Ради силы

      Человек или демон, демон или человек.       Сходя с ума от волнения, Люси не отрывала глаз от смутных силуэтов и молила всех богов, чтобы проклятая пыль поскорее прибилась к земле и позволила ей... увидеть.       Вздохнуть с облегчением — или поддаться отчаянию.       Роуг или Тьма, Тьма или Роуг.       Никто не мог предположить исхода. Оба устали, оба серьёзно пострадали, оба вложили всё отчаяние в последний, самый сильный удар, и это тяжёлое дыхание обоих, а не кого-то одного, разрывало пронзительную лесную тишину. Мир, минуту назад сотрясавшийся от безумства магии, сейчас, казалось, застыл вместе с ней — девочкой, которая не знала, что делать, если Роуг проиграет.       Стинга рядом нет, её собственные силы на исходе — да и будем честны, кого можно выставить против чудовища? Локи и Марс ранены, а остальные... при всей любви к духам Люси сомневалась, что кому-то из них хватит способностей тягаться с Тьмой.             Если Роуг проиграл, всё кончено. Если выиграл...       Взгляд Люси метнулся вдаль. Разглядеть Ямато, конечно же, не представлялось возможным, но он стоял где-то там.       Стоял и то ли чего-то ждал, то ли просто наслаждался представлением, которое организовалось с лёгкой подачи его руки. Зачем-то.       Зачем?       Люси сглотнула, неосознанно стискивая Фроша сильнее. Победа Роуга уж точно не означала конец затянувшегося приключения-кошмара, — но хотя бы сулила спасение Леви.       Хотя бы. Хотя бы, чёрт возьми.       Наконец, пыль расступилась достаточно — и Люси увидела, что на ногах стояли оба. Столкнувшиеся кулаками, опустившие головы, в усталости накренившиеся вперёд, они, шатаясь, глотали ртом воздух и больше никак не шевелились. Исчезла магия, капал с тел пот вперемешку с кровью — то, что и Роуг, и Тьма достигли предела, из-за которого теперь не могли даже отдалиться друг от друга, не понял бы только слепой.       Надо помочь ему, умом понимала Люси, надо оттащить.       Но решимости сдвинуться с места не нашла.       С рук Леви, испещрённых ссадинами и синяками, исчезли чёрные метки. В небо медленно заструилась тёмная магия.       — Это... не конец...              А вот надменность из голоса никуда не делась.       Тьма вскинула на Роуга подслеповатый взгляд и разлилась в ядовитой улыбке. Свободной ладонью она едва ощутимо коснулась груди Чени — там, где даже под слоем одежды угадывались очертания шрама.       — Мы ещё встретимся. С тобой, Роуг, — прошептала на выдохе, — и с тобой, Тень...        Она закрыла глаза.       И — как подкошенная рухнула вниз.       Роуг судорожно подхватил её под плечи, но удержать равновесия не сумел, и усталость свалила обоих на землю. Это тотчас оживило Люси: освободив Фроша, она ринулась к саблезубым, и если эксид с плачем и объятиями налетел на Роуга, то Люси, рухнув рядом с ним на колени, не видела никого и ничего, кроме Леви. Кроме её разгладившегося, спокойного, наконец-то-лишённого-проклятых-меток лица, выглядящего столь умиротворённо, что казалось: это... просто сон. Она просто спит.       — Леви... — прошептала Люси голосом, полным слёз.       Она просто наконец-то в безопасности.       Вцепившись в порванную футболку МакГарден, Хартфилия наклонилась к её спине, прислушалась к успокоившемуся дыханию, уловила биение сердца — и, зажмурившись, заплакала. Леви жива, скручивало душу долгожданное понимание, её подруга, последний осколок «Хвоста Феи», единственное, что способно удержать на плаву в «Саблезубе», здесь, рядом, в порядке и...       — Лю... чан...       ...боже.       Люси чуть отстранилась. Мир с трудом проглядывался за пеленой слёз, но она всё равно увидела: Леви открыла глаза. Обычные, нормальные, не веющие ничем безумным и жестоким — такие родные, что впору задохнуться от неверия.       Кое-как совладав с дрожащими губами, она тепло улыбнулась:              — С возвращением, Леви...       И когда та как смогла отзеркалила её жест, Люси почувствовала себя самой счастливой девушкой на свете.       Леви попробовала приподнять голову, но получилось только слегка шевельнуть — и даже от такой мелочи виски скрутила тупая боль. Поморщившись, она вернулась обратно на живот Роуга и в усталости прикрыла глаза. Мутный, пустой взгляд бессмысленно скользил от дерева к дереву.       Где она.       Что с ней.       Леви ничего не знала и не понимала.       — Всё правда закончилось?.. — пробормотала она.       В памяти тонким далёким шлейфом растворялся страх. Его чудовищность в своих масштабах и силе Леви чувствовала до сих пор, потому что ещё никогда в жизни она так не боялась... чего-то.       Кого-то.       Тьма.       Леви на мгновение зажмурилась: один только отзвук этого имени сводил с ума.       И вместе с ним из глубин воспоминаний поднималось одиночество. Тёмное, беспросветное, неотвратимое и не подлежащее изменению: «Ты навеки одна, — шептало вокруг беспокойное непроглядное нечто, — тебе больше никогда никого не обрести».       — Да, — с улыбкой кивнула Люси.       «И никто тебя не спасёт».       — Да, — раздался сверху ласковый мужской тембр.       Тот, который секунду-минуту-вечность назад разрезал бесконечную Тьму и развеял холод — который позволил ожить и... вспомнить.       Точно. Вспомнить.       Глаза защипало от слёз. Не обращая внимания на боль, Леви повернула голову в сторону голоса, скользнула взглядом по лёгкой улыбке и выше, к неожиданно нежным, добрым, это-действительно-ты глазам, застыла на неверящем вдохе.       Это действительно ты.       Ты вернулась.

Ты вернулся.

      — Роуг...       Он с секунду помешкался, а потом всё-таки опустил ладонь на её макушку.       — С возвращением, — повторил слова Люси, ничуть не уступая ей в тепле и счастье.       И Леви заплакала.       Она уткнулась носом в его живот, стиснула в кулаках кофту — всё реальное, настоящее, из этого, нормального мира, в котором нет места беспощадным ледяным океанам и монстру из глубин, в котором её аккуратно гладили по спине, избегая ран и успокаивая, обнимали, цеплялись и дорожили, в котором ей улыбались и радовались. Которым она не властвовала, но для которого была во сто крат ценнее, чем для тьмы, затаившейся в душе.       Отныне она всецело и навсегда принадлежала ей.       Боги, стонала в мыслях Леви, заходясь в новых рыданиях, как бы она хотела от неё избавиться!       Ведь, обуреваемое радостью и сладким неверием, тело всё равно страдало от её последствий.       Отстранившись, Леви вперила беспомощный взгляд в свои ладони, отчаянно цепляющиеся за одежду Роуга. Пыльные, содранные, дрожащие от усталости и боли, они казались отвратительными и страшными, грудь горячило ощущение крови, где-то ссохшейся, а где-то до сих пор продолжающей течь, ломило спину, било ватной темнотой в голову — Леви боялась представить, сколько безумия должно было произойти, чтобы довести её до такого.       И чтобы вдобавок утянуть в кровавое болото Роуга.       Ему тоже было больно, улавливала Леви короткие, спешно проглатываемые вздохи, когда она неосторожно наваливалась чуть сильнее. На его теле полно ран, и на сидевшей сбоку Люси тоже.       Леви подняла на небо горький взгляд: и всё это из-за неё.       — Простите... — прошептала она сокрушённо, жмурясь и втягивая голову обратно в плечи. — Я не хотела... боже мой, я не хотела всего этого...       Не хотела втягивать в изнурительные бои, подчас граничащие со смертью. Не хотела своими руками проливать вашу кровь.       И уж тем более не хотела становиться одержимой.       Леви уткнулась носом в Роуга, задыхаясь от слёз и отчаяния: в голове до сих пор отказывалась приживаться мысль, что всё пошло наперекосяк. Друзья настрадались по всем фронтам, а в её теле и разуме теперь до самой смерти сидит чудовище, жаждущее выбраться наружу, уничтожить сначала её, а затем тех, кто дорог — ради кого эта проклятая сила, чёрт возьми, и получалась. Вернуться в «Хвост Феи», как станешь сильнее? Избавиться от статуса балласта, больше не быть причиной боли и крови близких?       Хах, милая Леви, хах.       Теперь ты угроза для них во сто крат ужаснее прежней.       «Избиты из-за тебя» ты разменяла на «избиты твоими руками».       Вот она, цена твоей силы. И хочешь ты того или нет, а от неё уже никуда не деться, ибо она заплачена. Обратной дороги нет ни у тебя, ни у твоих друзей, которые не отвернутся от тебя, даже несмотря на то, что ты теперь можешь разорвать их на куски — в любое время, в любой момент, стоит только чему-то больному щёлкнуть в голове. Стоит только дать слабину — дать то, из чего ты, глупая девочка, вся и состоишь.       Ну, как тебе твоя первая погоня за силой? Получила, чего хотела?       МакГарден громко всхлипнула и сильнее стиснула в кулаках кофту Роуга.       — Почему всё так вышло?.. — прошептала едва разборчиво.       Сквозь шум в ушах послышался какой-то странный звук. Леви зацепилась за него только потому, что в нём узнавался голос Роуга, и спустя несколько секунд с ужасом поняла: это был стон боли.       Она тут же отскочила, как ошпаренная — прямиком в руки Люси, которая уже тянулась ей навстречу. Вскинула испуганный взгляд на неё, но почти сразу же вернулась к Роугу, который, морщась, пытался принять сидячее положение. Не зная, куда себя деть, Леви прижала кулаки к груди и скорее инстинктивно, чем осознанно прижалась к Хартфилии.       — Прости... — выдавила одними губами.       — Всё будет хорошо, Леви, — пробормотала Люси, обеспокоенно поглаживая её по волосам. — Мы со всем справимся. Это... не конец.       Её слова звучали где-то на краю сознания и практически не воспринимались. Роуг, от которого не отрывался взгляд, тоже едва осознавался — Леви и была, и нет в реальности одновременно, то ли ожидая чего-то, то ли просто... просто...       Наконец усевшийся Роуг перехватил её взгляд.       — Не конец, — повторил так убедительно и твёрдо, что Леви вздрогнула. — Легко не будет, но одержимость — это не конец жизни. Уж мне-то ты можешь поверить.       Усмешка на последних словах получилась не столько приободряющей, сколько невесёлой и зажатой, но Леви всё равно почувствовала, как сдавливающий ком в груди отпустил и позволил впервые вздохнуть нормально, потому что — действительно. Роуг уже не первый год живёт с Тенью, и да, ему приходится тяжело, но он справляется.       И если он будет рядом, справится и она.       А он будет. Он непременно будет рядом.       Ведь он поклялся.       Сглотнув, Леви улыбнулась ему в ответ.       И позволила себе обессиленно упасть на плечо подруги. Объятия Люси тут же стали крепче, а сама она, зарывшись носом в волосы, горячо зашептала:       — Вот так... а теперь отдыхай, Леви. Всё позади, всё хорошо, теперь ты в безопасности...       Её бормотания сквозили облегчением вперемешку с усталой дрожью, напуганной и где-то в глубине души скованной — ибо каким добрым сердцем ни обладай, а напряжение из него никуда не денешь, когда в полной мере осознаешь: твой близкий человек отныне чудовище.       Леви не сдержала горькой улыбки.       — Прости, Лю-чан... Ты была права, — фыркнула она безрадостно, — ничего хорошего из этой затеи не получилось...       Она ожидала... ну, как минимум, нескольких секунд тишины, в которых Люси действительно бы осознала, насколько верно предчувствовала она дурное от поездки в Алтей, какими правдивыми оказались её опасения. Ждала «я же говорила», которое сострадательная подруга ни за что не произнесёт вслух, но про которое подумает, которое поймёт и примет, ведь всё и вправду вышло отвратительно.       Но Люси вдруг замотала головой и, с силой вцепившись в её плечи, пробормотала:       — Замолчи. Не думай об этом. Никто из нас не мог знать, что всё обернётся так. В случившемся нет твоей вины.       Удивлённая было, на последней фразе Леви хмыкнула. «Нет твоей вины».       Хах. Смешно.       Всё могло сложиться иначе, не согласись она в злосчастный вечер восьмого июля покупать лакриму, сила которой звучала... если не пугающе, то по крайней мере настораживающе. Правда же, как можно ждать чего-то хорошего от магии тьмы?       Никто не ждал. Ничего хорошего в итоге и не случилось.       Заручись она хоть каплей здравого смысла, позволь ему перевесить нетерпение поскорее обзавестись драконьей магией и стать сильнее — не прыгай она в омут с головой, о котором её предупреждал Роуг, и ничего этого бы не произошло.       