От нафаршированного яблоками поросенка шел ароматный белый пар. А как насчет жареной рыбы и копченого окорока? Те все еще дымились. Только что из печи. Солнце горящим алым диском сияло над горизонтом. Его золотые лучи проникали сквозь огромные окна в Главный Зал. Свет падал на хрустальные фужеры и графины, а те играли всеми семи цветами радуги. Бокалы поблескивали золотистыми бликами, графины же сверкали так, будто усыпаны множеством драгоценных камней. Слуги развешивали украшения. Белые, выточенные из мрамора колонны обвивали тонкими стеблями экзотические растения. Их большие белые цветы источали сладкое благоухание, которое смешивалось с ароматом приготовленных блюд. Все готовились к началу торжества. А зал сиял изнутри в лучах заходящего солнца. Нарушал эту мирную идиллию маленький мальчик, который незаметно прошмыгнул между колоннами и спрятался под стол. Молодая служанка по имени Маргарет раскладывала на столе салфетки и столовые приборы. — Нет, нет, и нет! Под чутким руководством леди Фрэйн, одной из главных горничных замка. — Эта вилка должна лежать справа от тарелки. Слышишь? Справа! — Да, леди Фрэйн. Бокал издал чистый и громкий звон, когда девушка нечаянно задела его ручкой серебряной вилки. — Осторожней, — строго произнесла смотрительница. — Нет, ты только посмотри! Кто поставил этот бокал на это место? Он слишком далеко стоит от тарелки! Маргарет решила промолчать. Леди Фрэйн потянулась к тонкой прозрачной ножке бокала, как ее окликнул поспешно вбежавший в зал юноша. — Леди Фрэйн, леди Зорен просила вас срочно подойти. Она в Тронном Зале. — И что же у нее случилось?.. — пробурчала женщина и, громко стучав каблуками туфель, направилась к выходу. Затем обернулась и крикнула Маргарет: — Передвинь тот бокал ближе к этой тарелке, что слева от тебя, а я сейчас вернусь. — Да, леди Фрэйн, — покорно ответила служанка. Маргарет взяла в руки бокал. Лучик солнца блеснул в прозрачном стекле, отбросил на запястье девушки золотистое пятнышко. Маргарет поднесла сияющих фужер ближе к глазам. Она настолько залюбовалась игрой света, что не заметила, как кто-то незаметно подкрался со спины. — Бу! — Ах! — испуганно вскрикнула молодая служанка, и хрустальный бокал выскользнул из ее рук и со звоном разбился об пол. Белобрысый мальчик сначала засмеялся, но потом резко умолк и с раскаяньем посмотрел сначала на расстроенную служанку, а потом на осколки. — Ох, что же я теперь скажу леди Фрэйн… — Маргарет опустилась на колени и принялась голыми руками собирать части некогда сверкающего в лучике солнца бокала. — Из-за тебя меня накажут. До чего же глупая шутка… — Осторожно! Можно ведь порезаться! — воскликнул мальчик и схватил со стола белую кружевную салфетку. — Вот, — сказал он, расстилая ее на полу, — давай я тебе помогу. Мы соберем осколки сюда, а потом отнесем на кухню. — Спасибо, — все же грустно сказала Маргарет. Ведь никакое оправдание не сработает со строгой леди Фрэйн. — Боишься, что накажут? — спросил незнакомый ей мальчик. — Скажи мне свое имя, и я сам все объясню леди Фрэйн. — И что ты ей скажешь? — с сарказмом ответила девушка. — Что бокал я разбила по твоей вине, хотя ты на самом деле и виноват? — Примерно так, — тряхнул светлой челкой юный собеседник, осторожно взяв отколотую ножку бокала и положив его на салфетку. — Это не сработает. Чтобы ты ей не сказал — меня все равно накажут. — Скажи мне свое имя, — продолжал гнуть свое мальчик. — Маргарет, — ответила служанка, подбирая последний осколок. — Маргарет… — повторил мальчик, озадачено глядя зелеными глазами на свою собеседницу. — Я тебя раньше тут не видел. — Я новенькая. Пришла два дня назад. — А, ну тогда ясно, — просто ответил мальчик и аккуратно завернул осколки в салфетку. — Что здесь происходит? — Ох… — Маргарет обернулась, чтобы увидеть возвышавшуюся над ней и уперев руки в бока, леди Фрейн. Служанка поспешно