Отзывала духов Люси на ходу, и вместе с закрытыми вратами на неё наконец свалилась усталость. Она пошатнулась, замедлилась, хотела было остановится, чтобы перевести встающее поперёк горла дыхание, но по округе снова прокатилась тёмная магия — магия Леви, которая, кажется, уже перестала быть Леви.
Магия Тьмы.
Чудовища, от которого она не смогла спасти подругу.
Люси вздрогнула и тут же, невзирая на тяжесть в теле и чугунную голову, ринулась за Стингом. Его синяя жилетка и светлые взъерошенные волосы служили ориентиром — Хартфилия не видела больше ничего и никого в разматывающейся лесной зелени.
«Неплохо ты её отметелила», — прозвучал в мыслях голос Стинга, медленный, тягучий, донельзя довольный. Удивительно, как он сумел обратить такую интонацию к ней, удивительно, какой теплотой в ответ на это заходилось сердце.
И неудивительно, как глумливый разум тотчас добавлял: «Неплохо отметелили
и тебя». При том, конечно, условии, что ты в сражении особо и не поучаствовала — только открывала и закрывала врата.
И даже так успела выдохнуться.
Три зодиакальных духа и один планетарный. Все они требовали приличного количества сил, все приходили на землю не на пару секунд, поэтому, с одной стороны, это... много.
С другой —
действительно ли?
Четыре духа — это много.
Господи, какой бред.
Досадливо зажмурившись, Люси легонько потрясла головой: потом, потом, потом! Как только они вырвут Леви из лап врага и окажутся где-нибудь желательно на другом конце Фиора, она обязательно возьмётся за разум и тело и начнёт избавляться от статуса беспомощной обузы — сейчас же думать об этом абсолютно бессмысленно!
...хах, в который раз она уже это осознаёт?
— Не отставай.
Голос Стинга раздался где-то над ухом. Люси проморгалась и задрала голову, с удивлением обнаруживая, что они поравнялись и теперь бежали настолько близко, что она легко могла разглядеть холодную решительность в синих глазах.
— Мы уже близко, — сказал он, от собственных слов хмурясь сильнее.
Хартфилия заставила себя оторваться от его лица и посмотреть в чащу леса, от которой разило проклятым волшебством.
— Ты... чуешь её? — спросила севшим, полным затаённого испуга голосом.
Кого «
её», Люси решить так и не смогла.
Стинг между тем помрачнел.
— Нет. Магия перебивает всё. Никогда такого не видел...
— С Роугом было не так? — удивилась Хартфилия.
В следующий миг титанических усилий стоило не захлопнуть себе рот рукой и не откусить язык. А вот её напуганный, спешно проглоченный вздох Стинг наверняка услышал, до того он получился громкий.
Лучшая тема для разговоров, Хартфилия, лучший вопрос!
Она кинула на него секундный взгляд и прикусила изнутри щёку, когда увидела, что Стинг потупил глаза и пожевал губами.
— Нет, — не сразу нашёлся ответить, — Тень никогда не перекрывала другие запахи.
«Возможно, первый приход всегда мощнее других», — зачесалось на языке предположение, но в этот раз Люси смогла сначала подумать, поразмышлять и решить, что обсуждать это не хочется ни ей, ни тем более ему. Словно в подтверждение её выводу, Стинг ускорился, и Хартфилии не оставалось ничего, кроме как молча последовать за ним.
В тёмную глубину леса, где их поджидали враги, полные сил. В неизвестность, пугающую не меньше полумрака — потому что никто не знал наверняка, кого они встретят в сердце бушующей тьмы.
Достигнут ли желаемого.
Выберутся ли.
Память кольнул недавний разговор на смотровой площадке. Как наяву Люси увидела глаза Стинга, непривычно открытые, непривычно яркие и светлые — такие синие-синие, что потеряться так же легко, как в небе. И его слова, его голос, его интонация — всё, что лучилось не менее непривычной поддержкой, заставившей их впервые переплести пальцы.
Мы справимся, говорил он. Мы выживем.
И Люси безоговорочно ему верила.
Ведь это был Стинг — Стинг, чёрт возьми, Эвклиф, в чьей силе Люси не сомневалась при всей неприязни и ненависти. Если рядом с ней он, ей не должно быть страшно.
И Люси на выдохе прикрыла глаза, чувствуя, как после этой мысли болезненная напряжённость испарилась из сердца. На зловещую тьму перед собой в следующий миг она смотрела уже решительно и жёстко — так, как умели смотреть только хвостатые волшебники.
«Я спасу тебя, Леви».
Хартфилия ускорилась, нагоняя Стинга.
«Я рядом. Потерпи ещё чуть-чуть!»
Внезапно впереди раздался взрыв. В грудь вдарил мощный поток воздуха, едва не сбивший Люси с ног, зато оглушивший настолько, что выкрик Стинга:
— В сторону! — она услышала как сквозь толщу воды. Осознание пришло и того позднее — только когда она уже лежала на земле, а рядом спешно поднимался на ноги Эвклиф.
Люси встрепенулась: неужели бой уже сейчас?! Невзирая на зудящий в ушах шум и пошатывающийся мир, она вскочила, развернулась, на ходу достала хлыст и бешеными глазами уставилась перед собой: где опасность, где?..
Облако пыли перед ними рассеялось.
И Люси вдруг поняла, что сделать вдох не получается.
Широко распахнув глаза, по-прежнему держа хлыст наготове, но абсолютно не ощущая его в руках, она таращилась на тёмный плащ с жёлтой обивкой, металлические наколенники, серую рубашку без того-самого-проклятого-пятна-крови. На чёрные волосы, пыльные и слегка взъерошенные. На кожу здорового,
не мёртвого цвета.
В глаза алые и растерянные, но даже близко не так, как терялась сейчас она.
Люси моргнула раз, второй, но фигура полуобернувшегося к ним Роуга не исчезла и не дрогнула. Словно бы не была иллюзией.
Словно бы перед ними сейчас стоял действительно Роуг.
Люси сглотнула.
Что, чёрт побери, происходит.
— Роуг... — послышался за спиной дрожащий от слёз голос Фроша.
Роуг.
Роуг.