Леви опустила глаза, перед которыми стояла не голая земля и не её содранные коленки — вокзал Алтея, многолюдный под конец дня, душный. Там, где Роуг выловил её на выходе из вагона и отвёл в сторону, чтобы... предупредить.       «Пожалуйста, будь аккуратнее».       «Не позволь жажде силы затмить тебе разум».       Грудь защекотал ломанный смех, но Леви попросту не нашла сил выдавить его из глотки. Вместо этого, криво усмехнувшись, спрятала лицо на плече Хартфилии: в итоге всё получилось с точностью да наоборот.       Спасибо, Люси, за поддержку. Но ложь сладка лишь до того момента, пока ты не осознаёшь, что тебе солгали.       В случившемся есть её вина. Просто она... не единственная.       И, пожалуй, не самая весомая.       Прячась от мира в объятиях Люси, Леви не могла поднять глаз и взглянуть на Ямато, — а вот Хартфилии ничто не мешало этого сделать. Её тело вмиг налилось стальным напряжением.       Да, Леви возвращена. Но с врагами не покончено. Точнее, с врагом — одним-единственным, но самым страшным и неизведанным.       Исподлобья глядя на Ямато, который продолжал недвижимо наблюдать за ними, Люси подобралась. Что он задумал? Чего добивается?       Как сбежать?       Она окинула беглым взглядом Роуга, Леви и себя, и никто из них не тянул на звание человека, способного убежать от пространственного мага. Фрош, быть может, кого-то и сможет утащить, но Люси сомневалась, что даже его скорости хватит, чтобы выбраться из поля действия вражеской магии.       А ещё до сих пор не было Стинга.       Люси прикусила губу: «Чёрт возьми, где же ты?»       — Роуг, — шепнула она. Тот, пустыми от усталости глазами разглядывающий землю, вскинул на неё оживший взгляд, и Люси продолжила: — Что нам делать?..       Она на мгновение взглянула за его фигуру. Роуг обернулся, и напряжение выпрямило его спину, когда он вспомнил про оставшегося противника.       Но ничего ответить он не успел: уже за спиной Хартфилии послышались хруст веток и чьи-то тяжёлые шаги, настолько громкие и близкие, что услышать их смог и обычный человеческий слух.       Люси обернулась — и застыла под тёмным взглядом двух пар голубых глаз. Вот же... чёрт!       Она подскочила, утягивая следом за собой ничего не понимающую МакГарден, судорожно отступила на несколько шагов и отошла бы ещё дальше, не врежься в Роуга, который тоже поднялся на ноги. Он схватил её за плечи и сжал — сначала успокаивающе, показалось Люси, а потом в хватке различилось что-то жёсткое и стальное, как будто... предупреждающее? Она кинула на Роуга растерянный взгляд, но тот, неотрывно следящий за приближением Самуи и Сидзен, этого не увидел.       Самуи, тащивший на плече сестру, замер от них в нескольких метрах и вперил в Роуга напряжённые глаза.       — Тебя же убили, — процедил настороженно.       — Плевать, — прошипела Сидзен, — раз стоит на ногах, значит, мешает.       И её голос вновь промораживал решимостью снести всех и вся на своём пути.       Даже несмотря, чёрт возьми, на то, что оба едва держались на ногах.       Люси сильнее обняла испуганно вжавшуюся в неё Леви и сама поддалась в объятия Роуга. Что угодно, только не схватка! Обе стороны достаточно настрадались сегодня в битвах, не нужно устраивать ещё одну, которая может вбить последний гвоздь в крышку чьего-то гроба и которая, будь всё проклято, бессмысленна! Абсолютно бессмысленна, ведь им больше нет никакого резона убивать Ямато, а тому, кажется, уже неинтересна Леви, раз он до сих пор не сдвинулся с места!       «Мы не враги!» — вложила она отчаянную мысль в свой взгляд, направленный на Сидзен, но ту её боль ни капли не тронула.       Она высвободилась из рук брата, отстранилась, пошатнувшись, и от её тут же потяжелевшего дыхания по коже Люси пробежались мурашки.       Боже, хватит этой напрасной крови и жестокости!       — Сидзен и... Самуи, верно? — раздался ровный голос Роуга. Люси с Леви, недоумённые, замерли, а противники вместо ответа только злее прищурили глаза. — Ваша фамилия — Сато?       ...для того чтобы в следующий миг потрясённо их распахнуть.       С минуту между ними висела острая тишина. Злость и готовность близнецов ринуться в бой стремительно таяла, и на её место приходило замешательство вперемешку с настороженностью.       — Откуда?.. — наконец выдавила Сидзен тихо.       Роуг нервно побарабанил пальцами по плечам Люси.       — Это... догадка. И я не уверен в ней до сих пор, потому что ваши запахи слишком различаются для запахов родственников. Но... на том свете у меня было время подумать и... посравнивать.       Леви медленно подняла на Роуга стеклянный взгляд: «На том свете?», но тот по-прежнему был слишком захвачен Сидзен и Самуи, чтобы заметить.       — Ваши нефиорские имена. Ваша внешность. Твоя магия, — он посмотрел на растерявшегося Самуи, — это... заставило меня вспомнить одного человека, который давным-давно рассказал мне, что потерял своих младших брата и сестру. Не смог спасти их от рук людей, которые напали на их дом и забрали жизни родителей.       Лицо Сидзен стало до болезненного беспомощным.       — Рассказал?.. — повторила она на мгновение сорвавшимся от неверия голосом. — Он...       Она на шумном вдохе глотнула воздух, открыла рот, но закончить мысль так и не смогла — вместо этого подняла на Роуга непривычно открытый, жалобный взгляд, в котором легко читалась мольба произнести всё самому.       Руки Роуга мягко соскользнули с плеч Люси, а сам он отступил, чтобы выйти из-за её спины и сделать один осторожный шаг навстречу врагам.       Или уже не врагам?..       — Канраку Сато — так звали вашего старшего брата?       Вместо ответа они переглянулись, и эти быстрые неуверенные переглядки были красноречивее слов. Когда Сидзен взглянула на Роуга вновь, в её глазах окончательно растаяло всё то тёмное и злое, что недавно вгоняло Люси в дрожь. Теперь она выглядела под стать своему внешнему виду слабо и боязливо — с обессиленно опущенными плечами, подрагивающими приоткрытыми губами и взглядом, своей болезненностью переворачивающим в Роуге всё.       Невесело фыркнув, он покачал головой:       — Кто бы мог подумать, что я стану для вас врагом...       — Откуда... ты его знаешь?       Роуг поднял на неё посерьезневший взгляд.       — Люди, напавшие на вашу семью, стояли за организацией одного проекта. Туда они забрали вашего старшего брата, и именно там мы и встретились.       — И что с ним сейчас? — в этот раз прозвучало требовательнее, громче и... отчаяннее.       Так, как звучит человек, получивший неожиданную надежду и теперь больше всего на свете боявшийся снова её потерять.       — Полагаю, вы думали, что он мёртв, раз... творили всё это. И он тоже думал, что не сумел вас спасти. По итогу же, — Роуг снова покачал головой: какая отвратительная ирония получилась! — ...ошиблись вы все. Ваш брат жив, и я даже недавно виделся с ним.       — Жив?.. — повторили оба неверяще.       Ещё более потерянная, Сидзен опустила глаза и отступила — пошатнулась, поняли все мгновением позже, когда её сильно повело. Она зашарила правой рукой по пустоте, и Самуи кинулся навстречу, подхватил её и прижал к себе, позволяя Сидзен тотчас обмякнуть в его объятиях.       — Как же так? — прошептала она, невидяще глядя перед собой. — Мы же искали... спрашивали... Все эти семь лет...       — Он скрывался. Причём так хорошо, что иногда даже Совет не мог его найти.       Лицо Самуи исказила нервная сомневающаяся улыбка.       — Скрывался? — спросил он недоумевающе. — Но от кого?       — Об этом, я думаю, вам стоит поговорить с ним самим.       Растерянные, близнецы распахнули глаза, замерли, и Роуг, воспользовавшись их замешательством, в примирительном жесте приподнял ладони и продолжил твёрдо и убеждающе:       — Я не знаю, за что вы сражаетесь, но мы вам не враги. И, несмотря на всё, что произошло, я готов вам помочь. У меня есть возможность с ним связаться, я могу организовать вам встречу. Только, пожалуйста, давайте остановим это бессмысленное кровопролитие.       За что вы сражаетесь.       За что.       Взгляд Сидзен, до этого бессмысленно терявшийся в глубинах леса, застекленел. Самуи почувствовал напряжение в её теле и опустил на неё встревоженные глаза, заставляя напрячься и саблезубов.       — Сид?       Раны на лице, руках, на всём теле, усталость, камнем тянущая к земле, боль, скручивающая на каждом движении и вдохе — через всё это перешагивалось для чего?       Сидзен медленно повернула голову в сторону Ямато и с минуту немигающе таращилась на его недвижимую фигуру, силясь собраться с мыслями. С пониманием, заворочавшимся где-то на краю сознания и теперь пробиравшимся дальше в разум, тем самым парализуя тело, потому что... и вправду — для чего?       — Ты знал об этом? — глухим от появляющегося осознания голосом спросила она.       Роуг кинул взгляд за плечо, Люси и Леви встали вполоборота — внимание всех сомкнулось на Ямато. Сидзен произнесла вопрос тихо, но почему-то никто не сомневался, что тот, стоявший за добрую полусотню метров, его услышал.       И действительно: Ямато небрежно дёрнул плечом и уронил равнодушное:       — Может, и знал. Но это не столь важное знание, чтобы задерживать его в памяти.       Беспомощную растерянность тут же стёрло с лица Сидзен. Она подобралась, встала на ноги увереннее. Попыталась выбраться из рук Самуи, но он быстро сообразил и, наоборот, усилил объятия, не позволяя сестре ни на шаг отойти от себя.       И ту, разумеется, это лишь сильнее разозлило.       — «Не столь важное»? — ядовито процедила она. — Издеваешься? Ты забыл, о чём был наш уговор?!       — О том, что вы узнаете большее о гибели своей семьи, — ни ответной злости, ни дрожи, ни оправданий — голос Ямато абсолютно никак не изменился. Даже напротив, прибавил холодности, особенно на следующих словах, пронзительных и ледяных: — Разве вы не узнали?       Заставивших Сидзен, уже открывшей рот для нового возмущения, потрясённо замолкнуть.       И вместе с ней потрясённо замерли все, потому что — что?       Вжавшись в грудь брата, Сидзен нервно помотала головой.       — Что ты несёшь... — и саблезубы как никогда были солидарны с ней в замешательстве и даже лёгком налёте испуга. Особенно Люси, в чьей голове набатом звучали недавние слова Сидзен о том, что Ямато знал: в июле они придут за лакримой с силой тьмы. Получается...       Что? Что Ямато знал в том числе и то, что среди людей, которые придут за лакримой, будет тот, кто откроет его сообщникам правду на случившееся с их семьёй?       Каким, чёрт побери, образом?       — Не пытайся слиться! — воскликнула Сидзен. — Выдаёшь его слова за свою часть сделки? Думаешь, я на это куплюсь?!       Ямато равнодушно пожал плечами:       — Твоё право.       Лицо Сидзен перекосила злая беспомощность.       — Урод! — закричала она отчаянно, и Люси как током ударило, когда она увидела застывшие в её глазах слёзы. — Ты использовал нас! Специально умалчивал, чтобы мы плясали под твою дудку! Ублюдок! Всё это время мой брат был жив, а ты молчал!       — Сидзен, успокойся! — начал было Роуг, как та тут же перебила его отчаянным:       — Успокоиться?! Да ты хоть понимаешь, что я сейчас чувствую?! Я всё это время надрывала задницу — для чего?! Для чего я загибалась в этих сраных магазинах, для чего чуть не отправилась на тот свет ваша подружка?! Я нихрена не понимаю, и меня это бесит! Мразь! — она вскинула на Ямато больной, переломанный взгляд. — Нравится тебе? Обвёл нас всех вокруг пальца, и теперь сидишь, радуешься?! Раз наигрался, хотя бы скажи, ради чего всё это было?!       Её безысходная злоба была столь заразительна, что Люси почувствовала, как у самой в груди разгорается раздражённое колючее пламя, жалящее тем сильнее, чем больше задыхалась от слёз Сидзен. Столько пролитой крови, столько усилий, столько перешагиваний через себя, за пределы собственных возможностей, за пределы смерти, в конец концов — чтобы оказаться пешкой в чужой игре и до последнего не понимать, ради чего ты вообще сражаешься. С кем.       Против кого.       — Для чего тебе нужна была Леви? — кое-как шевеля пересохшими губами, спросила Хартфилия. Ямато перевёл на неё безразличный взгляд, и это тут же заставило злость вспыхнуть в груди сильнее: чёрт возьми, он ни во что их не ставил! — Стравливал нас между собой, убивал Роуга, утаивал от своих союзников правду... Утаивал! Ты видел, на что они готовы ради своей семьи, и всё равно молчал! Сидзен готова была умереть, лишь бы мы не добрались до тебя, и чего ради? Чтобы ты вот так поступил с ней?!       — Люси, — попытался предупреждающе осадить её Роуг, но та, получившая возможность выговориться и наконец хоть как-то выплеснуть сотню вопросов, которые сжирали разум на протяжении этих проклятых дней, не обратила на него внимания.       — Откуда ты знал, что мы появимся в июле в Алтее и купим твою лакриму? Чего ты, чёрт возьми, вообще добиваешься?! Тьма пробудилась, а ты никак на это не отреагировал! Как будто, чёрт возьми, не ради этого ты убил Роуга и напал на нас!       — Лю-чан... — испуганно пискнула под её пальцами Леви. Заставив себя оторвать взгляд от Ямато, который, будь всё проклято, продолжал не изменять своей высокомерной отстранённости, Хартфилия опустила глаза на подругу и не меньше нескольких секунд невидяще на неё таращилась, прежде чем вернулась способность мыслить. Она ослабила хватку, которой не иначе как клешнями впивалась в плечи МакГарден, и выдохнула — шумно, тяжело, словно только что вынырнула из-под воды.       Из-под гнёта злости и отчаянного непонимания, которое надменный враг не спешил развеивать, и это злило-злило-злило.       Сносило крышу настолько, что когда она вернулась к Ямато, ярость, на мгновение утихнувшая от вида Леви, с прежней силой обожгла грудь. Люси сжала кулаки: они, чёрт возьми, не бездушные пешки, чтобы вот так вот ими играться!       — Отвечай! — крикнула Сидзен. В какой-то момент она, отбрыкиваясь от Самуи, столь сильно заехала тому по рёбрам, что тот поперхнулся и отступил, и она выскользнула из его рук, — но дорогу ей тут же перегородил Роуг. — С дороги! То, что у меня закончилась магия, не означает, что я ничего не смогу с тобой сделать!       Самуи в один шаг преодолел расстояние между ними и скрутил сестру, попутно шипя раздражённое:       — Угомонись!       — Ты спятил?! Тебе нормально живётся с мыслью, что этот урод нас использовал?!       — И что ты собралась делать? Убить его? Да ты и шага не сделаешь, как он снесёт тебе голову! Забыла, насколько он силён?!       Сидзен смолкла. Тяжело глотая ртом воздух, она переводила мятущийся взгляд с брата на Роуга на Ямато и обратно, и чем дальше, тем больше раздражение вымещалось сокрушительным пониманием: а ведь правда — что?       Ей не убить его и не ранить — даже, чёрт возьми, не заставить открыть свой поганый рот и хотя бы под занавес посвятить марионеток, в каком спектакле они сыграли. Не сделать ровным счётом ничего.       Сидзен зажмурилась, позволяя первым слезам покатиться по щекам: чёрт возьми, как же душило это понимание!       — Здравая мысль, — не без напряжения выдохнул Роуг, — спасибо, что про неё вспомнил.       Говоря начистоту, в первую очередь помнить и произносить её должен как раз он — и увы, не только и не столько из-за того, что недавно умер как раз от рук Ямато.       Не столько.       Увы.       Роуг повёл плечами, сбрасывая липкий холод, пробежавшийся по позвоночнику от воспоминаний о загробном мире, о боге смерти — и о правде, которую тот поведал. Он кинул на Люси предупреждающий взгляд, приказывающий не разражаться новыми обвинениями и уж тем более не двигаться с места, после чего взглянул на Ямато. Ни поза, ни взгляд — ничто в нём не изменилось под волнами негодования и ярости, как будто бы не он служил их причиной и не на него они пытались обрушиться.       Равнодушие, возведённое в абсолют.       Когда знаешь, кто на самом деле стоит перед тобой, это уже не кажется чем-то невозможным и неестественным.       «Было бы куда страннее, испытывай ты хоть что-то».       Роуг напрягся. Осталось только как-то донести это до остальных и в процессе не прослыть поехавшим — трудная задачка с учётом того, что он сам не удержался от мысли: «Ты спятил» в отношении, чёрт возьми, бога, когда тот рассказал ему обо всём.       Он повернулся к волшебникам лицом. То, что Ямато осталась открыта его спина, не колыхнуло ни на йоту — ибо теперь он знал, что никто из них не представляет для врага интереса.       — Выслушайте то, что я скажу, не перебивая, каким бы бредом это вам ни казалось.       Главное, что никто не напал и не спровоцировал. Конечно, последнее едва ли возможно, но лучше не бесить того, кто...       Из кустов молниеносно выпрыгнула чья-то тень, а в следующее мгновение окрестность сотрясло громогласное:       — Рёв огненного дракона!       И даже когда весь мир пошатнулся под мощью пламени, за всполохами которого исчезли и земля, и небо, и деревья, застывшие Люси и Леви не сдвинулись с места, не вздрогнули, не шевельнулись — потрясённо вытаращившись в сторону Ямато, они не видели больше ничего и не думали ни о чём, кроме беспомощного: «Что?..»       Чей рёв?..       Пламя развеялось, позволяя увидеть отошедшего в сторону Ямато, который возвышался над...       О боже, скрутил сердце Люси болезненный вздох.       ...Нацу.       Стоявший на четвереньках из-за того, как сильно его толкнула инерция собственного выпада, с горящими злобой глазами и оскалом на лице, он диким зверем глядел на возвышавшегося над ним Ямато и удивительно, как до сих пор не вгрызся ему в глотку.       — Не уйдёшь! — прорычал он. — Железный кулак огненного дракона!       От того, с какой силой Драгнил оттолкнулся, по земле пошли трещины, а в воздух взмыла пыль. В следующую секунду её разрезала струя огня, жар которого — ярость которого — Люси ощущала так, словно атака была направлена на неё.       Словно.       Хах.       Почему же словно, милая наивная Люси? Неужели ты уже успела забыть, каково это — попадать под сокрушительную мощь Нацу Драгнила?       Задыхаться от пары ударов, глотать отчаянные слёзы, поворачиваться спиной к любимой гильдии.       Уходить. Далеко и надолго — хорошо, если не навсегда.       Чувствуя, как её начинает трясти, Люси прижала руки к животу, который сводило от фантомной боли, и не сразу разглядела на тыльной стороне ладони метку «Саблезуба». Её тут же передёрнуло — сначала от нового витка боли, а потом от страха.       Нацу здесь. А она во враждебной гильдии.       Нацу здесь.       Чёрт побери, это... не укладывалось в голове. И било по мозгам такой душащей безысходностью, что щипало в глазах и заплакать хотелось лишь немногим меньше, чем спрятаться.       — Тупая головёшка, не лезь на рожон!       — Нацу!       — Нацу-сан!       — Опять он за своё...       Вереница голосов вскружила Люси голову. Леви рядом с ней тоже стояла ни живая ни мёртвая — не осознающая реальность и не понимающая, какого чёрта в ней творится, раз из леса вслед за Драгнилом выбежали... остальные. Грей, Эрза, Венди, Хэппи и Шарли.       Хвостатые.       Грей вышел чуть вперёд и выкрикнул раздражённое:       — Придурок, мы ещё нихрена не разобрались, а ты уже махаться лезешь!       — Завались!       Несмотря на грохот от очередного удара, выкрик Нацу различался на фоне шума удивительно легко — настолько он был громкий и чёткий, несмотря на то, что Нацу ни на секунду не переставал кидаться на врага.       — Я слышал...       Он присел, готовясь к очередному выпаду и разворачивая на кулаках гигантское пламя.       — ...что Люси разговаривала с ним как со своим врагом!       Под его ногами треснула земля. Нацу поднял голову и подарил Ямато самый тёмный и злобный взгляд, на который только был способен.       — А её враг, — пророкотал низким, клокочущим рычанием, — это мой враг!       Последовавший удар снова заставил мир вздрогнуть. Он пустил по округе волну сухого жаркого воздуха, толкнувшего всех волшебников назад и заставившего их сгруппироваться, пригнуться, чтобы устоять на ногах, и спрятать лица за предплечьями — и только Люси, пошатнувшись, продолжила всё так же стоять и смотреть. Не защищаясь и не пытаясь сделать ничего. Не замечая сухости в широко распахнувшихся глазах, не обращая внимания на ветер, бивший в грудь, не думая, как будто бы даже не существуя.       Почему это звучало так искренне?       Так... по-настоящему.       Словно бы она ненароком вернулась в те времена, когда на руке сияла хвостатая фея, рядом шли вместе с ней на задание самые лучшие, самые-самые-самые друзья, а Нацу...       А Нацу был вот такой — готовый разорвать этот мир на части, если кто-то причинил ей боль.       И разрывающий ведь.       Ради неё.       — Люси-сан, Леви-сан!       Люси перевела стеклянный взгляд на голос и не сразу за пеленой слёз смогла сфокусироваться на фигуре Венди. Потом на Грее и эксидах, когда взглянула чуть выше, и лишь в самом конце — на Эрзе, которая, с секунду потерянная, улыбнулась им тепло и мягко:       — Хорошо, что с вами всё в порядке.       Её одежда засияла, сменяясь на доспехи Валькирии. Когда перевооружение завершилось, Скарлет снова смотрела перед собой, на сцепившихся Нацу и Ямато, и лицо её не знало ничего, кроме стальной решимости — той, благодаря которой все признавали в ней несокрушимую Титанию.       — Теперь вам не о чем беспокоиться. Мы разберёмся с ним.       — Да. Нацу верно сказал, — ухмыльнулся Грей, чуть присаживаясь и соединяя руки в созидательном жесте, — враги Люси и Леви — это наши враги!       Венди подтверждающе сжала кулачки и кивнула, тоже готовая ринуться в бой, в вышине заголосил Хэппи:       — Давайте быстрее размажем его, и дело с концами! — и, словно бы давая отмашку хвостатым, в порыве очередной атаки закричал Нацу — и это действительно стало катализатором.       Точнее, почти.       Невзирая на опасность быть задавленным, потому что решительные хвостатые не видели никого и ничего, кроме Ямато, Роуг выскочил перед ними и раздвинул руки в попытке остановить.       — Стойте!.. — успел выкрикнуть перед тем, как в него врезалась Скарлет, поваливая обоих на землю, и благо, Грей и Венди недостаточно попали под адреналиновый азарт, чтобы проигнорировать такое.       — Ты чё творишь? — растерялся Фуллбастер.       Роуг спешно поднялся на ноги, по пути помогая встать и опешившей Эрзе, после чего снова предупредительно раскинул руки.       — Выслушайте меня. Не надо с ним сражаться. Он не заинтересован в битве, а нам в любом случае не победить.       Эрза и Грей переглянулись, сбитые с толку ещё больше, но сказать ничего не успели: из-за их спины появился Стинг с ошеломлённым:       — Ты спятил?       — Я понимаю, звучит странно, но...       — Какие, к чёрту, «но»?       Оттолкнув хвостатых по сторонам, он протиснулся между ними, в один шаг преодолел разделявшее его с Роугом состояние и схватил того за грудки, и выглядел он до того раздражённым, что Чени на мгновение замешкался, смолк — и позволил Стингу прошипеть:       — Этот ублюдок втянул нас во всё это дерьмо. Он, чёрт возьми, грохнул тебя, и я до сих пор не уверен, что передо мной стоит не иллюзия и не его грёбанная магия. Раз так пёкся о МакГарден, то напомни мне, кто подсунул нам эту проклятую лакриму? Если вспомнил, то какого хрена сейчас заявляешь такое?!       — Стинг! — Роуг с нажимом схватил напарника за запястья, но того это завело лишь сильнее.       — Заткнись! Я не собираюсь спускать ему всё с рук!       — Выслушай меня хоть раз, чёрт возьми!       — Успокойтесь, вы двое!       Грею пришлось объединиться с Эрзой, чтобы отцепить Стинга от Роуга. Тот подарил в благодарность испепеляющий взгляд.       — Не лезьте хотя бы сюда, — прорычал сквозь зубы. — Хватит с вас того, что вы и так вмешались в нашу битву.       На глаза хвостатых легла тень. Венди поспешила ойкнуть:       — Пожалуйста, давайте не будем ссориться... — но никто её не услышал.       — Она не только ваша, — процедил Грей. Эрза присоединилась к нему хмурым кивком:       — Я думала, мы уже прояснили этот момент.       — «Прояснили», — фыркнул Стинг, сплёвывая. — Так вы называете то, что прёте напролом, и плевать вам, что дело не ваше?       — Если дело касается Люси и Леви, оно не может быть не нашим!       — Ой ли? Они уже не в вашей гильдии!       Эрза и Грей как по команде вздрогнули и распахнули глаза, после чего практически сразу же, не без удовольствия заметил Стинг, их потупили — так виновато, так пристыженно, что в нём не могло не взыграть желание припомнить хвостатым их равнодушие. Спросить въедливо: «Где же вы были, когда пропали Хартфилия и МакГарден? Две недели вам до них не было дела, а сейчас внезапно появилось?»       «Всё пытаетесь доказать, что ваша дружба чего-то стоит?»       Лицемеры, загорчило на языке отвращение.       