встала и отряхнула передник. — Мадам, я все могу объяснить… Однако женщина уже смотрела не на Маргарет, а на белобрысого мальчика, что стоял рядом с ней, спрятав за спину салфетку с осколками. — Мне казалось, что Вас готовят к церемонии. — Ага, — кивнул мальчик. — Так все и было. Но мне стало скучно, поэтому я ушел. — Сегодня состоится бал в честь дня рождения королевы — и Вы должны выглядеть подобающе, — строго сказала леди Фрэйн. — Лорд Баркиз должен был Вас подготовить. — Ага, — снова кивнул мальчик, на его лице играла «улыбка ангелочка». — Должен был. Главная горничная смерила мальчика недовольным взглядом. — Я даже спрашивать не буду, что Вы опять натворили. — Ага, — перебил ее мальчик. — И не надо. И в тот момент, когда леди Фрэйн открыла было рот, чтобы отругать юнца за неуважение перед старшими. Когда Маргарет уже в десятый раз вознесла молитву богам, дабы данный конфликт быстро и безобидно уладился сам собой. Когда последние лучи заходящего солнца окрасили потолок в ярко оранжевый цвет. Когда уже все слуги покинули Бальный Зал, поскольку приготовления уже были завершены. В этот самый момент двери зала с грохотом распахнулись, и дикий крик прокатился по огромному помещению: — ПРИНЦ ФОБОС! Вздрогнули все. Но из леди Фрэйн и служанки, только сама Маргарет смогла услышать, как белобрысый мальчик тихо произнес: — Ой-ей. В зал вбежал, нет, не так, ворвался, чертыхаясь и поскальзываясь чуть ли не с каждым шагом на отполированном до блеска полу, одетый в разноцветное нечто мужчина. Впрочем, его наряд был таким… экстравагантно необычным, что понять, что это именно мужчина можно было только по голосу. Незнакомец последний раз грохнулся на пол, потом, пошатываясь, встал. Его лицо было просто багровым от ярости, но зато оно создавало замечательный контраст с роскошной, пышной, кудрявой… и синей шевелюрой. Белобрысый мальчик зажал рот ладошкой, смотря на то, как сквозь полупрозрачную ткань юбки мужчины, поддерживаемую каркасом, были видны волосатые ноги в розовых туфельках (которые бедняге незнакомцу были явно малы) и желтые панталоны в цветочек. Маргарет покраснела, поскольку верхнюю часть туловища мужчины лишь чуть закрывал расстегнутый розовый камзол в синюю полоску. Пуговицы-сердечки упорно не хотели застегиваться, и поэтому виду юной девушки открывался накаченный торс. А вод леди Фрэйн была в полном шоке от всего сразу. — Азарет, — промолвила леди Фрэйн. — Что с вами случилось? — Принц Фобос… — прорычал учитель этикета, прожигая глазами стоящего рядом с Маргарет мальчишку. «Принц?!» — служанка удивленно посмотрела на мальчика. Виновник «торжества» отступил на пару шагов назад. — Принц Фобос… — лицо леди Фрэйн побелело. — Что Вы натворили? — Мы разучивали новый танец, — прошипел лорд Баркиз. — Но вы сами сказали, чтобы тренироваться, мне нужна партнерша, — в зеленых глазах Фобоса все еще плясали озорные искорки. — Чтобы научиться не наступать на длинную юбку своей леди. Казалось лицо Азарета вот-вот лопнет. Мужчина сжал кулаки и весь трясся от гнева. Особенно сильно тряслись его синие кудряшки. — Да Вы… Да как Вы… — лорд Баркиз просто не находил слов. Рот то открывался, то закрывался, как у рыбы, выброшенной на берег. — Принц, — промолвила леди Фрэйн, еще раз окидывая взглядом ночной кошмар городского кутюрье. — Да как Вы умудрились сотворить такое… — Аа-а! Это я на прошлом уроке с сэром Раоглином проходил, — с энтузиазмом ответил Фобос. — Придворный маг учил меня, как менять одежду. — МЕНЯТЬ ОДЕЖДУ?! — не выдержав, закричал Азарет. — МЕНЯТЬ ОДЕЖДУ?!! — и потряс свой расстегнутый камзол в синюю полоску. — КАК, ТРОЛЛЬ МЕНЯ ДЕРИ, КАК МОЖНО ИЗМЕНИТЬ ОДЕЖДУ ТАК, ЧТОБЫ Я ДАЖЕ НЕ МОГ ЕЕ СНЯТЬ?!! — А это побочный эффект моего заклинания, — просто сказал принц. — Мы с Раоглином планируем исправить этот нюанс на следующем уроке. — Принц Фобос, это переходит все рамки! — воскликнула