Люси вцепилась в хлыст, чувствуя, что начинает ускользать из реальности. Её даже немного повело, потому что... какого чёрта.
Роуг выдохнул так, будто до этого не меньше минуты задерживал дыхание.
— Понимаю, что вы сейчас чувствуете, — начал осторожно и мягко.
Смысл фразы Хартфилия потеряла где-то на втором слове, потому что всё перебило само звучание его голоса, настоящее, реальное, то, какое никто из них больше не надеялся услышать, а теперь, стоя посреди леса в паре шагов от врага, слышал, слушал — и понимал:
всё по-настоящему. Всё так... правдоподобно: и вина, сквозившая между строк и на лице, и опаска, и желание если не приободрить, то хотя бы вывести из ступора и привести в чувство.
Вернуть к жизни.
Унять беспокойство в сердцах тех, кто...
Стинг, вдруг с упавшим сердцем подумала Хартфилия.
Стинг и Роуг.
Стинг и живой-чёрт-тебя-возьми Роуг, который вроде и не иллюзия, а вроде и не может быть настоящим, потому что... они же видели его тело. В отвратительных, мельчайших подробностях могли рассмотреть его труп.
Они же, чёрт возьми, его
хоронили.
Люси перевела на Стинга немигающий, застывший взгляд — и застала его таким же. Он стоял, напряжённо вперив в Роуга стеклянные глаза, и в своей позе больше походил на статую: Люси не могла уловить даже вздымающейся от дыхания груди. Не дышал, не моргал, не говорил ни слова, не сжимал кулаки, не показывал ни рвения подойти ближе, ни желания отшатнуться — только смотрел, и под недвижимым синим испарялись мысли даже у Хартфилии.
О Роуге, снова вздохнувшим оглушительно громко и загнанно, говорить не приходилось.
А вот Фроша, ринувшегося к нему навстречу, ситуация не смущала. И он бы непременно добежал, обнял и расплакался на плече погибшего-ожившего друга, если бы дорогу не перегородил Стинг. Взгляда от Роуга на этом моменте он, конечно же, не отнял, и Люси покоробило вспыхнувшее в нём... отчуждение?
Он не доверял.
И это недоверие граничило со злостью.
Опасаясь этой злобы, Роуг приподнял ладони и даже чуть поддался назад. Присел, словно бы готовился или отражать атаку, или бежать.
— Я знаю, в это трудно поверить, но это я, Стинг. Я не вражеская иллюзия.
— Ты был мёртв, — процедил Стинг.
И в ту же секунду его лицо исказило отчаяние. Вперемешку с яростью и неверием смотрелось настолько разбито, что у Люси скрутило сердце — и она сама ощутила, как душу рвали на части желание поверить в реальность происходящего и боязнь обжечься.
Боязнь быть столь жестоко, столь мерзко обманутыми.
Роуг вздрогнул и виновато поджал губы. На секунду замешкался, а потом схватился за воротник и, насколько позволяла ткань, оттянул, позволяя саблезубам увидеть на левой стороне груди кончик шрама.
— Да, — кивнул Чени быстро и нервно, — был. То... событие тоже не вражеская иллюзия. Увы.
— Разве мёртвые... могут вернуться с того света? — неуверенно спросила Люси.
— Как выяснилось, да.
— Бред, — вырвалось у Стинга задушенное. Больное неверие вставало у него поперёк горла, из-за чего слова получались сиплые, надорванные, настолько натуженные, что отчаяние передавалось и Люси: можно ли верить, можно ли, можно ли?..
Как же хотелось — и как же, чёрт возьми, было страшно!
И эта отвратительная беспомощность разжигала злость. Когда Фрош, устав стоять в стороне, предпринял попытку перелезть через ногу Стинга, тот тут же взорвался:
— Стоять! — и от его ярости испуганно отшатнулись все.
— Это Роуг! — в слезах возразил Фрош.
— Нихрена это не Роуг! Никто из вас не посмеет приблизиться к нему!
Поймав на себе его обжигающий взгляд, Люси в ужасе подавилась воздухом и отпрянула ещё дальше, мигом теряя желание если не поддержать Фроша, то хотя бы оттащить его от Эвклифа. Нет, прижала она руки к груди в защитном жесте, к такому Стингу она ни за что не приблизится.
— Прекрати, Стинг! — отчаянно воскликнул Роуг.
— Прекратить?! — прорычал тот, и Чени, решившийся было сделать шаг навстречу, тут же остановился под его испепеляющими глазами. — Мёртвые возвращаются с того света? Хрена с два я в это поверю! Да ты попросту не мог очутиться в этом теле, потому что я, блять, его закапывал!
— Стинг...
— Заткнись! Ты грёбанная вражеская уловка, а не Роуг, и я не поведусь на это дерьмо!
Лицо Роуга исказила злая досада. Он на секунду поджал губы, прежде чем выпалить:
— Твой отец умер на войне! Ты убил Вайсологию, потому что тот приказал тебе это, а не потому что ты этого захотел! Ты оказался в гильдии фанатиков из-за предательства того, кого считал другом! Лакриму тебе вживили насильно!
Люси в растерянности захлопала ресницами — что?..
Убил родителя не по своей воле? Был предан другом?
Она перевела на Стинга потерянный взгляд — и застыла, находя его в неверии распахнувшим глаза и разменявшим ярость на... боль?
Это правда?
— Будь я иллюзией, Стинг, — продолжил Роуг уже спокойнее и ровнее, — разве я знал бы всё это?
«Ты правда пережил всё это?..»
Стинг сделал шаг назад. Повёл головой, сглотнул, открыл рот, чтобы что-то ответить, но не смог ничего выдавить. Потому что Роуг говорил правду — правду, которую он решился доверить лишь одной-единственной живой душе.
Которую больше не знал о нём никто.
Секунда тишины, две.
И вдруг — прошившая пространство между ними волна тёмно-фиолетовой магии. Люси и Роуг синхронно повернули головы к источнику — к глубине леса, к которой недавно бежали Стинг и Люси и из которой вылетел Роуг.
Последний тут же всполошился.
— Нет времени объяснять. Леви, — он мазнул по Хартфилии встревоженным взглядом, — поддалась Тьме.
