Страх — как огонь. Если уметь обращаться с огнём, то можно согреться и приготовить пищу, а во тьме сможешь осветить себе путь. Но если ты однажды потеряешь над ним контроль, он обожжёт тебя, а может и убить. Страх может быть как твоим врагом, так и союзником. Токийский гуль / Токийский монстр (Tokyo Ghoul) Сузуя Джузо
Мое прошлое хранит в себе множество страхов, печальных трагедий и потерь. Я не могу сказать, что у меня было счастливое детство. Это черная бездна, наполненная страданием, болью и одиночеством. Побои. Втаптывания в грязь. Унижения. И никто, ни один человек тогда не протянул руку помощи… Даже тот, за кого сейчас я готова отдать свою жизнь, вначале отталкивал, как только мог. Ради выживания, мне приходилось действовать самой. К сожалению, так устроен мир. Жизнь, сбрасывая нас в самое дно, тем самым дает выбор. Выбор, который предстоит определить лишь нам, не надеясь на чей-либо совет и помощь. Сдаться или бороться. Сдаваясь, мы словно погружаемся в яму со зловонной грязью. В трясину, что будет затягивать нас, покуда не захлебнемся. Борясь, мы взваливаем на свои плечи, казалось бы, непосильную ношу, которая сначала пригибает нас к земле. Но потом появляются те, кто разделяет твою борьбу, кто, наверное, сам того не зная, делает тебя сильнее, отчего ноша становится легче. А после и вовсе исчезает. В детстве случилось столько плохих событий, я могу конкретно вспомнить лишь некоторые из них. И, как это ни странно, первая встреча с Азаретом, как раз входила в разряд «плохозапоминаемых». Наверное, потому что довольно ярким наше с ним расставание. Ярким — в буквальном смысле. Спала я в комнате Агнесс и Марианн. Если вообще можно так назвать. За всю ночь не сомкнула глаз. То ворочалась, то тихо плакала. Самое страшное началось на следующий день. Девушки ушли из комнаты рано утром. Тихо, стараясь не шуметь. Я специально притворялась спящей, в смутной надежде потянуть время. Как только дверь комнаты закрылась, вскочила с кровати и подбежала к окну. И разочаровано вздохнула. Слишком высоко. Я обследовала всю комнату. Вентиляция была очень маленькой. Даже с моей худобой не пролезть. В коридоре несколько раз раздавались шаги мимо двери. Ясно. Персонал или кто-то там еще. Проще говоря, коридором для побега воспользоваться не получится. Еще раз подошла к подоконнику. Если из окна, то до земли далеко. Карниза и труб, за которые можно уцепиться — нет. И мне как-то не улыбалась перспектива стать инвалидкой. Обреченно села на кровать. Слезы вновь защипали глаза. Не убежать… Пришли за мной поздно. Ближе к обеду. Солнце уже давно высоко светило в небе. Незнакомые женщины в белых передниках зашли в комнату и повели меня на кухню. Смутно помню, как пытались они втолкать хотя бы полтарелки манной каши. Затем я оказалась в банной комнате, где стоял таз с едва ли не горячей водой. Помню, как нещадно меня терли мочалками, потом мазали тело маслами и кашицей из трав с приятным терпким запахом, которые хранились в красивых флаконах. Волосами занялись тоже. Их мыли не золой, как я всегда делала, а тоже каким-то вязким кремом (годами спустя узнала, что это вроде шампуня) и травами. Высушили, хорошенько расчесали и подровняли концы. На всё это ушло около двух часов… Те же женщины принесли синее платье. Я смотрела на него широко раскрытыми глазами. Невероятно красивое. Даже на ощупь оно и приблизительно не походило на то, что по праздникам надевала Лоира. Ткань была мягкой и прохладной. И совсем не натирала кожу. А как переливалась! Одна из женщин застегнула пуговицы и поправила воротник. Я опустила глаза, рассматривая платье. Синее, такого яркого, неправдоподобного оттенка. С подвернутыми рукавами до локтей, и юбкой чуть ниже колен. — В плечах нормально, — хрипло произнесла женщина, которая застегивала пуговицы. — А вот дальше, как на вешалке. — Тощая слишком, — заметила вторая. Ногам непривычно в маленьких аккуратных туфельках, которые громко цокали по полу. Хотя больше всего пугал тот факт, что на мне были панталоны с разрезанными штанинами*. Для чего так сделано догадываться страшно. На лестнице из-за непривычной обуви я чуть не упала, хорошо, женщины подхватили. Пока мы шли по коридору, бегло окидывала взглядом пути отступления. Но мои