леди Фрэйн. — Мне придется обо всем доложить королю. Фобос опустил голову. Собственно, вины в содеянном он не чувствовал. Но от отца ему попадет. Опять. Если только… если только в срочном темпе не найти Раоглина, и не попросить волшебника быстренько все исправить. Как говорил придворный маг: «Степень тяжести поступка мы определяем на глаз. Если мы видим „ужас“ — значит, и думаем, что поступок „ужасен“. Но если нам показать исправленное, и сказать: „С этим совершили ужасное“, то мы смотрим и думаем, что поступок не столь ужасен. Ведь видим починенное, исправленное, переделанное. Люди верят тому, что видят. Запомни это». Получается, папа увидит «исправленного» учителя этикета, и, несмотря на все крики Азарета, сменит гнев на милость. И не будет сильно ругать непутевого сына. Однако воплотить свой маленький план в жизнь Фобос не успел. Именно сейчас послышались громкие шаги, и знакомый с рождения голос произнес: — Ваши крики слышны едва ли не на первом этаже замка. Что произошло? Маргарет и леди Фрэйн сделали реверанс. Азарет, несмотря на весь свой нелепый вид, поклонился. А Фобос прикусил губу и опустил голову, всем своим видом показывая полное раскаяние. — Вау! — возвестил второй голос. — Лорд Баркиз, у кого в карты проиграли? Настроение Фобоса несколько поднялось. Раоглин. И все-таки ему не сильно достанется. Король размеренным шагом подошел к столу. Одетый в золото и шелк, он походил больше на чудесного персонажа сказки. Король был высок, величественен и красив. Наследник Древнего Рода. За ним идущий мужчина выглядел менее привлекательно. Раоглин, правая рука короля и придворный маг, судя по одежде, являл собой весь патриотизм колдунов и волшебников. Он никогда не менял своего черного балахона, остроконечную шляпу и обычную длинную деревянную палку, магии в которой было столько же, сколько и в хозяйской швабре. Зачем он всюду таскал этот кусок дров для растопки, оставалась загадкой. — Чувствую в «карты он проиграл» у моего сына, — ответил король, спокойно, без тени насмешки, смотря на Азарета. — Я прав? Учитель этикета кивнул. Багровый румянец сошел с его лица, и пару минут злой, как бешеная росомаха, учитель этикета сейчас имел весьма жалкий вид. — Фобос, и за что ты наказал очередного придворного на этот раз? — устало спросил король. — О-бал-деть, — по слогам сказал Раоглин, рассматривая наряд лорда Баркиза. — Да, мой дорогой друг, на балу ты принесешь настоящий фурор среди дам. Азарет пристыжено опустил глаза в пол. Его гордость была не просто ранена — убита. И в таком виде стоять перед самим королем… Боги, какой позор. — Фобос, это действительно ты сделал? — продолжал восхищаться Раоглин. — У тебя просто потрясающее воображение! Король метнул в сторону мага предостерегающий взгляд и громко щелкнул пальцами. В следующий момент внешность Азарета начала меняться. Волосы потемнели, вернув свой привычный каштановый цвет, и ровными прядями упали на широкие плечи мужчины. Стоило кончикам волос коснуться камзола, как он также начал изменять цвет. Будто невидимая кисть художника окрашивала камзол в красный. Капала алой краской то на грудь, то на плечи, на руки и бока. Словно из воздуха под камзолом появилась белоснежная рубаха с кружевным воротником. Пуговицы-сердечки приобрели нормальную круглую форму и сами собой застегнулись. Исчезла нелепая юбка с каркасом и почти сразу на ее месте появились штаны. Туфли удлинились в носках и расширились по бокам, задники туфель начали вытягиваться вверх, превращаясь в голенища. Секунда, и на ногах лорда Баркиза уже кожаные сапоги. Впрочем, на весь процесс превращения ушло всего-то пять секунд, если не меньше. — Спасибо, Ваша Светлость, — благодарно выдохнул Азарет. Король кивнул и перевел внимание на сына. — Иди в свою комнату Фобос. Весь вечер и всю ночь ты будешь сидеть там. И никакого праздника, — голос Зэйдена был холоден, как