И едва отзвучало последнее слово, как он обратился в тень и юркнул в направлении заклинания так быстро и внезапно, что Люси несколько секунд смотрела в пустоту перед собой. Не осознавая и не думая ни о чём, потому что — Леви
что?..
— О нет... — прошептала она, тяжелея сердцем.
И вместе с Фрошем ринулась следом, не обращая внимание ни на что на свете — в том числе и на Стинга, который не сдвинулся с места, не пошевелился и в конечном итоге остался позади.
~*~
Роуг выскользнул на поляну как раз в тот миг, когда Тьма собралась снова атаковать лес. Увидев его, она выпрямилась во весь рост и наклонила голову с довольной, хищной усмешкой, донельзя отвратительно смотревшейся на лице Леви.
Леви.
Узнать её в том существе, что сейчас жадно просверливало его взглядом, удавалось с трудом. Изменения уродовали всё: и тело, сплошь и поперёк покрытое чёрными метками, и насмешливо прищуренные глаза, и губы, обнажавшие в предвкушающем оскале драконьи клыки, и в особенности — магию.
О, соотнести это беспощадное давление эфира, от которого кожа становилась липкой от пота, и маленькую хрупкую девочку, не далее как неделю назад носившую метку самой доброй гильдии Фиора, не смог бы никто.
— Я уж думала, ты решил сбежать от меня, Роуг, — нараспев протянула Тьма, и несмотря на то, что пользовалась она голосовыми связками Леви, манера речи и интонация тоже с головой выдавали: перед тобой стоит даже близко не Леви МакГарден. От слабой отчаявшейся волшебницы остались только синие волосы — и больше ни-че-го.
Роуг медленно выдохнул. Он понял, что Леви стала одержима полностью, ещё несколько минут назад, когда впервые выбежал на поляну, где его уже ждала Тьма, но даже так — даже так, чёрт побери, в голове до сих пор не укладывалась мысль, что он опоздал.
Не смог спасти, не смог уберечь.
И сейчас для того, чтобы всё вернулось в норму, должен пролить её кровь.
Роуг сцепил зубы: господи, как же его воротило от этой мысли!
Вот как ты чувствовал себя, да, Стинг?
Тьма с наигранной обидой скривила губы:
— Не отвечаешь? Фу какой ты грубый. Ты же так стремился попасть сюда. Даже с того света вернулся. Что, — она хитро блеснула глазами, — неужели нечего рассказать?
— Я не собираюсь с тобой болтать, — зло процедил Роуг.
Тьма подняла уголок губ и фыркнула — звучало и выглядело настолько надменно, что у Роуга зазудели костяшки.
— Раз не хочешь, уступи место той, кто уж точно не откажется переброситься со мной парой слов.
Хах. Кто бы сомневался, что чудовище жаждет встречи с чудовищем.
«В этом вы обе одинаковы».
Он ожидал, что Тень промолчит и в этот раз: удивительно, но на появление Тьмы пару минут назад она никак не отреагировала, как будто недавно не помогала найти Леви, и у Роуга уже отлегло от сердца — кажется, Тьма оказалась ей совершенно неинтересна, — как вдруг она откликнулась: «Хорошая идея».
«
Освобождай место».
И тут же виски пронзила такая боль, что Роуг, не удержав вскрика, рухнул на колени. Он схватился за голову, зарылся пальцами в волосы, вцепился в кожу с ногтями — и, бездумно таращась в землю и судорожно глотая воздух, чувствовал, как его трясёт. Связь с окружающим миром терялась: Роуг не ощущал абсолютно ничего, кроме чудовища, пытающегося выкарабкаться наружу.
Целенаправленно, жестоко, беспощадно пытающегося.
Вгрызающегося в его свободу так, как не вгрызалось никогда.
Роуг зажмурился и сжался в комок, не зная, куда деть себя от боли, разрывавшей голову. Ему казалось, что Тень изнутри рвала его на части, и ещё секунда, ещё крохотное мгновение — и он разлетится к чёрту.
Исчезнет.
Растворится в той пустоте, которая накрывала разум, мысли и чувства.
«Не мешайся», — цедила Тень обманчиво спокойным голосом, и её голос вибрировал везде, в каждой клеточке тела.
Роуг с трудом выплюнул воздух, камнем вставший в груди — в лёгких, которые как будто уже отошли демону и поэтому ему больше не подчинялись. «Хватит», — прохрипел задушенно.
В следующую секунду его схватили за горло так явственно, что Роугу пришлось распахнуть глаза, чтобы убедиться: это не Тьма, не враг, это — прикосновение Тени, полное столь животного рвения получить контроль, что отражалось оно и в реальном мире. «У нас был уговор, Роуг, — обожгла ухо горячим шёпотом Тень. — Я выполнила свою часть сделки. Пришла пора расплачиваться. Кажется, я говорила тебе не жаловаться, когда придёт этот час».
Под её голосом исчезало всё — как будто поместили в вакуум, в котором не было ничего, кроме вкрадчивых, шипящих интонаций, закладывающих уши.
Хватка Тени на шее усилилась. Роуг попытался схватить её руку, но тщетно: в реальности перед ним была только пустота.
И в той же реальности сознание ускользало так, словно душили его по-настоящему.
Чёрт, отчаянно шипел Роуг, атака Тени оказалась слишком внезапной и сильной!
«Я... нашёл Леви без тебя...»
Тень с хохотом обняла его за плечи, навалилась со спины. «Глупый Роуг, — протянула с тошнотворным снисхождением, —
мне плевать».
— Роуг!
Удивительным образом сквозь зудящий в голове шум Тени до него донёсся встревоженный женский голос. Роуг с трудом повернул голову на звук и не меньше вечности фокусировал взгляд, прежде чем смог увидеть застывшую в паре метров Хартфилию.
— Лю... си... — сдавленно просипел он.
Зачем-то.
Затем, что просил о помощи?
Хоть какой-нибудь. Хоть какой. «Помоги мне», — вложил он отчаянную мольбу в заплывающие глаза.
И Люси сделала шаг навстречу — для того, чтобы в следующий миг её снесла Тьма.
Крик Хартфилии заставил Роуга оцепенеть.
— Не так быстро, подружка, — пропела Тьма. — У Роуга сейчас другие заботы. Не мешай ему.