спутницы явно были бдительны. Поэтому заметив, как я стреляю глазами по сторонами, взяли за обе руки. Остановились мы у большой двери из темного дерева и резными узорами. Одна из женщин вставила ключ в замочную скважину. Щелкнул замок, и дверь открылась. В следующее мгновенье меня с силой втолкнули в комнату. Дверь захлопнулась. Замок снова щелкнул. Первым делом я завертела головой по сторонам. Страх молотом ударил по всему телу. Вдруг кто-то уже здесь ждет? Через несколько секунд я поняла — волновалась напрасно. В комнате больше никого нет. Пока. Теперь я могла более спокойно осмотреться. Помещение было темным и большим. Тут спокойно поместилась бы изба, в которой я некогда жила. В центре комнаты стояла кровать поистине огромных размеров. Я никогда таких еще не видела. У правой стены горел камин и пляшущий в нем огонь немного развеивал царящий в этом месте мрак. От мебели на пол падали пляшущие тени. А темно тут из-за плотно задвинутых штор. Я подбежала к ним и, взявшись за плотную ткань, распахнула настежь. Слабый свет проник в комнату. День уже клонился к вечеру. Подоконник оказался слишком высоко — мне по подбородок. Нужно что-нибудь, что поможет на него взобраться. Повернулась спиной к окну и еще раз осмотрела комнату. Недалеко стоял маленький столик и два больших стула рядом с ним. Недолго думая, ринулась к стульям. В голове всё же успела мелькнуть мысль о том, почему столик такой маленький, а стулья такие большие? Да вдобавок с вделанными в сиденья и спинки подушками. Ох… стулья к тому же и тяжелые. Уперлась ногами в пол, руками — в спинку. И из-за всех сил начала толкать в сторону окна. Массивные ножки с трудом скользили по полу, издавая при этом противный и громкий звук. Но сейчас нет времени задумываться об этом. Нужно постараться сбежать. Как можно скорее. Есть! Получилось! Стул оказался у окна. Взобралась на мягкое сидение, а с него на подоконник. Взглянула сквозь стекло. Отлично. Невысоко. А внизу тканевый козырек растянут. Наверное, под ним продовольственная лавка… Попробовала открыть окно. Потянула за ручку. Щелкнула шпингалетом. И ничего. Оно заперто. Громкое «Щёлк!» заставило вздрогнуть и посмотреть на дверь. С новой силой накатил страх. — Так-так, и это мы тут вытворяем? — насмешливо произнес Азарет, заходя в комнату и закрывая дверь на замок. — Вы только посмотрите, какая решительная девочка. Я не могла пошевелиться. Застыла статуей на этом дурацком стуле, во все глаза смотря, как Азарет медленными шагами подходит ко мне. Сегодня он был в алом костюме и в сапогах с высоким голенищем. В каждом движении мужчины таилась скрытая угроза. Он был похож на хищника, готового в любой момент наброситься на свою жертву. Его взгляд словно гипнотизировал. А как иначе можно объяснить то, что я не могла оторваться от его глаз? И позволила подпустить сутенера вплотную к себе. Азарет подошел так близко, достаточно только наклониться немного вперед, чтобы уткнуться носом в камзол. Прикосновение его рук вывело из ступора. Мгновенно придя в себя, я метнулась в сторону, спрыгнув со стула, и рванулась в противоположный конец комнаты. Азарет даже не пытался меня поймать. — Хочешь поиграть? Ну хорошо… Давай поиграем… Зима в этом году наступила рано. Пожалуй, слишком рано. Фобос стоял у окна и мрачно смотрел на падающий снег. Сегодня у бывшего князя были особые планы, а портящаяся не по дням, а по часам, погода мешала их осуществлению. С другой стороны вряд ли кто высунется из дома в такую метель. Фобос не зря выбрал именно эту деревню. И дело тут вовсе не в том, поселение находилось в самой глуши, на окраине королевства. Нет. Здесь, в этих лесах, скрыт один из магических источников Меридиана. Разумеется, самый сильный находился при дворце. Но он был отнюдь не единственным на всей планете. Проблема заключалась в том, как этот источник найти. На картах, хранившихся в королевской библиотеке, точного обозначения нет. А на некоторых не было даже отмечено этой деревушки. Поэтому источник придется искать самому. Я вжалась в угол, оказавшись в ловушке. Слева стоял шкаф, а справа те самые столик и стул. Азарет не спеша, в той же играющей манере, подходил ко мне. На лице сутенера играла задорная улыбка. Правильно. Я не могу вечно бегать