Все люди, конечно, такие, — но не все из них столь отчаянно и показушно пытаются строить из себя святош.       — Без разницы, — наконец нашлась Эрза, поднимая на него тяжёлый взгляд. Стинг в ответ лишь скептично приподнял бровь: на него грозность Титании не производила никакого впечатления. — Когда-то они состояли в «Хвосте Феи». Этого достаточно.       Эвклиф закатил глаза: ох уж это тошнотворное благородство. Но возражать не стал — плевать, они и так уже подзадержались.       Словно прочитав его мысли, Роуг подал голос с очередным:       — Нет! Не будет никакой битвы! — и Стинг хотел было уже прорычать злое «не начинай», как вдруг рядом с ними в землю влетело... что-то.       Все разговоры тотчас прекратились. Волшебники напряжённо уставились на дымящуюся воронку, из которой, хрипло дыша, поднялся Нацу.       — Вот же урод, — выдавил он, стирая со лба пот. — Силён, зараза.       На его теле не наливалось ни единой раны, только алели кое-где ссадины, которые Драгнил получил скорее сам, нежели от врага. Тот, кинули на него взгляд хвостатые, тоже не мог похвастать ни одним синяком. Невредимый, нигде не обожжённый, он стоял перед ними со скрещенными на груди руками и взглядом столь отрешённым, что казался мёртвым.       Ни капли адреналина, ни ноты злости или азарта — ни-че-го.       Роуг, бегло оглядевший его и первым отошедший от ступора, всполошился:       — Вот теперь точно никакой битвы! — и раздвинул руки, говоря, что не даст никому и шага сделать в сторону Ямато.       — Да что с тобой, сука, такое, — прошипел Стинг.       — Если бы хоть кто-то из вас слушал, а не пререкался, я бы уже давно всё по-нормальному объяснил!       — И ты правда считаешь, что люди на взводе тебе сейчас поверят?       Волшебники вздрогнули и заозирались по сторонам, силясь найти источник незнакомого голоса — и впадая в ещё большее недоумение, когда поняли: на поляне людей не прибавилось. Эрза уставилась напряжённым взглядом на Ямато:       — Это... он? — но вопрос был призван скорее просто разрушить томительную тишину, чем получить ответ, который Эрза знала и так: она, стоявшая лицом к Ямато, прекрасно видела, что он губ не размыкал.       Да и едва ли в запасе кого-то столь безразличного могла находиться въедливая, снисходительная интонация, которая не нуждалась в выражении лица и взгляде, чтобы показывать своё превосходство.       — Думаю, мне, — голос, до этого звучавший отовсюду, начал концентрироваться где-то за спиной Ямато. Волшебники испытующе уставились на него, не реагировавшего даже на такую аномалию, — и вздрогнули, когда пространство за ним начало искажаться, — поверят куда охотнее.       Мир за Ямато закручивался в водоворот. По спине саблезубов пробежал холодок: именно так, со странным искажением пространства и отсутствием хоть малейшего намёка на эфир, появлялся Ямато.       Тц, в мыслях сплюнул Стинг, сообщник. Неведомый, тайный, появившийся аккурат в тот момент, когда от последнего врага отвернулись союзники, а против него вышла огромная сила — кто бы сомневался, что судьба и в этот раз повернётся к ним задницей!       Из аномалии шагнуло... существо. Выглядящее как человек, оно тем не менее не ощущалось им от слова вообще: запах был затхлым и неестественно глухим, а сила вроде и поддавалась человеческим чувствам, а вроде и ускользала, оставляя после себя шлейф чего-то далёкого и непостижимого. Когда существо вышло из-за широкой спины Ямато и подняло голову, расхотелось называть человеческой и внешность — потому что ни один человек не мог похвастать серой кожей и абсолютно чёрными глазами, в которых не сыскать ни белка, ни зрачка. Кипельно-белыми одеждами нефиорского фасона оно выделялось на фоне леса ярким пятном.       И даже так не удостаивалось от Ямато взгляда.       А вот на него существо посмотрело практически сразу же, стоило им поравняться.       — Говоря начистоту, — протянуло с едкой ухмылкой, — это твоя работа — работать с несведущими и неверующими.       Ямато поднял задумчивые глаза к небу.       — Я никогда не был в этом хорош.       — Оно и заметно.       Существо обвело их смеющимся взглядом и остановилось на Роуге — единственном из волшебников, кто не удивился его появлению. Приветственным жестом оно развело руками:       — Узнал меня, мой как бы пленник?       Хвостатые и саблезубые тут же сомкнули на Чени ошарашенные взгляды.       И чем дальше, тем больше удивление в них сменялось... подозрением.       — Не понял, — первым подал напряжённый голос Грей, — вы знакомы?       И обвинять его в недоверии было по крайней мере глупо: Роуг и сам с нервной мысленной усмешкой подмечал, как неоднозначна выглядела сложившаяся ситуация, когда он всеми силами удерживал товарищей от сражения, а теперь в довесок оказывался знакомым с одним из врагов. Он открыл уже рот, чтобы объясниться, как существо приложило палец к губам и прошептало едкое:       — Тс-с-с. Твоё время говорить прошло, Роуг Чени, и не мои проблемы, что ты не сумел им воспользоваться.       — Кто ты такой?! — грозно воскликнула Эрза.       — Бог смерти.       Это вновь обрубило волшебникам всю пылкость. Они стихли, поражённо уставившись на него — не веря, видел в их глазах Эмма.       Он вышел вперёд и с короткой ухмылкой оглядел лес вокруг них.       — Соглашусь, иронично встречать бога смерти в мире живых, но что поделать? Ваши чувства лучше моих слов скажут, что я не лгу. Вы ведь чувствуете, — в холодном прищуре блеснул он глазами, — насколько я выбиваюсь из вашего мира?       Эрза сглотнула. Аура незнакомца действительно леденила кожу чем-то зыбким и потусторонним.       «Не думал, что смогу увидеть подобную улыбку снова...»       Эрза с судорожным вздохом отшатнулась: картина рассыпающегося на части дедушки Роба встала перед глазами так явно, словно случилась только что — и прямо перед ней. Она спешно проморгалась, не сразу, однако, видя спину Роуга и стоявшую в отдалении фигуру того, кто назвался богом смерти.       И при взгляде на него внутренности снова скрутила тошнота. Эрза заткнула рот ладонью, титаническим усилием воли обрывая воспоминания о Симоне, но от отчаяния, такого же яркого и безумного, как и в тот проклятый день, не избавляясь.       «Что... за чертовщина...»       Она скосила глаза в сторону в надежде отвлечься, но вид передёрнувшегося и подобравшегося Грея, ошалелыми глазами таращившегося перед собой, успокоения не принёс.       — Убедились?       Тяжело дыша, Стинг вперил в него тёмный от злобы взгляд.       — Это... просто магия...       Просто проклятая магия, играющая на воспоминаниях и чувствах — такой не удивишь и такую не выдашь за божественную, когда среди знакомых есть человек, умеющий манипулировать памятью. Лживой уловкой его не провести, по каким бы ранам она ни ударяла.       Всё это жалило язык и просилось наружу, но Стинг, сломанный картинами ненавистного прошлого, не находил сил озвучить. Только стоять, и смотреть, и как мантру твердить не-думай-не-думай-не-думай, чтобы не разлететься сейчас к чёрту от...       Мама, встал в горле задушенный ком, мама, мама.       «Не думай, не думай, не смей!» — зажмурился Стинг, изо всех сил пытаясь развеять в голове образ маленькой кухни-прихожей, раскинувшихся на полу длинных светлых волос и письма, проклятого, ненавистного всей душой и сердцем письма.       И подёрнувшийся дымкой забытья дом послушно исчез — чтобы на его место пришли горы и леса.       Вайсология.       Отец.       Чёрт, чёрт, чёрт!..       — Раз так не верите своим чувствам, посмотрите на Роуга: нагляднее доказательства не придумаешь.       Морщась от неохотно отступающих воспоминаний, хвостатые обожгли спину Чени мутными взглядами. Понятнее не стало, сообразил бог смерти.       — Спросите у его напарников. Они вам поведают увлекательную историю о том, как кое-кто за моей спиной, — Эмма указал на Ямато, — пару дней назад убил его. А если Роуг расщедрится, — он с насмешливой улыбкой поскребал себя по груди, — то покажет вам оставшийся после этой встречи шрам аккурат в районе сердца. После таких ранений не выживают, знаете ли. Но Роуг жив — потому что моими усилиями возвращён с того света.       — Что за бред... — скривился Стинг. Роуг перевёл на него недовольный взгляд:       — А я предупреждал, что звучать будет бредово.       Бог смерти хлопнул в ладони и задумчиво прижал их к подбородку.       — Даже не знаю, как вам ещё доказать. Могу, конечно, организовать экскурсию, но сами понимаете: после неё обратно вы уже не вернётесь.       Его аура постепенно таяла, позволяя волшебникам приходить в себя и мыслить здраво.       Вот только здравомыслие здесь, кажется, больше вредило.       — Ты реально умер? — настороженно спросил Грей. Выдержать зрительный контакт, тем более в таком вопросе, оказалось непросто, но Роуг сцепил зубы и заставил себя ответить, глядя тому в глаза:       — Да.       — Мы закопали твоё тело, — процедил Стинг.       — А мои слуги его милостиво раскопали и позволили Роугу после воскрешения не задохнуться под землёй, — тут же с деланной легкомысленностью и весельем добавил Эмма.       Фуллбастер скривился:       — Ну и пиздец у вас происходит.       Стинг вздохнул, в мыслях не удерживаясь от усталого: «Даже не представляешь, как я с тобой солидарен».       Потому что описать разворачивающееся сумасшествие с умершим-ожившим Роугом, который загораживал своей спиной врага, внезапно нагрянувшими хвостатыми и странным существом, которое мнило себя богом смерти и которое, чёрт побери, судя по всему, реально им было, описать иначе как отборными ругательствами не получалось.       — Да как в такое можно поверить... — раздражённо чертыхнулась Эрза.       — Но он не лжёт, — вдруг выдал Нацу. Непривычно собранный и серьёзный, он выглядел и говорил так, что не верить ему не удавалось. Особенно после того, как он добавил хмурое: — Его сердце не бьётся.       Стинг прислушался, настороженный.       И замер: а ведь действительно. Сколько бы он ни вслушивался и как бы ни напрягал слух, ничто не выдавало в существе сердцебиения и движения крови — да даже, чёрт побери, элементарного дыхания. Стинг поражённо уставился на грудь бога смерти, только в этот миг понимания, что она не движется.       Тот лукаво улыбнулся:       — Потому что у меня его нет. Не пристало богу смерти существовать с атрибутами живых.       Отсутствие пульса, дыхания и крови, складывающееся в отсутствие жизни, послужило куда более убедительным доказательством. Растерянность по-прежнему сковывала мысли волшебников, но взгляды их поменялись, из беспомощных и отчаянных вновь начав отливать решительной сталью и... раздражением. Лёгким, но оттого не менее жгучим оттого, что вместо развеивания тайн бог смерти только больше сгущал туман непонимания.       Стинг поддался вперёд и процедил тяжёлое:       — Чего тебе от нас надо?       — Сохранить ваше время? — с нескрываемой издёвкой прищурился Эмма. — Как бы вы ни были сильны и решительно настроены, вам никогда не одолеть бога.       — Богоубийцы с тобой бы поспорили, — тихо фыркнул Грей. Фыркнув в ответ, Эмма закатил глаза, но отвечать не стал, благо что следующий рык Эвклифа позволил сменить тему:       — Мы сражаемся не с тобой.       Шинигами оскалился.       — А я говорю не о себе.       Волшебники замерли. Эмма вытянул три пальца и вкрадчиво начал:       — Когда-то богов было всего трое. Три столпа, три опоры, они создали этот мир таким, каким вы знаете его сейчас. Ченджей породила жизнь, позволив расцветать деревьям и рождаться людям, и взяла под своё крыло Небесных Воинов. Йессо обозначил смерть как конец всякого существования и подарил огромную мощь драконам. Хондо же дал им площадку, на которой их силы могли существовать и проявлять себя — дал им пространство и время. Под свою опеку он забрал последних оставшихся существ — вас, — обвёл их ладонью Эмма, — людей. И это несмотря на то, что вы считаетесь самыми слабыми и ничего не значащими, в то время как он по праву может считаться сильнейшим среди трёх верховных богов — сильнейшим среди сильнейших, ибо без его пространства-времени все силы остальных богов ничего не стоят.       — Не пудри мозги, — нахмурился Стинг.       — Не пудрю, — ни сколь не изменив снисходительной интонации, обронил Эмма, — лишь хочу, чтобы вы хоть капельку осознали пропасть между вами. А осознав...       Не отворачиваясь от саблезубов и хвостатых, бог смерти отошёл к Ямато и с покровительственной улыбкой опустил руки ему на плечи.       — ...прекратили бы свои попытки ужалить того, без чьих сил вы бы попросту не смогли существовать. Верно, — плутовато блеснул глазами в адрес Ямато, — Хондо?       Что?..       — Прикалываешься? — прошипел Эвклиф сквозь сцепленные зубы. — Хочешь сказать, ты, — вперил невидящий взгляд в Ямато-Хондо, — бог?       — Он... не ощущается как бог... — растерянно пробормотала Эрза.       Не достаёт из памяти дурные воспоминания, не холодит кожу ощущением чего-то невозможного и недостижимого, не давит неизведанностью, не пробуждает в груди благоговейный трепет — не отличается ничем из того арсенала, который пробуждается в сердцах людей при упоминании и уж тем более при встрече богов.       — Дай угадаю, — ухмыльнулся бог смерти, — он ощущается никак?       Именно так, чёрт возьми. Создаёт впечатление, будто человека перед тобой нет, ибо ни во взгляде, ни в голосе не сыскать эмоций, а свои чувства хоть раскали до предела — всё равно не почувствуешь шлейфа магии.       Не почувствуешь ничего.       — В этом и соль верховных богов. Вы никогда не сможете в полной мере осознать их, и, чего греха таить, я со своими сородичами тоже: верховные боги слишком велики для категорий мира, который сотворили. Они недоступны для разума и чувств всего, что порождено в его стенах. Можно только удивляться их... недоступности, неощутимости. Тому, как можно быть волшебником и при этом не излучать ни капли эфира, — словно пробравшись в их головы, конкретизировал шинигами. И вдруг, схватив Ямато-Хондо за щёку, проулюлюкал приторное: — И как можно не разменивать эту морду кирпичом в любой ситуации.       Хондо закатил глаза и с холодным:       — Эмма, — отмахнулся от его руки. Тот покорно отстранился, хохотнув:       — Ну, почти в любой.       Он вернулся взглядом к волшебникам и нашёл их потрясёнными, — но уже не так, как раньше. Без злости и поиска подвохов, без подозрений — потрясённых по-настоящему.       Так, как способны ужасаться только те, кто осознаёт... всё.       Повинуясь ходу мыслей, Эмма посмотрел на Самуи и Сидзен, до которых только начинало в полной мере доходить, с кем они всё это время имели дело — и против кого пытались поднять руку, уловил Эмма трепещущий блеск в глазах девчонки.       — Лжёшь... — выдавила она одними губами. Бог смерти хмыкнул:       — Кому, как не тебе, дольше всех контактировавшей с Хондо, убеждаться в правдивости моих слов?       Сидзен мотнула головой и неосознанно отступила назад, прижимаясь к брату, и, несмотря на показное неверие, Эмма видел проступающее на её лице понимание. Девочка вспоминала, девочка анализировала — все те случаи, когда тщетно пыталась пробраться сквозь бетонную стену равнодушия и увидеть за ней хоть что-то, все сбывшиеся слова, всю силу — всё то, что и не позволяло ей называть своего командира простым человеком.       Хах, хоть в чём-то проницательность её не подвела.       Ямато действительно оказался не простым и уж тем более не человеком.       Бог, чёрт возьми, бог.       — Зачем тебе были нужны мы? — спросила она дрожащим от волнения голосом. — Если ты, сука, верховный бог, который дохера силён и всё такое, неужели не мог справиться со всем этим сам?       — Ми-ла-я, — рассмеялся Эмма, — этому безэмоциональному бревну и ста лет не хватило бы, чтобы всучить кому-то проклятую лакриму. Хондо хоть и является покровителем людей, но совершенно в них не разбирается.       — Да, — ко всеобщему удивлению, заговорил Хондо. — Я долгое время не контактировал с вами. Это... наложило свой отпечаток.       Сидзен снова в бессильном отчаянии замотала головой.       — Всё равно не понимаю... Зачем тебе всё это... Ты же покровитель людей! Тогда какого чёрта ты нами играешься?!       Эмма закатил глаза с усталым: «Боже», но о его очередном снисходительном вздохе сразу же забыли, стоило ровному:       — Мне жаль, если это выглядело, как манипулирование, — упасть из уст Хондо. Сидзен остолбенела, Самуи ошарашенно вытаращился на него, и остальные саблезубы, имевшие честь несколько минут назад наблюдать за его равнодушием по отношению к истерике близнецов, были с ними солидарны. Хондо между тем поднял в небо отрешённый взгляд: — Полагаю, одной встречи с Роугом Чени недостаточно, чтобы отблагодарить тебя. Нужно что-то ещё...       — Предсказание? — подсказал Эмма. Хондо чуть дёрнул уголком губ вниз и нахмурился, и в этих едва заметных жестах Сидзен с трудом различила сомневающееся недовольство.       — Я вижу слишком много вариантов будущего. Однако...       Его глаза опустились на Сидзен, и та испуганно вздрогнула под пронизывающим взглядом — том, под которым она чувствовала себя не иначе как пешка, которую с секунды на секунду двинут по шахматной доске.       — ...во многих из них твоя жизнь переплетена со взрывным юношей. Он никак не связан с твоей семьёй, но от него ты узнаешь о ней больше, чем от кого бы то ни было.       — «Он»? — тут же передёрнулся Самуи, сильнее впиваясь в плечи сестры.       — «Взрывной»? — с напряжённой улыбкой повторил шинигами. — Я надеюсь, это ты так не характер описал, потому что если да, то звучит отстойно и — ну ты уж не обессудь — по-старпёрски.       — Не характер — магию, — невозмутимо пояснил Хондо.       Сидзен с нервным смехом попыталась, насколько позволяла хватка брата и собственное отвратительное состояние, отвесить реверанс.       — Спасибо за сеанс гадания, — выплюнула насмешливо.       — Зачем... — едва владея пересохшими губами, выдохнула Хартфилия, поднимая на Хондо смятенные глаза, — ...ты затеял всё это?       — Уже не важно. Больше мне от вас ничего не нужно, «Саблезубый Тигр».       Как незаинтересованно и равнодушно.       Как высокомерно, дёрнулся Стинг, как подчёркнуто надменно: вы — мошки, которые отныне не представляют для меня никакого интереса, поэтому — идите прочь.       Ваша роль уже сыграна, можете отдыхать: божественное представление окончено.       И вы в нём не иначе как бездушные марионетки, на чувства и связи которых кукловоду плевать.       Ублюдок, вдарила по мозгам злоба.       — А зачем убил Роуга, ты, покровитель людей?! — воскликнул он, под давлением гнева поддаваясь вперёд. Роуг тут же перегородил ему путь с переполошенным:       — Стинг! — и только его прикосновение вкупе со встревоженным, непривычно открытым в своём беспокойстве лицом перебило слепую ярость. Стинг остановился, растерявшись от своей безбашенности не меньше напарника.       Чёрт возьми, это... это было необдуманно, ускользнул он от слова «глупо», до сих пор отказываясь верить, что столкнулся с существом, против которого ничего не может противопоставить.       И тем не менее всеми инстинктами драконьей сущности чувствуя исходящую от него угрозу, становившуюся тем ощутимее, чем больше вертелась в голове мысль-опасение-затаённый-страх: «Он — бог».       «Он — не наш уровень».       Хондо опустил на него неожиданно потемневший взгляд.       — Давайте кое-что проясним, — сказал неторопливо и холодно. — То, что я покровитель людей, не делает меня для человечества святым. Я не воспринимаю вас как своих детей, которых должен любить, оберегать и наставлять на истинный путь. Не стоит применять ко мне образы, в которых вы привыкли искать утешения в церкви. Я не ваш бог, никогда им не был и никогда не стану. Смысл нашего покровительства заключается совершенно в другом, выгода с него есть только у нас, и ваше счастье, если никто из вас никогда не узнает, в чём именно она состоит.       Его тягучий вкрадчивый голос промораживал внутренности и приковывал к месту, не позволяя ни двинуться, ни вставить слово в ответ — элементарно ни почувствовать желания сделать хоть что-то. Только слушать и внимать беспощадному смыслу, который, будучи простым, этой простотой и скручивал сердца: нет никакой божественной гордыни и никакого желания развлекаться за счёт манипулирования людьми, никаких кукловодов и марионеток, нет абсолютно ничего. Люди для него не сошки и не пешки, а... просто люди, и ему действительно нет никакого дела до того, что между ними происходит. Не потому, что собственная значимость ослепила разум, и не потому, что людские дела видятся чем-то низким и недостойным — просто потому, что неинтересно, не нужно, не значимо.       И это подлинное равнодушие било во сто крат сильнее взглядов сверху-вниз и слов о никчёмности.       Они для него ничего не значат.       — Если когда-то вы вновь столкнётесь с богами, не забывайте об этой простой истине.       Они для него попросту не существуют.       Ни для него, ни для остальных богов, к которым люди со всех стран и континентов обращали свои молитвы — обращали для того, чтобы навсегда оставаться неуслышанными.       Хах.       И кто вообще придумал, что богам не плевать на судьбы людей?..       Пространство за спиной Хондо дрогнуло и поплыло. Он выждал несколько секунд, но за это время никто не пожелал открыть рта.       — Полагаю, вопросы ко мне исчерпаны. Не буду мешать в разрешении ваших внутренних конфликтов, — он медленно очертил взглядом каждого, — и понадеюсь, что это наша не последняя встреча.       Роуг вздрогнул.       Последний взгляд предназначался ему.       — До скорого, — в широкой улыбке прищурился Эмма.       И до тех пор, пока аномалия, поглотившая богов, не разгладилась, он до последнего ощущал цепкий холод чужих серых глаз.       В звенящей тишине прошло не меньше минуты. Потом кто-то решился шумно выдохнуть — и этот вздох оживил остальных, заставив практически всех, кроме Нацу, Роуга и Стинга, на подрагивающих ногах осесть на землю.       — Что за херня только что случилась? — неверяще выдавил Грей. Стинг издал мрачный смешок:       — Божественная.       Он перевёл взгляд на Роуга, который до сих пор продолжал смотреть на место, где недавно стояли боги, и взгляд его, не забитый и не запуганный, тем не менее сквозил опаской и... отрешённостью.       — Ты знал всё это?       Словно очнувшись ото сна, Роуг проморгался, тряхнул головой и тут же был вынужден поплатиться за это тем, что ощутимо пошатнулся. Стинг вовремя схватил его за плечо и спас от падения, помогая аккуратно опуститься на землю.       — Да, — сказал Чени. Глаз на него он не поднимал, и Стинг видел, что специально. Это... задевало, но лишь немного: для более сильных чувств уже не хватало сил. — Когда я был... там, на том свете, и ждал воскрешения, бог смерти рассказал мне, кто такой Ямато на самом деле. Я тоже долго не мог принять всё это, — усмехнулся он натянуто, — но... это многое объясняло. Его силу, его... ощущение. Точнее, отсутствие этого ощущения, и... всё остальное.       Стинг присел рядом с ним, облокотился о колени и мрачно уставился себе под ноги. Повисшее между ними молчание скребло по рёбрам, и никакие звуки из внешнего мира не помогали его заглушить. Он закрыл глаза и вздохнул.       — До сих пор не могу поверить, что ты жив.       — Понимаю.       — Нихрена ты не понимаешь.       Возражение вышло столь вялым и уставшим, что Стинг услышал, как Роуг тихо фыркнул.       — Ужасно всё сложилось.       — Ага.       — Но закончилось хорошо.       Хорошо, в мыслях закатил глаза Стинг, как же. Несмотря на то, что львиную долю внимания перетягивал на себя натянутый разговор с Роугом, ему всё равно удавалось расслышать голоса хвостатых и сучки Сидзен, которая, несмотря на всю заваренную кашу, не то что нихрена не получила по заслугам — ещё и заработала себе статус такой же пострадавшей.       И Ямато-который-будь-всё-проклято-Хондо тоже остался безнаказанным.       Лучше исхода не придумаешь.       — Стинг.       То, что Роуг перестал метаться по округе и рискнул наконец взглянуть на него, Стинг почувствовал так явно, словно обжёгся. Он заставил себя открыть глаза, посмотреть на него и стоически выдержать невесёлый взгляд.       — Между нами было много недоразумений. Но... — Чени со слабой улыбкой поднял кулак, — мир?       Стинг не удержался от нервного фырканья.       Почему это ощущалось так странно?..       — Мир, — вдарил он кулаком в ответ       Роуг какое-то время сидел рядом, а потом вдруг поднялся и куда-то пошёл. Стинг следил было за его ногами, пока в какой-то момент интерес не выгорел и он не вернулся к созерцанию земли.       Пока в какой-то момент не понял, что же так напрягало его в разговоре с Роугом, и не покачал сокрушённо головой.       Никто из них не признал своей вины.       Никто из них не извинился.