«Верно, — тут же с придыханием подхватила Тень, впиваясь в его тело так, словно желала слиться, — хватит мешать нам, Роуг». Чени со стоном завалился набок и в отчаянии сжался: чёрт, чёрт, чёрт!
Тьма между тем не спеша надвигалась на Хартфилию, которая смогла только перевернуться на спину и приподняться на локтях, прежде чем до неё дошло, кто и в чьём теле приближался к ней.
Больным неверием, в мгновение ока затопившем карие глаза девчонки, Тьма согласилась бы упиваться вечность. Особенно если учесть, что глаза у подружки МакГарден были большие — и такие говорящие, такие искренние и открытые!
— Люси, — улыбнулась Тьма, — привет. Узнаёшь меня?
Люси вздрогнула и попыталась отползти, но дрожащие руки подвели. Тьма беззлобно закатила глаза:
— Ещё одна. Вы же так рвались сюда, ко мне... — она ласково огладила себя по груди, — так почему же убегаете?
Она остановилась рядом с её лицом, присела на корточки, чтобы лучше заглядывать в глаза. Желание коснуться побелевшей кожи и дрожащих губ взыграло до покалывания в кончиках пальцев, но Тьма решила оставить на потом: негоже сразу запугивать кролика. Пока что лучше наслаждаться ужасом, которым разило от каждого редкого вздоха и неосторожного движения.
Тьма приподняла брови, намекая, что ждёт ответ. И к её удовольствию, девочка сохранила в себе достаточно хвостатой смелости, чтобы разлепить губы и выдохнуть еле слышное:
— Ты... не Леви...
Тьма выдавила короткий смешок:
— Какое верное замечание.
Секунда томительной неизвестности, две — ах, как не хотелось прерывать мелодию загнанного стука сердца! Как было бы прекрасно растянуть её хотя бы на несколько минут, — но страх, увы, имел свойство сбавлять обороты и замещаться отчаянной отвагой, особенно в случае хвостатых девочек.
А это в планы Тьмы не входило.
Она скользнула оценивающим взглядом по Хартфилии и в миг, когда их глаза снова пересеклись, вдруг схватила её за щёки. Та тут же вскрикнула, но достаточно было предупредительно сжать пальцы, чтобы она затаила дыхание. Замерла. Сосредоточила всё внимание на ней и прислушалась.
— Слушай, Люси: если Леви каким-то немыслимым образом всё-таки сумеет вернуть себе контроль и очнётся... Как думаешь, — Тьма придвинула её к своему лицу, и вблизи страх девчонки оказался настолько хорошим и крышесносящим, что Тьму перекосил безумный азарт, —
что она будет чувствовать, когда увидит, что разорвала тебя на куски?
Люси распахнула глаза.
И вдруг — что есть силы схватила за запястье и выкрикнула взвинченное:
— Убирайся из её тела! — заставляя Тьму удивлённо поддаться назад: это ещё что за?.. — Верни Леви!
Воспользовавшись её растерянностью, Люси мотнула головой, освобождаясь от её пальцев, подобралась — и пнула в живот, и ещё больше опешившая Тьма отлетела от Хартфилии. Когда до неё наконец дошло, что только что случилось, какая бравада вскружила девчонке голову и заставила её ударить подругу, Люси уже вскочила на ноги. Взъерошенная, побитая, уставшая и отчаянная, она тем не менее всем своим видом говорила: если придётся сражаться, она не сбежит и не струсит.
И будет бить снова и снова, пока не увидит перед собой действительно подругу, а не её пустую оболочку.
Тьма оскалилась: какое потрясающее рвение. Она медленно облизала губы, словно смакуя отпечатавшийся на них вкус страха и растерянности, превратившиеся в решительность.
Прекрасную, пылающую решительность — ту, на которой особенно приятно ставить крест.
— Хо... Значит, хочешь поигра?..
Чей-то шаг рядом с ней раздробил землю — настолько тяжёлым оказался. Тьма медленно скосила взгляд влево и сквозь взмывшие в воздух комки земли увидела залитые кровью алые глаза, горящие так, что казались пламенем.
«Это...»
— Сокрушительный клык теневого дракона!
Вырвавшиеся из руки тени отбросили Тьму, но не успела она оправиться от одной атаки, как прилетевший следом «Рёв» снова сбил с ног и заставил закричать от боли. С руками затормозив, Тьма схватилась за грудь, которую сводила адская боль — и с развороченной кожи которой капала кровь. Боги, пробил её нервный смех.
— А ты не жалеешь девчонку, — Тьма подняла смеющийся взгляд, — Роуг.
Она осмотрела его, подмечая, что зрение не обмануло: левую сторону лица Чени заливала кровь из рассечённого лба, по которому, казалось, прошли чьи-то когти.
О, нет-нет-нет, какая грубая оговорка. Не когти, нет — по которому прошлись кое-чьи человеческие ногти.
Тьма оглядела руки Роуга, с удовольствием подмечая умытые в крови пальцы.
— Обычно боль вытравливает сопротивление, — отметила она. Медленно очертив взглядом его тело, Тьма на несколько секунд задержалась на кровоточащем плече, прежде чем вернуться к глазам Роуга с едким: — Но только не в твоём случае, верно? Ведь твоя реальность неотделима от боли.
Роуг протёр тыльной стороной лоб и стряхнул собранную кровь. Он тяжело глотал воздух, и от каждого вздоха туловище ходило ходуном, алые глаза разменивали пылающую решительность на стандартный холод, от которого веяло чем-то туманным и расплывчатым, а взглянувшая на него Хартфилия в ужасе закрыла рот ладонью — мальчику дорогого стоила победа над Тенью.
И тем не менее, даже эта цена не делала исход окончательным.
Тьма повела плечами, разминаясь.
— Хорошо, поиграем для начала с тобой. Давай, Роуг, — Тьма приглашающе развела руками, — попробуй вернуть Леви.
Чени оскалился —
задело, хищно усмехнулась Тьма.
— Роуг... — неуверенно начала было Люси, протягивая к нему ладонь, как тот выставил перед ней руку.
— Не вмешивайся, — процедил жёстким голосом, вмиг подрубившим все недовольства Хартфилии. — Стой в стороне. Я сам разберусь.