по комнате. Рано или поздно он меня поймает. Так чего же спешить? Если всё же попытаться резко уйти в сторону и проскользнуть под стулом… Только надо сделать это быстро. Азарет оказался совсем близко и я, не тратя ни секунды, бросилась под стул. Почти получилось… Почти. Стоило проскользнуть под стулом, тотчас чужие руки схватили за локти и одним рывком поставили на ноги. — Поиграли, и хватит, — спокойно произнес Азарет. — Пора перейти к другому. Сдавленно выдохнула и рванула руки. Но пальцы Азарета, вместе с ногтями, сильнее впились в кожу. Я вырывалась, пиналась, кусалась. Бесполезно. Мои попытки лишь смешили сутенера. Потом ему надоело, и он, схватив в охапку, понес меня к кровати. Упала на мягкий матрас. И тут же откатилась в сторону. Села. Азарет присел на краешек огромной постели. — Смотри, — тихо произнес мужчина, начиная расстегивать камзол. Его длинные пальцы делали это медленно, растягивая момент. Я должна была отвернуться. Сделать хоть что-то, чтобы себя спасти. Но вместо этого меня вновь охватил ступор. Камзол полетел на пол. Следом с грохотом упали сапоги. Длинные пальцы теперь расстегивали блузку. Пуговицы расстегивались одна за другой, все больше оголяя бронзовую грудь мужчины. Блузка соскользнула с его плеч и рук легко, с тихим шорохом последовала за камзолом и сапогами. Страх сковал ледяными цепями. В ушах трепещущей птицей билось сердце. Я не хочу, не хочу! Торс Азарета был накачен. Мышцы плавно перекатывались под кожей. «Чем больше мышцы, тем больнее ударит». Сутенер наклонился вперед, оперевшись на руки, и начал ползти ко мне. Я, в свою очередь, стала отодвигаться назад. Меня мало волновало, что двигалась я спиной вперед и могла упасть с кровати. Руки вязли и путались в мягком покрывале. Коленки сводило дрожью, а в животе будто свернулась клубком склизкая змея. — Тише, тише, — прошептал Азарет, продолжая продвигаться ко мне. С постели я не упала. Уперлась в резную спинку кровати. В глазах помутнело от слез. Стянула одну из туфель и швырнула в Азарета. Тот прикрыл лицо рукой, и маленькая туфелька ударила его в предплечье. — Уйди! — воскликнула я, кидая в него вторую. И в этот раз промазала. Руки Азарета коснулись моих ног. Я тут же притянула колени к груди, обняла руками плечи. — Чем меньше ты будешь сопротивляться, тем меньше себе навредишь. Не надо так трястись. Это вовсе не страшно, — медовым голосом сказал Азарет, нависая надо мной. Он наклонился к моему лицу, целясь поцелуем в губы, я отвернулась и получилось, сутенер поцеловал меня в щеку. Чужая ладонь легла на пятку, массируя её. Затем рука начала подниматься вверх, прошлась по икре, достигла коленки. Зажмурилась, чувствуя, как по щекам текут слезы, и спрятала лицо в ладонях. Азарета такая реакция не остановила. Рука спустилась вниз. Я отняла руки от лица и попыталась оттолкнуть сутенера, но попытки были настолько слабыми, что он, наверное, не заметил. И тут в душе вспыхнула злость. Вечные побои, постоянные унижения, попытки выжить в этом мире. Для чего я переношу все это, если проигрываю снова и снова? Боль, обида, ярость. Я почувствовала, как в груди жжёт, как огнём. Жаром затопило плечи, обожгло руки, закололо в подушечках пальцев. Уже не ощущая лобзаний Азарета, я словно оказалась в огненном коконе. Ярость жгла. Жгла так, что появилось чувство, будто я сижу слишком близко к костру. Языки пламени задевают мою кожу на руках и ногах. Я вытягиваю руку, касаюсь этого пламени… Дикий вопль выводит из этого состояния. Азарет отскочил, как ошпаренный. Я вскочила, отдергивая юбку и испуганно озираясь по сторонам, пока мои глаза не остановились на сутенёре. Он все еще сидел передо мной. Но от самообладания не осталось и следа. А на его обнаженной груди алели два страшных ожога. — Надо навестить работорговца… — невпопад произнёс Азарет. — Кто бы мог подумать, он подсунул мне ведьму. «Ведьму?!» Водянистые глаза Азарета были большие, как две монеты, а на лбу блестели крупные капли пота. Одна из капель уже стекала по виску вниз. Мужчина тяжело и прерывисто дышал. А потом он рассмеялся. Просто так. Закрыл лицо ладонями и захохотал. Громко, дико, ненормально. Азарет раскачивался из стороны в сторону подобно детской матрешке, потом и вовсе грохнулся на