лед. — Раоглин, — придворный маг навострил уши. — Полгода никаких занятий практической магии с моим сыном. Только теория и знания лечебных трав. И ничего больше. — Но отец! — выкрикнул Фобос. — Я все сказал, — железным тоном произнес король. — Хватит. От твоих дурацких выходок страдают все. Если уговоры на тебя не действуют, то придется поступать по-другому. И что ты прячешь за спиной? Фобос вздрогнул. Он совсем и позабыл о разбитом бокале. — Фобос, — в голосе Зэйдена проскользнули жесткие ноты. — Покажи руки, — мягко сказал Раоглин. Принц вынул руки из-за спины и развернул салфетку. — Осколки? — удивленно спросила леди Фрэйн. Тут Маргарет не выдержала. — Это. Ваше Величество, это я. Я нечаянно разбила бокал, когда помогала накрывать на стол. — Чтооо?! — воскликнула леди Фрэйн. Маргарет испуганно отшатнулась от вмиг разгневанной женщины. — Нет! — вмешался Фобос. — Маргарет разбила бокал по моей вине! Я подкрался к ней сзади и напугал. Не наказывайте ее из-за меня! Зэйден потер пальцами переносицу. — Хоть раз ты можешь думать о других… — Папа… — В комнату! — произнес король. Фобос поднял глаза на отца. И в этих изумрудных глазах блестели слезы. — Надоело! И стрелой вылетел из зала. Для Маргарет эта первая встреча запомнилась на всю жизнь. И сейчас, глядя на то, во что превратился тот добрый мальчик с изумрудными глазами, у нее сердце обливается кровью. Когда он успел стать таким? Таким жестоким. Таким эгоистичным. Таким алчным. Когда? Наверное, она будет долго задавать себе этот вопрос. А сейчас, видя, как стража, доведя ее до кухни, скрылась за поворотом, она бесшумной тенью шмыгнула в соседний коридор. Все же ту девушку надо спасти… Еще немного о прошлом Князя Дверь тихо отворилась. Вот только мальчик этого не услышал. Он лежал на кровати лицом вниз и плакал в подушку. Его плечи то и дело вздрагивали, а по комнате разносились тихие всхлипы. Он вошел в комнату. Всхлипы продолжались. Они рваными, невнятными звуками отталкивались от стен и падали на пол. И доносились до его ушей. Он подошел к кровати. Тихо. Так тихо, что мальчик его не услышал. Мальчик продолжал плакать. И теплая ладонь легла ему на голову. Фобос резко оторвал лицо от подушки. — Папа? Лицо отца было очень грустным. Голубые глаза потускнели. Светлые брови нависли над ними, слово грозовые тучи. Губы были плотно сжаты. А в руках папа держал книжку. Маленькую тонкую книжку в невзрачной черной обложке. Матрас прогнулся под тяжестью тела. Отец сел на кровать. Фобос поднялся и сел рядом. Они смотрели друг на друга. Король и принц. Отец и сын. В полумраке комнаты. — Ты все еще злишься на меня? — тихо спросил Зейдэн. Вместо ответа Фобос задал вопрос: — Почему ты не на празднике? — Твоя мама болтает с сестрами и старыми подругами. Сегодня в первый раз вся ее семья явилась на бал. Я не хотел им мешать. На какое-то время воцарилось молчание. Фобос сидел, обняв руками колени, и смотрел в одну точку на украшенном орнаментом покрывале, а Зейдэн смотрел в большое окно на темное небо и о чем-то напряженно думал. — Знаешь… — голос Зейдэна пропитан грустью. — Когда-то я тоже не ладил с отцом. Фобос поднял глаза. — Мы все время ссорились. Постоянно ругались. Все эти правила, этикет, запреты, учеба и балы — меня это жутко раздражало. По правде говоря… я не хотел становиться королем. Зэйден повернулся к сыну. Мальчик внимательно смотрел на него. Своими зелеными глазами. Глазами матери. — А еще я любил колдовать. Тебе нравятся заклинания? Мне больше всего нравилось смешивать различные снадобья. Однажды я сварил приворотное зелье и подлил его нашему повару, который в последнее время повадился лапать горничных и служанок, — на лице Зейдэна появилась улыбка. — Результат был еще тот! Зелье было нацелено на него, и повар безумно влюбился в самого себя. Он облизал языком все кастрюли, которые были начищены до блеска и способные