~*~

      Обнимая Леви, Люси обессиленно съехала по её спине и привалилась лбом к плечу. В голове царила такая каша, что становилось тошно, поэтому Люси изо всех сил старалась не думать ни о чём и ничего не чувствовать, кроме как подрагивающей под её пальцами подруги. Леви жива, напоминала себе Хартфилия, и больше ей ничего не угрожает, враг ушёл, опасность миновала.       Всё позади.       Боже.       С тяжёлым вздохом Люси закрыла глаза: в это не удавалось поверить. То, что теперь можно расслабиться, позволить тетиве в груди, всё сильнее натягивавшейся день ото дня, наконец исчезнуть, казалось немыслимым, потому что... всё правда кончено? Теперь правда можно жить без постоянного напряжения?       Хах, вспомнить бы, каково это.       — Я ничего не понимаю, Лю-чан... — тихо пробормотала Леви. Люси вторила ей таким же тихим смешком:       — Я тоже, Леви. Я тоже.       — Роуг был мёртв?       Испуг в её голосе полоснул по сердцу. Хартфилия дёрнула уголком губ в кривой усмешке, вспоминая, как недавно сама тряслась, пытаясь смириться с потерей, таща разбитого Стинга до деревни и... смотря на труп Роуга.       Её тотчас передёрнуло.       — Долгая история. Оставим её на потом? Главное, что сейчас он жив. И что всё хорошо.       Леви, судя по напрягшимся плечам и неуверенным вздохам, идею отложить такое на дальнюю полку не поддерживала. Но настаивать не стала, как никогда хорошо понимая убитое состояние Хартфилии.       Убитое.       Боги, какой дерьмовый каламбур. Леви бы мрачно хмыкнула, не упади вдруг на неё чья-то тень.       Чьи-то.       Она вместе с Люси подняла голову — и испуганно замерла перед остановившимися рядом с ними хвостатыми.       — У вас ужасные раны, — охнула Венди, в следующее мгновение уже оказываясь возле них на коленях и окутывая ладони целительным сиянием. — Не волнуйтесь, я вас быстро вылечу!       — Тяжело вам пришлось, — протянула Эрза обеспокоенно, но с улыбкой. Заботливо.       С ощущением: «Всё в порядке. Теперь можете отдыхать».       «Вы дома».       Взгляд её скользнул по серьёзным ранам МакГарден, и с каждой новой из них он становился всё более мрачным и виноватым. Присев перед ними на корточки, она поджала губы:       — Простите. Мы спешили изо всех сил, но всё равно опоздали. Тц, — сплюнула она, — друзья, называется...       — Брось, Эрза... — с неуверенной улыбкой выдавила Леви. Попыталась рассмеяться: — Мы вообще не ожидали, что вы здесь появитесь, — но смешок вышел до того натянутым, а смысл — болезненным и тошным, что она тут же осеклась.       Не ожидали увидеть вас снова. Не ожидали, что придёте на помощь — боги, как же странно было относить такие слова к тем, кто не далее как пару недель назад назывался твоей семьёй!       И кто — кажется, до сих пор ею был?..       Раз каким-то образом примчался сюда, на помощь.       Раз почему-то до последнего бросался в бой с тем, кто причинил им боль.       Почему-то.       Почему?       Куда поделись все внутренние противоречия «Хвоста Феи», жертвами которых они стали? Почему одни члены гильдии бегут в неизвестный город и самозабвенно кидаются на неизвестного врага, а другие — подкидывают записки с требованием выметаться и выгоняют прочь?       Откуда на ваших лицах столько неподдельного раскаяния?       Люси имела неосторожность проследить взглядом за спины Грея и Эрзы и пересечься с Нацу.       И застыть.       Нацу. Нацу-Нацу-Нацу.       Его имя набатом звучало в голове, перекрывая даже бешеный стук сердца. Люси смотрела на Нацу и вместо него видела пустой коридор Арены, в котором она лежала, задыхаясь от слёз и отчаяния — в котором такой сломанной куклой оставил её он, лучший друг, внезапно обратившийся во врага.       И вот он снова стоял перед ней, а она снова сидела на коленях и проглатывала слёзы.       И снова в его глазах видела острую всепоглощающую боль — такую яркую, такую острую, что... она не могла ей мерещиться, понимала Люси. Нацу больно, осознавала следом.       От чего?..       Когда он сделал шаг навстречу, Люси дёрнулась и отшатнулась. Леви двинулась за ней, и под их испугавшимися взглядами Нацу тут же остановился. Он беспокойно повёл головой и потупил глаза, поджал презрительно скривившиеся губы, спрятал кулаки в карманах штанов — вмиг стал выглядеть ещё более виноватым и... как будто бы беспомощным.       Заметив, что их внимание переключилось, хвостатые бросили взгляд за спину — и помрачнели вслед за Нацу.       — Нам нужно кое о чём поговорить, — начала Эрза. Смысл её слов до Люси и Леви дошёл не сразу, но даже тогда они не решились ни кивнуть, ни тем более сказать что-то в ответ. — То, что случилось в гильдии на Играх...       — Эрза.       Тяжёлый голос Нацу мигом оборвал её речь. Скарлет подняла к нему голову, Грей глянул исподлобья и скрестил руки на груди, но Нацу до их реакций не было дела. Он подошёл ближе и медленно опустился перед Люси и Леви на колени.       Чтобы быть с ними на одном уровне.       — Простите меня.              Чтобы... извиниться?       — Ту записку подкинул тебе я, Леви. Как и ту, что была у Лисанны и... Тц. Не важно. За всем, что творилось в «Хвосте Феи», стоял я.       — Не ты, идиот, — вмешался разозлившийся Грей, — а «Хвост Ворона»!       — Какая разница?! — тут же завёлся Нацу. — Организовано всё было моими руками! Я писал и подкидывал все эти проклятые записки! Я... — он осёкся, переводя на Люси горький взгляд, — ...говорил... и делал всё это...       Он зажмурился, и лицо его исказила столь страшное раскаяние, что у Люси перехватило дыхание. Нацу оперся кулаками о землю и наклонился, почти касаясь головой земли, и Люси с Леви в ужасе распахнули глаза, увидев, как дрожала его спина и плечи.       — Я не хотел этого! — прошептал Нацу на грани отчаяния.       И от слёз в его голосе уходил из-под ног мир.       Венди рядом с ними опустила руки и вжала голову в плечи.       — Это всё из-за меня... — выдавила утончившимся подрагивающим голосом. — Если бы я не...       — Мы уже проясняли этот момент, Венди, — грозно сверкнула глазами Шарли.       — И твой, Нацу, тоже, — в тон ей осадила Драгнила Эрза. — Единственный виновник всего этого — «Хвост Ворона», и они получили по заслугам.       Леви потерянным взглядом оглядела хвостатых и легонько помотала головой.       — Объясните по-нормальному...       — Помните, что Венди и Шарли пропали на отборочном? — спросил Грей. Дождавшись, пока волшебницы сфокусируют внимание на нём, обдумают и кивнут, он продолжил недрогнувшим голосом: — Их схватил «Хвост Ворона». На следующий день они вышли на Нацу и... поставили ему ультиматум.       — Он должен был разрушить «Хвост Феи». Посеять среди нас раздоры, — подхватила его Эрза. — Использовать неудачи как предлог для изгнания из гильдии тех, кто участвовал в Играх, и писать записки с этим же требованием для остальных. Иван не рассчитывал, что это приведёт к распаду «Хвоста Феи», но знал: это... ослабит нас. Нам будет не до Игр, когда пропадают наши друзья или когда они просто... не доверяют нам, как было с Лисанной, когда мы её поймали.       Венди со всхлипом втянула носом воздух.       — Если бы Нацу-сан не делал этого, я бы...       — Венди.       — Да... — закивала Марвелл — и вдруг, зажмурившись, спрятала лицо в ладонях и замотала головой. — Простите, — прошептала слёзно и отчаянно, — мне так жаль, простите меня, пожалуйста...       — Венди... — одними губами пробормотала Леви.       Без вести пропавшие Венди и Шарли, белая от страха Лисанна, шарахавшаяся ото всех, в том числе от родных брата и сестры, записки, раздражение Гажила и других членов гильдии, где-то постоянно пропадавший Нацу.       Всё начинало вставать на свои места.       Драгнил оторвался от земли и нашарил Люси отчаянным, захлёбывающимся от вины и — о боже, застыла Хартфилия — от самоненависти взглядом.       — Я... поступил ужасно с тобой, Люси, — сказал не своим, деревянным от душащих изнутри чувств голосом. — Но клянусь, я всего этого не хотел. Выгонять тебя из «Хвоста Феи», говорить всё это... бить, — выдавил на выдохе и настолько через силу, что полоснуло по груди тупой болью, — я бы никогда не сделал ничего из этого по своей воле...       Затравленный взгляд, кое-как выдавливаемые слова — хах, всё действительно шло из-под палки. Нацу действительно угрожали там, в пустом коридоре самого оживлённого места Крокуса.       Она ничего не придумала — всё действительно было... так.       Никаких иллюзий и никакого отчаянного рвения выдать желаемое за действительное, никакой гнилой феи, никаких идеалов и отношений, оказавшихся от и до фальшивыми.       Люси закрыла рот рукой, зажмурилась. «Хвост Феи» остался всё тем же, вдарило в голову долгожданное понимание-правда, это всё та же гильдия, в которой ценнее всего — человек, а не его заслуги и сила.       Которая — семья.       Её семья.       — Я знаю, — прошептала Люси, чувствуя, как по щекам покатились слёзы, — я знаю...       Я до последнего верила.       — Ты... простишь меня?       Люси зажмурилась: как же не шёл Нацу этот загнанный, нерешительный голос!       — Нацу, — сквозь слёзы улыбнулась она ему, — я давно тебя простила...       То, что Нацу, не поднимаясь с колен, кинулся ей навстречу, Люси осознала только в тот момент, когда уткнулась носом в его плечо, и в этих объятиях, сильных, жарких, до боли родных, рыдания с новой силой скрутили грудь. Она обвила его спину и прижалась ближе, не веря, что это руки Нацу Драгнила отчаянно стискивали её плечи, что это его запах забивал лёгкие, что это просто — Нацу, её Нацу, её близкий, единственный, неповторимый Нацу, который...       — Я скучала... — всхлипнула Люси. — Боги, Нацу, как я по тебе скучала...       — Люси-и-и! — заголосил Хэппи, в следующую секунду впечатавшийся ей в бок. — Мы тоже скучали! Наконец-то ты снова с нами!       Люси стиснула зубы, пытаясь хоть так сдержать рвущиеся наружу слёзы — и не задохнуться от понимания: «Я дома».