Он сорвался с места так стремительно, что с земли поднялась пыль. В ногах вскинулся Фрош с обеспокоенным: «Роуг!», и Люси пришлось взять его на руки и прижать груди, чтобы эксид не вмешался в бой — чудовища и человека? или же двух чудовищ?
Роуг оказался перед Тьмой в долю секунды и, не скупясь в силе, попытался ударить в грудь — так быстро, так сильно, что назвать эту атаку человеческой не поворачивался язык. Люси только почувствовала, как ударная волна толкнула её назад, в то время как Тьма не просто увернулась: непринуждённо перехватив чужую ладонь, она увела её в сторону, заставила Роуга завалиться вперёд — и объятым магией кулаком врезала по лицу. Голова Чени дёрнулась так, будто сломалась шея. Тьма добавила локтём по затылку, и Роуг до воронки впечатался в землю.
Тьма отпустила его руку.
И тут же — с криком отлетела от «Рёва» в упор. Роуг вскочил на ноги и ринулся за ней следом, Тьма перевернулась в воздухе, с руками затормозила, не больше секунды переводила дыхание — и вдруг, плотоядно сверкнув глазами, выпалила в сторону бегущего на неё Чени:
— Рёв дракона тьмы!
Люси показалось, что за потоком чёрной магии исчезло полмира. Ей пришлось отбежать в лес, чтобы спастись от атаки Тьмы, но и там поток воздуха подрубил ей ноги. Кое-как Хартфилия смогла ухватиться за ствол ближайшего дерева и, прижавшись к нему, загораживая собой Фроша, пережить безумство проклятого волшебства.
Чёрт возьми, перевела она на тёмную стену магии потрясённый взгляд, это даже близко не «Рёв» Роуга! Хотелось бы, конечно, верить, что Чени сдерживался и оттого была столь разительна пропасть между его «Рёвом» и тем хаосом, которое выдохнула Тьма...
...но перед глазами вставал четвёртый день Великих Магических Игр — день, в котором всё пошло наперекосяк, заканчивая вступлением в «Саблезуб» и начиная — одержимостью Роуга.
Одержимостью, поставившей на колени троих,
троих, чёрт возьми, убийц драконов.
Тьма такая же, прошило Люси осознание.
А Роуг всего
один.
О боги.
Когда всё стихло, Люси не без труда решилась перевести взгляд на поляну. Деревья слегка загораживали обзор, но ей всё равно удалось увидеть, что Роуг стоял на ногах. Порванная одежда обнажала кровившиеся ссадины, рана на голове открылась с новой силой, а губы кривились в ломанном оскале — «Рёв» Тьмы не прошёл бесследно.
Рёв Тьмы заставил осознать: лёгкой, бескровной победы ему не видать.
Они оба одновременно сорвались с места. Столкнувшиеся кулаки снова сотрясли окрестность ударной волной, достаточно сильной, чтобы пустить по коже мурашки, и недостаточно — чтобы зажмуриться, поэтому Люси видела всё. Каждую атаку, каждое исчезновение в магии и появление за спиной, каждый разворот, каждый крик, каждый смачный удар — скорость была слишком ошеломляющей, чтобы улавливать абсолютно всё, и тем не менее Люси всё чаще попадалось на глаза, как Тьма в теле маленькой Леви с размаха пинала Роуга по лицу, как тот, пошатываясь, уворачивался и бил в ответную, и из губ Тьмы-которая-будь-всё-проклято-
Леви вырывался стон.
Как тело её подруги превращалось в сгусток магии, сквозь который падал Роуг, как за его спиной оно обретало прежние очертания и с нечеловеческой силой вбивало в землю.
Как поражающая скорость позволяла ей уклоняться от выпадов Чени, оказываться сбоку и оттуда наносить свой удар.
Как маленькие кулачки, с лёгкостью поместившиеся бы в одной руке Роуга, сцеплялись в замок, исчезали в магии и врезали ему по затылку, как маленькая ножка тут же добавляла по пояснице, заставляя Роуга неестественно выгнуться. Как пальцы, едва проглядывающиеся в чёрных волосах, оттягивали его голову, чтобы обнажить шею, в которую мгновение спустя прилетало ребро ладони.
Как Роуг, изловчившись, вывернувшись, заставил было её отдалиться — лишь для того, чтобы, пока он поднимался на ноги, Тьма исчезла. Юркнула бесформенным чёрным потоком куда-то в землю.
И, появившись под ногами тёмным взрывом, начать череду атак.
Удар, удар, удар и ещё раз удар. Тьма била руками и ногами, лбом и коленом, локтём и «Рёвом» в упор, и Роуг, бывший почти в два раза выше, терялся за всполохами проклятого волшебства.
Терялся за ней — маленькой, но ни черта не хрупкой девочкой.
Люси смотрела на копну синих волос и не верила, что существо на поляне, вбившее Роуга в кровь и грязь, хоть как-то было связано с Леви. Что Леви — это... это вот
оно. Безумно смеющееся, сходящее с ума от каждой новой атаки, способное ударить так, что взвывал мир.
Наслаждающееся чужой болью. Желающее её тем больше, чем сильнее проливалась кровь.
И не важно, чья.
Когда в какой-то момент Роуг сам обратился в магию и пропустил через себя забывшуюся в азарте Тьму, а потом врезал по спине, схватил за шею, впечатал в землю, ударил кулаком в лицо раз, второй, когда, чуть отстранившись, обрушил на лежащую на земле Тьму
-МакГарден столб теневой магии — когда вывернул бесконечную череду ударов в свою сторону и несколько минут беспрерывно избивал маленькую девочку
-подругу, с лица Тьмы всё равно не сползла усмешка. Её руки сплошь и рядом покрывали ссадины, на теле зрели огромные синяки, с разбитых губ и носа капала кровь, но она всё равно поднялась на ноги, запрокинула голову — и рассмеялась уничижительно и хищно.
— То-то же! — выкрикнула довольно. — Давай, Роуг, избей до смерти эту девчонку!
И Роуг с Люси застыли в понимании:
это ведь Леви.
Её тело, её раны, её кровь.
Роуг дрогнул, замешкался, снова растерял решимость, которую с трудом насобирал в бою, и это стоило ему мощной атаки по лицу. Тьма фыркнула, обнажая окровавленные зубы:
— Щенок. Вами, людьми, так легко манипулировать.