отражать, подобно зеркалам. Впрочем, единственное на кухне маленькое зеркальце он облизал тоже. Фобос хихикнул в ладошку. — А когда он начал перед этими кастрюлями раздеваться… Одна из поварят как это увидела, так с криком вылетела из кухни. Повара вскоре уволили, а девушки замка вздохнули с облегчением. Фобос засмеялся. Громко и звонко. Улыбка Зейдэна стала шире. — Вот, — он провел рукой по книжной обложке. — Я принес тебе кое-что. Фобос с интересом посмотрел на книгу. — Что это? — Это, — улыбка отца стала смущенной. — Мои стихи. Когда-то я любил сочинять. Хочешь почитать? Зейдэн бережно вложил книжицу в руки сына. В следующий миг маленькие пальчики раскрыли ее. Пожелтевшие, исписанные листы зашуршали в тишине покоев. Фобос открыл первый попавшиеся стих и начал читать: Острые звезды медленно тают. В чаше хрустальной, повернутой верх дном. И птицы лесные петь начинают, Встречая алый восход с новым днем. Ветер играет в кронах деревьев, Флюгером старым указав на восток. Упали лучи на поля для посевов. И вот уж раскрылся мака цветок. Улицы города теперь оживают — С ворот городских снимают засов. Диск золоченый в небе сияет. Позолотой залил крыши домов. Синее небо в глазах отразилось, Те что сияли, как темный сапфир. В глазах парнишки небо искрилось. В блаженстве, он свои веки прикрыл. Фобос удивленно посмотрел на отца. Тот лишь пожал плечами и произнес: — Когда я вел этот дневник, мне было пятнадцать. Мальчик опустил глаза обратно на стих. Его душа пела, хотела на волю. Ветер приятно дунул в лицо. В такие моменты ликуешь душою. Был для парнишки Солнце «отцом». Но все же придется, спуститься с той крыши. И вернуться в скучные покои свои. Где в клетке злаченой сердце не дышит. И душа завывает от светской тоски. Грустные думы в голову лезут. И как грустно с тобой играет Судьба. Но пусть в солнца лучах, они все исчезнут. Однако назойливы в мыслях слова: «Ваше величество, Ваше высочество. Вся моя жизнь — Одно одиночество. Это не делай, поступай, как велят. Видеть на троне меня все хотят. Для леди поклон, для равных — кивок. Выпрями спину, не опоздай на урок. На базар пошли слуг — сам не иди. И вообще к крестьянам не подходи». Так, каждый день, Учат всему, Тому, что придется знать королю… — Вау! — выдохнул Фобос, перелистывая страницы. — Понравилось? — Ага, — довольно сказал принц. — Ты всегда так сочинял? — Ну… почти, — ответил отец, а потом тихо: — Фобос. Мальчик отвлекся от изучения записей и перевел свое внимание на Зейдэна. — Да, папа? — Послушай. Я понимаю, жизнь в замке тебя донимает, но ты должен осознавать, что ты будущий правитель. Фобос устало вздохнул. Ну вот. Опять начинается. — Я знаю, папа. — Нет, ты не знаешь, — Зейдэн обнял сына. Белокурые волосы мальчика защекотали ему подбородок. — Послушай. Ты должен это понять. Каждый твой поступок влечет за собой определенные последствия. Все твои привычки потянутся за тобой во взрослую жизнь. Они будут влиять на твои мысли, действия, и, в конце концов, на твое будущее. Мальчик кивнул. — Я… я знаю. Прости меня. — Прощение будешь просить завтра у Азарета. — Да, папа. — И наказание никто не отменял. — Да, папа. — А знаешь, — Зейдэн отстранился и подмигнул. — В восемь лет я так колдовать не умел. Фобос буквально «засветился» от счастья. — Спасибо, папа. Зейдэн бросил взгляд на настенные часы. — Уже поздно. Тебе пора ложиться спать. Фобос застонал. Спать. Это означало, что ему надо переодеваться, чистить зубы, расстилать кровать… Вот они, еще несколько вещей, которые он не любил. Но отец повел себя крайне неожиданно. Он схватился за край покрывала и резко дернул, накрывая себя и сына с головой. — Папа? — удивленно воскликнул принц, и тут же был повален на кровать, сраженной щекоткой. Мальчик залился смехом. — Кто бы мог подумать! Мой сын боится щекотки! — весело воскликнул король Меридиана. Но Фобос в долгу не остался. Улучив момент, он