~*~

      Когда чувства чуть схлынули, а Люси с Леви наобнимались с хвостатыми достаточно, чтобы после этого быть в силах только сидеть и счастливо улыбаться, пришла пора другого, более неприятного разговора. О чём он будет, девушки поняли сразу же, стоило заметить пристальные взгляды друзей на правой ладони Люси.       Точно, рухнуло её сердце в пятки, метка «Саблезуба».       Хартфилия забегала взглядом и нервно сжала кулаки. Удручённость в глазах ребят потрошила изнутри, а молчание с каждой секундой угнетало всё больше — вот только что говорить и как оправдываться, она не знала.       — Значит, теперь вы в «Саблезубе», — нерешительно отметила Эрза. Не поднимая глаз на хвостатых, Люси и Леви кивнули. — Вот как... Мы догадывались, что вы вступите в другую гильдию, но... про эту и подумать не могли.       «Мы тоже», — мрачно усмехнулась в мыслях Хартфилия. Оставить это, однако, она решила при себе: вытаскивать подробности их добровольно-принудительного вступления в «Саблезубый Тигр» значило стравливать между собой Дуэт и друзей, а этого Люси хотелось меньше всего. «Хватит на сегодня драк», — подумала она, прикрывая глаза.       В конце концов, её добровольное принуждение всё равно окончено.       Люси остановилась на голубой голове тигра и не сдержала улыбки: наконец-то она исчезнет.       — Но теперь же, после того, как вы всё узнали, вы же вернётесь? — с намёком уточнил Грей. Просиявшая Люси подняла на него глаза и открыла было рот.       Как вдруг — нервный смешок со стороны Леви:       — Тут... не всё так просто...       Это мигом стёрло всё счастье что с лица Хартфилии, что с лиц остальных. Замерев, они в ступоре уставились на МакГарден, и та под таким вниманием занервничала ещё больше: забегала глазами, зарылась пальцами в волосы, втянула голову в плечи, сжалась — вся пришла в беспокойное движение.       — О чём ты, Леви? — подала напрягшийся голос Скарлет. — Джет и Дрой...       — Да, я тоже по ним скучаю. Но... — она рискнула поднять виноватый взгляд на Эрзу, — сейчас я не могу вернуться.       — Леви! — воскликнула Люси. Та ответила таким же взвинченным:       — Ты знаешь, Лю-чан, почему! — и поскребала себя по груди в районе сердца.       В районе лакримы.       Люси мгновенно осеклась и застыла.       — А вот мы не знаем и не понимаем, — между тем холодно протянул Грей. — Не хотите посвятить?       Леви отвела взгляд.       — Это не то, о чём я готова вам сейчас рассказать...       Повинуясь нерадостным мыслям, МакГарден посмотрела на Роуга. Он сидел рядом со Стингом и, чутко слышала она, ни о чём с ним не разговаривал, поэтому неудивительно, раз в какой-то момент перехватил её взгляд.       И не отвёл.       И несмотря на то, что глаза Роуга не веяли ничем цепким или пронзительным, она всё равно не нашла сил разорвать зрительный контакт.       От хвостатых её внимание, разумеется, не ускользнуло.       Вот только интерпретировали его они совершенно по-другому.       — Вас удерживают? — вмиг заледеневшим голосом спросила Эрза. Леви округлила глаза и проморгалась.       — Нет... — нашла в себе силы выдавить ответ, а не удивление, но получился он до того слабым и тихим, что друзья лишь больше уверились в своём предположении.       Нацу с Греем поднялись и хрустнули костяшками.       — Вам не нужно ничего боятся, — процедили не предвещавшим ничего хорошего тоном.       О нет-нет-нет, в ужасе подумала Леви, только не это!       — Не надо драк! — вскинулась она. На ногах её тут же повело и зашатало, и благо, руки вовремя успели нашарить ствол дерева и спали от падения.       Её ухудшившееся состояние ненадолго отвлекло хвостатых, однако, стоило им усадить МакГарден обратно на землю и убедиться, что она в порядке, как на лица вернулась прежняя решительная злоба.       — Никто нас не удерживает! — повторила Леви твёрже. — Это моё решение остаться! Оно с ними, — она махнула рукой на Дуэт, и если Стинг никак не отреагировал, то вот Роуг — о нет, воскликнула в мыслях Леви — поднялся и направился в их сторону, — никак не связано!       Не иди сюда, не иди, прошипела МакГарден отчаянно, своим присутствием ты сделаешь лишь хуже!       — С нами правда всё в порядке!       — Это же «Саблезуб», Леви! — воскликнул Хэппи. — Что ты у них забыла?       — У меня осталось одно незаконченное дело. Как только оно будет сделано, я вернусь обратно в «Хвост Феи», обещаю!       — Что у вас здесь происходит? — раздался из-за спин хвостатых голос Роуга. Леви взвыла: чёрт возьми, неужели он не мог сделать его хоть чуточку нейтральнее и не наполнять заранее недовольством?! Знал ведь, что идёт на взбешённых хвостатых, — и какого-то чёрта провоцировал с первых слов и интонаций!       Нацу, разумеется, тут же вспылил:       — А вот это у вас надо спрашивать! — и, вмиг преодолев расстояние между ними, схватил Чени за грудки. Тот с шипением вцепился Драгнилу в руку, которая тянула за плащ и тревожила развороченное плечо.       — Отцепись, — оскалился злобно.       — Отпусти его, Нацу! Он уж точно ни в чём не виноват!       Леви подорвалась с места и, невзирая на вновь нахлынувшую слабость, схватила Драгнила за плечо. Опешивший, Нацу тут же поддался, разжал пальцы и отступил.       — Да что с тобой?.. — пробормотал потрясённо.       Чувствуя, что заваливается вперёд, Леви оттолкнулась от Нацу, сделала несколько судорожных шагов назад, замахала руками, силясь вернуть себе равновесие, но тщетно, и только оперативно подхвативший её Роуг удержал её на ногах. Отлично, подумала Леви, прижимаясь к нему сильнее и поднимая на хвостатых решительный взгляд, так они точно не пустят в ход кулаки!       — Леви... — растерялся Чени, как та перебила его жёстким:       — Молчи! Говорить буду я!       И Роуг послушно смолк.       Взгляды Нацу и Грея не сулили ничего мирного. Леви сглотнула: стоять перед такими друзьями было, оказывается, чертовски страшно. Вот как себя чувствовали враги «Хвоста Феи», подумала она с невесёлой усмешкой.       Но как будто это заставит её отступить.       Удерживаемая Роугом за плечи, Леви раскинула руки и повторила так тяжело и твёрдо, как только была способна:       — Не трогайте его!       — Леви.       МакГарден вздрогнула: Эрза.       Вышедшая перед Нацу и Греем Эрза, на лице которой не отражалось желания немедленно набить саблезубам морды, но которая вгоняла даже в больший ужас своим цепким испытующим взглядом и тоном, промораживающим до костей.       — Ты помнишь, по какой причине Мистган участвовал на Играх? — вдруг спросила она. Леви удивлённо проморгалась, но не успела ни вспомнить, ни ответить, как Эрза сказала: — Он искал энергию, связанную с Зерефом, которую чувствовал на Играх все эти семь лет. И знаешь, что он сказал нам после четвёртого дня? Что эта энергия, — Эрза подняла испепеляющий взгляд на Роуга, — исходила от него.       Леви вздрогнула. Роуг тоже, удивительным образом ощутила она его напрягшиеся ладони.       Что?..       — На четвёртый день Игр ты сошёл с ума, — между тем безжалостно продолжала Эрза, — и именно тогда Джер... Мистган понял, от кого всё это время веяло проклятой магией. Я не знаю, что за чертовщина сидит в нём, но она как-то связана с Зерефом!       — Да какая нахрен разница, связана с ним или не связана, — вмешался Грей. Он сверкнул злыми глазами на Роуга: — С Зерефом или нет, а он поехавший. Собираешься оставаться в одной гильдии с этим психом, Леви?!       — Следи за языком, — процедил Чени.       — Хочешь поотрицать, что ты не спятил?       Поехавший. Сумасшедший. Псих, не контролирующий себя и ставящий под угрозу жизни близких.       МакГарден зажмурилась.       — Он не спятил! — воскликнула отчаянно.

(Хей, Леви, ты же помнишь, что теперь те же самые клейма можно повесить и на тебя?)

      — Хватит! — закричала она, поднимая на хвостатых раздражённый взгляд. — Я всё сказала! Я не вернусь в «Хвост Феи»!       Эрзу перекосила злая досада.       — Ты хоть понимаешь, какую опасность он представляет?       Хах, Эрза.       Более чем.       Одно и то же. Разными словами, но одно и то же — и хоть разбейся об стенку, всё равно твоего мнения не услышат и не поймут. Чувство дежавю вырвало из Леви ломанный смешок.       Бесполезный разговор.       Она вцепилась в туловище Роуга, отчеканила:       — Насильно вы меня не заберёте, — и голос её дрожал от эмоций, но благодаря этому получилось ещё более жёстко и хлёстко — ибо в этой дрожи хвостатые наверняка услышали испуг.       А услышав, вспомнили, какими вообще судьбами Леви оказалась во враждебной гильдии. Вспомнили — и замолчали под болью зажившей раны.       Мерзкий способ закончить пререкания сработал и во второй раз.       Леви потупила глаза и прикусила губу. Отвратительно пользоваться чем-то столь жестоким в отношении хвостатых, но деваться некуда: повторять один и тот же смысл они могут до вечера. Пора заканчивать.       Жаль, конечно, что разговор с любимой гильдией приходится заканчивать так. Жаль.       Но ничего не поделаешь.       — Прекратите вы, ребята.       Волшебники перевели взгляд на поднявшуюся Люси. С уставшей улыбкой она подошла к Леви, положила на плечо подруги ладонь, посмотрела мягко — и как будто бы... обречённо? — и вдруг выдала:       — У нас с Леви и вправду осталось одно незавершённое дело.       Леви в ужасе распахнула глаза: у нас?..       — Люси, ну хоть ты не начинай! — простонал Грей.       — Ничего я не начинаю, — наигранно надулась та. Скрестив руки и вздёрнув нос, она отвернула голову от хвостатых — и добавила уже тише и ровнее: — Если бы вы нашли нас на пару дней раньше...       Если бы вы нашли нас.       Если бы вы нашли.       Леви опустила потухший взгляд: всё действительно сложилось бы по-другому.       — Мы искали вас изо всех сил! — воскликнула Эрза. — Даже когда Игры закончились, мы остались в Крокусе, пытаясь выйти на ваш след! А когда Локи сказал, что вы направляетесь в Белокоготь, мы тут же отправились сюда!       — Я верю, — улыбнулась ей Люси. — И спасибо, что всё-таки нашли. Просто... мы правда сейчас не можем вернуться в «Хвост Феи».       — Лю-чан, ты не обязана...       Хартфилия с улыбкой ещё более широкой — ещё более ломанной, ужаснулась Леви — повернулась к ней.       — Я не могу оставить тебя одну, Леви. Только не после всего пережитого.       Только не после того, как пообещала себе: мы будем с тобой вместе до самого конца.