И вот она снова возвышалась над ним — миниатюрная фигура Леви, никогда не знавшая столько побоев, и Роуг, тщетно пытающийся приподняться на дрожащих руках.
Тьма подошла к нему сбоку, подняла ногу, сосредоточила на ней волшебство, для усилия замахнулась руками — и в следующий миг до крика Роуга пнула по спине. Люси в ужасе вжала голову в плечи: чёрт возьми, под такой силой костям треснуть проще простого! Боги, зажмурилась она и стиснула в руках плачущего Фроша, хватит, остановите этот безумный, отвратительный театр! Так не должно быть! Леви, её маленькая хрупкая Леви, не должна быть такой!
— Я не твой уровень, Роуг. Тебе меня не одолеть.
Люси смотрела на неё, присевшую рядом с Чени на корточки, и не верила, что перед глазами её находилась Леви.
Роуг двинул пальцем, и Тьма тут же отреагировала на это, впечатав в затылок кулак.
— Прекращай, — протянула уже холоднее и раздражённее, — у меня не вечное терпение.
Ему не победить, пронзила Люси судорожная мысль. И дело не столько в силе, одержимости или последствиях воскрешения — дело элементарно в сердце. В чувствах, в доброте, в сострадании — в том, за что она безмерно уважала Роуга и что сейчас становилось им поперёк дороги.
Потому что именно это не позволяло избить Леви так, чтобы Тьма ушла.
До потери сознания, до сломанных костей, до грани между жизнью и смертью —
нет, понимали и Люси, и Роуг, привести Леви хоть к чему-то из этого не получается. Словно подумав о том же — хотя почему, будь всё проклято, «словно»? Лёжа перед Тьмой избитый и отчаявшийся, он не мог думать о чём-то другом, — Роуг сжал кулак, и его порыв отчаяния Хартфилия ощутила как свой собственный.
Они в тупике.
— Роуг...
Люси опустила слезящиеся глаза на Фроша. Чёрт, зажмурилась, позволяя слезам покатиться по щекам, что же им делать?..
И вдруг —
Стинг. Люси распахнула глаза: точно! Вот уж у кого достаточно опыта по изгнанию демонов и кто не погнушается избить Леви! Хах, криво усмехнулась Хартфилия в мыслях, кто бы мог подумать, что в какой-то момент ублюдочность Стинга будет предпочтительнее доброго сердца Роуга?
Вот только...
Люси огляделась раз, второй, третий, но так и не наткнулась на холодные синие глаза и светлые волосы. Её окружала только лесная тишина — лесная
пустота.
...
где он?
«Я всё это время была одна?..»
Неужели он не побежал за ней и за Роугом и так остался где-то в чаще? Или... о боже, рухнуло сердце Хартфилии в пятки, он решил оставить Леви на Роуга, а сам заняться Ямато?
Ямато.
Люси посмотрела перед собой остекленевшим взглядом: а где он, чёрт побери?
Если Леви здесь, значит, и он должен быть где-то поблизости. Они не могли не добежать до логова, потому что через деревья проглядывалось каменное здание — что, если не вражеский ночлег? Это их пристанище. Он должен быть здесь, вот только Люси, выбежав на поляну, всё внимание приковала к Леви и ни на секунду не задумалась даже о Стинге, не то что о Ямато. Хотя сделать следовало, будь всё проклято, и то, и другое.
Затаив дыхание, Хартфилия оглядела поляну и... Это чья-то нога? Где-то там, вдали? Стараясь не привлекать внимание Тьмы, Люси чуть отошла в сторону, чтобы дерево не загораживало обзор.
И действительно уткнулась взглядом в Ямато.
Он стоял далеко — на другом конце поляны, у маленькой хижины. Прислонившийся к камням, которые, судя по всему, были когда-то фундаментом огромного здания, скрестивший руки, он наблюдал за схваткой Роуга и Тьмы и, судя по отсутствующему выражению лица, вмешиваться не собирался. Даже за добрые сотни метров Люси чувствовала холод его безразличия: казалось, происходящее не имело к нему никакого отношения, не трогало, не входило ни в какие планы. Просто представление — и он, просто зритель.
Внезапно Люси почувствовала, что теперь Ямато смотрел на неё. Переглядки длились не дольше нескольких секунд, Ямато быстро переключился обратно на драгонслееров, но Хартфилия всё равно вздрогнула под его равнодушием.
«Ты знал, что в лакриме чудовище, и поэтому хотел вживить её кому-то, — вспомнила она слова Сидзен. — И вот теперь, когда это чудовище перед тобой, ты... ничего не делаешь».
Люси сглотнула.
«Что же тебе, чёрт побери, нужно?»
И кто ты вообще такой, раз Сидзен не смогла бы описать тебя как «простого человека» — раз ты, будь всё проклято, откуда-то знал, что в июле они придут за драконьей лакримой.
Её размышления прервал вскрик.
Женский.
Люси тут же метнулась взглядом к Роугу и Тьме — и нашла последнюю отшатнувшейся от Роуга, стоявшей на четвереньках и с рукой, прижатой к груди, вскрикивавшей от боли.
— Ублюдок... Воспользовался-таки... козырем... — выплюнула она с натянутой усмешкой.
Роуг крутанул пальцами, на которых сиял тёмно-фиолетовый магический круг, и Тьма поперхнулась воздухом. Люси распахнула глаза — вот она, пресловутая власть того, кто вживил тебе лакриму.
И почему он не воспользовался ею раньше?..
Шумно глотая воздух, Роуг перевернулся на бок и кое-как принял сидячее положение. Его грузно взмётавшиеся на дыхании плечи заставили Люси прикусить губу: Роуг был не первой и не второй свежести. Если Тьма сумеет выбраться из-под колпака, он больше ничего не сможет сделать.
Чени поднял на уровень груди дрожащую ладонь, над которой кружился магический круг. Сбоку от него заходилась в агонии Тьма, но для Роуга, казалось, не существовало ничего, кроме тёмной магии на пальцах. Он не отрывал от движущихся символов пустого взгляда до тех пор, пока в какой-то момент не выдохнул полной грудью, расслабился и закрыл глаза.