выпустил руки и начал щекотать живот отца. Зейдэн сначала пытался сдерживаться, но быстро сдался и захохотал. — Кто бы говорил! — сквозь смех произнес Фобос. — Кто бы мог подумать, что Великого Правителя так легко победить! — Ах вот ты как, — и не успел мальчик опомнится, как его словно гусеницу закутали в покрывало. — Все. Спать, — показным строгим голосом сказал Зейдэн. — А мыться? — А тебе так хочется? — Неа. — Вот и спи. — А ты останешься? — Останусь. Фобос прижался к теплому боку отца, и вскоре заснул. Как бы весело не провели они время, а наказания принцу избежать не удалось. Целых полгода он зубрил теорию и проходил практику по целебным растениям в лесу. И, кто бы мог подумать, ему понравилось. Потом, даже когда наказание кончилось, он все равно каждое лето просил Раоглина сводить его в лес. Иногда, даже самые идиотские поступки сейчас, в конце концов, играют огромную роль в будущем…***
Сутенер не стал дожидаться конца аукциона. Как только меня спустили с помоста — длинноногий выхватил цепь у работорговца и поволок меня прочь сквозь шумящую толпу. Я шла покорно, даже не сопротивлялась. А смысл? У меня силенок не хватит вырваться из кандалов. Я обречена быть пожизненно шлюхой в какой-нибудь таверне. Игрушкой, в руках откормленных волосатых мужиков. Босая нога споткнулась о лежащий на дороге камень. Холодная боль ударила по окоченевшим пальцам. Всё кончено. Мама, почему ты меня не утопила? Внезапно мы остановились. Я мотнула головой, прогоняя и без того грустные мысли, и огляделась. Мы находились в темном переулке. Я подняла голову. Солнечный свет освещал крыши и верх стен двух домов, между которыми стояли я и сутенер, и не попадал на дорогу. Наверное, поэтому тут пахнет влагой и гнилью. Ведь после дождя земля не успевает высыхать. — Так дело не пойдет. Я непонимающе перевела взгляд на сутенера. Тот порылся в карманах и достал ключ. Наклонился. Его длинные пальцы коснулись моих запястий. Щелкнул замок, и кандалы с глухим грохотом упали на землю. А потом, что даже удивило, он расстегнул свою куртку и накинул ее на мои плечи. Потом наклонился, взял меня на руки и понес. — Нам еще долго идти, — ответил сутенер на мой шокированный взгляд. — А тебя беречь надо. Можно цапнуть его. Но рот все еще связан крепким узлом. Тогда пнуть. Он потеряет равновесие и уронит меня, и тогда появится шанс удрать. Но… куда? Да и честно, бежать никуда не хотелось. Всё, хватит. Оставьте меня в покое. Устало сложила голову на плечо мужчины. Наверно, с инстинктами самосохранения что-то случилось, и я начала медленно сходит с ума. В ответ сутенер прижал мое тело к себе. Стало теплей. Не я ли хотела сбежать? Не я ли так усердно резала веревку ножом? Раны на руках дали о себе знать. Я прижала их к груди, чтобы согреть. Не я ли думала, что лучше быть на улице, чем стать рабыней сутенера? Можно удрать. Он не ожидает. Если ударю кулаком по лицу. Если пну. Если начну вырываться. Если… А зачем?.. Я ничего больше не хочу…***
Пожалуй, мы немного отвлечемся. Совсем немного. Мы отойдем от основных событий всего на пару шагов, после чего вернемся обратно. Это будет ненадолго, обещаю. Представьте себе колодец. Обычный колодец, вырытый в земле. Радиусом в пол метра. Ночь. Луна. Холодный ветер. Он колышет травы. Если у вас сейчас поздний вечер, то можете даже выглянуть в окно, чтобы увидеть луну. Она, кстати, на данный момент убывающая. Надеюсь, у вас нет дождя. А теперь, подойдем к этому колодцу ближе. Медленно, шаг за шагом. Вытягиваем руку и касаемся деревянной крышки. Отодвигаем ее. Она со скрежетом и другим непонятным шумом отходит назад. И первое, что нам бросаются в глаза… Серебряные прутья. Они блестят в свете луны. Лунный блик мажет их жирными белыми пятнами. А внизу — темнота. Теперь спускаемся ниже. Да-да, в этот самый колодец. Мы чувствуем сырость. И отмечаем, что запах влаги вдыхать даже