~*~

      Хвостатые быстро оставили свои попытки отговорить. В их глазах плескалось недовольство, а каждое слово, прямо или косвенно затрагивавшее «Саблезубый Тигр» в целом и Роуга в частности, сквозило злобой — нежелание смиряться с поражением душило их почти явственно, но боязнь надавить на больное была сильнее. Ограничившись обещаниями разорвать Чени в клочья, если тот хоть пальцем тронет Люси и Леви, «Хвост Феи» закрыл тему возвращения в гильдию.       И находиться в их компании сразу стало неуютно.       Люси забегала взглядом по округе, силясь найти спасение. Пока Нацу, Грей и Эрза молчаливыми грозными тучами стояли в стороне, а Венди занималась более плотным лечением Леви, Роуг успел ретироваться к Самуи и Сидзен, и, поколебавшись, Хартфилия решила к ним присоединиться.       Она поднялась и медленно двинулась в их сторону. Взгляд её ни на секунду не отрывался от Сидзен, обессиленно развалившейся в объятиях брата и мутными от усталости глазами глядевшей на Роуга. В какой-то момент мутность в них, однако, вдруг сменилась на блеск надежды, и Люси защемило сердце от вида такой, открытой и мягкой Сидзен.       Как многое, оказывается, может изменить воскресшая семья, усмехалась Хартфилия. Должно быть, она сама недавно выглядела точно так же — а теперь осыпалась холодным пеплом в глазах мечта, которая, оказавшись невыносимо рядом, в тот же миг обратилась в ничто.       Получить надежду лишь для того, чтобы её потерять.       Хах, что может быть лучше.       Их разделяло несколько метров, когда Роуг услышал её шаги и обернулся.       — Люси? — удивлённо вскинул брови.       Сидзен закатила глаза.       — Чего тебе, блонди? — протянула вяло. Люси дёрнуло уголком губ: снисходительное «блонди» вместо яростной «Хартфилии» звучало намного лучше. И, кажется, позволяло судить о кое-чьём более позитивном расположении духа.       Люси села рядом с Роугом и оглядела волшебников.       — Вы серьёзно ранены. Не хотите, чтобы Венди вас подлечила?       — Да, я как раз закончила с Леви-сан!       Хартфилия с трудом удержалась от испуганного вскрика, когда рядом с ней обнаружилась фигура Венди. Та смущённо улыбнулась, пробормотала извинения — и с немым вопросом уставилась на остальных.       Сидзен недоумённо переглянулась с братом.       — Мы же ваши враги, — неуверенно выдавила.       Люси с улыбкой покачала головой:       — Разве мы оказались не в одной лодке?       Сидзен безрадостно фыркнула, но спорить не стала, и Венди занялась ею. Какое-то время они сидели в молчании. Люси переводила взгляд с близнецов на Роуга, силясь отделаться от мысли, что своим вмешательством разрушила личный, не предназначенный для посторонних разговор.       — Что вы планируете делать дальше? — наконец решилась спросить.       — Встретиться с братом, что ещё.       — А потом?       Сидзен недоумённо вскинула брови. Люси замялась: говорить об этом напрямую не хотелось, но...       — Месть. Что ты будешь делать с ней?       Сидзен отвела сомневающийся взгляд в сторону.       — Не знаю, — ответила тихо. — Роуг сказал, что наших родителей убили те, кто организовывал «Волшебство Времён», а это... не факт, что фиорская власть.       — Ты думала на власть? — округлила глаза Люси. Сидзен скривилась в нервной усмешке:       — Я была уверена. Это ведь из-за действий Фиора мы были вынуждены бежать из родной страны. Так что... — она раздражённо передёрнула плечами, — мне казалось, они просто решили закончить начатое.       — Откуда вы родом?       — Королевство Драгнов.       Люси припомнила карту Ишгара и потрясённо замерла.       — Это же...       — Другой конец полуострова, ага. Далеко занесло моих родителей, верно? — мрачно усмехнулась она.       — Очень, — улыбнулась Хартфилия в ответ.       Со стороны Роуга вдруг послышался смешок.       — Канраку тоже не доверяет нашей власти, — пояснил он. — Но тем не менее он уверен, что не она стояла за «Волшебством Времён». Думаю, он сможет убедить в этом и вас.       — Доверия мне это не прибавит.       — Жить, постоянно ожидая подвоха, весьма утомительно, разве нет? — уронила Люси. Сидзен покачала головой:       — Ты не понимаешь, блонди.       Хартфилия скосила взгляд в сторону. Кое-как, но из такого положения ей удавалось увидеть Стинга, который один сидел в отдалении от хвостатых и ни с кем не контактировал.       — Как знать... — протянула она отрешённо. Повернувшись обратно к Сидзен, пояснила твёрже: — Я ведь, знаешь, тоже живу сейчас там, где мне не особо место. Мне не нравятся люди и порядки, а многие взгляды я воспринимаю в штыки. Но я стараюсь не думать об этом и... давать гильдии шанс. Потому что если буду со злостью реагировать на всё, что меня не устраивает, быстро слечу с катушек.       — Честно? По-моему, ты уже это сделала, — усмехнулась Сидзен неожиданно... тепло? Люси удивлённо уставилась на неё, и она с улыбкой капитулирующе подняла ладони. — Без обид. Просто я не знаю, как ещё объяснить, почему ты так упрямо пытаешься втереться ко мне в доверие.       — Ах, вот ты про что... — Люси поскребала по затылку. — Это... черта характера. Мне с ней уже ничего не поделать.       — Ты слишком добрая.       — Пока что я ни разу об этом не пожалела.       — Твоё счастье, если не пожалеешь об этом и впредь.       И несмотря на грубоватую интонацию, Хартфилия почувствовала, как в груди разлилось тепло: это было даже по-своему... мило? Особенно если в изгибе поджатых губ разглядеть усталую улыбку, невероятно красившую Сидзен.       «Она идёт тебе намного больше ненависти».       — Сюда кто-то идёт.       Они уставились на напрягшегося Роуга. Венди, услышав его слова, тоже навострилась и вскоре кивнула:       — Да. Я тоже слышу шаги. И их... много.       — Много?       — Неплохая толпа, — сказал Роуг, поднимаясь с места и оборачиваясь к лесу.       Через несколько минут среди деревьев прорезались силуэты, и Люси убедилась, что шла действительно толпа. Первый десяток, второй — она прикинула не меньше четырёх, прежде чем зрение позволило различить бело-бирюзовые одежды, наконечники магических копий и эмблему Совета на каждом человеке.       — Рунные рыцари, — прошептала Люси.       Сидзен и Самуи тут же всполошились. Они спешно попытались встать, но зычный выкрик офицера:       — Даже не пытайтесь сбежать! — и сразу же наставленные на них магические копья заставили близнецов застыть.       — Твою мать, — прошипела Сидзен, — как они на нас вышли?       — Не то чтобы Тьма отличалась незаметностью, — шепнула ей Люси, поднимаясь следом.       К тому моменту, когда отряд рунных рыцарей приблизился к волшебникам, в их сторону стянулись все хвостатые и даже сидевший поодаль Стинг.       — Лахар... — удивлённо отметила давнего знакомого «Хвоста Феи» Эрза.       — И чего здесь забыл Совет? — заранее недовольно спросил Грей.       Сухой взгляд Лахара остановился на Сидзен и Самуи.       — Нам поступило сообщение от владельца одного из магазинов Алтея, что некая Сидзен Сато занималась незаконным оборотом драконьих лакрим. Ты, — холодно сверкнул он глазами, — подходишь под описание.       — Вау, — с издёвкой протянул Стинг, — есть в этом мире, оказывается, справедливость.       Сидзен кинула в его сторону испепеляющий взгляд, но тот и бровью не повёл — лишь оскалился сильнее, показывая, насколько наслаждается сложившейся ситуацией.       Между тем Лахар продолжил:       — Не усугубляйте своё положение и не сопротивляйтесь. Если продажа лакрим подтвердится, тебе и так светит тюрьма — не добавляй в этот послужной список попытку бегства.       — Тюрьма? — в один голос повторили Люси и Роуг.       Лицо Самуи исказила злая досада.       — Думаешь, я позволю упечь свою сестру за решётку? — прошипел он.       — Сидзен заставляли это делать! — воскликнула Хартфилия. — Ею манипулировали!       — Следствие выяснит все обстоятельства дела. Сейчас же, — Лахар махнул двумя пальцами, и от отряда рунных рыцарей отделилось четверо мужчин с антиэфирными наручниками в руках, — вы арестованы.       Стоило им сделать шаг навстречу близнецам, как Самуи дёрнул Сидзен назад и отступил.       — Тц, — сплюнул раздражённо и, наклонившись к уху сестры, прошептал: — Магии у меня немного, но на одно перемещение хватит. Держись крепче.       Та никак не отреагировала, пустыми глазами смотря себе под ноги.       Как будто над чем-то раздумывая. Над чем-то неприятным, но... неотвратимым, вздрогнула Люси.       — Сид! — встряхнул её Самуи. И она открыла рот с бесстрастным:       — Нет, Самуи.       Он в ужасе вытаращился на неё, но Сидзен до того словно не было никакого дела: мазнув взглядом сначала по Роугу, а затем по Люси, она снова опустила глаза в землю и пробормотала неслышно:       — Дать шанс, говоришь...       — Чёрт с тобой, — прорычал Самуи, — ты совсем уже спятила!       Он перехватил её под грудь.       И тут же — получил локтём по рёбрам, вынудившим ослабить хватку. Сидзен ловко выскользнула из его рук и на всякий случай даже отошла на пару шагов вперёд.       — Подумай сам, — отчеканила жёстко, — нормально будет нашему брату, если мы заявимся к нему с толпой рунных рыцарей на хвосте? Нормально, если придём к нему разыскиваемыми преступниками?!       Она порывисто повернула голову к Лахару.       — Да, я торговала драконьими лакримами, но это был не жест доброй воли. Мне, — она покорно вытянула руки и прищурилась со сталью во взгляде, — нечего скрывать.       — Да будет так.       — Сид!       Двое рыцарей в мгновение ока очутились за спиной Сидзен и перехватили ринувшегося к ней Самуи, в то время как на запястьях первой уже сомкнулись оковы. Под конвоем она направилась в сторону отряда.       И на пути к нему Люси поймала на себе её мятущийся взгляд.       — Надеюсь, я об этом не пожалею, — ломанно усмехнулась она. Поражённая, Люси не сразу нашлась, чтобы прошептать вслед слабое:       — Я тоже...       Через несколько минут от армии Совета с двумя задержанными преступниками не осталось и следа.

~*~

      К вечеру «Хвост Феи» и «Саблезубый Тигр» добрались до Белокоготя, где остановились на ночлег. Точнее, остановились только саблезубы, которым было необходимо дождаться прибытия завтрашнего поезда на Эстрагон — хвостатые же, безумно желая продлить совместное время с Люси и Леви, верно рассудили, что переубедить не получится, и решили вернуться домой. В конце концов, остальные члены гильдии, не меньше их переполошенные случившимся на Играх, имели право знать, что с ними всё в порядке.       Просто... больше не по пути.       — Пока что, — настаивала Люси.       Близкое нахождение Магнолии выкручивало сердце. Люси отдала бы сейчас полмира, чтобы развернуться к проклятой северной деревне спиной и уехать в место, которое действительно может считаться домом, — но не отдала бы Леви.       А сердце той звало на север.       Люси вздохнула. Они могли хотя бы заскочить в Магнолию за вещами, но отсутствие денег вынуждало отказываться от такого крюка. Тут и так, скрипя зубами, пришлось одалживать у Эрзы с Греем — просить о большем было бы отвратительной грубостью.       Заскочив на первую попавшуюся карету, ребята попрощались с ними — и растворились за горизонтом. Люси и Леви долго смотрели им вслед.       И вот опять: прощай, «Хвост Феи».       Ночёвка и путь до «Саблезуба» выдались спокойными и тихими. Люси практически не разговаривала даже с Леви: настолько тело тяготила усталость, которая не стихла даже после долгожданного, в кои-то веки спокойного сна. Стинг и Роуг тоже молчали, и молчание это почему-то веяло напряжённостью. Странно, отмечали Люси с Леви. Странно, но до чего же плевать, когда единственное, что жаждали их сердца — очутиться в комнате и отлёживаться не меньше суток.       — Видят боги, я не буду двигаться даже для того, чтобы поесть, — бормотала Леви, подпирая собой фонарный столб на вокзале.       Когда они сели в вагон и поезд двинулся с места, Леви поняла, что реально не положит себе в рот ни крошки — потому что укачивать её начало не хуже, чем Стинга и Роуга.       Люси в ужасе вытаращилась на хор страдающих от укачивания.       — Да вы, блин, издеваетесь?! — воскликнула она с нервно дёргающимся глазом.       Стинг, до этого уныло пялящий в окно, скосил на МакГарден взгляд со сдавленным:       — Добро пожаловать в семью, — и та ответила ему красноречивым стоном.       — Наверное, это из-за Тьмы, — выдавил Роуг, протягивая Леви бутылку с водой и таблетки. — Выпей. Через полчаса полегчает.       — Полчаса... — в ужасе простонала МакГарден. Люси оперативно уложила её себе на колени и возвела глаза к потолку:       — Это однозначно самая запоминающаяся поездка.       Сюрпризы которой, однако, по прибытию в Эстрагон не закончились.       Когда Стинг и Роуг замерли в дверях гильдии, а Люси, несущая на себе не отошедшую от поездки Леви, разглядела за их фигурами Минерву, все поняли, что планы на отдых стали несбыточными — ибо предвкушающий взгляд Орланд не сулил ничего хорошего.       — Что же, Дуэт драконов, вы ведь помните о моём напутствии? — протянула она, изгибая губы в лукавой улыбке. — Посмотрим же, насколько продвинулись наши бывшие феи!