И очутился в мире, где чёрное небо сливалось с таким же чёрным океаном под ногами, и только кроваво-алая кромка горизонта отделяла две бездны друг от друга. Несмотря на обувь и одежду, исходивший от воды холод Роуг ощущал так, будто стоял нагим.
«Вот, значит, каков твой мир...»
Роуг опустил глаза на гладь воды. Требовалось время, чтобы привыкнуть к кромешной темноте, однако драконье зрение и связь, соединявшая их сердца, спасали, и вскоре в глубине моря он увидел застывшую фигуру Леви. Её глаза были открыты, но не видели ничего, и эта пустота коробила, даже несмотря на разделявшее их расстояние.
Глубоко, понимал Роуг, присаживаясь на колени. И не добраться, хоть раздери руки в кровь: под водой начинались владения Тьмы, в которые она не собиралась пускать посторонних.
— Леви, — сказал он тихо. Бесцветно, безэмоционально — так устало, что и сам поморщился.
Дрожащие ладони легли на поверхность. Холодно, отстранённо заметил Роуг, и ненормально, ведь по воде не пошла рябь.
Хах. Конечно.
Для этого мира его не существует.
— Леви, — повторил он твёрже. Наклонился, почти прижимаясь к воде губами, и воскликнул ещё призывнее: — Леви! Услышь меня. Пожалуйста, услышь меня и очнись.
Океан дрогнул вместе с небом: что-то огромное и страшное, что-то
чудовищное сотрясло их, и Роуг, будучи чуждым для этой тьмы, всё равно легко уловил сквозившую в дрожи мира ярость. От воды стало разить бóльшим холодом, на плечи лёг потяжелевший воздух — Тьма пыталась изгнать его отсюда.
Чёрт, поджал Роуг губы.
— У меня мало времени, Леви. У
нас, — поправился с нескрываемым отчаянием в голосе, — у нас его мало. Ты должна сопротивляться. Без этого я не смогу спасти тебя от Тьмы.
Леви перевела на него взгляд, но он по-прежнему оставался пустым и безжизненным.
Глаза мертвеца.
Глаза того, кто оказался предан.
«Я ждала тебя, Роуг, — словно говорили они, — и вот посмотри, что со мной стало».
Роуг стиснул кулаки.
— Прости, что подвёл тебя. Я стремился к тебе изо всех сил, но этого оказалось мало. Я... опоздал. Прости за то, что оказался настолько слаб в тот миг, когда ты больше всего на свете нуждалась в моей помощи.
Взгляд Леви не переменился.
Хах. Правильно. Что толку сейчас от твоих извинений, Роуг? Какой в принципе в них смысл, если слова никогда ничего не спасают?
Твои — так особенно.
И вот она, очередная жертва твоих пустых обещаний, захлёбывается во тьме.
В смерти.
Роуг отчаянно зажмурился.
— Прости, что дал тебе надежду, которую не смог оправдать. Даже если ты сейчас меня не услышишь и не очнёшься, я всё равно буду сражаться с Тьмой до тех пор, пока во мне есть хоть капля магии. Я не отступлюсь и не оставлю тебя. Но!.. — Роуг прижался лбом к водной глади и, задыхаясь от переполнявшей его вины, прикусил губу. — Мне не справится одному. Если ты не очнёшься, все мои усилия будут бесполезны. Пожалуйста, услышь меня. Пожалуйста... — он распахнул глаза и с замершем сердцем взглянул в глаза Леви, прежде чем прошептать тихое: —
...позволь мне спасти тебя.
И чем дольше он видел их бесчувственность, тем быстрее всё умирало в груди и сердце. «Нет, — подумал Роуг неверяще, — я не мог опоздать настолько...»
Он врезал кулаками по воде и прокричал больное:
— Леви!
И вдруг — по воде прошла рябь. В воздух поднялись брызги, пара капель попала Роугу на лицу, обжигая холодом и заставляя его потрясённо замереть.
Когда поверхность разгладилась и он получил возможность снова увидеть взгляд Леви, тот оказался по-долгожданному
живым.
И как будто бы слёзным.
— Роуг... Это правда ты... — прошептала она неверяще.
И попыталась поплыть навстречу, как что-то невидимое толкнуло её в грудь, обратно в бездну, заставляя вскрикнуть. Леви подняла на него глаза, полные растерянности и испуга.
— Не сдавайся, Леви! — тут же откликнулся он на её зов о помощи. — Сражайся! Ты можешь одолеть её!
Бултыхаясь, изворачиваясь, Леви отбрыкивалась от невидимых рук Тьмы. Её силуэт терялся за пузырьками воздуха, но Роуг всё равно неотрывно таращился в бездну — туда, где, точно знал он, отвоёвывала себе пусть к свободе Леви МакГарден.
— Помоги мне! — кричала она отчаянно, протягивая ему руки.
Роуг отдал бы сейчас полмира за возможность их коснуться.
— Я рядом с тобой, Леви, — твердил он как мантру, — я здесь, и я больше никуда не уйду! И я помогу тебе, но... не здесь. Это твой мир, Леви. Только ты по-настоящему властна над ним.
— Я не могу! — плакала она, отмахиваясь от назойливой Тьмы.
— Можешь! Вспомни, для чего ты обрела силу! Вспомни, кем ты на самом деле являешься! Ты из «Хвоста Феи», Леви, а вы никогда не сдаётесь, особенно когда дело касается друзей! Люси, — Роуг указал рукой в сторону, — там, ждёт тебя! Сражайся ради неё! Не смей сдаваться, когда почти достигла цели!
Леви закричала, и Роуг зажмурился от боли, скрутившей и без того разбитую голову.
Когда он открыл глаза, Леви, умытую слезами, уставшую и отчаявшуюся, отделяла от него только тонкая грань воды. Под её ногами наливалась алой яростью Тьма, но для Леви в этот миг не существовало никого и ничего, кроме Роуга.
— Мне страшно... — прошептала она, прижимаясь ладонями к поверхности. — Спаси меня отсюда, Роуг...
Его руки легли поверх её.
— Спасу. В этот раз непременно спасу, клянусь. Только... доверься мне, Леви.
— Не уходи! — мгновенно расшифровала она его последнюю фразу.