приятно. Внутри колодец по кругу вымощен камнями. Большими и маленькими. Ровными и бугристыми. Всевозможных оттенков серости и разной степени сырости. Ну, чем ближе ко дну, тем «сырее». И холоднее. Ниже и ниже… Лучик луны проскользнул в колодец и сползает по стене вместе с нами. И вот уже он осветил чьи-то волосы. Темные. Но отчасти, побелённые луной. Еще ниже. Голова. Опущенная. Ниже. Руки. Они сложены на коленях. Мы достигаем дна. Тут тесно. Вытягиваете руки, и ладони тут же упираются в холодный и влажный камень. Ежитесь. Холодно. А еще тут растет мох. А впереди, прямо перед вами, сидит мальчик. Худенький. В грязной одежде. Мальчик поднимает глаза на луну. Луна за решеткой. За серебряными прутьями. Она плавает в его глазах. Янтарных глазах. Мальчик. Он худой и грязный. Он — голодный. Он — сучонок. Он — сволочь. Он — тварь. Запомните этого персонажа. Вернемся к основной истории. Проснулась я в мягкой кровати. Несмотря на то, что я в коим-то веке выспалась — я не чувствовала себя отдохнувшей. Странное ощущение. Спать не хочется совсем, но ощущаешь себя такой побитой. Откинула бархатный камзол — хм, интересно, почему не забрал? — и села на кровать, оглядываясь по сторонам. Комната была просторной. И очень красивой. Да что там «очень» — это были целые хоромы! Потолок весь раскрашен золотыми узорами. Мебель темная, блестящая, лаком покрытая. На полу выстлан красный ковер. А там, где ковра нет, виднелись струганные и гладкие доски пола. Они так близко и аккуратно лежали друг к другу — вот бы по ним пройтись. Вдруг дверь открылась. Я испуганно дернулась и натянула камзол по самый подбородок. Но из двери выглянул не сутенер. Нет. Это была девушка. — Привет, — улыбнулась она. — Ты проснулась? Она забрала выбившуюся черную прядь за ухо и открыла дверь шире. И тут за ее спиной появилась другая девушка. Вернее, уже женщина. Она выглядела несколько старше. А еще в глаза бросились огненно-рыжие кудри и яркое зеленое платье. — Опа! Новенькая! Я удивленно захлопала глазами. — Тише, Агнесс, — шикнула девушка. — Не пугай ребенка. — А что? — фыркнуло рыжее нечто. — Не хрустальная, не расколется. Девушка вознесла глаза к потолку и вошла в комнату. — Привет, — еще раз поздоровалась она. — Я — Марианн, а это недоразумение, — она указала на подругу. — Агнесс. А тебя как зовут? — На… Найра. — Найра, — ласково протянула Марианн. — Какое красивое имя. Найра, ты голодна? Хочешь поесть? При упоминании еды в животе заурчало. Я рискнула кивнуть. — Вот и отлично, — с улыбкой ответила Марианн. — Вставай, пошли на кухню. Я сидела на стуле со спинкой и болтала ногами. Марианн возилась у стола, периодически заглядывая в шкафы. Агнесс села за стол напротив меня. — Рассказывай. Как сюда попала? Сто пудово купили. Я промолчала, опустив глаза в пол. — Значит, точно купили. Не бойся. Мужики тут в основном нормальные бывают. Да еще такииие симпатичные. Больно обычно не делают. — Агнесс, не пугай ребёнка! — привычно отозвалась черноволосая девушка. — А что сразу «не пугай»? — сказала Агнесс. — Пусть привыкает. Она теперь с нами живёт. И невинной девицей пробудет недолго. Я испуганно вжалась в кресло и переводила взгляд с одной девушки на другую. «И невинной девицей пробудет недолго…» — эти слова эхом повторились в моей голове. Да, это так. Теперь мне придется спать со всеми подряд. Чувствовать на себе масляные взгляды, потные ладони, ощущать запах чужого тела. Мои руки задрожали, пальцы сильнее сжали подлокотники стула. — Да не бойся ты так, — рассмеялась Агнесс, ее мое положение явно веселил. — Думаешь, замужем лучше будет? — она откинулась на спинку кресла и тряхнула рыжими кудрями. — Ха! Как бы не так. Раскрой глаза пошире, детка. Замужество — это пеленки, нескончаемые крики ребенка, уставший, вечно злой после работы муж и работа по дому с утра до ночи. Бесплатный, отнимающий много нервов и сил, труд. Бестолковый