кровать. Начал кататься по покрывалу, биться ногами о матрас, и смеялся, смеялся, смеялся. С каждой секундой он все больше завывал, а сам смех стал походить на истеричные рыдания. Смотреть на это было страшно. Азарет отнял руки от лица, и я увидела слезы. Затем он перевернулся на живот и поднялся с кровати. Во взгляде плясало чистое безумие. — Я убью тебя… Азарет накинулся на меня и почти сразу же отскочил, взвыв при этом раненой собакой. Я в свою очередь почувствовала странное. Щекотное. Опустила глаза. Наверно, я должна была закричать, задергаться или… хотя отбросить горящее покрывало. Но вместо этого зачаровано смотрела, как золотые языки пламени пожирают шелковую ткань. Сначала появлялось черное пятно. Оно росло, затем трескалось и посередине появлялась быстро увеличивающиеся в размерах дыра, внутри которой плясал огонь. Этих дыр становилось больше. Из горящего постельного белья валил дым. Но мне нравилось. Я чувствовала себя абсолютно защищенной. Тепло и уютно. Запах горелой ткани приятно щекотал нос. Дышать было легко и свободно. Кровать все больше начинала полыхать. Пламя лизало мою кожу, совершенно не нанося ожогов. Плясало на подоле платья, лишь слегка его обугливая. Азарет стоял и смотрел на все это с неописуемым ужасом. Громко забарабанили в дверь. Привлеченные запахом дыма служащий персонал пытался ворваться в комнату. Я вскочила и снова подбежала к окну. Нужно еще раз попытаться открыть его. Стоило пальцам коснуться рамы, как та тотчас загорелась. Я отпрянула, забыв о том, что огонь не причиняет мне вреда. На фоне грохочущей двери, и криков за ней, раздался звук удара. Я обернулась. Азарет валялся на полу. Подбегать и смотреть, что с ним случилось желания не возникало. Кровать полыхала. Вся комната была заполнена дымом. Наверное, потерял сознание. Рама обуглилась по краям. Может, получится ее открыть? Спрыгнула со стула и схватила со стола чернильницу. И со всего размаху ударила ей по замку. Замок вылетел, вместе с частью рамы. Окно открылось, выпустив наружу столб дыма. Я перевесилась через подоконник и глянула вниз. Тканевый козырек торговой лавки все еще растянут. Раздался оглушительный грохот. Дверь сорвали с петель. Даже не стала оглядываться. Разом перемахнула через подоконник и спрыгнула вниз. Бухнулась в козырек. Тело сразу же подбросило вверх, как на батуте. А потом навес затрещал и я упала. Оказавшись внизу, скатилась с прилавка на землю. Следом упало несколько картофелин. Игнорируя басистые ругани торговца, рванула дальше по темнеющей улице. Я не стала оглядываться на учиненный мною пожар. Я просто бежала вперед без оглядки, моля небо, чтобы в этот раз меня никто и ничто не остановило.***
Он бился. Он бесился. Он кричал, орал, стонал, ныл, рыдал, мечтал, вопил, и мечтал снова. Мечтал выбраться отсюда. Тени мелькали перед его глазами. Он сам был как тень. Он двигался плавно, лунный свет играл на его гибком теле. Мальчик хотел выбраться отсюда. Он мечтал об этом много месяцев. Он хотел найти своего господина. Хозяина, которому предано служил. Ради которого был готов выполнить любой, даже самый безумный, приказ. Потому он был верен своему господину. Без памяти. Без воли. И без сердца. Но был верен. Всей душой, которая у него еще оставалась. Верил, что Темный Князь придет и вызволит его из плена. Вытащит из этой ямы, в которую его посадили повстанцы. О… повстанцы. Мальчик с наслаждением вспоминает, как убивал их детей. Как прокрадывался в дом, и душил младенцев, а потом родители находили детские головы в сарае. Он наслаждался ночным плачем убитых горем матерей. О да… он вселял страх и ужас во всех, кто знал о нем. Его не боялся только господин. Господин любил своего верного раба. А раб, в свою очередь, служил своему господину, как даже собака служить не может. Мальчик был готов перегрызть глотку кому угодно, стоит только приказать. Он вопьется собственными зубами и будет жевать чужую плоть. Он искупается в куче навоза. Он вырвет из груди свое сердце и съест его. Господину стоит только пожелать. Мальчик будет целовать ноги хозяина. Вылизывать от грязи языком сапоги, пока те не заблестят. Он тварь, которую нужно держать взаперти. Он зверь, которого лучше застрелить. Он раб и слуга, который вернее собаки.