— Я спасу тебя из того мира, Леви. А ты себя — из этого. Мы объединим наши усилия, и... всё будет хорошо.
Он прижался максимально близко к воде, Леви отзеркалила его жест, с плачем придвигаясь ближе, касаясь невидимой грани лбом, щекой, плечами — её отчаянное желание выбраться из плена мазнуло по внутренностям болью.
— Не сдавайся. Ни за что, ни при каких обстоятельствах.
Дождавшись кивка Леви, Роуг улыбнулся и прошептал:
— Какой бы сильной ни была Тьма в твоём сердце, я верю, что ты сильнее.
Связь разорвалась, и невидимая магия отбросила Роуга и Тьму в разные стороны. Когда оба, шатаясь, поднялись, потоки волшебства, исходившие от Тьмы, стали значительно слабее, а сама она, невзирая на куда меньшее число ран, выглядела намного хуже избитого Роуга.
И это лишь подстёгивало пожиравшую её изнутри ярость.
— Не думай, что всё так закончится! — прокричала Тьма. Взмахнув руками, она заставила взмыть в небо столб чёрной магии, и, к несчастью Роуга, это оказалось не агонией загнанного в угол зверя, которая растворилась спустя секунду — это было чётко подконтрольное волшебство.
Роуг на выдохе прикрыл глаза.
«
Я верю в тебя, Леви».
Когда их взгляды пересеклись вновь, он не знал ничего, кроме холодной решительности. На правой руке горела тень — его последняя атака.
Тьма с криком сорвалась с места, Роуг рванул на встречу. Их заклинания столкнулись, содрогая окрестность взрывной волной, заискрились, сплелись между собой. Роуг схватился за локоть правой руки, не позволяя себе отступить под гнётом Тьмы, и вскинул в чёрно-фиолетовое буйство магии перед собой взгляд не менее решительный и злобный, чем тот, который скрывался во тьме. Секунда, и их поглотила тёмная сфера.
Секунда, и она взорвалась.
Волна воздуха прокатилась по всему лесу, заставляя дрожать деревья, землю и горы. Испуганно вскинулись в небо птицы, пошатнулся мир, налился тяжестью эфира воздух — всё вокруг затронула последняя, самая яростная, самая отчаянная атака.
Люси впечатало в дерево до стона. Она не могла ни открыть глаза под давлением ветра, который вжимал её в ствол, ни элементарно вдохнуть. С уголков глаз снесло последние слёзы. Обеими руками закрывая Фроша, Люси прикусила губу: лишь бы всё обошлось!
Она не знала, сколько прошло времени, прежде чем удалось отлипнуть от дерева и открыть глаза. Вот только лучше не стало: всё вокруг закрывала пыль. Щурясь, прикрывая глаза рукой, кашляя от спёртого воздуха, Люси с замиранием сердца вглядывалась перед собой.
За кем осталась эта схватка? Кто проиграл?
Вернулась ли ты, Леви?
Пыль чуть прибилась к земле, позволяя Люси увидеть смутные силуэты перед собой. Или силуэт. Она остановилась, взволнованная и не обращающая внимание ни на что, кроме него.
Кто же ты:
человек или
демон?
~*~
Стинг бессмысленно уставился в землю. Его не тревожили ни ударные волны, ни сгущающийся в воздухе эфир, ни редкие, осторожные попытки Лектора расшевелить и отвести... куда-то. Зачем-то.
Наверное, к Роугу. К Роугу, который оказался жив.
Почему в это не верилось?..
Поверить же хотелось страшно. Осознать, что кошмар оказался временным и больше не нужно свыкаться с мыслью «я один», что Дуэт не распался, мир не разрушился — всё осталось как прежде. Никаких смертей и никакого отчаяния, не нужно разрываться напополам от горя и желания отомстить, всё хорошо, всё нормально, всё так, как и должно быть: он и живой Роуг.
Живой.
Реальный настолько же, насколько реальна картинка перед глазами, где он, задыхаясь от боли, таращился на присыпанную яму и точно знал: там Роуг.
Он был мёртв. Чёрт возьми, это не могло ему померещиться.
Так как же поверить в то, что мёртвые могут возвращаться с того света?
Что запах, до сих пор забивавший ему глотку, действительно ничем не отличался от запаха Роуга, что драконий слух не уловил никакой разницы между голосом этого Роуга и того, которого он знал, что и смотрел он так, как должен был — с виной, сожалениями, с осторожным желанием приблизиться, положить руку на плечо и приободрить так, как дозволено только ему.
И слова. Его проклятые
правдивые слова.
Неужели магия способна создать столь искусную подделку?
Нет, убеждался Стинг, это невозможно.
Но решимости отправиться к Роугу всё равно не мог найти.
Это... не укладывалось в голове. Стингу было не пять и не десять лет, чтобы верить в сказки про воскрешение, но разум не находил иного объяснения, которое могло бы связать проткнутое сердце и мёртвую бледность с жизнью.
А ещё Стингу очень не хотелось, обретя надежду и позволив сердцу поверить, терять снова.
Он опустил взгляд на свои недвижимо лежащие на земле ладони.
Нет ничего хуже мечты, разбитой смертью.
Очередной.
Злая досада полоснула по сердцу, и Стинг зажмурился: чёрт, чёрт, чёрт!
Что ему делать?..
Вдалеке вдруг раздались шаги. Отстранённо отметив это, Стинг выкинул было их из головы, как до обоняние дошли запахи — всего шесть, два подозрительно знакомых, а третий... жаркий, пылающий, он разительно выделялся на фоне остальных, но даже плетись он где-нибудь в конце — Стинг ни за что не спутал бы его ни с чем в жизни.
Он удивлённо вскинул голову. Драконье зрение выцепило среди деревьев приближавшиеся к нему силуэты: четыре человеческих и два, маленькими точками летающих между веток.
Эвклиф провёл рукой по лицу, стирая с него больную растерянность, и поднялся. Вопросов в голове стало лишь больше, и голова уже раскалывалась от тщетных попыток понять происходящее, но показывать это нежданным гостям он собирался в последнюю очередь. Лучше наскребать в душе стандартного высокомерного равнодушия — ведь разговоры между саблезубыми и хвостатыми никогда не проходили гладко.