и не приносящий никакого удовлетворения. Рыжеволосая выпрямилась и пристально посмотрела на меня карими глазами. — Чтоб ты знала. Большинство замужних женщин не испытывают должного удовольствия. Посуди сама. Ты вкалываешь целый день по дому, а потом еще по приказу мужа ноги ему по ночам раздвигаешь. А тут тебе хотя бы за твое тело платят. И хорошо, кстати, платят. — Тебе ли того не знать, — звонким голосом сказала Марианн. — Той, которая бросила мужа и ребенка. — И ничуть не жалею об этом. — Бессовестная ты… — безнадежно сказала черноволосая. — Я знаю, — улыбнулась Агнесс. Женщина встала со стула и поправила полы длинной юбки. Я невольно залюбовалась необычайно ярким цветом ткани. Изумрудным, как весеннее поле, и переливающимся. Платье Агнесс словно ловило свет свечей и рассеивало его по стройному телу хозяйки. — Нравится? — заметила мое восхищение Агнесс. — Будешь хорошо работать — начнешь одеваться не хуже. — Агнесс, — окликнула ее подруга. — Прекрати. — Сама прекрати, Марианн! Может лет до четырнадцати она никому из гостей не достанется, но Азарета ей в любом случае не избежать. Стоило мне услышать имя сутенера, как по телу пробежал целый табун мурашек. — Дааа… — промурлыкала Агнесс, накручивая медный локон на палец. — Я помню свою первую ночь с ним… Никогда я больше не встречала такого мужчины. Марианн бросила очередной убийственный взгляд на подругу, но в этот раз промолчала, поэтому Агнесс беспрепятственно продолжила: — Никогда не забуду той ночи. Между прочим, малышка, он сам «обучает» новых девушек искусству соблазнения мужчин. Особенно ту часть, которая касается постели. От последней фразы меня бросило в дрожь. Агнесс мечтательно вознесла глаза к потолку и вздохнула: — Он сам говорит, как надо раздеваться, как целоваться, какие слова нужно говорить и с какой интонацией. Агнесс говорила это с таким лицом, как будто вспоминала о чем-то невообразимо счастливом и приятном. И как раз о том, чего я совершенно не понимала и не хотела понимать. Мне больше всего хотелось заткнуть уши, вскочить со стула и убежать обратно в ту комнату, в которой проснулась. Лишь бы не слышать тех страшных слов, что доносились из уст девушки. — Ооо… а когда дело касается кровати… Тут он «обучает» с особым подходом. Сначала, под его руководством, раздеваешься до гола, а потом он аккуратно укладывает тебя на кровать, попутно объясняя, как принять правильное положение тела, чтобы было удобно и тебе, и твоему партнеру. Ласково гладит тебя по бедрам, животу и груди. Иногда даже лижет языком твою кожу. Затем осторожно ложится на тебя сверху, а дальше… Дальше я не дослушала. Потому что в конце концов не выдержала и заткнула уши руками, да еще и глаза зажмурила. Потому что от отвращения и одновременно ужаса, к горлу подступала тошнота. Потому что от всего услышанного, у меня в животе, словно заворачивалась кольцами ядовитая змея. Агнесс замолчала сама. Вдруг стало совсем тихо. Я отняла руки от ушей и открыла глаза. И почти сразу же шарахнулась в сторону, соскочив со стула. Азарет рассмеялся и побарабанил пальцами по спинке стула, на котором я только что сидела. — Какие мы стеснительные, — протянул он. — Азарееет, — промурлыкала Агнесс, вставая за спиной сутенера. Ее руки начали ласкать его за бока, медленно переходя к животу и опускаясь плавными движениями все ниже и ниже. Мужчина отстранился. — Не сейчас. Женщина обижено надула пухлые губки и сделала брови домиком. — Надеюсь, ты выспалась, — с улыбкой сказал мне Азарет. — Поела? — Нет, — ответила за меня Марианн. — Еще нет. — Так покормите ее. Бедный ребенок целый день ничего не ел. Вдруг он стал подходить ко мне ближе, а я машинально стала отходить. Пока не уперлась в стенку. Опять… Азарет присел на корточки рядом со мной. Заглянул мне в лицо. У него были темные, почти черные, карие глаза. — Будь уверена, цветочек. Тебе очень понравится здесь.